— 2 —

Шагая по засыпанным снегом тропинкам, Донна оглядывалась вокруг с таким восторгом, что можно было принять её за ненормальную. Мигающие огоньки, которыми были увешаны дома, вместе со слабо горящими фонарями освещали улицу. Всё было украшено к Рождеству, что следовало через пару недель после дня рождения Донны. Огромный белый кирпичный дом с черной крышей сильно выделялся среди всех: его жители решили обмотать праздничными огоньками даже всю ограду на заборе. Частые металлические колышки с острыми концами весело мигали теплым светом даже в такой ужасный мороз.

Девушка впервые вблизи видела то, что разглядывала разве что через небольшое окошко в самой высокой части дома.

Чищенная дорога между домами стала прекрасным тротуаром. Идя по ней, Донна всё еще крутила головой в разные стороны. Там была интересная собака, натянувшая цепь, залаявшая на незнакомку; там украшение в виде саней. Для человека, который не видел мир, не бывал на просторах интернета было интересно буквально всё. Подходя к чужим заборам, девушка долго и любопытно рассматривала четвероногое создание, что всё еще громко гавкало и скалилось.

Высокие и украшенные атрибутами, совмещавшие красоту и безопасность, заборы казались вполне правильным решением. Тут ведь опасно, значит и меры предосторожности надо принимать соответствующие. И хотя все участки были огорожены — среди них выделялся дом малоизвестной на улице затворницы Гилберт. Её сплошные бетонные колонны с безвкусными вставками металлических листов сильно портили внешний вид общего пространства, создавая впечатление, что в тех загадочных стенах содержали как минимум президента мира, а может и кого-то выше должностью.

На улице творила поразительная тишина. Никого и ничего не встретилось Донне кроме слегка вышедшей из ума собаки. Наличие какой-либо жизни в домах выдавал лишь горящий свет и еле слышные отголоски музыки из-за бетонных стен. На удивление, мелодия даже оказалась знакома — Тара время от времени слушала её, включая на высокую громкость по телевизору.

Лишь с полчаса блужданий вывели девушку к первому встреченному живому человеку. Ухоженный мужчина с черном пальто стоял на крыльце и задумчиво курил, поглядывая в темноту ночного неба, где просвечивали яркие звезды, планеты. Черные кудри его спадали на широкие плечи, а лицо выражало чувство такой безмятежности, что можно было лишь завидовать. Заприметив наблюдавшую за ним девушку, мужчина снова затянулся, выдохнул дым и сплюнул в сторону.

— Проваливай отсюда подобру-поздорову. А то сейчас как спущу собак на худенькое тельце — вмиг сожрут, — грубым низким голосом отозвался мужчина.

Донна отшатнулась и, решившись больше не задерживаться, поползла размеренным шагом дальше по пустой дороге, более не встретив ни одной живой души, пока не дошла до высокого забора, стоящего позади от всех домов, огораживая коттеджный посёлок от остальной части города, видневшейся за довольно глубоким лесом где-то впереди. Найдя шлагбаум, девушка без труда проползла под ним и застыла на краю тропинки, уходящей в темный лес.

Решив выбрать более легкий, но не такой интересный путь к городу, Донна зашагала вдоль обочины маленькой заасфальтированной дороги. Мотая из стороны в сторону головой каждые несколько метров, через пару минут среди непролазных деревьев показались с трудом различимые покошенные кресты, чьи фигуры с трудом узнавались в холодном свете немногочисленных дорожных фонарей. Подувший резко ветер и сама атмосфера неизвестного вызвали на коже табуны мурашек. Девушка не знала, что, вероятно, прямо под местом где она стоит, как и повсюду — под парой метров земли лежат покойники, убранные в свои гробы, которые стали навсегда для них местом заточения.

Достаточно неожиданно в темноте мелькнули фары автомобиля, а после послышался характерный звук, все сильнее приближающийся к остановившейся Донне. Она отошла к обочине и заглянула в овраг глубиной и шириной с метр, разделявший дорогу от кладбища. Редко на пути вдоль можно было увидеть трухлявые доски, которые особые любители пройтись по короткому пути до дома проложили. Сейчас их можно было увидеть лишь по насыпи снега.

Машина, старая и уже начавшая подгнивать, внезапно остановилась прямо у девушки. Сквозь немытые стекла хорошо различалась мужская бомжеватая фигура в худеньком пальто. Прищурившись на незнакомку, тот перетянулся через всю машину и ухватился за крючок, начав крутить который, опустил стекло.

— Что в такое время тут забыла? — неприятно прохрипел низкий голос, глаза недобро блеснули. Мужчина закашлялся и ухватился за грудь, почувствовав сильную боль. — Довезти куда-то или гуляешь просто? Не лучшее место и время подобрала.

— Гуляю. Мне туда надо, — Донна указала в сторону города, а после снова посмотрела на кресты. Один из них, самый крупный и близкий, выдавался сильно вперед, будучи наклоненным прямо в сторону дороги. — А что это, почему тут все в этих железяках?

— Кладбища никогда не видала что ли? Странная ты, ведешь себя как ребенок, хотя по виду уже тётенька. Из городской дурки сбежала, да? Тогда бежала бы подальше от города.

— А что такое кладбище? — девушка нахмурилась и подошла к одному из поддонов, переходя с обочины на границу леса. — Я впервые в жизни на улице. Никогда не видела такое.

Мужчина заглушил двигатель, оглянулся на заднее сидение, приоткрывая дверцы коробки. Удовлетворенно кивнув, тот пробормотал: «Ладно, продержится». После незнакомец вышел из авто и закрыл на ключ дверь. Подойдя к Донне, тот усмехнулся и протянул руку. Девушка недоуменно посмотрела на конечность, но когда мужчина сцепил в крепкое рукопожатие, она нахмурилась под чужой хохот.

— Слабая ручка. Да ты вся хиленькая, слабенькая, беззащитная. Это замечательно. Пойдем, покажу что там в глубине.

Вид внезапного спутника был более чем странным и пугающим, а слова заставили по спине пробежали табуны мурашек. Посмотрев на двинувшуюся в сторону деревьев фигуру, Донна поморщилась, но от незнания, что делать и предпринимать — послушно пошла по пятам, касаясь обмерзшими пальцами металлических ржавых конструкций. Ступая по протоптанным мужчиной следам, девушка смотрела на деревья, надгробья, замечая совсем свежую насыпь земли, еще не засыпанную снегом, выпадавшим последний раз несколько дней назад. Незнакомец остановился как раз почти напротив кучи, оглянулся на спутницу и со всей силы, хватая за горло, прижал к стволу толстого дуба.

— Ты ж какую молоденькую сегодня поймал, а то все мужики бухие да бабки старые, полакомиться даже нечем, — злобно захохотал мужчина, второй рукой заползая под тонкие домашние штаны, грубо хватая тонкие бедра до боли, надавливая куда-то на половые губы, чуть не проваливаясь пальцами во влагалище.

Донна тут же задрожала и попыталась вырваться, закричала и ощутила на лице слезы. Её тут же заткнули, перемещая ладонь с горла.

— Что орешь, я еще ничего не сделал. А вот сейчас сделаю, хочешь?

Девушка свалилась на колени, тонкие штаны тут же пропитались ледяным снегом, смешанным с грязью, покрытый упавшими ветками. Какая-то коряга до боли сначала впилась в колено, а после со слышным шумом разорвала ткань, до крови разодрала кожу, чем вызвала оглушительный крик. Донна вопила от ужаса, пыталась позвать Тару и дергалась в надежде вырваться. Мужчина недолго довольно слушал мольбу, руками в трусах сжимая до боли мошонку, перекатывая между пальцами яйца.

Когда громкий шум уже стал напрягать, насильник снова зажал рукой горло, не давая даже вздохнуть, и спустил с себя штаны, надрачивая скукоженный от холода член.

— Уж простите за размеры, не май месяц на улице. Хотя тебе это даже на пользу, выглядишь такой невинной девочкой… рад, что первый воспользуюсь тобой.

От ужаса к горлу подкатила тошнота, от боли и холода тело стало ломить, появилась сильная дрожь и зубы задрожали. Дурно пахнущая головка прошлась про пухлым влажным губам, оставляя мерзостную склизкую дорожку смазки. Мужчина попытался толкнуться глубже, уперевшись в дребезжащие от мороза зубы.

— Пасть разинь, падла! — насильник подрыгал органом между губ и слегка отстранился, когда Донна свалилась без сознания на снег.

***

Сильнее всего девушка сейчас хотела проснуться дома. Открыть глаза и увидеть, как это бывало всегда, заполненную воздушными шариками комнату. Спуститься на кухню, где Тара уже приготовила праздничный завтрак. Обнять маму и уткнуться ей в грудь, подняться на носочках, чтобы дотянуться, и поцеловать её в губы. Медленно, протяжно, углубляясь как можно сильнее. Чтобы после сытно наесться, зайти в зал и под уже наряженной ёлкой найти подарок. А ведь в этом году дома должен был появиться новый житель.

Сердце замерло, Донна открыла глаза и тут же сжала ладонь в кулак. Она не дома.

Поднявшись с кожаного дивана, девушка устало потерла себя по больной голове и скинула плед, которым была укрыта. Колено обмотано плотно бинтом, пропитанным кровью, почти не сгибается.

Место, где была девушка, не выглядело, как логово педофила. Ухоженно, приятно пахнет. Деревянная мебель из темного дерева, бесчисленное количество бумаг на столе, в ящиках, в шкафу на полках. Позади стола больших размеров герб, на вешалке у двери полицейская фуражка, куртка, в которой и был совершен побег. Донна попыталась открыть дверь, но та наглухо была закрыта, в помещении тишина.

Еще полчаса, если верить настенным часам, девушка бесцельно провалялась в диване, пока замок в двери не щелкнул, а вслед за тенью в тёмной комнате появилась тощая низкая женщина, седая, с приятным милым лицом. При виде подскочившей Донны, сотрудница полиции улыбнулась и оперлась бедрами о стол, складывая руки на груди.

— Уже пришла в сознание? Как себя чувствуешь, как нога? — пропел мелодичный ласковый голос. — Мне сейчас надо тебя опросить по поводу случившегося, опознать твою личность и тогда сможешь отправиться домой.

— Где я?

— Если в масштабе крупном — в полицейском департаменте города. Если помельче, то в моем кабинете. Я психолог по работе с несовершеннолетними. Так, ты по поводу своего состояния не ответила.

— Нормально, нога очень болит и с трудом сгибается. Что у меня с ней? — Донна обняла колено сквозь бинт и порванные штаны, окрасившиеся в бледно-красный от засохшей крови. — Как я сюда попала?

— Поступил вызов, что в лесу на заброшенном кладбище слышали громкие крики, а приехавший патруль обнаружил лишь тебя без сознания на снегу. Полагаю, когда ты упала — на какую-то корягу и распорола ногу. Вероятно, останется шрам, но сама рана, как говорится, до свадьбы заживет, — женщина тихо посмеялась, взяла со стола тонкую папку, относительно других в кабинете. — Расскажешь мне, что произошло с тобой? Но лучше начнем с того, как тебя зовут, сколько тебе лет.

— Донна Гилберт, — девушка опустила глаза в пол и неловко потерла лицо ладонями. — Мне сегодня в полночь исполнилось восемнадцать.

— Даже так? Совершеннолетие будет считаться только с завтрашнего дня, поэтому все-таки пока останешься со мной. Выглядишь очень молодо.

Донна действительно не походила на свой возраст. Бледная и низкая ростом, с узким худым лицом и впалыми щеками, но весьма миловидными чертами, припухлыми губами. Девушка слегка покраснела и неуверенно улыбнулась. Ей не чувствовалась угроза как на улице, как в лесу. Она укуталась в плед, которым была накрыта.

— Хорошо, Донна. Я миссис Кауц. Как ты туда попала, что с тобой случилось? Что ты в день рождения ночью одна в лесу и кричишь?

— Я… из дома ушла от мамы, — от воспоминаний о Таре именинница ощутила слезы, вытирая их с щек, — моей любимой мамочки, — с трудом продолжила свой рассказ, подробно упомянув и про мужчину в машине, и про его действия в глуши, от чего Донна разрыдалась лишь сильнее, забираясь на диван с ногами, обхватывая колени и прижимая их к себе.

— А от мамы почему ты ушла? Вы с ней поругались, она тебя била, может еще что-то. Не просто же так из дома сбегают.

— Я просто хотела погулять! Я не знала, что так кончится! Люблю мамочку, она никогда не делает мне ничего плохого. Я ослушалась её, это всё моя вина!

— Получается, просто решила погулять в ночи, так? — заключила женщина и выпрямилась. Она села за стол и извлекла из подставки ручку, что-то расписывая ею на пустых листах бумаги. — Давай тогда поговорим про твою семью. Ты живешь только с мамой? — в ответ кивок. — Какие у нее имя и фамилия?

— Тара Гилберт.

— Знакомое имя, — психолог вдруг задумалась и выпрямилась, отводя в сторону взгляд. — Радость моя, посиди тут секундочку. Мне надо сходить кое за кем.

Сотрудница органов тут же вышла, оставив скучающую девушку в кабинете снова одну. Донна, ложась обратно на диван, всё плакала и вспоминала маму, что сегодня её праздник, который мог пройти в куда более праздничной атмосфере. Например, сейчас бы она сладко спала в доме, в известности о том, что будет дальше. Пусть миссис Кауц на вид не представляла угрозы, но кто знает, что она сделает?

Перед тем как вернулась психолог за дверью послышались приглушенные голоса:

— Донна Гилберт, у которой маму зовут Тара! Ты так много знаешь в нашем городе таких? — говорила явно миссис Кауц. — Брайан, пожалуйста, не делай из себя дурака! Только девочка какая-то… тугая что ли. Может с задержкой в развитии. Вроде совершеннолетняя, а говорит и думает иногда как ребенок!

— Да сейчас поспрашиваем про маму и точно поймем: то или не то. Одноглазых, хромых женщин в наших краях по пальцам посчитать можно.

В открывшемся проеме показалось две фигуры, от чего Донна поднялась и посмотрела на незнакомого ранее мужчину, что улыбнулся.

— Мисс Гилберт, — офицер протянул руку. Девушка на диване поднялась и села в самый угол, непонимающе наблюдая за жестом. Повисла неловкая пауза, прерванная кашлем Брайана. Он опустился рядом с гостьей. — Тара Гилберт говоришь, твою маму зовут. А как она выглядит, можешь описать? Хотя давай я попытаюсь отгадать! Высокая женщина, уже лет под пятьдесят, с длинными крашенными в белый волосами, холодным острым лицом, тощими скулами. Ходит в черной повязке на правом глазу, которого у нее нет, с тростью, хромает. И шрамов много: на шее, руках… на бедре еще точно шрам был глубокий.

— Все совпало, только у нее волосы короткие, — выдала Донна после пары минут раздумий. Брайан хлопнул радостно в ладоши, подпрыгнул и ударил себя по бедру.

— Это не страшно, подстриглась просто недавно может. Что ей еще на пенсии по инвалидности делать? Только собой и заниматься! Думаю, по такому поводу можно даже выпить немного.

— В три часа ночи, не рановато ли? — недовольно пробормотала психолог, нахмурившись.

— Ну не души, пожалуйста. Не просто так, а ради благих целей. Считай, — Брайан сложил руку, став их загибать под каждый пункт, — у человека день рождения, я встретился с Донной, я встречусь с Тарой, нашли ей пропажу. Вот видишь. Не день, а сплошной праздник! Давай хотя бы шампанское одно на троих глотнём и все супер будет.

— Ты еще и удумал ребенка поить?

— Совершеннолетняя уже! Тем более не чужой же человек. Сейчас позвоню Таре и выпьем.

Всё же выиграв спор, мужчина сначала позвонил на знакомый номер. Женщина взяла на удивление быстро, сказала, что только проснулась, хотя голос не звучал ни капли сонно. Тара пообещала как можно скорее приехать и скинула вызов, не дав бывшему коллеге расплыться в томных диалогах воспоминаний.

Выполнив своё обещание, Брайан принес с кабинета бутылку приличного сладкого игристого и разлил по найденным в комнате отдыха стаканам, раздал всем присутствующим и, чокнувшись со всеми, залпом выпил всё и пытался заставить миссис Кауц так же лихо залить свою порцию. Донна же смотрела на напиток сначала с недоверием, принюхивалась, но скоро сделала пару небольших глотков. Она впервые даже видела что-то подобное, впервые пила что-то, содержащее промилле больше, чем кефир. Ей хватило половины бокала, чтобы сладкий напиток сильно ударил в голову. Девушка ощутила как потяжелела голова, слегка закружилась, зато стало куда веселее. Еще бокал, еще. Вероятно, это было слишком много для такого человека, но жажда жидкости и счастья заставляли пить всё больше.

Тяжелые шаги в коридоре прозвучали в такт биения сердца. Донна узнает это шорканье об пол из тысячи других. Тара, опираясь на трость, шла по знакомым стенам и, улыбаясь, оглядывалась. Дочь её сидела на диване, когда она зашла в кабинет. Знакомый запах упал в ноздри, девушка подскочила с дивана, накинулась матери в объятия, а после сползла вниз, встала на колени и обхватила Тару за ноги, зарыдав. Все в комнате застыли, смотря, как Донна, взявшись за руку, поцеловала мать в ладонь и прижала к своей щеке. Женщина быстро сменила суровое выражение лица на улыбку.

— Здравствуй, моя девочка, — прошептал отставной офицер, поднимая выпившую дочь на ноги.

По телу сотрудников полиции от этого тона прошел холодок. Они переглянулись и тяжело сглотнули. С их старой коллегой явно что-то не так.