Он уже битый час вглядывался в своё отражение, щуря единственный зрячий глаз. Ему уже порядком опостылело сидение на стуле, а картина мира перед глазами иногда дрожала и теряла чёткость, потому что глаз уставал смотреть в одну точку, на собственный нос в грязном зеркале. Янгел пытался поймать своё отражение за руку в тот момент, когда оно снова будет делать что-то в отрыве от него, когда на его лице глаз, закрытый бельмом так долго, что не ясно уже, когда он стал таким, загорится яркой голубизной, когда на плечи отражения упадут неприлично рыжие и яркие волосы. Но уже где-то с полчаса ничего не происходило, всё было как обычно. Янгел просто смотрел на нос своего отражения, подавив всякие суеверные чувства, которые поднимались в нём в начала эксперимента. Может быть, он не хотел поймать отражение, а хотел просто убедить себя в том, что это всё ему чудится от одиночества. Ну правда, что только не привидится после жизни в лесу на протяжение нескольких столетий. Да, точно, всё фантазия, её игры.
Только Янгел решил прекращать всё это дело и уже поднялся со стула и отвернулся от зеркала, чтобы убрать стул на положенное ему место, послышался глухой стук, будто кто-то стучал кулаком в окно. Лесной страж распрямился и оставил стул, быстро прошёлся взглядом по всем окнам и не увидел даже намёка на живое существо. Но стоило ему слегка успокоиться, как снова послышался стук и не одиночный, а громкий и частый, словно этот непонятный кто-то что есть сил стучал обеими руками в окно, только вот там никого не было. Повинуясь шальной мысли, Янгел обернулся, да так и замер в пол-оборота. Вот оно, неправильное отражение, вот она, игра воображения, стучит по зеркалу руками с обратной стороне. Странный человек в зеркале, выглядевший слишком ярко на фоне отражения избы лесного стража и чересчур походивший на него, отнял руки от стекла в тот же момент, когда Янгел обернулся. Он призывно махнул рукой, зашевелил губами, но беззвучно. Зеркало не давало пробиться и звуку с другой стороны. Выйдя из оцепенения, колдун развернулся полностью, склонил голову чуть на бок и, подперев подбородок рукой, принялся разглядывать незнакомца из своих снов. Делал он это в полном безмолвии, не уверенный до конца в том, что по ту сторону зеркала его не слышно. До чего же странно было не видеть в зеркале себя, а кого-то другого. И этот другой начинал раздражаться. Уголок рта еле заметно подрагивал, разноцветные глаза сузились. Они тоже были слишком яркие, словно кто-то оторвал куски неба и сочной травы и вставил их вместо глаз. А для волос словно отрезали от костра куски пламени. Или ему всё это казалось таким ярким, потому что он сам давно не видел чего-то ярче кровяной ягоды.
В задумчивости Янгел подошёл слишком близко. Достаточно для того, чтобы незнакомец по ту сторону зеркала, которое словно бы подёрнулось рябью, смог высунуться из него по пояс и ухватить Янгела за воротник. Старая ткань жалобно треснула, от ворота пошла новая трещина, когда рыжеволосый незнакомец со странной для такого хлипкого на вид человека рванул рубаху на себя.
– Будет с тебя, набегался. Теперь посмотри на то, что я тебе покажу, – голос точно такой же, как и у самого Янгела, вплоть до интонаций. Не такой ласковый и добрый как во снах. Такое совпадение не помешало колдуну попытаться вырваться. Но не вышло, всё тело словно обожгло пламенем и порезало осколками стекла одновременно. – Не дёргайся, хуже будет.
С этими словами незнакомец ухватился за Янгела, который не то что принял решение не сопротивляться, а потерял эту возможность, обмякнув и слегка потеряв связь с реальностью. Рыжий рванул на себя снова и подался сам внутрь зеркала, утягивая за собой и колдуна. За спиной Янгела что-то булькнуло, словно он провалился под воду. Мир провалился в темноту и тишину, стал мокрым, но не холодным.
***
Открыв глаза, Янгел сначала захотел снова закрыть их, так ярко светило солнце. Глаза, привыкшие за много лет к лесному полумраку, отказывались глядеть на такой неприлично яркий мир и свет. На плечо легла рука, судя по всему того самого отражения, потому что Ноэль не имел обыкновения трогать людей, а просто звал, иногда даже по имени.
– Открой глаза, не ослепнешь. Тут на самом деле не такой яркий свет, как тебе кажется, – и снова голос мягкий, умиротворённый. Словно не было ничего, никого не затягивало в зеркало, а просто они оказались… Где-то. По руками чувствовалась трава, до слуха долетал щебет птиц. Свет и правда стал мягче, будто время суток резко переменилось на сумерки. Янгел всё-таки осмелился открыть зрячий глаз. Сначала щёлочкой и смотрел себе под ноги, на порванные по низу штаны, а потом чуть шире, а спустя пару секунд осмелел настолько, что поднял взгляд от земли и… Не нашёлся, что и сказать.
Весь мир вокруг него полнился красками, словно светился изнутри. С неба свет будто бы и не лился, а тёк откуда-то изнутри, из деревьев, растений, мелких цветов всех возможных форм и окрасок. Взору лесного хранителя предстал новый лес, густой и пышущий жизнью, такой же затемнённый, но всё ещё светлый. За деревьями пролетела стайка светящихся существ, которые точно не были светлячками, потому что светились куда большим разнообразием цветов. Это был лес из снов, величественный и спокойный, напитанный духом магии, которая не дарует ему жизнь, но умножает и облагодетельствует её. И как же дышится свободно. До слуха, обострившегося словно стократно, доносился шелест листьев в кронах деревьев, шорох травы, в которой бежал заяц, шелест реки, которая текла чуть ниже, отделяя холм, на котором они сидели, от остального леса. Казалось, что через пару мгновений станет слышно шелест крыла пролетающей мимо бабочки, но до этого сидевший молча сосед прервал момент чудного соединения с природой.
– Ну как, нравится тебе здесь? Чувствуешь это место, да? Его жизнь, дыхание и покой.
– Чувствовать-то чувствую, да разуметь не могу, как это возможно. Где мы вообще? – собственный голос был охрипшим и чужим, а в горле словно перекатилось стекло, когда колдун заговорил. Янгел поморщился.
– Пройдёт, не переживай, придётся немного потерпеть. А мы сидим на том месте, где сейчас сердце твоего леса. Разве не помнишь? Река, холм, только вода в реке алая, по берегам кровяная ягода, а прямо на этом месте, – незнакомец похлопал рукой по траве, на которой они сидели, спугнув бабочку, которая сидела на соседнем цветке. – Сердце леса бьётся. Сейчас ты видишь всё так, как было когда-то, до появления Тёмного леса. Согласись же, что было лучше?
– Уж не знаю, лучше или нет, но живее точно. Я и подумать не мог, что когда-то всё было настолько… Зелёным. Нет, не зелёным…
– Цветным?
– Да-да, именно цветным. Сейчас как-то… Серо или черно с вкраплениями красного. Понимаешь наверное, – Янгел замолк, всматриваясь в необычную яркость окружающего мира с новой силой, стараясь найти что-то знакомое. Уж наверное изгибы деревьев остались прежними. И точно, старый дуб, который он всегда видел, подходя к сердцу, изогнутый как-то странно, словно бы крюком и со стволом, покрытым мелкими царапинами, составляющими иногда целые бугры, стоял на прежнем месте, только вот он был покрыт зелёной листвой, яркой и сочной, а на ветвях игралась стайка птиц. И кусты у реки тоже были, только смородиновые, с мелкими чёрными ягодками, которые Янгел не видел, но точно знал, что они там есть. А ещё знал, что скоро можно будет их собирать. И ещё много чего он знал об этом лесу, чувствовал, куда отведёт его любая тропинка, как далеко заведёт и куда выведет, что он там увидит и кто ещё обычно ходит по этой тропе.
– Как думаешь, почему тебе кажется, что ты знаешь этот лес всю свою жизнь?
– Потому что это Тёмный лес, только живее. Тропы не меняются.
– Ты отлично чувствуешь, что знаешь и тропы дальше твоего леса, причём куда дальше. Дам тебе ещё одну попытку. Почему ты так хорошо знаешь этот лес?
Янгел уже хотел было открыть рот и повторить свой ответ, даже готов был начать раздражаться, как во снах, где от него допытывались какого-то непонятного имени, но вдруг сник. Весь его запал куда-то исчез, а сам он опустил голову на колено. Она стала слишком тяжёлой, будто налилась свинцом. Стих щебет птиц, а река внизу зарокотала злее, словно обрела пороги и стала полноводнее.
– Не стыдно признать, что ты чего-то не знаешь.
– Тогда я не знаю. А ещё это же ты спрашивал, как меня зовут, верно? Я теперь даже в своём имени не уверен. Иногда мне вообще кажется, что я весь соткан изо лжи. Будто меня не должно существовать. Глупо, да? Я же живу, а вот ты только во снах приходишь.
– Почему же глупо. От части это так и есть. Ты – одна большая ложь, но ты имеешь место быть. Более того, мы с тобой куда ближе друг другу, чем ты мог по подумать. Ближе, чем родитель и ребёнок, чем любовники, чем братья и даже ближе чем близнецы.
– Сейчас уже ты несёшь какую-то околесицу. Кто может быть ближе друг другу, чем внешне одинаковые люди, вышедшие из одной матери?
– Человек с самим собой.
– Я не ты, мы с тобой даже не похожи.
– Ты так в этом уверен? Ты видишь на один глаз, я на оба, но разрез глаз у нас один. У тебя волосы короче, а у меня длиннее и чуть ярче, но ты отлично понимаешь, что наощупь они будут абсолютно одинаковыми. И, в конце концов, как бы ты не отрицал, у нас одинаковые лица, разве что у меня веснушки есть. Понимаешь? С этой точки зрения мы должны быть близнецами, но подумай, чтобы ты чувствовал, если бы забыл о существовании брата, но случайно встретил бы его?
– Наверное радость, потому что обрёл бы что-то важное.
– А сейчас ты чувствуешь это?
– Нет, не чувствую
– В этом-то и всё дело. Близнецы, особенно маги, имеют тесную связь, им тяжело жить друг без друга, а отголоски памяти остаются даже тогда, когда кому-то стирают память. Но я для тебя незнакомец. Как думаешь, почему? И кто я тебе в таком случае?
Янгел уже было собирался что-то ответить, но рокот воды прервал его и заставил отражение вздрогнуть и чуть подпрыгнуть на месте. Река, что до этого не совсем спокойно, но всё-таки текла внизу, под холмом, забурлила, стала подниматься и уже облизывала подножье холма. Отражение задумчиво почесало подбородок и поднялось, пока животные разбегались во все возможные стороны, укрываясь от бушующей воды, которая всё алела, словно наливаясь кровью.
– М-да, тебе явно не дадут послушать меня так спокойно. Если у тебя готов ответ, то говори быстрее, а пока вот, забери и сохрани, – с явным беспокойством и спешкой, отражение вынуло из кармана что-то вроде монеты и, не найдя кармана, вложило круглый металлический предмет в его ладонь. Несколько секунд незнакомец смотрел на него, а потом покачал головой. – Так и не понял…
– Мы – один человек, но в разное время, правильно?
После этих слов лицо отражения озарилось улыбкой. Он порывисто обнял Янгела, всего на секунду, так, словно боялся, что колдун ударит его или просто оттолкнёт, поэтому сам как можно быстрее отошёл, оставив только руки на плечах.
– Только не забудь эту мысль, пожалуйста. Запиши, как только вернёшься, хоть на руке, хотя на столе, хоть на бересте. Главное не забудь и повторяй как можно чаще. И ещё, имя. Не вспомнишь сам всё равно, поэтому запоминай…
Что надо было запомнить, Янгел уже не услышал. Возбуждённая быстрая речь отражения прервалась шумом воды, которая вскинулась волной, а затем обрушилась на Янгела со всей силой, словно тысячи рук отрывали его от земли, красная вода заволокла глаза, а из-за шума он словно бы оглох. Мир стал холодным и мокрым, закружился со страшной силой, а из руки вырвало монету, унося в неизвестном направлении. Затем и вовсе свет потух.
***
Янгел резко вздохнул, подскакивая на кровати и едва не ударяясь лбом о Ноэля, который с невозмутимым лицом отодвинулся от него и задержал его в ровном положении, когда тот начал падать вперёд.
– Ровно дыши и не паникуй так. Тебе замены пока, так что пожить придётся.
– Отпусти ты меня, – Янгел дёрнулся и попытался вырваться из хватки Ноэля, но это была бесполезная затея. Горло снова начало драть аж до кашля, от которого колдун согнулся пополам, а хватка воплощения леса была железная.
– Обойдёшься. Тебя отпусти, так об свои же колени ударишься. И куда ты так рвёшься, мышь мокрая?
– Ничего я не мышь и не мокрый. Отпусти же, – слабо дёрнувшись, Янгел предпринял ещё одну попытку вырваться и только тогда заметил, что с волос на простыни капает вода. Получается, что очень даже мокрая мышь, да и… Это не сон был значит?
– Обойдёшься, выпей сначала укрепляющее зелье.
– Потом, потом. Кусок бересты дай или хотя бы уголь, – Янгел не заметил того, как Ноэль закатил глаза, но ни угля, ни бересты он ему не подал, а лишь выровнял положение тела в пространстве и, подняв голову колдуна, протянул ему настой с резким запахом. Пить отвары Янгел привык, какими бы кислыми и неприятными они ни были, поэтому выпил он залпом, не спрашивая о том, что это, из чего и для чего именно. Только допив, Янгел уловил знакомый запах горькой полыни, но это уже не беспокоило его. Да и наверное всё это ему привиделось. В горячке чего только не бывает, а судя по больному горлу это она и есть. Это же надо умудрится заболеть.
– Слушай… Можешь за меня за лесом последить, пока я тут слёг?
– Всё могу, только ты больше никуда бежать не собираешься?
– Нет-нет, не собираюсь, – голова налилась свинцом, веки потяжелели, и колдун мягко опустился на подушки, прикрывая глаза, перед которыми мир начал дрожать и покачиваться.