Примечание
всем есть 18, оос лаванда!
Мама часто говорила: «Хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах».
Честно сказать, Рон никогда эту фразу не до конца понимал и всегда просто кивал головой, молча соглашаясь.
До этого дня.
Сегодня все и так из рук валится, но Рон искренне пытается совладать и с собой, и со своими напряжёнными нервами. Но ему нужно было поговорить с кем-то, выговориться и спросить совета, иначе он грозится сойти с ума.
Все мысли в голове путаются до того, что Рон начинает заикаться уже и вслух.
— А что ес-сли после того, как я ем-му признаюсь он н-не захочет со мной больше общаться? — обречённо стонет он.
— Прекрати себя накручивать, — пытается подбодрить Гермиона, в своем, конечно, стиле, сунув ему в руки чашку какого-то успокаивающего чая. Рон почувствовал запах ромашки, а потом и, кажется, валерьянки, но предпочел сделать вид, что ему показалось. — Даже если это не взаимно, чего ради Гарри от тебя отворачиваться? Он твой друг, в конце концов. Побольше оптимизма.
— Я же не знаю, как он относится к этому, — Рон всплескивает руками, будто стараясь придать своим словам больше веса.
Со стороны он выглядит как кузнечик в конвульсиях.
— О, Мерлин. Рон, не драматизируй. Я уверена, что всё будет нормально, главное наберись смелости и будь уже мужиком!
Рон с тихим мычанием утыкается в сложенные на столе руки.
Ему показалось, что он слышит чей-то громогласный смех.
***
— Миссис Уизли точно не против? — уже раз в, кажется, семнадцатый переспрашивает Гарри, нервозно поправляя лямку портфеля на плече.
Это начинало казаться совсем невыносимым, Рону будто кто-то мозг ложкой выедал уже с час. Точнее, как «кто-то»? Не просто абстрактный «кто-то», а кое-кто совершенно конкретный!
— Ещё раз ты спросишь, и я оставлю тебя тут! — не выдерживает Рон, чувствуя, как к горлу колючим комом подкатывает волнение.
Гарри тушуется и виновато вжимает голову в плечи, а вот Уизли чувствует себя последней сволочью, при взгляде на ещё сильнее поникшего друга. Он кладет руку на макушку Поттера, растрёпывая и без того беспорядочно лежащие пряди.
— Ты же знаешь, моя матушка от тебя в восторге. Иногда мне вообще кажется, что она любит тебя больше, чем меня!
— Не правда, — мягко улыбается Гарри, постепенно находя в себе силы расслабиться.
— Правда в том, — продолжает Рон, смотря на друга сверху вниз: за это лето он перерос Гарри почти на целую голову, но совсем не планировал на этом останавливаться, — что ты уже давно часть нашей семьи. И мы рады принять тебя в любое время, особенно, когда тебе это действительно нужно.
Гарри тяжело выдыхает, машинально ладонью потирая саднящую щеку. Рука у тётушки тяжёлая, что и говорить.
— Не переживай, — длинная конечность Уизли обвивает плечи Гарри. — У нас дома эта старая ведьма до тебя не доберётся!
— Рон!
— Тётушка Петунья правда ведьма!
Тычок острым локтем в ребра заставляет Уизли вскрикнуть и отпрыгнуть от друга.
— Ой-ой-ой, — Рон почти втрое складывается, потирая свои бедные кости.
— Прости! — Гарри подскакивает к другу. — Я не хотел так сильно!
— Всё путем, просто ты сломал мне ребро, — страдальчески стонет Рон.
***
Всё складывалось как нельзя лучше: Джинни была у одноклассницы и занималась каким-то проектом, близнецы ушли куда-то развлекаться, а отец лег спать пораньше. В доме было непривычно тихо, только миссис Уизли что-то делала на кухне, негромко шумя посудой. Идиллия.
В доме Уизли такая тишина — редкость.
— Ты сильно устал? — распластавшись на полу, после почти получаса препираний с Гарри о том, что гость ну никак не может спать там, интересуется Рон.
Поттер сидит на краю кровати, неловко сложив руки на коленях, почти с идеально ровной спиной. Вот сколько раз бы он тут не был, всё равно выглядел так же неловко как в первый.
Рон его не обвинял. После жизни с такими родственниками тяжело было привыкнуть к чему-то нормальному. К тому что тебя любят, ни в чем не обвиняют, к тому, что ты важен и ценен сам по себе.
При всех недостатках своей семьи, где часто не хватало внимания не только ему, Рон был счастлив, что родился именно Уизли. Ему с самого рождения вкладывали в голову мысль о том, что дом это самое безопасное место в мире и всегда этот пассаж подтверждалась действием.
Он мог в любой момент прийти к маме или папе и рассказать им все что угодно за чашкой обжигающе горячего чая, зная, что его поддержат и поймут. Он мог прийти к любому из своих братьев, даже к Фреду и Джорджу, и знать, что ему всегда помогут, даже если сначала Перси и Билл его отчитают, а близнецы обшутят вдоль и поперёк. Также он мог обратиться и к Джинни, которая всегда рада дать самый лучший и полезный совет во всем мире.
Рон обожал свою огромную семью. Семью, которая стала чуть больше за последнее время, благодаря Гарри.
— Нет, просто… Чувствую себя странно, — тихо произносит Поттер, смотря куда-то в пол, почти на бесконечно длинные ноги Рона.
Без очков и после душа он выглядел как потерянный воробушек. Взъерошенный такой. Рон бы даже умиленно улыбнулся, если бы не синяк на лице друга и его снова потрескавшиеся очки, лежащие на кровати рядом с бедром Поттера. А ведь Рон все свои карманные деньги потратил на их покупку после прошлого инцидента!
— Хочешь поговорить об этом, м? — Уизли поднимается, усаживаясь у кровати, аккурат с коленкой Гарри.
— Не знаю, что сказать. Я просто… запутался.
— Всё нормально, — Рон кладет ладонь ему на колено. — Тебе просто нужно немного времени, чтобы разобраться. Хочешь обсудить?
— Ты не понимаешь, — обречённо выдыхает Гарри. — Я сказал тёте что ненавижу её. Но я ведь не ненавижу! Она меня воспитывала все это время, она мне мать заменила. Как я могу её ненавидеть?
Рону становится почти тошно при взгляде на лицо лучшего друга.
— Она строгая, но это ведь для моего блага. Твоя мама тоже на тебя ругается.
— Нет, Гарри. Это другое, — Рон подбирает свои ноги, усаживаясь между колен друга. Он обхватывает его лицо своими ладонями, заставляя поднять взгляд.
Гарри выглядит растерянным. Он почти слепо уставляется на друга, хлопая глазами.
— Твоя тётя, может быть, не плохой человек, но как мать она ужасна! Она делала с тобой столько всего, что мне страшно даже представить. Ты видел хоть раз, что бы моя мама меня или кого-то ещё ударила?
— Нет.
— Вот именно! Любящий человек никогда не причинит тебе боли намеренно.
— Наверно ты прав, — тихо произносит Гарри, укладывая ладони поверх рук Рона, что все ещё согревали его щеки. — Но я все равно чувствую себя ужасно.
— Я всегда прав, просто ты никогда меня не слушаешь, — смеется Рон, поглаживая чужую кожу большими пальцами. — Всё нормально. Ты имеешь право чувствовать все что угодно.
— Прям все? — интересуется Гарри, отводя взгляд куда-то в сторону, заставляя Уизли немного растеряться.
— Не бывает неправильных эмоций. Мне так мама говорила, — Рон жмет плечами.
Кому-кому, но маме-то он доверяет как никому другому.
— А если… — Гарри совсем внезапно заливается краской, чего Рон совсем не ожидал, от того выпадая в ещё больший осадок. — Не важно, прости… — почти шепчет он, в момент будто бы растеряв всю свою внезапно откуда-то появившуюся решимость.
— Гарри, — зовет Рон, набирая побольше воздуха в грудь. — Я очень давно хотел…
— Рон, Гарри, идите ужинать! — раздается с первого этажа, и оба парня друг от друга отскакивают как ошпаренные.
Уизли оказывается почти у шкафа, едва не касаясь его острыми лопатками, а Поттер и вовсе испуганно прижимается к стене спиной, будто его только что поймали за чем-то совершенно ужасным. Они смущённо переглядываются, насколько позволяла близорукость Гарри.
— Мы не хотим! — кричит в ответ Рон, слыша, как голос его подводит от волнения. — Гарри устал сегодня!
Поттер тихо шикает на друга, а потом вообще кидает в него подушкой, правда промахиваясь мимо рыжего пятна.
— РОНАЛЬД БИЛИУС УИЗЛИ, НЕ ЗАСТАВЛЯЙ МЕНЯ ПОДНЯТЬСЯ К ВАМ ЛИЧНО! — раздается недовольный голос с первого этажа.
Рон вжимает голову в плечи.
— Нам лучше спуститься, — шепчет Гарри. — Я не хочу сегодня злить ещё одну женщину.
Рон тихо смеется. Они оба спешат вниз.
***
Лаванда не выносит, когда кто-то рядом дергается. Хуже, когда рядом дергается её бывший парень, которого и без того хочется задушить за все хорошее. А он ещё и не затыкается совершенно уже десять минут почти. Чего ради он вытащил её? И чего ради она сама согласилась?
— Пожалуйста, Уизли, закрой рот, у меня от тебя мигрень, — не выдерживает она, потирая виски. — Мне совершенно не интересно слушать про твои любовные метания, тем более по отношению к Поттеру. Я сюда пришла только из-за кофе.
Она делает глоток лавандового рафа под совершенно оскорблённый взгляд Рона.
— Я думал мы друзья! — восклицает Уизли. — Друзья друг друга поддерживают.
— Только ты так думал. Мы с тобой просто бывшие.
На пару секунд со стороны Рона слышится какое-то непонятное сопение и злобный бубнёж.
— Я просто подумал, — уже более членораздельно произнес парень, уныло разглядывая взбитые сливки на дне своего стаканчика, а Лав едва поборола желание язвительно усомниться в том, что он действительно хоть иногда думает, — что ты, вроде как, почти самая умная из всех, кого я знаю и уж точно лучше всех разбираешься в отношениях. Ну… Не знаю. Мне казалось, что твои советы точно должны сработать. А еще ты же гадаешь… На таро своих, очень точно! Я надеялся, что карты и ты мне помогут понять, что делать и как лучше сказать.
«Вот гад», — пронеслось в голове Лаванды. Знает же куда надо давить!
Непомерное эго девушки никогда бы не позволило ей отказать в помощи тому, кто признает её ум, способности и опыт, даже если этот кто-то самый невыносимый рыжий разгильдяй на всей гребаной планете!
— Я тебя ненавижу, просто чтобы ты знал, — ворчит девушка, замечая, как Рон оживляется. — Первый и последний раз тебе помогаю.
— Лав, ты лучшая!
— Я и без тебя это прекрасно знаю.
***
— А… Так что все это значит?
Лав уже третий раз только за последние пару минут закатывает глаза.
— Я обязательно объясню, если ты помолчишь и дашь мне закончить, — Лаванда достает из колоды ещё несколько карт и укладывает их на стол, принимаясь внимательно изучать.
— Ну? — Рон снова нервно дёргает ногой под столом.
— Я сейчас выставлю тебя за дверь, — обещает Лав.
Проходит примерно с полминуты, до того, как девушка резко прижимает бедро Уизли к стулу, поднимая на него взгляд. Рон неловко, но с огромным интересом смотрит на неё, кусая нижнюю губу. Когда-то Лаванде эта привычка казалась довольно очаровательной, она и сейчас ловит себя на похожей мысли, но тут же трясёт головой, отгоняя её. Что за глупость?
Хотя, расстались они не так уж давно, наверное, не очень странно думать о том, что твой бывший милый? Лав тихо фыркает и качает головой, откидываясь на спинку стула. Милый или нет, но точно идиот, совершенно непроходимый.
— Карты говорят, — таинственным, почти что загробным, отточенным годами голосом начинает Лаванда, — что шансов мало.
Рон заметно поникает, опуская плечи вниз.
— Я сказала… Карты сказали, что шансов мало, — ворчит она. — Мало — не значит, что совсем нет.
— Разница не очень большая, — обречённо вздыхает Рон.
— Гигантская разница! — возмущается девушка, кидая в Уизли декоративную подушку, что когда-то ему подарила его же матушка. Рон кое-как умудряется поймать её в опасной близости от своего лица. — Такая же гигантская как ты, придурок трехметровый. Будущее не высечено в камне, к твоему сведению. Его можно менять, в зависимости от своих действий.
Рон от ужаса и на всякий случай вжимает голову в плечи, тихонько шмыгая носом.
— Если перестанешь себя вести как полный ушлёпок, то у тебя вполне может что-то получиться, — заключает Лаванда, складывая руки на груди. — Хотя для тебя это задание со звёздочкой, конечно.
— Ауч, — Рон задумчиво трёт щеку. — Что тогда делать?
— Откуда я знать должна? — разводит руками Лав. — Позови его на свидание, спой серенаду, подари букет цветов.
— У него аллергия на пыльцу, — ни к месту вспоминает Рон.
— С чем его поздравляю.
На несколько минут в комнате воцаряется молчание, прерываемое только тихим скрипом шестеренок в рыжей голове.
— Если хочешь слышать мое мнение, — Лаванда подаётся вперед, ловя взгляд парня. — Тебе нужно просто собрать свои волю, смелость и все три метра роста и просто сказать ему в лоб. Мне давно кажется, что он к тебе неровно дышит.
— С чего ты взяла?
Лав неопределенно взмахивает рукой.
— Я старалась этого не замечать, но Гарри смотрит на тебя не так, как обычно смотрят на друзей.
— Ну, он близорукий, может он просто пытался меня получше разглядеть, — жмет плечами Рон, тут же вскрикивая, когда каблук Лав со всей силы впивается в его стопу. — Больно!
— Ты идиот, ты в курсе?
— Ты заботливо не даёшь мне об этом забыть, — пару минут он снова молчит. — А если, всё-таки, ничего не получится?
— Просто скажи ему и будь что будет, — Лаванда тянется к столу, принимаясь складывать карты в аккуратную стопочку. — Нет смысла переживать о том, чего еще не произошло и, может быть, никогда не произойдет.
Рон вздыхает.
— Спасибо, — улыбается он в конце концов. — Я очень рад, что знаком с тобой.
На секунду Лав ловит себя на схожей мысли.
— Наверное, я тоже. А теперь выметайся из моей квартиры.
***
Не смотря на грубость Лаванды, разговор с ней придает Рону какой-то уверенности, ему почти кажется, что все в итоге будет хорошо, даже если что-то пойдет не так. Просто нужно немного успокоиться и последовать её совету. Звучит просто.
Он знает, что тренировка Гарри заканчивается ровно в семь вечера, забирать его никто не будет, так что можно позвать парня за трибуны и спокойно поговорить наедине, без переживаний о том, что кто-то может их снова прервать. Если так подумать, дольше пяти секунд, что для Уизли было совсем не характерно, то в тот раз, когда их прервала его родная матушка, Гарри тоже хотел ему что-то сказать. Каков шанс, что разговор был об этом же?
Рону бы не хотелось забегать вперед, но такой вариант тоже был и это греет ему душу.
Солнце печет совсем нехарактерно для этого времени года, страшно было подумать какого футболистам бегать под открытым небом. Как они от солнечного удара не падали замертво? Даже светловолосому Рону было уже некомфортно, но он упорно сидит на трибунах, с замиранием сердца глядя за успехами Гарри на поле. И посмотреть было на что.
Взмыленный Гарри носится по полю, раз за разом отвоевывая мяч у соперников так, будто это было не просто тренировкой, а главным матчем в его жизни. Он ничего и никого не замечает, Рону даже казалось, что тот и его не увидел, хоть и сидел Уизли близко, возвышаясь над низенькими скамейками, будто один из прожекторов. И вот тренер свистит, давай понять, что тренировка окончена. Гарри останавливается, жмет руки сокомандникам, по старой традиции и — о боже — задирает форменную футболку, чтобы стереть пот с лица. А Уизли едва не теряет сознание.
— Рон! — его все же замечают. Гарри расплывается в такой широкой, светлой и нежной улыбке, что Рон едва-едва держит себя руках, а потом машет сокомандникам и спешит к нему. — Давно ты тут? Мне тут прибраться надо, подождёшь?
— Конечно, заодно помогу тебе, — кивает Рон, бросая сумку на скамейку. Гарри хочет возмутиться, но его тут же осекают: — Быстрее справимся.
И правда справляются быстрее. Рон вообще по стадиону едва не бегает, собирая мячи, забытые вещи, которых как-то слишком много, Гарри только едва успевает удивиться такому энтузиазму, а потом предложить вступить в команду. Уизли смеется и вежливо отказывается, устало плюхаясь на газон. Перестарался.
— Я переоденусь и сможем пойти, — Поттер мягко улыбается, а у самого уши горят. — Домой.
Тут уж и сам Рон не в силах сдержаться, расплываясь в, наверное, кошмарно глупой улыбке. Домой, значит. Конечно домой.
— Вообще-то я поговорить с тобой хотел перед этим, — спохватывается Уизли, подрываясь с места, тут же натыкаясь на немного встревоженный взгляд друга. — Нет, все нормально, тебя никто не выгоняет, с теткой никак не связанно и никто не умирает, — заверяет он, замечая, как плечи Гарри постепенно расслабляются.
— Это хорошо.
— Отойдем? — Рон кивает в сторону прохода под трибуны. — Чтобы никто не подслушивал, — заговорчески добавляет он.
А у самого поджилки трясутся. Гарри кивает, и они идут, но с каждым шагом у Уизли будто почву из-под ног выбивает всё сильнее, а сам он идет по зыбучим пескам. Вот-вот, ещё шаг и он точно провалится.
— О чем ты хотел поговорить? — интересуется Гарри.
Он весь взмокший, раскрасневшийся, взъерошенный и глупо щурящийся на него. С ним не разговаривать хочется, а целоваться, прямо здесь и сейчас. Рон для уверенности опирается спиной об одну из балок, едва не ударяясь затылком о какую-то выступающую железку. Ну, так он хотя бы не упадет, если коленки совсем подкосятся.
— В общем… — Рон проводит ладонью по лицу, стараясь настроиться. — Я очень долго думал и пришёл к выводу, что больше не хочу дружить с тобой, — его взгляд упирается в удивленно-ошарашенное лицо Гарри и он тут же спешит продолжить, потому что его друг выглядит как человек на грани нервного срыва или самоубийства: — Нет! Нет, не в том смысле! Я понял, что ты мне нравишься!
Последнее он выпаливает так быстро, что едва воздухом не давиться. А взгляд поднять страшно, страшно в лицо Гарри посмотреть и увидеть там отвращение или жалость, а может и еще что похуже. Но только он набирается смелости, чтобы взглянуть на реакцию, как теплые губы Поттера прижимаются к его собственным.
Гарри целует его.
Рон обвивает его взмокшее тело своими руками, жмется ближе и ближе, прижимает парня к себе почти до скрипа собственных костей и только надеется, что ему это не просто снится.
— Получается, я могу считать это за «ты мне тоже»? — усмехается Рон, прижимаясь лбом ко лбу Гарри.
Тот заливается звонким смехом.