Изуку рад, что смог спокойно отдать Кацуки пирог и даже ни разу не запнулся. Он может гордиться собой. Но теперь запах альфы преследует его повсюду. Все его мысли крутятся только вокруг Бакугоу. Ему страшно от этого, от этих чувств. Ведь он прекрасно понимает, что сделает Кацуки, если узнает. Хотя нет, теперь он даже не может представить. Слишком сильно изменился его друг, слишком сильно. Омега внутри взбунтовалась, просто умоляя отдаться именно этому альфе. Загнать её назад не получается, а сердце не перестаёт вырываться из рёбер ни на секунду. От этого грудная клетка болит, а голова просто разрывается от мыслей.

«Нет. Я так больше не могу. Надо рассказать об этом Каччану. Пускай он меня отвергнет, тогда мне станет намного легче».

***

Мысли не дают сосредоточиться во время работы, он получает выговор от начальства. Мидория еле смог устроиться на работу в этот книжный магазин, и увольнение отсюда для него сравнимо с концом света. Поэтому все мешающие мысли он заталкивает куда подальше, туда, где их совсем не будет слышно. Хоть посетителей сейчас и немного, работы меньше не становится. Изуку не спеша раскладывает книги по полкам, иногда задерживается на некоторых, запоминая автора и название, делает себе пометки обязательно прочитать ту или иную.

Звенит дверной колокольчик, оповещая о посетителе, и он уже бежит навстречу.

— Добро пожаловать! — улыбка на пол-лица слишком искренняя, чтобы быть дежурной. — Могу я Вам чем-нибудь помочь… — парень застывает на месте, с широко раскрытыми глазами смотря на Кацуки, отзеркалившего его выражение лица.

— Нет, — чеканит он и проходит мимо Изуку, стараясь смотреть куда угодно, но только не на него.

Мидория слегка сконфуженно возвращается к работе, вставая за прилавком с кассой, краем глаза продолжая следить за передвижениями Каччана, который остановился не так уж далеко и пристально смотрел на стеллажи с книгами. Изуку в одно мгновение стало стыдно перед ним. Он сам не мог понять почему или за что.

Но обдумать это ему не позволяет снова звенящий колокольчик. В помещение входит молодой человек, на вид старшеклассник, как и они, широкоплечий и где-то на полголовы выше самого Изуку. Сразу становится понятно, что перед ним альфа, даже принюхиваться нет смысла. Парень вальяжной походкой подходит к прилавку к Мидории и растягивает губы в улыбке.

— Не подскажешь мне, милашка, одну книжечку, — он наклонился вперёд, чтобы их лица оказались ближе друг к другу.

Изуку напрягся и сделал шаг назад.

— К-какую именно?

— Хм. Дай-ка подумать… может, Камасутру? — альфа протянул к парню руку, собираясь дотронуться до его лица, но её перехватили до того, как она коснулась щеки Изуку.

— Порнушку ищи в другом месте, а здесь книжный. Или ты, слеподырый, не видел надпись на вывеске?

Кацуки смотрел на него своими горящими яростью глазами, выражающими откровенное презрение. Его запах стал напоминать гарь, и Изуку поспешил зажать нос. От ментального давления его начало тошнить, а голова кружилась.

Незнакомец поморщился от сильного давления и хватки Бакугоу, тут же вырывая руку и потирая запястье, на коже были видны красные следы пальцев, а Кацуки скалился, демонстрируя клыки.

— Да ладно тебе, — он выставил руки вперёд, показывая, что не представляет угрозы, а потом повернулся к Изуку. — Сказал бы сразу, что у тебя уже есть партнёр, а то чувствую себя каким-то злодеем, и успокой его уже, а то у меня такое ощущение, что он мне сейчас горло перегрызёт, — ответом ему был гортанный рык со стороны Кацуки. — Всё-всё, понял, ухожу!

И ушёл от греха подальше. Изуку схватился за прилавок, чтобы не упасть. Волны ярости, исходящие от альфы, нисколько не убавились, что подтверждало рычание и всё тот же запах чего-то палёного.

— Каччан, — он подошёл к нему и взял за руку.

Кацуки резко обернулся к нему, смотря на бледное лицо и испуганные глаза с сузившимися зрачками. Он, убедившись, что омеге больше ничего не угрожает, медленно стал возвращать контроль над своим зверем. Клыки втянулись назад, а запах стал более спокойным. Он старался дышать глубже, чувствуя исходящий от Изуку запах «страха». Вот только теперь этот страх был направлен не на того альфу, а именно на Кацуки.

«Блять. Блять. Блять. Блять. Блять. Блять. Блять».

Парень даже сам не заметил, как схватил Изуку за руку, поглаживая его мягкую ладошку, окружая своим запахом. Он старался показать, что омеге ничего не угрожает, он не причинит ему вреда и другим не позволит.

Мидория стал приходить в себя, до него начало доходить, что он стоит к Кацуки слишком близко, одна его рука сжимает руку парня, а тот в ответ сжимает его другую.

«Мы держимся за руки!»

Изуку покраснел, но убрать руку не было сил. Инстинкты вопили подойти ближе, прижаться к тому, кто защитит. Он уже почти поддался им, но в один миг представил, как может отреагировать парень на его действия, и тут же отстранился, с ужасом смотря на Кацуки, слушая своё несмолкающее сердце. Бакугоу, видя ужас в глазах омеги, отступил назад, выпуская его ладонь. Его же сердце болезненно сжалось, как тогда, в средней школе, когда Изуку было больно, когда Изуку плакал. Он бросил на него ещё один взгляд, перед тем как выйти из магазина. Изуку показалось, что в глазах Кацуки застыла боль, поэтому он не задумываясь выскочил за ним на улицу.

— Каччан! — он рванул вперёд, врезаясь тому в спину и крепко обнимая его. — Прости, Каччан, мне не страшно! Правда! Я не боюсь тебя… — Мидория уткнулся носом в пиджак, вдыхая запах парня. Его сердце бешено грохотало, казалось, что его слышат все.

— Отпусти, — он попытался отцепить от себя руки, обвившие его как верёвки, но стоило лишь соприкоснуться с ними, как сердце ухнуло вниз, и всё, на что его хватило, — положить руку сверху, сжимая. — Если не отпустишь, тебе же хуже будет.

И Изуку не отпустил, продолжая обнимать его, прижимаясь сильнее.

— Не отпущу. Я не боюсь тебя. И не ненавижу, никогда не ненавидел и не буду. Если тебе нужна помощь, неважно в чём, я помогу тебе, ведь ты помогал мне. Хоть ты и дразнил меня, я не злился. Мне было больно, но… Я всегда считал тебя своим другом, несмотря ни на что…

Кацуки резко повернулся в кольце его рук, смотря в зелёные глаза.

— А я тебя нет! Слышишь, я никогда не считал тебя другом! — Изуку дёрнулся и медленно разжал руки, прижимая к груди.

Запахло «печалью», «грустью».

— Чёрт! — Кацуки схватил его за плечи, притягивая ближе и впиваясь в его губы поцелуем.

Он не закрывал глаза, продолжая смотреть в широко раскрытые глаза Мидории, чьи ладони оказались упирающимися в грудь альфы.

«Его сердце бьётся так же быстро, как и моё».

Не встретив сопротивления, Кацуки перехватил его поперёк талии, прижимая ближе и углубляя поцелуй. Изуку весь встрепенулся, но не вырывался, застыв на месте, чувствуя, как язык Кацуки сплетается с его. Он даже не заметил, как начал отвечать ему. Хотя, скорее, пытался отвечать. Первый поцелуй, от которого становится так сладко, а в груди разливается странное тепло. Руки сами собой перемещаются на плечи альфы, притягивая ещё ближе, хотя ближе уже просто некуда.

Люди, проходящие мимо, качают головами, смотря на них, и цыкают. А Кацуки кажется, что его сердце уже выпрыгнуло из груди и бьётся где-то на асфальте, пугая этих самых людей. Изуку его мнение разделяет.

Воздуха уже не хватает, поэтому Бакугоу отстраняется, но тут же снова припадает к его губам, целуя совсем невесомо, снова и снова. Внутри всё трепещет. И неясно от чего: то ли от радости, что он сделал первый шаг, то ли от возбуждения, ещё не настолько сильного, но ощущающегося тугим узлом, скручивающимся где-то в животе, то ли от страха, что его отвергнут, прямо сейчас оттолкнут. Но ничего не происходит, руки Изуку всё так же на его плечах сжимают серую ткань, а сам он хватает ртом воздух, пытаясь отдышаться. Его глаза затуманены легкой дымкой, и Кацуки не может остановиться, продолжая прикасаться к его губам короткими поцелуями.

— Я никогда не считал тебя другом…

— повторяет он, руками сжимая лицо Изуку и смотря в его глаза. — Я люблю тебя. Всегда любил. Слышишь, всегда. Я мразь. И ты это знаешь. Мне понадобилось слишком много времени, чтобы понять, что я к тебе чувствую. Почему моё сердце трепещет от одной твоей улыбки? Почему изнывает, когда ты боишься меня? Почему обливается кровью, когда ты плачешь и тебе больно? Я так долго это отрицал, а когда эти твари в туалете ударили тебя, меня всего будто током тряхнуло. Я думал, что убью их. Меня всего выворачивало, пока тебя не было. Я боялся. Боялся, что больше тебя не увижу, мне снились кошмары. Я не мог спать по ночам, пока не добегал до твоего дома и не чувствовал, что с тобой всё хорошо, что ты просто спишь. — Изуку вздрогнул, вспоминая те «руки», что успокаивали его ночами, теперь он знает, кому они принадлежали. — А в момент, когда тот ублюдок тебя облапал, меня и вовсе колотило от ярости, но ты так сиял, стоило лишь его увидеть… Я не хотел причинять тебе боль, но и позволить ему трогать тебя — ни за что! Я хочу быть с тобой. Хочу защищать тебя. Хочу любить тебя всего, без остатка. Хочу, чтобы ты стал моим омегой…

Он говорил быстро, отчего дыхание сбилось, и слова под конец превратились в шёпот. Его красные глаза лихорадочно блестели.

Изуку не знал, что сказать в ответ. Всё внутри вопило от радости, а на глаза наворачивались слёзы. Всё его естество, вся сущность, все инстинкты ликовали, показывая, что тот, кто нужен, сейчас рядом, а сердце билось сильно, но размеренно. Поэтому он просто положил свои руки поверх ладоней Кацуки, подаваясь вперёд, позволяя их губам снова соприкоснуться.

В этот момент они чувствовали, что их сердца бьются в одном ритме…

***

Изуку получил выговор от начальства, его хотели уволить, но стоило мужчине-менеджеру увидеть стоящего неподалёку, сверкающего глазами Кацуки, он всё сразу забыл, с лёгким страхом смотря на альфу.

Бакугоу ждал его до конца смены, а потом провожал до дома. Идя рядом с молчаливым Изуку, парень всё никак не мог решить: можно ему взять его за руку или нет. Но, вспомнив, как решительно омега сам его поцеловал, Кацуки отбросил все сомнения и взял его за руку, сжимая. Мидория покраснел, но сжал его руку в ответ.

Это было странно и непривычно, хотя, скорее, второе. Никто из них не мог и предположить, что всё сложится именно так, и уж тем более не знал, что делать дальше.

В голове гудело, мысли путались, но внутренние звери довольно урчали, потираясь носами. Кацуки не мог заставить себя отпустить его ни на секунду. Ему казалось, что всё это может исчезнуть в один миг. Но нужно было идти домой. Уже довольно поздно, да и Изуку выглядит очень уставшим после работы. Они идут по улице молча, не решаясь сказать и слова. Лимит слов на сегодня каждый из них исчерпал, и они это понимают. В любом случае времени для разговоров теперь будет гораздо больше, чем было когда-либо раньше.

***

Ни один из них не мог заснуть в ту ночь. У каждого в голове была какая-то каша из обрывков мыслей.

Кацуки позвал его завтра на свидание.

«Что мне делать, это первый раз, когда я иду с кем-то на свидание. К тому же с Каччаном. Вдруг я сделаю или скажу что-нибудь не то?»

Он ворочался на кровати, сбивая простынь, пока вконец не запутался в ней и не свалился с кровати. А в это же время точно так же на полу в спутанном одеяле лежал Бакугоу.

«Я идиот. Это ж надо было так признаться в любви! А-А-А».

Кажется, за сегодняшнюю ночь количество нервных клеток у каждого из них сократилось вдвое.