Чуть отойдя от лавки с десертами, Джон наконец вручил Линчу его кусок яблочного пирога, а вот непонятный напиток «шоколад» пока оставил при себе. Егор не стал заострять на этом внимание, всецело погрузившись в разглядывание своего ужина. От пирога исходил приятный аромат свежего хлеба и сладких яблок, пальцы немного обжигало, настолько он был горячий, что тоже указывало на его свежесть, а от лёгкого нажатия корка слабо похрустывала, ещё сильнее раззадоривая и без того немалый аппетит. Всё-таки решившись, Линч подул на кончик пирога и робко сделал небольшой укус, пробуя. Стоило сладким нежным яблокам и пропитанному их соком тесту коснуться языка, как Егор, сам того не заметив, начал жевать в несколько раз интенсивнее, желая поскорее прикончить этот кусочек, чтобы приступить к следующему. На самом ли деле этот пирог был так волшебен, или сказались двадцать лет питания одной только рыбой и парой овощей — Линч не знал, но, так или иначе, вкусно ему было до безумия, что ярко проявлялось в его зверском аппетите.

 — Смотрю тебе понравилось? — улыбнулся Джон.

 — Офень! — ответил Егор с набитым ртом. Тщательно прожевал очередной кусочек, совершенно не желая расставаться с ним и, по совместительству, со вкусом, проглотил крохотные остатки и только после, вспомнив про этот странный «шоколад», спросил:

 — А ты уже попробовал? — Он указал на чашку в руках вампира.

 — А? Ещё нет. На тебя засмотрелся… — признался Джон, поднеся чашку к носу и понюхав этот чудной напиток. Линч смущённо  отвернулся, никак не ответив на комплимент. Как ни странно, до вампира ему их никто и никогда не делал, потому он просто не знал, как правильно на них реагировать. Джон на это не обижался, он лишь пожал плечами и сделал небольшой глоток шоколада, с задумчивым видом пытаясь его распробовать. Серьёзность быстро сменилась восторгом, на бледном лице растянулась довольная ухмылка:

 — М-м… Ничего так, — протянул вампир, передавая чашку спутнику. Такая реакция подбодрила Егора, и он довольно смело отпил пару глотков, тут же пожалев об этом решении. Горьковатый привкус осел на языке, вынудив поморщиться, а от терпкости завязло во рту, ловко перебив всякую сладость яблочного пирога, и стало до того противно и невкусно, что захотелось выплюнуть странную жидкость поскорее, только вот мысль о цене этого напитка в целых три дуката и пятнадцать грошей одёргивала от желаемого поступка. Скривившись, Линч вручил чашку с шоколадом обратно Джону, прокомментировав:

 — Гадость. — Он поспешил перекрыть ужасный вкус сладким пирогом, но тот уже был не таким ярким, и настырная горечь всё равно осталась.

 — А мне нравится, — вампир остался при своём мнении, сделав очередной глоток, в этот раз побольше и куда смелее.

 — Ну и пей, — беззлобно сказал Егор, вновь откусывая от пирога в слепой надежде перекрыть горечь и терпкость шоколада. — У нас вообще деньги после него остались?

 — Остались, — уверил Джон и тут же засомневался: — Ну… Как бы… Не хочу портить это… эту прогулку, поэтому давай позже вернёмся к этой теме, хорошо? Когда будем в номере.

 — Ладно, — спокойно пожал плечами Линч.

Время текло в меру медленно, с каждым следующим шагом центр города, а с ним и вся шумиха отдалялись, всё чётче и громче слышались различные сверчки и прочие ночные насекомые, всё меньше людей и света виднелось на улицах. Парни просто общались без всяких тяжёлых тем, Егор делился своими впечатлениями о городе и о мире в целом, Джон рассказывал о жизни в далёком и не очень прошлом, оба с интересом слушали друг друга и периодически замолкали, чтобы насладиться удивительными ночными звуками. Постепенно приближалась окраина города, расположенная, как выяснилось, на болоте, потому отовсюду доносилось квакание лягушек, иногда они даже показывались лично, мерно прыгая по городским дорогам, стрекотали летающие вокруг стрекозы, освещали куда более тёмные, чем в центре, улицы небольшие стайки светлячков. В городе, даже на его окраине, ночная природа была довольно мила и неопасна, что позволяло Линчу впервые за долгое время по-настоящему расслабиться, насладиться происходящим и отдохнуть. Его руки уже были свободны от пирога, с коркой доеденного ещё с десяток минут назад, Джон тоже больше не таскался с чашкой из-под шоколада, выпитого вовсе где-то за пять минут, и оба шли расслабленно и неспешно, в очередной раз затихнув, чтобы насладиться чудной музыкой ночной живности. Вдруг, пустив по телу лёгкую дрожь, руки коснулось что-то тёплое. Линч мигом опустил глаза, решив проверить, и с удивлением обнаружил, что касались его пальцы вампира, через пару мгновений неуверенно двинувшиеся дальше, пока вся ладонь не обхватила Егорину руку. Он с вопросом поднял взгляд на Джона, но тот упрямо продолжал смотреть вперёд, делая вид, что ничего не происходит, а лёгкий румянец на бледных щеках, видный даже в полутьме, выдавал его с потрохами. И как-то сами собой, без ведома хозяина тела реагируя на этот жест, губы изогнулись в смущённой улыбке, лицо загорелось таким же румянцем, и Линч неловко опустил глаза, робко сжав пальцами чужую ладонь в ответ. Так они и прошли ещё несколько минут, в молчании на фоне кваканья лягушек и стрекота стрекоз и держась за ручки, пока Джон не начал очередной отстранённый диалог, а Егор его поддержал. И так они и гуляли, смущённо держа друг друга и отчаянно делая вид, что ничего не происходит.

Ещё через пару минут парни дошли до самой окраины города. Света стало совсем мало, поскольку фонари стояли далеко друг от друга, ещё и не все зажжённые, а из окон более редких, почти одиноких домов вовсе его не доносилось. Стрекот и кваканье усилились и участились, болото в целом сильно охватывало окраину, поглощая её в свою слякоть и вечную прохладу. Дороги перестали быть каменными, сменившись обычными вытоптанными тропами, и только за территорией города начиналась чуть возвышенная деревянная дорожка, позволяющая пересечь огромное вязкое озеро. Интересно было наблюдать за тем, как люди приспосабливались к природе, используя против неё её же саму. Линчу в целом было интересно, ведь он никогда не видел болот и, как и про всё за пределами своей деревни, о них он лишь читал в книгах. Но, помимо простого любования чуждой, незнакомой местностью, Егор ещё и искал кое-что конкретное, а если быть точным — огонь, потому что в одной из книг он вычитал про то, что болота могут гореть. Как это происходит? Их кто-то поджигает? Но зачем? Выискивая ответы на эти вопросы, Линч, увы, так и не мог найти обещанного в той книге огня, пока ему на глаза случайно не попались светлячки. Они маленькой стайкой весело прокружили перед лицом, а затем направились куда-то вдаль, будто зазывая идти следом, и уже через мгновение исчезли за дымом. Дымом, небольшими клубами идущим откуда-то из земли. В темноте было трудно разглядеть, поэтому обратиться к тому, для кого это не было проблемой:

 — Там дым, мне же не кажется? — Егор указал пальцем свободной руки. Джон наклонился к нему, пытаясь проследить за взглядом и указывающим пальцем, пока, наконец, не увидел:

 — А, вижу! Болото горит, — спокойно прокомментировал вампир, явно не находя в этом никакой проблемы. Линч же немного беспокоился:

 — Так если горит, разве его не нужно тушить?

 — Нет, всё в порядке. Если бы оно было опасно, здесь бы не строили деревянный мост.

 — Ну, тоже верно. А… Кстати… Раз оно горит, то где огонь? Я что-то не вижу… — несмотря на ответы, вопросов становилось только больше.

 — Огня и нет. Болото не совсем горит, а скорее… Как бы сказать… Тлеет. Как угли. Понимаешь? — попытался разъяснить Джон, видимо уже давно не первый раз заставая подобную картину.

 — Да, кажется я понял.

 Егор не мог оторвать глаз. Дым так красиво развивался на лёгком ветерке, кружа в незамысловатом танце, а светлячки подсвечивали болотистую землю, утонувшую в огромной вязкой луже, и лягушек, рассевшихся на небольших сухих островках. До чего же это было ново и необычно для Линча, и до чего печально, что узнавал он об этом всём лишь в двадцать с лишним лет, по сути потратив около половины своей жизни в пустую. И вампир будто бы уловил эту мысль, украл из чужой головы и поделился ею вслух:

 — Ты ведь правда никогда не видел болот?

 — Да, как и города, — с натянутой, печальной улыбкой ответил Егор. — Как и всего, чего не было вокруг моей деревни.

 — То есть почти ничего… — еле слышно прошептал Джон, чуть сильнее сжав руку Линча в своей, как бы неосознанно подбадривая. Потом резко повернулся к нему лицом, вынудив и того посмотреть на себя, положил свободную руку на худое плечо и заглянул прямо в яркие зелёные глаза. Его лицо было наполовину скрыто тенью, а другая часть едва ли виднелась в очень слабом свету от далёкого фонаря, но даже так Егор мог с уверенностью сказать, что на него смотрели с глубочайшей тоской и жалостью, с капелькой злости и огроменным желанием всё исправить. Постояв с минуту, Джон наконец собрался с мыслями и сказал:

 — Это ведь так жестоко… Ты был обычным ребёнком! И провёл столько лет своей конечной жизни, считай, взаперти… Ты… Ты имеешь право видеть весь мир! И я его тебе покажу. Весь белый свет. И расскажу обо всём, о чём только знаю сам. Я… Я сделаю всё для тебя. Слышишь?

 Он замолчал, с еле заметным вопросом рассматривая лицо напротив, бессовестно рассматривающее его. Линч был покорён. Никогда в жизни он и подумать не мог, что кто-то с такой искренностью и трепетом скажет ему подобные слова. Он почти не верил, искал подвох в чужом наполовину скрытом в ночи лице, искал хоть что-нибудь, что сохранило бы его устоявшийся мир целым, но с другой сторону, что тому не бывать. Всё должно было рухнуть в один момент, в хорошем или в плохом смысле, и держаться за остатки того пленника, в глубине души по-прежнему испытывающего страх перед неизвестным внешним миром, уж точно не стоило. И Егор его отпустил. Принял эти слова и только собрался ответить на них, поблагодарить за всё, как Джон чуть приблизился, а руку сползла с плеча к локтю, слегка притянув Линча к себе. Егор опешил, судорожно забегав глазами по лицу напротив, почти незаметно, очень плавно изменившемуся. Взгляд стал каким-то другим, дыхание потяжелело, стало опалять щёки своим жаром, особо ощущающимся на фоне прохладной ночи. Сердце застучало в разы быстрее, ладони вспотели, ещё сильнее вгоняя в краску и смущение, колени чуть задрожали. Вампир всё приближался и приближался, пока их глаза не остановились точно друг напротив друга, а губы — в паре сантиметров. Всего секунда на обдумывание, и бледные веки плавно сомкнулись, скрыв под собой два глубочайших океана, а сухие губы с застывшим на них горьким привкусом шоколада прикоснулись к чуть припухлым, подрагивающим губам Егора.

 — Заткни пасть, — последнее, что услышал Линч, прежде чем необычно горячие губы, обжигающие, накрыли его искусанные и израненные, вовлекая в грубый, требовательный, властный, до трясучки мерзкий влажный поцелуй.

 Ещё буквально мгновение, и они бы поцеловались, но Егор упёрся руками в вампирскую грудь и отвернулся. Несмотря ни на что воспоминания по-прежнему не отпускали, Линч просто не мог. У него не получалось отпустить, в тот момент было слишком больно и плохо, чтобы просто оставить его позади. Джон, вопреки прошлому себе, послушно отстранился и лишь растерянно спросил:

 — Прости. Стоило спросить?

 — Я… — Язык не поворачивался даже просто заговорить об этой теме, поэтому Егор поспешил её сменить: — Я, знаешь… Я так устал. Спать до безумия хочу! Пойдём, наверное, обратно…

 — Да, конечно… — Джон неловко почесал затылок и двинулся следом за Линчем, быстрым шагом ушедшим чуть вперёд. На пути обратно они не разговаривали и никак не контактировали.

Время, проведённое с закрытыми глазами, далось Линчу особо тяжело. Вампиру, в общем-то, тоже. Повезло только в одном: они уже немного приловчились и довольно быстро добрались до номера, где Егор моментально скинул с себя дурацкую повязку и якобы без сил рухнул на кровать, старательно следуя своей лжи про «безумную усталость и желание спать». Но план разрушился, как башенка из тонких веточек, как только Джон напомнил об одной своей просьбе, озвученной ещё во время прогулки:

 — Пока ты не уснул, я всё-таки хотел бы поговорить про наши… деньги.

 — А, точно… — Линч неохотно приподнялся, изо всех сил делая вид очень уставшего человека, и уселся на кровати напротив стоявшего вампира, попутно вспоминая его слова на прогулке:

 — У нас вообще деньги после него остались?

 — Остались, — уверил Джон и тут же засомневался: — Ну… Как бы… Не хочу портить это… эту прогулку, поэтому давай позже вернёмся к этой теме, хорошо? Когда будем в номере.

 Повисло неловкое молчание. Вампир, судя по всему, собирался с мыслями или подбирал слова, а может просто не знал, как начать, поэтому Егор попробовал немного помочь ему:

 — Так что ты хотел обсудить? — вопрос повис в воздухе, не получив какого-либо ответа. Кажется Джон ушёл слишком глубоко в себя, откуда достать его будет не просто. Линч был хорошо знаком с этим состоянием, поэтому не смел выдёргивать вампира из мира собственных размышлений, только тихо выдохнув себе под нос:

 — Ладно…

 Прошла где-то минута, прежде чем Джон выпутался из собственной головы и подал первый признак жизни: тяжело выдохнул. Егор, за это время на самом деле почти заснувший, с удивлением поднял на него глаза и приготовился слушать.

 — Так вот… — неловко начал вампир. — Наши деньги… Они, как бы, есть, но их хватит только на ещё одну ночь в этой таверне, не больше. Поэтому я принял решение пойти на работу. Но взять тебя с собой я не могу. Ну, ты же якобы слепой, а таких никто брать не будет. Поэтому завтрашний день тебе прийдётся провести здесь. Одному. Я просто хотел предупредить об этом и извиниться, что так получается.

 — А… Ну, это ничего. Я так-то привык проводить время в одиночестве. — Губы растянулись в печальной улыбке. — Один день как-нибудь уж проживу.

 — Спасибо, — Джон пару раз судорожно кивнул, переминаясь с ноги на ногу. — В целом, больше мне тебе сказать нечего. Спокойной ночи, отдыхай. А я пока… тут посижу.

 Вампир плавно опустился в кресло позади себя и устало развалился в нём, бесцельно уставившись в потолок. Линч не нашёл, что ответить, просто сказал глупое «Ага…» и улёгся на кровати, на самом деле попытавшись заснуть.

Егор то и дело ворочался, глаза практически не смыкались, он пробовал и накрываться одеялом, и скидывать его с себя, и на разных боках лежать, и на спине, и животе, и вторую подушку обнимать пробовал, но всё тщетно, сна не было ни в одном глазу. Он без конца вертелся, ища удобное положение, в котором вышло бы расслабиться, и моментально замирал каждый раз, как со стороны Джона доносились шорохи и скрип кресла. Линч открывал глаза и упирался взглядом в вампира, каждый раз находящегося в каких-то дурацких позах. То он ноги закинет на подлокотник, то чуть сползёт и одной только верхней частью туловища разляжется на кресле, то вовсе перевернётся, то сожмётся со всех сил, пытаясь всего себя уместить на маленькой сидушке, и все эти нелепые кувыркания с одной одной-единственной целью — уснуть. Оно и не удивительно, ведь даже если вампиру не нужен сон, то уж точно нужно развлечение, а поскольку делать ему нечего, то поспать — самый логичный вариант скоротать время. Егор прикусил губу. Джон выглядел жалко, что не могла обойти совесть Линча, ведь, по сути, именно из-за него вампир страдал. Он специально снял этот номер, с двойной кроватью, чтобы у них была возможность поспать вместе, рядом друг с другом, как это делают все нормальные пары, а тут, выходит, Егор выгнал его, вынудив ютиться в Тёмном кресле. С другой стороны, вампир должен был понимать, что ответом могло стать и «нет», а в таком случае ему точно пришлось бы искать другое место для сна, либо выгонять с кровати самого Линча. Но и Егор не совсем прав, ведь согласился попробовать, а значит должен быть готов к тому, что делают обыкновенные парочки, в том числе и ко сну в одной постели. Да и что он всё упирается? Джон уже около недели, если не больше, из кожи вон лез, чтобы показать и доказать Линчу, что тех жутких ошибок совершать вновь он не собирается, что он изменился, по-настоящему исправился и готов на коленях замаливать грехи. И основанием сопротивления всему этому являются одни только воспоминания? Но на них одних основываться нельзя. И Егор, пусть с лёгким страхом на сердце и сомнением в правильности решения, всё-таки махнул рукой: «Будь, что будет!».

 — Джон, — вполголоса позвал он вампира, мгновенно откликнувшегося и подорвавшегося с места.

 — Что-то случилось? — забеспокоился тот.

 — Иди сюда. — Линч подвинулся, освобождая ближнюю к собеседнику половину кровати, и, подзывая, мягко похлопал по ней рукой.

 — Ты уверен? — Джон наконец по-нормальному уселся в кресле. — Ты же, как мы выяснили, не совсем готов.

 —Ну… Нет ничего такого в том, чтобы просто поспать рядом. Просто поспать, — повторился Егор, всё же немного побаиваясь, что та жуткая ситуация может повториться.

 — Спасибо, — искренне улыбнулся вампир и радостно запрыгнул на свою часть кровати. Линч еле слышно выдохнул, стараясь отогнать все дурные мысли и воспоминания, повернулся к Джону спиной и замер, как статуя, не в силах сомкнуть глаз, чутко прислушиваясь к каждому малейшему звуку и пытаясь определить, чему он принадлежал. Почти сразу раздались шорох и скрип ткани — вампир искал удобное положение. Пара мгновений, и всё затихло, а по спине расползлось чужое тепло, до того близко, почти вплотную, что стало казаться, будто Джон в точности повторил позу Егора. Стоит ли этого опасаться? Наверное, нет… Он ведь просто безнадёжно влюблён и хочет быть ближе… Линч всячески старался успокаивать себя, придумывал оправдания любым чужим действиям, пока вдруг не обратил внимание на одну деталь: несмотря на то, что Джон лежал очень близко, до слуха не доходило его дыхание. Всё тело покрылось ледяными мурашками. «Он что, не дышит?» — с ужасом мысленно спросил Егор сам себя, и тоже затаил дыхание, прислушиваясь. Стоило лёгким вздохам, невообразимо тихим и аккуратным, дойти до слуха, как он расслабился. Вампир дышал, просто, вероятно, настолько боялся спугнуть Линча, словно дикого зверька, что старался контролировать абсолютно всё и не издавать лишних неверных шорохов. Егор даже умилился этому осознанию. Всё-таки волноваться было не о чём, раз Джон так усердно старался проявить всю заботу, какую только возможно. Слабо улыбнувшись, успокоившийся Линч наконец сомкнул веки и приготовился к полноценному сну.

 — Линч, — через пару минут за спиной раздался шёпот. Егор, только-только начавший засыпать, неохотно открыл глаза и спросил таким же шёпотом:

 — Что?

 — Можно тебя обнять? — почти проскулил вампир жалобно. Ни одного шороху не последовало, он на самом деле дожидался разрешения. Линч опешил. Мгновение назад едва открытые глаза резко округлились, сонливость как рукой сняло, рот чуть приоткрылся в удивлении. «Что это ещё за просьба?» — подумал Егор. В голову стали лезть навязчивые воспоминания, вновь и вновь вынуждая прожить тот ужасный день. Он поморщился, стараясь отогнать все эти мысли, и они, словно повинуясь, вдруг исчезли, сменившись относительно свежим воспоминанием.

 Знакомые вампирские руки мягко обвили его, словно влюблённые в человека змеи, и чуть прижали острые лопатки к тощей груди. Покрывшийся щетиной подбородок аккуратно улёгся на плечо, Егор боязно оглянулся на необычно умиротворённое лицо и с удивлением заметил во рту Джона какую-то тряпку. Вампир закрыл себе пасть, зарыл клыки в ткань, чтобы Линч был уверен в своей безопасности, был уверен, что происходящее — искренние объятия, а не насилие и принуждённое испитие крови.

 Чуть помедлив, Егор наконец ответил, робко и неуверенно:

 — Можно…

 — Ура! — еле слышно протянул вампир за спиной. И уже через мгновение согретые под одеялом руки обвили плечи, будто какая-то накидка, а на бедро бесцеремонно плюхнулась чужая нога. Удивлению не было предела, но Линч не стал возмущаться, решил потерпеть. В конце концов, не такая уж и тяжёлая была исхудавшая конечность, скорее просто непривычная. Не каждую же ночь спишь с чьей-то ногой на себе. А вот что окончательно поразило Егора, так это храп, раздавшийся уже через минуту. Он никогда и подумать не мог, что Джон храпит, и этот факт был до того забавных, что из головы совершенно не собиралась уходить одна мысль: эта ночь будет крайне необычной.

Наутро Линч проснулся один. Ни храпа, ни тепла, ни конечностей, обвивающих собственное тело — ничего он не почувствовал. Кое-как продрал сонные глаза, приподнялся на локтях, огляделся и окончательно убедился, что комната была пуста. Неужели Джон уже ушёл? А времени-то сколько? Убрав с лица отросшую чёлку, Егор уселся на краю кровати и тут же подметил какие-то изменения, что-то было не так, за исключением, конечно, отсутствия вампира. Сонный мозг не сразу сообразил, что это был листок на прикроватной тумбе, которого раньше точно не было. Непослушными спросонья пальцами Линч кое-как подцепил несчастную бумажку и поднёс близко-близко к лицу, стараясь разглядеть написанное нечётким, размытым взглядом. Вскоре зрение нормализовалось, и удалось узнать почерк, определённо принадлежащий Джону. По центру записки было выведено всего два предложения, ёмко умещая в себе всю необходимую информацию:

«Ушёл на работу, буду вечером.

Не скучай и ещё раз прости за то, что так получается!»

На лице невольно расползлась умилённая ухмылка. Егор ведь говорил, что всё в порядке, но вампир всё равно посчитал нужным извиниться повторно. От этого сердце почему-то начало трепетать, как маленькая птичка сутра, тоненькой песенкой будящая своих братьев и сестёр. Линч бережно сложил записку в несколько раз и убрал в задний карман штанов, поднялся наконец с кровати и двинулся к окну полноценно встречать новый свободный день. Солнечные лучи, навязчиво пробивающиеся сквозь стёкла, беспощадно жгли адским жаром, свидетельствуя о том, что на дворе уже был день, возможно даже обед, если вовсе не позже. Егор отоспался на года вперёд, это уж точно. Моментально взмокнув от жары, он поспешил открыть окно, чтобы хоть немного облегчить свои мучения, и стоило появится маленькой щёлочке, как городская улица без спроса ворвалась в комнату шумом толпы и громкой музыкой, а духота постепенно начала продуваться лёгким ветерком. Что ж, когда с вопросом комфорта было покончено, оставалось найти себе занятие. Первым делом в голову пришла идея усесться на подоконнике и просто наблюдать за расстилающимся видом, как Линч и сделал, только вот меньше, чем через час такое веселье уже осточертело, поскольку за окном особо ничего не менялось, исключая без конца идущих куда-то прохожих, но ими одними целый день не скоротаешь, поэтому нужно было придумать что-то новенькое. Что-то более интересное, более изменчивое, при этом доступное в пространстве одной комнаты. Крепко призадумавшись, Егор стал внимательно оглядывать помещение, пока его взгляд не упал на немаленький книжный шкаф. Вот и ответ. Книги достаточно интересные, а сюжет в них уж точно не стоит на месте. Оставалось лишь надеяться, что среди них найдутся те, которые будут Линчу незнакомы, поскольку за двадцать лет изгнанничества ему довелось прочитать очень немало книг. С этим, какое счастье, тоже повезло, ведь первая же книга, попавшаяся на глаза, была новенькой для Егора, да ещё и на очень интересную тему, если судить по названию: «Хроники Вампира». Забавно будет почитать рассуждения обычных, далёких от настоящего людей, при этом зная правду. Довольно ухмыляясь, Линч поудобнее устроился на кровати, избегая почти заживо сжигающих лучей солнца, и принялся скользить глазами по тексту, повествующему об «обычном вампире».

Рассказ вёлся о чёрством, холодном, бездушном, кровожадном и очень жестоком кровопийце, одиноко живущим в заброшенном особняке в глуши леса уже далеко не первый век. Он никого не щадил, до дна выпивал кровь всех путников, набредших на его обитель, и всё же иногда его жертвам удавалось спастись, за счёт чего с каждым годом он постепенно обрастал слухами. Вскоре неподалёку от его особняка построилась крохотная деревенька, основанная какими-то изгоями, выгнанными из своих родных домов. Вампир, конечно, ошалел от такой наглости и решил преподать наглецам урок. Люди в свою очередь, перепуганные жутким монстром, попытались усмирить его гнев, преподнеся самое ценное, что у них было: невинную, ничем не опороченную юную деву, до того прекрасную, что вампир, только взглянув на неё, сразу позабыл о всякой своей злобе. Он оставил деревню в покое, взамен забрав девушку в свой особняк, где годами мучил бедолагу, бесконечно испивая её кровь, и уже через пару лет его игрушка сломалась, умерев от разрыва сердца. Вампир осознал, что ему стало скучно одному, и решил вновь напасть на ту деревню, тем временем разросшуюся из маленького поселеньица в полноценную небольшую деревеньку, чтобы вынудить людей во второй раз привести ему новое развлечение. Так и случилось. Вампиру вновь привели юную, неопороченную грехом, прелестную лицом деву. С тех пор в той деревне зародилась неизменная традиция, согласно которой каждые десять лет избирались самые красивые юные девушки, ещё не лишённые невинности, одевались в изящные и в то же время скромные наряды, зачастую ситцевые ночные рубашки, и приносились в жертву Грозному вампиру. Он был в восторге от такого расклада. За жертвами больше не приходилось бегать, они сами на блюдечке подавались на крыльцо его особняка каждые десять лет, и это было очень даже удобно. Но всякое однообразие имеет свойство надоедать, так произошло и с подношениями. Со временем девушки перестали казаться вампиру игрушками, да и жертвами, они стали просто пищей, за чьей жизнью он не особенно следил и лишь изредка навещал с приходом голода. Однако, несмотря на всю эту отстранённость и незаинтересованность вампира, жертвы не спешили убегать, боялись, потому покорно повиновались монстру и покладисто сидели в выделенных им комнатах до самого того момента, пока не умирали от малокровия. Из-за этого вампиру было ещё скучнее. Но однажды всё изменилось, когда в очередной раз в стандартное время на пороге его особняка появилась темноволосая девчушка лет семнадцати. Как и все, она была одета в белоснежную ночнушку, только вот её круглое лицо не искривлялось в ужасе, по румяным щекам не текли горькие слёзы, а тонкие запястья и щиколотки не сдавливали тугие верёвки. Она уверенно стояла на ногах, нисколько не пытаясь бежать, и, что поразило вампира больше всего, искренне улыбалась. Стоило ей заметить хозяина дома, как она дружелюбно протянула руку для рукопожатия и вежливо представилась. Вампир был поражён, впервые человек не боялся его, а даже, более того, пытался завести дружбу. Это мгновенно разожгло в вампире интерес, и он с удовольствием ответил на рукопожатие, решив в самом деле поладить со своей новой жертвой. Уже через пару дней вампир точно понял, что всё это время ему не хватало обычного общения, с появлением которого стали гораздо интересней. Девушка оказалась очень эрудированна, умна и немного безумна, она сама выдвинулась на роль новой жертвы, поскольку с самого детства очень сильно увлекалась вампирами и всем с ними связанным, а также её нисколько не пугала необходимость предоставлять себя в качестве еды. Она спокойно протягивала руки или оголяла плечи, подставляя их под вампирские клыки, и даже старательно делала вид, что не испытывает боли. Легко общалась с чудовищем, вызывающем дрожь в коленях и мурашки по всему телу у обычных людей, не смущалась задавать немного нетактичные вопросы, в целом не отличалась воспитанием, зато могла похвастаться умом и знаниями, умением читать и писать. С ней было интересно, было весело и необычно, и уже через полгода такой странной, непривычной жизни вампир наконец понял, что искренне влюбился в человеческую девушку. Научившись у неё бестактности, он решил не томить ни себя, ни её, и в тот же вечер признался. Девушка без задней мысли ответила взаимностью. Вероятно не от искренних чувств, а от простой любви к вампирам в целом, но и такой расклад устраивал монстра. Так они и прожили остаток века. Всех новых девиц, по старой традиции появляющихся на пороге особняка каждые десять лет, вампир стал развязывать и просто отпускать на все четыре стороны, посчитав нужным навсегда оставаться верным своей единственной и пить только её кровь. Во дворе девушка развела скот и вырастила различные овощи, которые сама себе готовила, не утруждая вампира в заботе о своих человеческих потребностях. Одна спальню, самую огромную в особняке, они делили на двоих, как и всё своё свободное время. Жизнь проходила счастливо, девушка взрослела, вампир ничуть не менялся, но в один прекрасный день оба врезались в суровую реальность, словно корабли во время шторма разбились о скалы. Уже взрослая девушка обнаружила у себя пару седых волосков. Она старела. И никто из них ничего не мог с этим поделать. Оставшиеся десятилетия прошли крайне беспокойно. С каждым днём тёмных волос у девушки оставалось всё меньше, а на их место охотно приходили седые. Морщины всё сильнее уродовали её лицо и тело, движения становились всё скованнее, усталость приходила всё быстрее, яркие глаза бесповоротно тухли. А вампир не менялся, как замороженный, ни на один волосок у него не убавлялось, и он мог лишь смотреть, как её вечно молодая и энергичная красавица тухла под давлением времени, пока оно вовсе не пришло. Уже пожилая, сутулая и сморщенная, девушка умерла у него на руках, а он впервые за все прожитые века заплакал, тяжко осознавая, что впереди ещё бесконечность таких, теперь без неё.

Егор с хлопком закрыл книгу и широко раскрытыми глазами не моргая уставился в пол. Рот чуть приоткрылся, лицо вытянулось, пальцы легонько задрожали. В голове зияла пустота, и одна-единственная мысль светящимся белым пульсировала посреди этой беспросветной тьмы: «Однажды я тоже умру».

«А Джон останется».