— Иногда ты меня невероятно бесишь, — он с усмешкой глядит на 

разбитые круглые очки на полу.

   Девочка, пытающаяся слиться со стеной, поднимает на него заплаканный 

взгляд и долго смотрит. Такие глаза он еще не видел. Преданный взгляд 

побитой собаки, но в то же время горящая ненависть где-то на задворках 

сознания. Гарри была милой маленькой девочкой, еще ничего не знающей.

   Хорошо, что рядом с Томом были пьяный Долохов, желавший развлечений, и 

Лестрейндж, который просто любил детей и уважал Реддла. Пошли за ним в 

чертов дом Поттеров, замели следы его смерти и забрали ребенка. А потом 

провели ритуал по его возвращению.

   Интересно, как бы он выглядел, если доверил это дело тому же Петтигрю? 

Наверняка не очень.

   Антонин постоянно рассказывал байку о том, как они мотались по миру в 

поисках книг, рисковали своей жизнью, сражались, как храбрые рыцари, чтобы 

спустя три года он стоял здесь перед ними и с интересом разглядывал девочку, 

зажавшуюся в угол.

   Лестрейндж нарядил ее в платьице и заплел непослушные черные волосы в 

косы. Был он немного сентиментальным, что отразилось на воспитание ребёнка. 

Она знала, что Том убил ее родителей, что отнял жизнь в счастливой семье, 

кинув в замену опекунство расчувствовавшегося Пожирателя.

   Она его ненавидела, но в то же время боялась. Видно, дошли до нее и 

россказни о его политике и жестокости.

   — Почему вы не убили ее? — он чуть повернул голову в сторону Долохова, 

курившего свои дрянные сигареты.

   — Если бы ты не торопился так сильно встретиться со своим главным 

врагом, — хохотнул тот и приблизился к девочке, свысока разглядывая ее 

макушку. — То послушал бы Пророчество, которое добыли Яксли и Руквуд.

   — Мне не нужно его слушать. Главную часть Северус донес.

   — А ты никогда не думал, что лучше фильтровать информацию, которую 

получаешь от кого-то?

   — Будто бы там что-то важное.

   — Не поверишь, — Долохов схватил девочку за волосы, приподнимая над 

полом. Та пискнула, но послушно встала на ноги, хватаясь маленькими 

пальчиками за его руку. — Но ты это самое важное и упустил, решив показать 

всем, что справишься с ребенком, тем самым заставив Пророчество действовать. 

Или ты и правда веришь, что эта девчонка на что-то способна?

   Он расхохотался, а потом отпустил ее волосы. Гарри всхлипнула и, сжав 

маленькие кулачки, со всей силы ударила его в живот. Том приподнял брови, 

видя это. Не похоже на Лестрейнджа позволять девочке что-то такое.

   Никакого уважения к старшим, лишь ненависть, страх и дерзость в глазах.

   — Воспитай ее под себя, тем самым лишая Дамблдора того оружия, о 

котором говорила эта предсказательница. Или, думаешь, он не знает ее слов до 

конца? — оттолкнув боевую девчонку, Долохов швырнул тлеющую сигарету на 

холодную плитку.

   Том кивнул, понимая, что каким бы Антонин не был надоедливым, сейчас 

говорил правильные вещи.

   Гарри подняла на него огромные глаза и поджала губы. Точно так же, как и 

он.

   Реддл усмехнулся, но не отвел внимательный взгляд. В этой девочке 

определенно что-то было.

   — Долохов, раз ты у нас такой умный, займись малюткой. Только помни, что 

это не какой-то самовлюбленный выпускник, а маленькая леди. Я прав?

   Гарри гордо вздернула подбородок, а потом вытянула ручку вперед. 

Лестрейндж, если бы видел это, мог гордиться тем, что смог привить этому 

существу хоть какие-то манеры.

   Том поморщился, но все же коснулся губами ее ладошки. Антонин издал 

смешок, отворачиваясь, а девочка довольно сверкнула глазами.

   — Само очарование, скажи, — выдавил из себя тот, прежде чем увести ее 

прочь, все же сжав волосы в кулаке. Она не брыкалась, царапая ногтями кожу 

его рук.

   Том раздраженно выдохнул. Такими темпами он точно сойдет с ума.

***

   В следующий раз девочку ему привели через девять лет. Не сказать, что 

Тому это было нужно, но Лестрейндж, чтоб он в аду горел, сказал, что не дело 

маленькой леди расти в компании Долохова.

   Решить что-то без участия Реддла они, похоже, не могли. Как только одевали 

ее все это время — непонятно.

   Глаза Гарри все еще горели, но не ненавистью, а презрением. Она громко 

материлась на русском, шипя от боли — разбитые колени кровоточили, а под 

веком наливался синяк. Ее выдернули прямо со школьного двора, где 

начиналась драка.

   И самое смешное, что даже не за сердце какого-то старшекурсника, что было 

ожидаемо в ее возрасте. Нет, девочка и сама не смогла сформулировать 

причину, крепко сжимая тонкие губы.

   Точно так же, как в их последнюю встречу.

   — Так и будем молчать? — он отвернулся от окна, проводя взглядом по 

неряшливо собранным на затылке темным волосам, раскрасневшимся щекам и 

порванной школьной мантии.

   Гарри ничего не ответила, бросив на него яростный взгляд и снова опустив 

голову.

   — Видно, Долохов на тебя плохо повлиял. Что думаешь насчет жизни в 

поместье Малфоев? — он приподнял брови, с удовольствием глядя, как ее лицо 

исказилось в гримасе ненависти.

   — Я лучше сдохну на улице, чем буду жить с этой белобрысой рожей под 

одной крышей!

   Гарри подняла на него горящий взгляд, но больше не опустила глаза и через 

секунду, крепче сжимая руки в кулаки.

   Антонин, кажется, проигнорировал его слова о воспитании юной леди. 

Девочка была слишком смелой, слишком боевой и слишком прямолинейной. 

Такую на обычной улице все избегать будут, не говоря уж о каком-то высшем 

обществе.

   На ком бы не женился ее отец когда-то, она все равно была наследницей 

рода Поттеров и в будущем должна была не только знать, но и выполнять 

правила этикета на людях.

   В ее теории Том не сомневался, а вот практика заметно хромала.

   — Тебе так понравилось жить у Долохова?

   — Он меня хотя бы воспринимает всерьез, — прошипела она, раздраженно 

сдувая упавшую на лоб прядь. — И не говорит, как мистер Лестрейндж, что 

кроме брака с кем-то из верхушки, я ни на что не способна только потому, что 

родилась женщиной.

   — А чего ты желаешь?

   Она недоверчиво посмотрела на него, склоняя голову к плечу, а потом 

вздернула подбородок, подготавливая себя к любой его реакции.

   — Чтобы меня воспринимали всерьез, а над мечтой стать аврором или 

квиддичным игроком, не смеялись.

   Реддл хмыкнул, мазнул взглядом по столу, заваленному бумагами, а потом 

снова посмотрел на Гарри. Из любого человека можно извлечь пользу, будь это 

упрямая девчонка или смазливый аристократ.

   — Давай заключим сделку, — он с усмешкой наблюдал, как десятки эмоций 

отражаются на ее лице, как презрение тает в тени сомнения, и она забывает о 

том, с кем и где стоит. — Ты прекращаешь эти бесполезные попытки доказать 

кому-то что-то, потому что, поверь, они делают только хуже, не перечишь миссис Малфой, на чье воспитание я тебя отправлю, а потом получаешь 

возможность заниматься тем, чем желаешь.

   Гарри недоверчиво смотрела на него, кусая щеку. Круглые очки немного 

съехали, но девочка их не трогала, погруженная в свои мысли.

   — Идет.

***

   Больше Том старался о ней не вспоминать, погружаясь в работу. Они 

расширяли политику и вербовали людей заграницей. Долохов и Руквуд, 

отправленные в Германию, докладывали, что маги других стран Тома уважают и 

считают его идеи правильными.

   Думать о какой-то девчонке у него не было и желания, хотя, как докладывал 

Снейп, Дамблдор всеми силами пытался перетащить ее на свою сторону и 

позволить Пророчеству действовать дальше.

   Это было даже смешно.

   В четвертый раз в жизни он увидел ее на приеме в Министерстве, в честь 

того, что один из его последователей сел в кресло Министра. Знать об этом тем 

же аврорам не было нужно, так что он просто наблюдал издалека за тем, как с 

широкой улыбкой Яксли принимает поздравления.

   Гарри стояла под руку с Малфоем и сдержанно улыбалась. Совсем недавно 

ей исполнилось семнадцать лет. Чудесный возраст максимализма, чувств и 

желания казаться взрослее, наполненный яркими красками, слепящими глаза.

   Она вытянулась, синяки и порезы затянулись, а волосы все так же были 

убраны в косы на затылке. Такие же длинные и непослушные — несколько 

прядей выпали из прически.

   К Драко, стоящему рядом, она не чувствовала больше той злости. Все-таки 

воспитание Нарциссы давало свои плоды. На секунду Том подумал, что надо 

было сразу отдать девочку ей и не мучиться.

   Будто ощутив его изучающий взгляд, Гарри обернулась и, поправив очки, 

направилась к нему.

   С таким же вздернутым подбородком, прямой спиной и уверенным взглядом. 

Не хватало только выкриков на русском, чтобы он увидел в ней ту 

четырнадцатилетнюю девчонку.

   — Вы довольны исполнением моей части сделки? — в лоб, без всяких 

приветствий и жеманностей, прошипела она.

   — А ты впитала в себя знания, которые вкладывала Нарцисса? — с усмешкой 

глядя на нее, отозвался Том, вертя в пальцах ножку бокала.

   — Конечно же, сэр, — раздраженно отозвалась она, поправляя съехавшие 

очки.

   — Что-то не вижу.

   — А вы присмотритесь, — выплюнула Гарри, а потом, с тяжким вздохом, 

присела перед ним в реверансе.

   Том усмехнулся. Эта девочка ему определенно нравилась.

   — Раз считаешь, что только из-за этого действия я тебе поверю, готовься к 

небольшому разочарованию. Ты — дитя Поттеров, твой отец женился на 

грязнокровке, и они вместе боролись против меня, — не обращая внимания на 

то, как дернулось при этих словах лицо девочки, продолжил он, — Чтобы я не 

сказал, к тебе все равно будут относиться с подозрением и неверием. Так 

устроен мир, дорогуша.

   — Но вы обещали! — резко выпрямляясь, воскликнула она. Несколько 

человек обернулись, с интересом глядя на нее, но Гарри не обратила внимания.

   — Разве я сказал, что отказываюсь от своего слова? — он склонил голову к 

плечу, разглядывая ее беспомощное лицо и сжатые в кулаки руки. — Тебе всего 

лишь надо помочь мне поставить на место профессора Дамблдора, 

пытающегося развязать войну.

   Девочка нахмурилась, беспомощно огляделась по сторонам, задерживая 

взгляд на группе авроров, а потом снова повернулась к нему, уверенно глядя в 

глаза.

   — Конечно, ты получишь все то, что я обещал. Никто не посмеет сказать и 

слова девушке, находящейся под моим покровительством.

   Гарри вздрогнула, но не шелохнулась. Все-таки она была очень красивой.