***Глава 17***

Когда Чайльд покинул Люмин, она так и не сумела успокоиться. Все ее мысли были о случившемся в горах. А еще она так и не узнала, долго ли пребывает в этом странном месте. Путешественница ворочалась, высчитывала минуты снова и снова.

— Месяц равен дню. Тридцать минут, — она вновь сбилась со счету, разозлилась и накрыла ладонями лицо. Считала. Считала. Считала… Пока голова не разболелась.

Скоро и вовсе осознала, что бродит по комнате, завернувшись в тонкое одеяло.

— Он сделал пять шагов от меня перед сходом лавины. Или меньше? — вспоминала путешественница. — До пещеры, от меня…

Она старалась вспомнить, успел ли Тома дойти до укрытия Альбедо, вышел ли алхимик ему навстречу. Люмин отчетливо помнила удар по спинке Паймон. Ее передернуло. Удивительно, но маленького компаньона не хватало больше всего. И почему же она до сих пор не появилась, как делала это прежде? Не может почувствовать ее в этом месте, выследить? Или же она…

Путешественница задрожала и опустилась на край кресла. Желудок скрутило. В горле застрял ком. Внимание оставалось рассеянным. Люмин злилась: сжимала в зубах ноготок, пока тот не треснул. Не схватила Паймон, не спасла ее. Не спасла Тому.

Сколько прошло времени? Три? Четыре часа? Меньше половины.

Пиро-слайм бился о стекло с обратной стороны до тех пор, пока на него не обратила внимание Люмин. Девушка равнодушно бросила существу уголек, как это делал Чайльд, и вновь окунулась в череду бессвязных мыслей. Опустилась на кровать. Крутилась, отмахивалась от расчетов. В конце концов провалилась в сон. Пробудившись, поняла, что прошло всего пять минут. Слайм все еще «жевал» свой ужин. Или завтрак. Люмин не знала. Здесь это не имело значения.

Вторая попытка оказалась более удачной. По ощущениям прошло часа два.

— Что, если не успел? Или не может найти их? Или тянет время, чтобы найти, когда будет слишком поздно, — нашептывала она себе под нос, вновь разгрызая край испорченного ноготка.

Ей хотелось кричать. Бить стены. Крушить все вокруг! И уничтожить этот навязчивый слайм! Чем меньше времени оставалось, тем медленнее оно текло. Люмин заметила, что в какой-то момент оно вовсе будто остановилось. Показалось.

— Время летит быстрее, когда делом занят, — подумала путешественница и занялась изучением окружающего пространства. — Зачем здесь столько столов?..

Туалетный столик был заставлен бутылочками с разноцветной жидкостью внутри. Украшения, предметы туалета. Она не прикасалась к тому, что, казалось, подготовлено именно для нее.

«Вдруг отравлено?» — подумалось ей.

В шкафу висели платья. Все они одного размера. На одну фигуру. На ее фигуру… Люмин резко обернулась, скользнув золотом глаз по потолку и углам. Если кто-то наблюдает, а ее посадили сюда, как лисицу в клетку, где есть все необходимое для долгой затворной жизни? Взгляд не заметил чужого присутствия. Но путешественнице казалось, что комната и правда создана для нее. Здесь знали, что она прибудет.

Чайльд соврал? Неужели лавина стала поводом для того, чтобы принести ее сюда? Люмин задрожала, вжимая голову в плечи. Жестоко. Откуда такая жестокость по отношению к ней?

Слайм снова заскакал. Люмин приблизилась, присела напротив, и тот замер.

— Хочешь пить? — холодно спросила она, и существо боязливо задрожало. Девушка выпрямилась, налила воды из кувшина в прозрачный стакан и вернулась к камину. — Ты раздражаешь.

Отверстие для углей распахнулось, стакан тут же подлетел к нему. Слайм пискнул, вжался и зажмурил черные глазки-бусинки, которые так ей не нравились. Но не смогла. Все еще полный воды сосуд опустился на пол возле камина, и Люмин, выдохнув, закрыла отверстие. Слайм раскрыл глазки и прильнул к стеклу.

— Я же сказала, не пялься так на меня. Противно…

Тот отступил к дальней стенке, запыхтел, согревая помещение. Люмин заснула на полу рядом, упираясь в кирпичную кладку, завернутая в одеяло, согревшись. Даже не услышала, когда в комнате раздался хлопок.

— Я не смотрю, — мужской голос звучал тревожно. Тишина заставила Предвестника осторожно открыть один глаз. — Люмин?.. — позвал он вновь.

Открыл второй. Никого не было. Аякс обернулся, замечая спящую путешественницу у камина. Усмехнулся.

«Вот до чего доводят годы путешествий: спать на полу удобнее, чем на кровати».

Тарталья ее хорошо понимал. Но сейчас одернул собственное желание позаботиться о девушке. Странное мрачное чувство продолжало выжигать нутро раскаленным маслом.

— Просыпайся, юная леди, — громче позвал он, присаживаясь рядом на колени. Хватит уже игр во влюбленность. Они больше ничего друг другу не должны.

Люмин с трудом возвращалась в реальность. Она не видела снов. И тело дало знать, что не стоило засыпать в таком положении: боль отзывалась зажимами в шее, плечах и спине. Вскоре голос дошел до разума, и путешественница резко обернулась, встречаясь с синими бездонными глазами.

— Аякс! — выпалила она. — Ну? Удалось? Они живы? — в медовых глазах застыл лучик надежды. Пальцы собрались в кулачки, плотно сжимая ткань.

«Только бы успел…»

— Они живы, оба, — заверил Аякс, уверенно кивая. Под ложечкой неприятно засосало.

— Живы… — вторила Люмин себе под нос. — Оба? А Паймон?

Последний вопрос остался без ответа. Мужчина застыл, чуть хмуря брови. Вот о ней он даже не вспомнил. Люмин молчала. Вместе с медленным пробуждением расширялся и диапазон внимания. Теперь, кроме глубокой синевы, она видела еще кое-что, что заставило ее сердце остановиться. Тонкая рука плавно вынырнула из складок одеяла и потянулась к виску.

— Что это?.. — упавшим голосом произнесла она.

Пальцы зависли в сантиметре от рассечения, когда Предвестник вдруг мягко оттолкнул их. Зрачки расширились, взгляд зацепился за воротник. Чайльд продолжал смотреть на леди, но словно сквозь нее. Мимо, не фокусируясь.

— Упал на лед, не страшно, — заверил он, поворачиваясь боком так, чтобы скрыть рану. Но обнажил сапог.

— Аякс, чья это кровь?.. — с ужасом произнесла она.

Тарталья сам удивился, потер пятно в вялой попытке от него избавиться. Только больше запачкался, так как кровь оказалась свежей. Он издал недовольное «Ц!».

— Это… твой любовничек. Не очень обрадовался, когда я пришел его спасать. Но он в порядке, — сразу попробовал успокоить Тарталья.

— Это в порядке? — прошептала она, все еще глядя на отпечаток руки. Ткань на плечах натянулась еще сильнее.

— Я… — Аякс начал, но слова застряли в горле. Пальцы сжались. — Говорю же, они живы.

Предвестника это раздражало. Он прокрутил прошедшие события, понимая, что больше ему сказать толком нечего. Жгучее чувство только больше разрасталось, клеймом выжигая на костях слова управляющего.

«Люблю…»

— Спасибо и на этом, — кротко ответила Люмин и отвела взгляд. Она чувствовала что-то неладное, но решила смолчать. Нужно выбираться самой и решать проблемы без Фатуи.

Она медленно поднялась с пола, удерживая одеяло на уровне ключиц, и присела на край кровати. Люмин глядела на Аякса. Смотрела на него так, будто видела впервые. Изучающе, насторожено. Она многое хотела бы сказать ему. В прошлом. И теперь. Но боялась снова ошибиться и открыть спину. Он отвел взгляд, повернулся к камину, замечая, что слайм внутри прижался к дальней стенке и обиженно сопел ярким красным цветом.

— О, малыш, она тебя обижала? — Аякс подсел ближе и постучал по стеклу, привлекая существо. Главное просто не смотреть на Люмин. — Какая злая эта госпожа, да?

Мягкая, мимолетная улыбка появилась на губах девушки. Общаясь с живым безобидным созданием, он на миг словно изменился. Будто бы оказался дома, в кругу семьи. Сразу вспомнился его младший братишка, с которым однажды путешественница провела целый день. Славный и чистый душой ребенок. Но потом Предвестник поднялся, и его взгляд вновь сделался равнодушным и усталым. Улыбка исчезла с ее уст, сердце стало свинцовым.

Чайльд ощупал рану пальцами в месте пореза, где кожу неприятно стягивало. Корочка уже появилась. Какая глупая травма. Из-за нее мир иногда плыл. В комнате стало тихо. Слайм ударился о стекло и плюхнулся назад, никак не привыкший к тому, что пространство ограничено. Люмин отследила движение чужой руки.

— Болит? — она не отводила взгляд от мужчины, цепляясь за рану над ухом.

— Не важно, — встряхнув копной не самых свежих волос, Аякс вернул зрение в норму и осторожно осмотрел убранство, избегая девичьих глаз. — Ты решила не одеваться?

— Там нет моего платья. Чужие, — пояснила она.

Люмин поднялась и подошла к Чайльду, едва не задев сосуд с водой у камина. Она не знала, смотрит ли он в ее сторону. Наверняка смотрит. Но ее интересовало другое.

— Рассечение. Выглядит нехорошо. Нужно зашить, — ровно заметила Люмин, больше не совершая попыток прикоснуться к его голове. — Могу сделать это.

Предвестник собирался отмахнуться от подобного предложения. Это не ее дело. Он жаждал задать пару нарывающих изнутри вопросов, гнойных, неприятных. Терпел.

— Тебе просто не терпится меня чем-то проткнуть, да?

Люмин строго сдвинула брови, предвещая возмущения молодого человека.

— Можешь отшучиваться и юлить, мне все равно. Ты мне не друг, а тот, кто вернет меня домой. После мы вновь станем врагами. А еще, кажется, ты работаешь продавцом игрушек. Что скажет Тевкр, когда увидит это?

Аякс набрал в грудь воздуха и… заткнулся. Перед ним предстал образ маленького брата с полными беспокойства глазами о любимом старшем брате. Недовольное рычание вырвалось через нос вместе с вздохом.

— Хочешь убить меня? — фыркнул он, выдавив привычный колкий смех, беспечный, словно говорил не всерьез.

— Хм… В таком случае я займу место Одиннадцатого? — прозвучало насмешливо, но лицо девушки оставалось отстраненным.

— Не займешь, — Чайльд сложил руки на груди. — Это не так работает.

— Мне все равно. Сомневаюсь, что найдутся необходимые нити. Возьми из шелковицы. Иглу. И алкоголь.

Не дожидаясь ответа, она присела, подняла стакан с пола и отнесла его подальше от камина. Словно ей стало стыдно перед существом, что и без того лишено свободы. Так же, как и она.

— И принеси мне мое платье, пожалуйста.

— Смею тебя разочаровать. В Тейвате твое платье отстирают и починят по нынешним меркам через неделю, — он сосредоточился на любопытном гобелене с древними узорами на стене. — Придется носить то, что есть. А рана… быстрее заживет сама. Но раз так не терпится причинить мне дополнительные страдания, не смею отказывать госпоже в удовольствии, — Чайльд медленно поклонился, отчего Люмин едва не тошнило.

— Неси все необходимое.

Путешественница приблизилась к шкафу, неспешно открывая и холодно осматривая наряды. Кисло усмехнувшись, словно ища подвох, мужчина пошел к выходу. Что толку тратить не бесконечные силы на постоянное перемещение, если можно просто пройтись? Как только Предвестник покинул комнату, девушка плавно провела ладошкой по платьям, будто смахивая со стола крошки. Пестрые или темные. Белые цвета отсутствовали.

Рука ухватилась за вешалку с самым светлым из имеющихся нарядов. Она вынула легкое, как нежный одуванчик, платье цвета дымки. Неброский нейтральный цвет, но в сочетании с фасоном выглядел очень элегантно, нежно. Люмин повернулась к пиро-слайму, суетящемуся в камине.

— Отвернись, пожалуйста, — попросила она и живой шарик послушно отвернулся.

Тонкое одеяло упало с хрупких плеч на пол. Оставшись нагой, она осмотрела себя… Ни царапинки. Через долю секунды опомнилась и торопливо натянула наряд. Успела до того, как в дверь громко и с расстановкой постучали. Выждав, Предвестник вошел внутрь с небольшим кожаным чемоданчиком белого цвета, обшитый сиреневым с золотом орнаментом. Знаки чем-то напоминали те, что часто попадались в разных подземельях.

— Вот и целебная сумка. Надеюсь, ты умеешь ей… пользоваться…

Он слишком быстро поднял взгляд и в тот же миг пожалел, замирая. Глаза откровенно прилипли к утонченной женской фигуре в новом платье, облегающем талию и плавные изгибы. Аякс едва проморгался, мысленно отрывая себя от любования. Люмин подхватила одеяло с пола одной рукой, второй приняла чемоданчик и кивнула в сторону кровати.

— Ложись на бок. Рассечением к потолку, ногами к изголовью. Только сапоги сними.

Путешественница прекрасно знала, что и как нужно делать. Иногда приходилось спасаться своими силами, накладывая швы себе или пострадавшим. Чемоданчик она поставила рядом со стаканом воды, постелила одеяло на кровать. Ее совершенно не беспокоила опрятность одежды мужчины. Сейчас было нечто важнее чистоты наволочек и простыней. В аптечке оказалось все необходимое, даже спирт.

— Я просила алкоголь, — уточнила Люмин, оборачиваясь к Предвестнику. — Или потерпишь без него? Будет неприятно.

— Юная леди плохо меня знает, — протянул он.

— Как скажешь.

Сперва Аякс снял с себя плащ и бросил его в кресло. Только теперь, поняв, как неприятно присохла рубашка к коже, содрал и ее, чтобы не замарать постель. Люмин беззастенчиво смотрела на него. При виде шрамов ей стало тоскливо, но она умело отмахнулась от эмоций. Тарталья лег на кровать, закрыл глаза. И сам знал, что будет неприятно.

Девушка копошилась в аптечке, обеззараживая спиртом иглу, нить из шелковицы, руки. Рядом с кроватью она опустила стул, чтобы все необходимое было под рукой. Подготовившись, Люмин села рядом с его головой.

— Приподнимись немного, — подкладывая ладонь под ухо, попросила она.

Аякса уложила щекой на свои колени. Так стало удобнее. Путешественница взяла аккуратно сложенный бинт, окунула в чистую воду и, отжав лишнее, принялась бережно очищать кожу. Другую руку положила на темечко, чтобы голова случайно не дернулась. Чайльд терпеливо морщился. Дышал медленно, стараясь игнорировать сухой незнакомый запах платья в сочетании с ароматом ее кожи. Это будоражило Предвестника, но он не шевелился. Положил ладонь в стороне от ее бедра, немного смял одеяло. Люмин обработала кожу спиртом, и жгучая боль прожгла ее, пальцы стиснули ткань, но Аякс не издал и звука. Пока спирт испарялся, она подготовила иголку заранее изогнув ее дугой, отрезала ниточку, продела в тонкое ушко.

— Извини, — прошептала Люмин.

Пальчики бережно соединили края рассечения, игла ловко и быстро прошила рану. Она вынула ниточку из иглы и быстро завязала узелок, срезая лишние концы. Далее манипуляция повторялась еще шесть раз. Аякс все это время молчал, а Люмин замечала проступающие алые пятна на его шее, напряжение плеч и тревожные изменения в дыхании. Работала безмолвно. Старалась закончить побыстрее, чтобы Предвестник выдохнул.

Аякс был сложным человеком, не раз создавал себе проблемы недосказанностью. Ох, если бы он умел говорить более открыто, как другие люди, жаловаться, делиться переживаниями, наверняка имел бы возможность обсудить прошедшие сутки. Он бы поведал Люмин, что та провела во сне почти двадцать четыре часа в мире Бездны. Что он все это время ходил рядом, убеждаясь, что раны затягиваются. Что магия работает на той, кто не предрасположен, казалось бы, к хаосу.

Завязав последний, седьмой узелок, она взяла баночку с прохладной целебной мазью. Путешественница обильно нанесла средство поверх аккуратного шва, затем еще какое-то время поглаживала его пальчиком, чтобы снадобье скорее впиталось. Боль являлась Предвестнику хорошим успокоительным. Когда все кончилось, он сам не заметил, как провалился в сон, застыв на чужих коленях с зажатым пальцами одеялом. Девушка почувствовала, что голова Одиннадцатого потяжелела.

«Заснул?..»

Люмин размеренно выдохнула, стараясь не шевелиться. Ей нужно было закончить работу, прикрыв рассечение маскирующим стерильным пластырем, но тот лежал слишком далеко.

«Ладно… Можно и потерпеть».

Рука вернулась на рыжую макушку. Другая опустилась на плечо Предвестника. Она и сама, казалось, дремлет, но нет. Поглаживала кожу, усеянную старыми шрамами и веснушками, перебирала медные волосы. Осторожно. Нежно.

***

Что-то навязчиво пробиралось сквозь сон. Глупый пружинистый звук. Некоторое время казалось, что он пропустил среди монстров, с которыми сражался, одного слайма. Кругляша никак не удавалось найти, пока мужчина не проснулся. Тот самый слайм тихо прыгал за стеклом, смотря на них черными глазками. Выглядел он тускло, создавая приятный рыжеватый полумрак. Остальные лампы в темной комнате погасли.

Аякс чувствовал себя очень хорошо. Было тепло. Над виском гадко стягивало, но вполне терпимо. Не понимая, что происходит и сколько же он спал, Предвестник оглянулся, не отрывая головы от колен. Люмин посмотрела на него. Только теперь она потянулась за пластырем, придерживая Аякса за плечо, не давая упасть.

— Не хотела будить, раз уснул, — пояснила путешественница.

Аякс понимающе хмыкнул, удивленный подобным жестом. Он некоторое время молчал, всматриваясь в черты лица леди. Притихший, заспанный. Неужели он правда вырубился без сил? Слишком явный жест доверия с его стороны. Впрочем, двое суток прошли в каком-то безумном ритме, не удивительно, что он просто устал.

— У тебя дурацкая привычка меня спасать, юная леди, — прошептал он и после кашлянул, прочищая горло. Следующие слова звучали уже более чисто. — Еще не поняла, что я приношу несчастья?

— Про меня можно сказать то же самое, — отмахнулась Люмин, накладывая пластырь, скрывающий под собой шов. — Но ты зачем-то меня вытащил. Или я не права? — Люмин впервые за долгое время посмотрела в глаза Аякса.

Ладони опустились на прежние места: пальцы обхватили плечо, пятерня зарылась в сальных волосах. Её это не смущало.

«Ты не права», — так и хотел бы сказать он, но промолчал. Чайльд глядел на нее с совершенно нового для себя ракурса. Он нетерпеливо выдохнул, тяжело, преодолевая бурю из сложных эмоций, но продолжая смотреть в глаза.

— Люмин, — позвал Аякс, осторожно переворачиваясь на спину. Он едва ли находил силы сопротивляться. — Позволь спросить?

— Через четыре-пять дней сниму швы, если ты об этом, — ответила она наперед, но, заметив взгляд Предвестника, поняла, что поторопилась. — Прости. Спрашивай.

Аякс, правда, многое хотел узнать. Вопросы по очереди царапали горло, и он никак не решался. Отступал, вновь и вновь проигрывая. Сдавшись, он выдохнул тихо, нарушая тишину.

— Ты счастлива?

— Сейчас?..

— До моего появления. Ты была счастлива? — он подложил ладонь под голову, случайно касаясь колен. Эмоции легко касались её лица, отчего выражение теряло свою непроницаемость.

— Невозможно ведь всегда быть счастливой, но да, была. До встречи с тобой. И после тоже, — она замолчала и отвела взгляд в пустоту, очищая тем самым голову от лишнего. — А ты, Аякс? — вдруг шёпотом спросила девушка.

Пока пальцы гладили и перебирали его волосы, она редко случайно касалась кожи его руки. Люмин не вкладывала в эти движения ничего интимного, глубокого. Просто это успокаивало её и, вероятно, Чайльда. Он понимающе кивнул. Честный ответ. Но он быть честным не готов.

— Не важно. Мой ответ ничего не решает.

Предвестник обвел комнату взглядом, слегка выгнул шею, обнажая кадык и, наконец, находя окровавленный шарф, запутавшийся в плаще. Слабая, горькая, как металл, улыбка тронула губы.

— И всё же? — напирала Люмин. — Ты когда-нибудь чувствовал себя счастливым, Аякс?

— Прекращай, — он поймал ее руку, сжимая сильнее обычного. Девушка вздрогнула. — Ты не должна ни верить мне, ни спасать. Ведь сама говорила, что ненавидишь меня.

— Зачем тогда меня спрашивал?

Фатуи все еще крепко удерживал нежную ладонь. В синих озерах разрастался шторм.

— Хочу разобраться. Понять кое-что для себя. Если ты была счастлива…

Он не договорил. Только выпустил ее кисть, резко сел. В глазах потемнело, и он свесил голову. Люмин потянулась навстречу, но остановила себя. Нельзя. Он просто проводник, который вернет ее обратно. А после… враг.

— Продолжай, — холодно велела она, и Аякс обернулся. Его кожа покрылась мурашками. Кажется, он успел забыть, что путешественница может быть так похожа…

— Если ты была счастлива до встречи со мной, почему не осталась с тем, кто так сильно любит тебя? — сквозь ком произнес он. — С тем, кто готов, не смотря ни на что, тебя защищать, бросаться в бой, — сделал короткую паузу, — против Одиннадцатого Предвестника Фатуи.

«Не смей приближаться к ней!»

— Люмин, — Его тон стал терпким и холодным. От него в жилах девушки стыла кровь. Что-то неспокойное, неладное происходит в его голове. — Я уверен, что ты ничего такого не говорила ему, но он уверен, что я взял тебя силой. Тогда, в подземелье.

— Что? — потерянно прошептала она и подскочила с места, когда его рука метнулась в ее сторону.

Разговор развернулся в неожиданную сторону, от чего сердце не выдержало и бойко забилось в груди. Люмин прижималась к входной двери лопатками, часто дышала, но легкие никак не хотели раскрываться в полной мере. Зрачки расширились, пшеничные ресницы задрожали.

— Не говорила. Я ничего ему не говорила. Никому, даже Паймон, — слова становились вязкими, липкими. Люмин говорила с напряжением в голосе.

Голова шла кругом. Тлеющие угольки. Звучание лиры. Касание губ. Шеи.

— Ха-ха! Тогда отчего же великая путешественница так боится меня, а? — его пальцы зарылись в рыжие волосы, упавшие на лицо. — Боишься, что я и правда стану насильником? А, Люмин? Отвечай…

Он покосился в ее сторону. Мертвый. Холодный. Этот взгляд насквозь прожигал душу. И было в этом взгляде так много ненависти и обиды, что Люмин, пожалуй, предпочла бы смерть. Аякс не любил ложных обвинений. Он бы с радостью подтвердил чужие домыслы. Но захватить Люмин силой? Настолько ли он ужасен и бесчеловечен?

— Я не говорила… Не говорила… Аякс, я же…

Но она замолкает, глядя на то, как Предвестник сползает с кровати и, шатаясь, идет к ней. Ладонь ударяется в дверь над ее головой. Пальцы скользят по шее, сжимают ее, лишая кислорода. Он смотрит сверху вниз, высокомерно и… отчаянно. Люмин замирает, но даже не пытается выбраться. Задерживает дыхание, пока слезы скапливаются в уголках глаз.

«Почему она не сопротивляется?..» — мелькает вдруг на периферии.

— Разве это не ты играла со мной, Люмин? В хижине, в гостинице, в подземелье, а? Вдруг твой ненаглядный верный Тома не ошибся?

— Ты не сделаешь этого… — хрипло пробормотала Люмин, и Чайльд рассмеялся.

— Забыла, с кем имеешь дело, малышка? Спешу напомнить. Чайльд Тарталья, Одиннадцатый Предвестник Фатуи — лжец, предатель и убийца…