Через жалюзи в комнату затекали тягучие солнечные лучи, плавно скользили по комнате, гладили кошку, зевающаю во весь зубастый рот, путались в кудрявых волосах, заползали под одеяло, щекотали ребра. От них хотелось спрятаться, зарыться в чужих объятиях, не дать им прервать безмятежный сон. Но солнечные посланники были через чур настойчивыми, прыгали на ресницах, не давая спокойно закрыть глаза. Хотя даже такое настойчивое пробуждение не испортило настроение, потому что ничто не может его испортить, если ты лежишь, уткнувшись носом в равномерно поднимающуюся и опускающуюся грудь Володи. От него пахнет морским закатом, горячим песком. Подушечки пальцев мягко касаются крепких мышц. Хорошо сложен, древнегреческий бог, воспеваемый в одах, воплощённый в мраморе. Вжаться бы, стать одним целым, высеченными из одного камня. Одеяло Поэтом было отброшено, дабы ничего не мешало лицезреть этот пленительный вид. Потрескавшиеся губы касались расслабленного лица, вниз по шее к ключицам, ребрам - каждое пересчитал, косным мышцам, оттуда сразу к бедрам, оставляя по всему телу влажные следы. Лицо жгло, слово солнце не подглядывало сквозь ламели, а лежало прямо перед ним. Володя довольно замычал, реагируя на прикосновения. Но просыпаться даже не думал. Тогда действия стали настойчивее, язык с выпирающих косточек таза перешёл на член, провел по всей длине. Сухие губы обхватили головку. Поэт брал его в себя медленно, желая добиться протяжно-вожделенной мольбы ускориться, мучительного тепла внизу живота, пальцев, вцепившихся в смольно-черные волосы. Володя ответил на действия тихим стоном и потянул руку к Поэту. Но только для того, чтобы отпихнуть его, повернуться на бок и пробубнить: "Мгхм, ну ещё полчасика..."
Поэт буквально задохнулся от возмущения. Он пару раз порывался выдать гневную тираду о тотальном неуважении, тонкими пальцами больно затыкать бока и уйти драматично греметь посудой на кухне. Но его хватало только на недовольное сопение. Потом он резко встал, забрал одеяло, заставив Володю зябко поёжиться, завернулся в него и побрёл заваривать себе кофе.
Спустя час Володя проснулся в бодрейшем расположении духа, готовый сворачивать горы, покорять любые вершины и глубины. И воодушевлением хотелось делиться со всем миром. Особенно с Поэтом. Но вместо "доброго утра" его из кресла в углу комнаты встретил колючий взгляд, который цеплялся за кожу и противно царапал её, оставляя саднящие ссадины.
-Коть, что-то случилось?
-Ни-че-го, - медленно произнесённое по слогам, чтобы любой понял, что что-то точно произошло.
Володя был в искреннем недоумении. Он только продрал глаза, но уже чувствовал себя подсудимым, проходящим по страшнейшим статьям, которые только можно откапать в недрах уголовного кодекса. Он попытался увести разговор в другое русло.
-А на завтрак у нас что?
-Не знаю, как у тебя, а я завтракал омлетом, - Поэт, с мыслью "ни минета тебе, ни омлета" уткнулся в книгу, давая понять, что диалог окончен.
Володя весь день не знал куда себя деть, потому что в планах было провести выходные с любимым, а он на связь не выходит и только злобно пыхтит во всех углах квартиры поочерёдно, не давая приблизиться к себе. Было решено применять тяжелую артиллерию. Уйдя в соседнюю комнату, он прокричал:
-Солнце, тут с кошкой что-то не то.
Поэт сию же секунду вбежал в комнату, роняя тапки. Володя прямо на входе схватил его в крепкие объятия, не давая ему выпутаться.
-Ты чего творишь?! Что с кошкой?
-С кошкой всё хорошо. А я тебя не пущу, пока ты мне не расскажешь, что произошло.
Спустя несколько минут брыканий и пинков, Поэт устал и успокоился. Ещё несколько минут он просто презрительно молчал. Такие методы против него не действуют. По крайней мере, он так думал минут семнадцать. И всё-таки сдался.
-Ты серьёзно не помнишь?
-Нет? Я только проснулся, а ты уже был в плохо настроении.
На повышенных тонах Поэт обозначил причину. Володя ошалело посмотрел на него, а потом тихо захихикал Поэту в плечо.
-И чего ты смеёшься теперь?!
Володя, не отпуская Поэта, но слегка расслабив хватку, мягко поцеловал его в уголок губ, пытаясь не продолжить смеяться.
-Какой же ты дурак у меня.
Выражение лица Поэта всё ещё отражало вселенскую обиду, но, вытащив руки, он ответил на объятия. Володя наклонился к его уху и примиряюще прошептал:
-Хочешь, я в качестве извинений сделаю тебе приятно?
-ВОЛОДЯ!