***Глава 4***

Предвестник ненадолго затаил дыхание, чтобы уловить нежный шлейф незнакомого парфюма. Тонкий, нежный. Совсем не такой, как у сестренки или Царицы.

— И все же, — вздохнул он поглубже, — я не перестану считать тебя другом…

— Ты ведешь себя очень странно, Тарталья, — бросила через плечо Люмин, а затем повернулась к нему лицом, присматриваясь.

Человек-загадка. Она никак не могла отследить моменты, когда его сладкие речи превращались в ложь. Потому все, что говорил Фатуи, полю расставленных капканов среди высокой травы подобно. Ей бы хотелось поверить ему, но непроницаемый защитный барьер, который она воздвигла еще в Золотой палате, оказался сильнее ее наивности.

— Развей же мою иллюзию, Предвестник.

— Не могу. Ведь ты построила эту стену между нами. Так пробей ее и поставь для меня дверь. Хотя бы размером с картофелину! Иначе любые мои слова превратятся в новые кирпичики, для которых найдется место в этой баррикаде, — рассуждал мужчина, по-детски хихикая.

Люмин отвела взор, поймала им малышку Паймон, отряхивающую свои маленькие ручки то ли от песчинок, то ли от крошек. Скоро вернется. Тогда стена действительно станет в разы выше. Но пока она затылком чуяла, как Фатуи бесстыдно разглядывает ее.

Она повернулась. Он увяз в меду ее глаз.

— Как странно, — нараспев протянул Тарталья, — при всем упомянутом выше, ты все еще в хороших отношениях с Мораксом. Значит, дело только в том, что я из Фатуи?

— С Мораксом? — она захлопала глазами и поспешила отвернуться снова, уловив белых барашков на гребне волны. Единственное, что она сумела ответить: — Он не пытался избавиться от Ли Юэ.

— Но и не помешал планам организации, — заметил Чайльд, усмехаясь.

Люмин задумалась, наматывая край подола на палец. Она много раз вспоминала ту ночь, когда на защиту страны встали адепты и люди, сражались бок о бок, а Нин Гуан пожертвовала своим Нефритовым дворцом. Моракса среди них действительно не было, но и спрашивать древнее существо о причинах его отсутствия она не решалась. Но что, если именно он спас Ли Юэ, отдав свое Сердце Бога?

Мужчина рядом молчал. Он тоже наблюдал за морской пеной, наслаждался тишиной, пока компаньон Люмин набивала свое бездонное брюшко. Чайльд не слушал споры и пререкания голосов в его душе. Голова была пуста. Но недолго он радовался.

— Уф! — потирая животик ладошкой, выдохнула подплывающая к плечу путешественницы Паймон. — Теперь Паймон намного лучше, хи-хи! А где же Тома? Он все еще не вернулся?

— Должен был… — негромко ответила Люмин.

— Так его зовут? Тома?

— А ты не подслушивай! Ты все еще под строгим наблюдением Паймон! — пригрозила Предвестнику Паймон, а тот хихикнул. Тогда-то из-за скалы показалась лодка. — А вот и твой защитничек Тома, — ядовито процедил Чайльд и встал с земли, смахнув с одежды песок.

— Не «защитничек», а надежный друг и напарник, — поправила девушка, поднимаясь следом. — Идемте. Нужно поспешить. Тебе еще вещи паковать.

— Ха-ха-ха! Спасибо за заботу, юная леди! — приложив ладонь к сердцу, склонился перед Люмин Тарталья.

Волноход громко тарахтел, приближаясь к берегу. Тома улыбнулся, махнув рукой, и Чайльд раздраженно скрипнул зубами. Слабые не достойны сильных. И пока Предвестник плелся позади, управляющий уже успел протянуть Люмин руку, помогая той забраться на борт.

— Нам повезло! У пристани отдыхала лодка с мотором. Будто нас ждала, — мужчина переключил внимание на Фатуи. — Все в порядке?

— Да, Паймон внимательно присматривала за Предвестником, пока Тома искал лодку! — горделиво вздернула носик Паймон.

Тома проводил ту вежливой улыбкой, вернулся к подруге. Дождавшись ответного кивка, выпустил ее тонкие пальцы. Девушка присела, расправив складки платья взмахом руки.

— Теперь мы можем успеть вернуться до заката солнца, только бы… — но Люмин не договорила. Будто в проглоченных словах таилась магия, и их нельзя произносить вслух, иначе сбудутся.

Ветер играл с золотыми волосами, пышным платьем, подхватывал длинные лоскутки украшенной ткани, что трепетали за изящной спинкой, точно тонкие крылышки. Люмин обернулась к Тарталье — не исчез ли он?

— Поторопись. Кхм… пожалуйста.

— Да, иду.

Чайльд ускорился и запрыгнул в лодку. От еще одного пассажира транспорт немного повело. Пошатнувшись, Тома наступил на противоположную сторону волнохода, выравнивая его. Он оценивающе поглядел на Предвестника.

— Итак… Чайльд, верно? Пока садись за штурвал, а я обработаю рану Люмин. Паймон, помоги сориентироваться, ладно?

— Будет сделано, капитан! На аборда-а-аж! — взвизгнула радостная Паймон, совершив в воздухе кульбит.

— Без проблем, — равнодушно произнес Фатуи.

Он протиснулся между парочкой. От одной мысли об этих двоих его воротило. Уселся за штурвал, стискивая его в крепких руках, и принялся разворачивать лодку. Тома наблюдал еще некоторое время. Лицо его выглядело серьезным. Опомнившись, присел на одно колено напротив Люмин, пока та развязывала узелок. Управляющий вынул из набедренной сумки плоскую жестяную баночку.

Путешественница отлепила кусочек ткани от запекшейся раны, и кровь показалась вновь. Девушка зашипела, сморщив носик. Чайльд на секунду обернулся. Казалось, за маской равнодушия он старался скрыть нечто большее, важное. Но не лукавство ли это? И не обманывают ли девушку ее глаза? Голос друга быстро перетянул внимание на себя.

— М. Корочку сорвала.

— Ты слишком беспокоишься…

— Я принял тебя в Инадзуме с двумя руками, и провожать хочу с обеими, — отшутился мужчина, ласково улыбнувшись. — Ничего, сейчас, погоди минутку, — протер руки Тома чистым платком.

— Само бы зажило… — смущенно протянула она.

За волосами старалась спрятать неловкость и любопытство. Конечно, полученные в пылу сражения раны не могут быть стыдными, но эту она нанесла себе сама. Случайно и глупо. Потому путешественница надеялась, что Тома забудет о такой мелочи, совсем позабыв о его качествах.

— Я понимаю, Люмин, — кивнул он. — И по приезде домой займешься ею сама, а пока мы в пути, позволь позаботиться.

— Ну… раз позаботиться…

Они улыбнулись друг другу. Чайльд неровно засопел, после громко зевнул, а управляющий и бровью не повел. Он осматривал рану. Та выглядела плохо. Похоже, попала грязь. Мужчина промыл порез чистой водой, набрал на пальцы прозрачную мазь и нанес ее поверх воспаленной кожи.

Девушка вздрогнула. Тома подул на рану. Через пару секунд холодок успокоил кожу. Боль отступала, а теплые пальцы друга ощущались приятно и нежно. Щеки снова вспыхнули, и она заговорила, поспешив отвлечься.

— Пока искал лодку, ничего необычного не заметил?

— На острове очень тихо. И я не нашел ни владельца пристани, ни хозяина волнохода. В остальном… никаких изменений. Как хиличурлы выкапывали из-под кустов ракушки, так и продолжают этим заниматься. Но мы разберемся с этим по прибытии. А пока отдохни немного. Тебе не о чем волноваться.

Становилось жарко. Паймон выкладывалась по-полной, отдавая команды Предвестнику, а тот и рад был подыграть ей. Всяко лучше, чем вслушиваться в воркование этих голубков. Ветер, гуляющий в слоях одежд, не спасал. Пиро Глаз Бога переливался на солнце, пыхтел, мерцал. Душнее становилось оттого, что вчетвером в лодке было тесно. Тома чувствовал, как мешается травяной запах лекарства с парфюмом, слушал чужое дыхание и, кажется, только замедлился, вместо того, чтобы поторопиться.

— Ты чего так долго? Девушки никогда не касался? — подтрунивал Чайльд. Он бросил это резко и небрежно, увернулся от шлепка Паймон по плечу. Тома зло обернулся. Люмин раздраженно зыркнула на Фатуи.

— Лодку держи прямо, тогда и закончу быстрее, — отвернулся он и скоро закончил с раной, повязав сверху белую ленту из той же поясной сумки.

— Ты можешь воздержаться от шуточек хотя бы на время, пока мы работаем вместе? — ей хотелось бы звучать строго, но вышло как-то по-детски обижено.

Чайльд гнусаво захихикал, получив истинное удовольствие. Смущенная Люмин выглядела маленькой и милой. Так бы и разглядывал ее вечно, щекоча безобидными шутками, чтобы вновь и вновь видеть алеющие щеки. Если бы не этот Тома, что постоянно кружит вокруг нее. На миг даже захотелось дернуть руль, чтобы опрокинуть мужчину за борт, но сдержался.

Довольный собой управляющий еще раз прокрутил в голове шутку о девушках. Когда-то его друг из Мондштадта так же дразнил своего младшего брата. Хмыкнув, он вымыл в воде руки и уселся спиной к бортику, наблюдая за приближающимся берегом. Оттуда на них глядела пустая пристань. На скалах угрожающе возвышались дозорные башни. Флаги клана Кудзё трепал ветер, у ворот стояла стража с копьями.

Но Чайльд, вместо того, чтобы приплыть прямо к пристани, свернул левее.

— Выйду тут. Не хочу мельтешить.

— Верно рассуждаешь, Фатуи, — Люмин проводила его взглядом.

Когда он ушел, втроем напарники подошли к причалу. Лодка легко покачнулась, стоило им оказаться на острове. Остров был таким же, как всегда — пугающе-умиротворенным.

— Ух… Паймон не любит это место, а Сара все еще пугает… — Паймон прижала сжатые кулачки к подбородку, сдвинув брови.

— Она просто очень ответственная, — невесело посмеялся Тома, почесывая затылок. Хотя, он разделял эти чувства с маленьким компаньоном.

Вместе они прошли мимо ворот. Дорога вела вверх, стремительно приближая к погребальному дому Кудзё. По дороге копейщик блуждал взглядом по лицам самураев. Те не обращали внимания на путников, молча стояли на своих постах, скрывая непроницаемые взгляды под конусообразными соломенными каса. Как всегда.

Погребальный дом уже показался в конце тропы. Тома уверенно толкнул дверь. Внутри, вдоль стен, находились высокие длинные столы для осмотра погибших и подготовки тел к захоронению. Но сейчас все они были пусты.

— Что за чурловщина…

— Разве здесь не должны были находиться те самураи? Ну, которых нашли на фабрике?.. — голосок Паймон дрожал. Она пряталась за спиной Люмин.

— Верно. Должны были. Эй, а где недавно прибывшие солдаты? — громко позвал Тома. Кто-то должен был за ними присматривать.

В ответ только зловещая тишина. Даже стражник у входа не пошевелился. Замерев на пороге, путешественница медленно вынула черный клинок из ножен. Паймон пискнула, спрятавшись в темном углу помещения, когда сердце Люмин сжималось. От страха ли? Быть может и так, хотя, смелости ей не отнимать.

— Тома, что-то не так…

Тома и сам это понял, но слишком поздно. Старый пол застилала пурпурная пыль, поблескивая от света солнечных лучей. Еще совсем свежая. Его мышцы вмиг напряглись.

— Ловушка!

Стражник у двери поднял мерцающий взгляд. Путешественница среагировала моментально, вонзив острие в грудь мужчины по самую рукоять, и дернула меч вправо, оставляя в теле рваную рану. Стражник рухнул на колени, перекатился на бок, утягивая за собой девушку — её клинок плотно засел в грудине. Доспехи мешали вытащить клинок. Люмин уперлась ногой в металл на брюшине, с силой выдернула окровавленный меч. Рука не слушалась. Прозвучал новый удар. Девушка нанесла его неосознанно, прорубая путь к сердцу стражника. Во второй раз клинок легко выскользнул.

Люмин присела над бездыханным телом, с трудом удерживаясь на дрожащих ногах. На некогда белом подоле расцвели бордовые пятна. Как и на изящных пальцах. Она ожидала увидеть маленький камушек, как те, что травили Кайраги, но их внутри не оказалось. Внешне убитый совсем не был похож на марионеток. Сердце затрепыхалось, точно загнанный в тесную клетку зверь. Она только что убила невинного человека.

«Дома поплачешь, Люмин», — успокаивала себя, срываясь с места в сторону Томы. Тот ненадолго оцепенел.

— Он… был живым, да? — озвучил он ее догадку, и тонкое тело сковал озноб.

— Кажется… — чуть слышно прошептала, глядя снизу вверх в зеленые яркие глаза. В них она старалась отыскать осуждение или разочарование, но не наблюдала ни того, ни другого. Хотела прикоснуться к крепкой руке, ощутить поддержку друга, но испугалась.

Лязг металла прервал драматичную сцену. Оба обернулись. В деревне воцарился шум. К погребальному дому приближались самураи, но они шли как-то неправильно… Мысли в голове перевернулись. Нельзя же убить всех!

Тома вынул посох.

— Мы не можем на них нападать. Будем удерживать на расстоянии. Кажется, они не слишком быстрые.

И Люмин послушно отступила на полшага, ближе к напарнику. Мужчина шагнул вперед, крепче сжимая оружие и призывая крепкий щит. Мысли, как и взгляд, бегали, но Тома оставался сосредоточенным. Пропуская по двурогому посоху пламя, он очертил круг, выкинул руку вперед и поймал маленькие пальчики перепуганной Паймон, прижимая ту к груди. Самураи покачнулись, не решаясь приближаться к огню.

По округе пронесся громкий язвительный смех. Высокий пронзительный тембр сочился ядом. Его обладатель темной фигурой стоял на крыше дома напротив. Лицо скрывали широкие поля черной шляпы.

— Ха-ха-ха! Я и не думал, что однажды ты позволишь мне закончить начатое! Путешественница? Надо же! А ведь ловушка предназначалась не тебе.

— Скарамучча… — прошипела Люмин. Виски сдавило. По телу пробежал разряд, напоминая о ночи на фабрике. Снова этот голос. Этот смех…

Она вынырнула из-за спины Томы, закрутила анемо вихрь, напитавшийся пиро элементом, и, перелетев через пламя, бросилась наружу, крепко сжимая рукоять меча. Стражники направили на девушку копья и катаны. Только теперь Люмин увидела обычных людей среди самураев. Те тоже готовили свои грабли да голые кулаки к атаке. Они все еще живы. То выдавала их кожа.

Тома цокнул языком. Он не был готов к порыву подруги, и план его рухнул. Теперь чумная голова искала новое решение. Нужно отвлечь людей, увести за собой или закрыть здесь, в погребальном доме.

Скарамучча рассмеялся вновь, упираясь ногой в украшение на крыше. Коварная улыбка выдавала в нем настоящего садиста.

— Похоронить великого героя в погребальном доме? М-м-м… Вкусно и очень символично! Спасибо, что пришла. Но все же, где Одиннадцатый?

— Здесь, — раздалось сбоку от темной фигуры. Рыжеволосый мужчина забрался на здание и уже выпрямился, вертя на указательных пальцах короткие клинки.

— А-а-а, — протянул Шестой, — ты миновал ловушку? Не знал, что тебе хватит ума.

— Хах, — выдохнул Чайльд, с нестерпимым удовольствием сжимая пальцами рукояти. — Наконец мне разрешили выбить из тебя всю дурь, Скарамучча. Как же я ждал этого!

— Лестно слышать. Позволь спросить, чем я не угодил тебе?

— Ты похитил Сердце Бога, убил Синьору, предал Царицу. За это ты сейчас умрешь.

Чайльд ринулся на противника. Брызги гидро разлетались во все стороны, пробивая крону и древесные стены. Закричала молния. Соперники поменялись местами, но Скарамучча остался цел и невредим: стоял ровно, хищно скалясь. Одиннадцатый развернулся на месте, готовясь к новому рывку. Он застыл. Шестой так и не вынул свое оружие.

Люмин отступила. Не знала, за чем важнее следить: за грызущимися Предвестниками или за людьми, медленно наступающими на нее. Остановилась на многочисленных противниках. Их действительно слишком много. Она выставила перед собой меч. Дыхание сбилось. Она вот-вот задохнется.

— Чайльд, я знал, что ты слишком глуп, чтобы осознать мое превосходство над всеми вами! С Сердцем Бога я сотру тебя в порошок…

— Хватит болтать! Доставай свою жалкую книжонку!

— Сначала ответь мне. Ты считаешь, что Синьора пала от моей руки? — мальчишка бросил взгляд вниз.

— А от чьей же? Никто, кроме тебя, не был заинтересован в ее гибели, — парировал Тарталья, и улыбка его стала шире.

До дрожи в костях он желал настоящей схватки. Удовольствие проникло в каждую клеточку его тела. Но стоило совершить новый рывок, как небо над Сказителем раскололось. Серая воющая Бездна раскинула свои лапы, укрыла облака, а затем захлопнулась вместе с Предвестниками, поглощая их.

— Чайльд! — воскликнула Люмин, протянув вслед кисть.

— Люмин, скройся в кроне!

Но та не шелохнулась. Её взор всё ещё был устремлён в небо. «Он же убьет тебя» — дрожала Люмин.

За ее спиной раздался грохот, за ним взрыв. Повалил дым. Поднялась пыль и запахло гарью. Тома проломил стену погребального дома, на короткий миг открывая вид на кольчатый забор и океан. Управляющего не было видно, а затем обвалилась задняя часть крыши, закрывая новый проход. Проскочив к двери погребального дома, мужчина лихо сунул посох между ремней за спиной, поймал путешественницу за талию и взобрался обратно на черепицу по ящикам и мешкам с зерном, кашляя и задыхаясь. Одной рукой управляющий придерживал подле себя Паймон, другой обнимал Люмин.

— Есть теплая бутылочка?

Путешественница непонимающе уставилась на друга, но все же протянула ему алый пузырек. Тома оставил Паймон и Люмин, поднялся выше, к дымоходу и бросил теплое стекло вниз. Раздался негромкий хлопок, и зачарованные люди пошли за звук. Управляющий приложил указательный палец к губам, призывая к молчанию. Как только деревня опустела, Люмин уронила у входа три кометы, и те замуровали проход.

Все трое спустились с крыши, оглядев здание. Изнутри доносился холодящий кровь гул, лязгал металл, шаркала обувь.

— Паймон, ты как? — путешественница обхватила плечики подруги. Та поглядела на девушку, словно бездомный котенок: беспомощно и испуганно.

— Паймон так испугалась… — прижалась она к Люмин, обнимая за шею. Только теперь девушка погрузила меч в ножны и обернулась на Тому. — Они не задохнутся?

— Нет. Я разбил форточки, и сквозняк выгнал почти весь дым через трубу. Видите? — и правда. Черное облако стало серым, а после и вовсе растворилось. — Мы должны как можно скорее вернуться в столицу и рассказать Сёгуну о случившемся.

Они быстро шагали вниз по каменистому склону. Люмин и Паймон едва поспевали за Томой. Он больше не проронил ни слова, за что девушка винила себя. Скоро показался берег. Волноход ждал у причала. Вместе путники взобрались на борт. Люми присела. Взгляд пал на пятна крови, хаотично разбросанные по платью. Совсем недавно она судила Чайльда за его безжалостность, а теперь сама боялась смотреть другу в глаза.

Тома дернул ручку мотора. Волноход печально закряхтел, вместо того, чтобы издать уверенный рык.

— Что еще? — недовольно поджав губы, он еще раз дернул ручку. В ответ только жалкое хлюпанье. Управляющий присмотрелся к устройству и заметил дыру с обратной стороны. В воду капало темное густое масло. — У нас проблема.

— О Архонт, — на выдохе произнесла Люмин.

Со стороны лагеря послышались многочисленные шаги. Все трое обернулись. Люди двигались в сторону пристани, вяло и неуверенно переставляя ноги. Их сияющие пурпуром глаза смотрели на путешественников, и Паймон громко ойкнула.

— Идут, — сказала Люмин. — Медленно. Очень медленно. Мы можем сбежать, пока они далеко. А то в воду войдут, утонут, — с горечью добавила она.

— Неподалеку есть лагерь похитителей сокровищ, а еще дальше — разбитый корабль, — Тома выбрался на берег и протянул ладонь подруге. — Но сначала следует вернуть их в поселение и запереть ворота.

Так и сделали, воспользовавшись прежней схемой. Люди, зачарованные приказом удерживать девушку и ее спутника, брели обратно на звуки падающих на землю копий, черепицы и пустых коробок. Последний человек миновал проход в лагерь. Одежда его напоминала форму похитителей сокровищ. Видимо, один из тех, кто готовился к ночлегу недалеко от поселения. Он отбился от группы и шатался, стараясь найти свою цель. Безуспешно. Ворота захлопнулись, и Тома присел у высокого забора, всматриваясь. Пальцами собрал пурпурную пыльцу.

— Хм… Он распылил газ и подавил их волю. На открытом воздухе они скоро придут в себя, надеюсь, — предположил он.

— Дождь сейчас был бы кстати, — заметила Люмин.

— Плохо, что мы так и не добрались до Фонтейна… — пролепетала Паймон, выдохнув.

— В любом случае, теперь они в безопасности. Относительной…

— Надеюсь, — Люмин все еще не смотрела на друга. Стыдилась и не хотела знать, рассматривает ли он отпечатки ее безрассудства. Все трое глядели на небо.

— Думаете, они все еще где-то на острове? — обратилась к путникам фея.

— Они? — Тома сразу смекнул, о ком идет речь. — Не знаю. Такое я видел лишь однажды, когда Сёгун утащила вас в свое царство Эвтюмии, — он потянулся к перепачканной руке Люмин, неожиданно для нее сплел пальцы и повел прочь от лагеря. — Пойдемте, найдем укрытие. Скоро стемнеет…

— Да… — робко качнула головой девушка. — Тома… рука… Ты… — никак не могла подобрать слов и в итоге замолчала.

Весь путь Люмин поглядывала на небо. Оно обыденно затягивалось красным, словно кто-то вылил в воду банку краски. Ветер шептал в траве и листьях деревьев. Волны поднимались и пенились у берега, распугивая мелкую живность. Иногда им попадались пустые ящики, старые веревки. Скалы у берега были отвесными, значит, и под ними можно будет спрятаться, если не найдут чего получше.

Тома упорно шел вперед. Тихо. Хотел найти место поуютнее, чем скала. И, несмотря на событие минувшего дня, оба хорошо держались. Только Паймон то и дело зевала и привычно жаловалась на усталость. Вместе они прошли узкий перешеек между островами, и у самого берега показалась заброшенная палатка.

— Хорошо… пойдет, — вздохнул Тома. Паймон радостно взвизгнула и поспешила в укрытие вперед друзей. От сердца мужчины отлегло. Он с улыбкой проводил фею, затем взглянул на Люмин. — Теперь стоит заняться тобой.

— Что прости? — удивленно посмотрела на юношу та, но, столкнувшись взглядами, отвернулась. — О чем ты?

— Нужно умыться и застирать пятна. Попытаемся спасти твое платье, — за руку он повел подругу к воде. — Сними сапожки, оставь на берегу.

Путешественница послушалась. Сам Тома тоже сбросил обувь и закатал широкие штаны до колен. Везде было мелко, и потому, вступив по щиколотку, берег сразу становился мутным. Мужчина шел дальше. Он осторожно вел Люмин за собой. Когда вода коснулась подола ее платья, наклонился, опуская тонкие руки под воду. Он бережно смывал засохшие кровавые разводы с нежной кожи. Спасительно прохладная вода действовала медитативно. Однако было бы легче, если бы Люмин сама позаботилась о своем внешнем виде. Сейчас она готова была провалиться в Энканомию и ниже…

— Тома… ты… — на грани слышимости прозвучал ее голос.

— Ты не знала, Люмин, — оборвал он всякие следующие попытки подруги оправдаться. — То, что случилось… Ты защищала нас и не могла знать. Но я могу обсудить это с тобой, если захочешь. Позже. Мы замерзнем здесь, если не позаботимся о ночлеге. Я займусь костром, ладно? — выпустил он ее запястья, расправляя спину и плечи.

Когда Тома ушел, Люмин погрузилась глубже. Юбка тут же намокла и стала тяжелой. Холодная вода позволяла быстро избавиться от пятен, потому путешественница окунула руки, принимаясь очищать платье. На толику секунды замерла, глядя на алые переливы. В воде отражался небосвод, такой же красный, как эта кровь. Когда зубы застучали, путешественница поспешила на берег, где в палатке ее ждала задремавшая Паймон.

Мокрая и продрогшая Люмин прижимала ладони к лицу, выдыхая на них теплый воздух. Скоро вернулся Тома. Он занялся разведением костра. Под навесом быстро собирался белый дым от мирно потрескивающего хвороста. Копейщик подсовывал тонкие веточки под горшочек, в котором вот-вот должна была закипеть вода.

— Нам нужны силы. Необходимо поесть и выспаться. Пока люди заперты в деревне, а Скарамучча занят, думаю, время еще есть. С утра найдем лодку. А пока, будете суп? — мужчина одарил подруг светлой улыбкой.

— Угу… — качнула Люмин в ответ головой и присела ближе к огню, сжавшись в мокрый комочек, обнимая себя за локти.

— Спрашиваешь! Разве Паймон когда-нибудь отказывалась от супа Томы?

Постепенно подол юбки высох, ноги согревались, а глаза закрывались. Плечи опустились и рана напомнила о себе. Но Люмин лишь тихо недовольно промычала. Паймон проглотила вторую порцию супа, заползла в плотную палатку и, свернувшись клубочком, заснула.

Путешественница, не притронувшись к еде, опустила лоб на колени, прижатые к груди. Она тихо засопела. Когда Тома заметил это, поставил ее чашку возле костра. Протянув руку к подруге, приобнял ее за плечо и прижал к себе, согревая своим пиро. Еще немного послушав прибрежный шелест волн, он накрыл подругу плащом, снятым с пояса, а сам припал спиной к подпорке палатки, протянув ноги к костру и обнимая хрупкую девушку.

Люмин открыла глаза поздней ночью, когда от костра остались только тлеющие угольки. Ее ноги затекли, а спина заныла. Она прикоснулась пальцами к чему-то тяжелому. Легкая улыбка коснулась персиковых губ. Это был плащ управляющего домом Камисато.

В кромешной тьме сложно было разглядеть друга, но чувство стихий подсказало, что тот заснул на земле, возле подпорки. Люмин подползла к напарнику, стягивая с плеч плащ, опустилась рядом. Накидкой воспользовалась, как одеялом. И, чтобы не замерзнуть под утро, просунула руку под горячим плечом, обнимая Тому под грудью.

***

Перед рассветом в Татарасуне раздался гром. Путешественница резко распахнула янтарного цвета глаза и села, тревожно оглядываясь по сторонам. Тома не сразу обратил на это внимание, ведь на этом острове царили грозы. Но до сознания стало медленно доходить, что здесь должно быть тихо. Он оперся на локоть, потирая глаза.

— Что такое? — он хотел перевернуться на спину, но случайно задел рукой Люмин. Неожиданно было встретить ее столь близко. Но стало приятно на душе.

— Гром… — Люмин подняла взгляд к небесам, выискивая причину странного явления, но там ни облачка.

«Гром среди ясного неба».

Теперь, учитывая события прошлого дня, это пугало. Ее ладонь бесшумно опустилась на неспокойное сердце.

— Может, приснилось?..

— Я тоже слышал, — Тома обратил внимание на чистую аметистовую гладь, залитую нежным пурпуром со стороны востока. Скоро рассвет.

— Не к добру… — прошептала Люмин.

Утром возле моря было холодно. Путешественнице хотелось раствориться под теплым легким одеялом. Девушка вдруг поняла, что вжималась в широкую горячую спину друга всю ночь. Рядом с ним, даже лежа на земле, ей снилось, будто она дома. Где-то дома… Вероятно, обладателю пиро Глаза Бога и одному не было бы холодно, но Люмин без такого напарника явно превратилась бы в Крио-скульптуру…

— Спим дальше? — Тома все же лег на спину и приподнял плащ, приглашая подругу к себе под крыло.

Люмин обернулась. На яблочках щек появился легкий розовый румянец, но смущение не сумело взять верх. Она кротко кивнула и приземлилась обратно, повернувшись к напарнику спинкой, покрытой мурашками.

— Мы рядом с шахтами Татарасуны. Может, шум был оттуда. Кто знает… — рассуждал Тома, укрывая девушку.

Он прижался к ее спине грудью, накрывая сильной рукой, чтобы было теплее. Его стихия позволит согреться. Нос зарылся в золотистые локоны, впитавшие запах костра. Не хотелось лишний раз шевелиться, словно на плаще сидят маленькие нежные бабочки.

— Стоит проверить утром, — погружаясь в сон, добавила Люмин. Почувствовав на себе приятную тяжесть, мелко вздрогнула, застыла. Не прошло и минуты, как под воздействием тепла тело расслабилось. Она сильнее вжалась в грудь управляющего.

— Проверим… — слабеющий голос стал еще тише, и Тома быстро провалился в сон.