Июль Х784
Простота и открытость волшебников Хвоста Феи Люси очень нравилась. Она даже не подозревала, что после того, как они проводили Макао до дома, сам бы он вряд ли добрался, а бросать на плечи девушки, занятой транспортировкой не такого уж маленького и легкого Ромео, ещё и поддержку довольно крупного мужчины, было не по-товарищески, их пригласят в дом чаю попить и перекусить. В благодарность за помощь.
— Я... - волшебница покачнулась, судорожно хватаясь за дверной косяк. — Ох, бл... Кхм! Мелкого уложила, думаю, он продрыхнет до позднего утра.
Макао кивнул со всей признательностью, пододвигая чашку, исходящую ароматным паром сложного травяного сбора, перед устало плюхнувшейся на последний трехногий табурет Ларой. Люси попыталась отодвинуться, стол едва вмещал четверых человек и одного синего кота, и сидеть приходилось, задевая коленями соседей, но её место в самом углу не располагало к выполнению подобных манёвров. Увесистая чашка с толстыми стенками и потеками цветной глазури на покатых боках грела холодные пальцы, прогоняя остатки колючего холода снежных гор.
Нацу с дозволения хозяина с аппетитом черпал суп прямо из кастрюли, остальным еда не лезла, и обходились травяным сбором с баночкой варенья из лепестков белых роз. И то, и другое Люси пробовала в первый раз. Вкусно, пусть и непривычно. В поместье чай заваривала прислуга, и Люси даже не подозревала, насколько много вещей, похожих на чай, но им не являющихся, может быть на свете. Так непривычно и волнующе было Люси сидеть на маленькой, но такой уютной кухне и пить глубокой ночью чай, не заморачиваясь соблюдением столового этикета: Нацу преспокойно взгромоздил локти на стол, а Лара сгорбилась над чашкой, с видимым наслаждением опуская плечи, Макао же опирался на спинку единственного стула, сев к ней лицом.
— Благодать не панацея, так что будь добр доползти до Полюшки, — грозно глядя на усталого, но заметно посвежевшего, Лара за время импровизированного чаепития раза три накладывала переливающийся белым золотом магический круг на Макао.
Такого же золотисто-белого цвета были кристаллы «Благодати», которые Нацу вручил Люси и сказал разломить их над самыми глубокими ранами Макао, когда они были в горных пещерах. Золотистая жидкость пролилась на раны, мгновенно впитываясь. От магических кругов исходило тепло, от которого даже дышалось легче, хотя не их исцеляли.
— Чтобы карга меня метелкой своей огрела, приговаривая, что идиотов лечить — себя не уважать? — вяло возмутился Макао.
— И правильно сделает! Кто в одно рыло на задание выше рангом ходит?! — это возмущение звучало так по-домашнему тепло, будто Люси вернулась в детство и строгая нянюшка отчитывает молодую госпожу, что та снова баловалась с зодиакальными ключами и могла пострадать, перетрудившись. Интонации у Лары были один в один.
— Принцесса, не бухти, всё же хорошо закончилось.
Лара возмущенно фыркает, отворачиваясь от Макао. Люси прячет глупую улыбку за пузатыми боками чашки. Наблюдать за этой полушутливой перепалкой приятно. На одной из стен кнопками прикреплено множество фотографий. Люси скользит взглядом по отражению чужих жизней, застывших на снимках.
Совсем маленький Ромео радостно машет ручками, сидя у молодого Макао на плечах. Кукольно-хорошая светловолосая девочка в пышном платье и почему-то с длинным кожистым хвостом ящерицы этим самым хвостом замахивается на мальчика с розовыми волосами и знаковым белым шарфом Нацу. Сам Нацу на том снимке щеголяет в ободке с кошачьими ушами и угольными росчерками усов на щеках, он шипит, напоминая рассерженного кота. А вон Макао разнимает то ли в шутку, то ли всерьёз дерущихся Нацу с Ларой. Ромео в колпаке именинника задувает свечи на торте, на заднем фоне Нацу ставит Ларе рожки, а Хэппи оккупировал голову улыбающегося Макао.
Всё же хорошо, что Макао вернулся домой и на стене появится ещё много новых снимков. Пусть Люси практически ничего не сделала, но ей всё равно нравится ощущать себя сопричастной. Заклинательница настолько погружается в изучение фотографий, что когда Нацу шумно отодвигает стул, она вздрагивает, непонимающе глядя на резко засобиравшегося на выход Драгнила.
— Как же я мог забыть... — картинно стенал Драгнил, пожимая на прощание руку Макао. — Хэппи, мы же на рыбалку собирались! Самый клёв пропустим.
Люси, совершенно ничего не понимая, тоже встала из-за стола. Лара крутилась у раковины, перемывая испачканную посуду, а Макао, придерживаясь одной рукой за стены, пошел проведать Ромео, пожелав им доброй ночи. Нацу, подхватив Хэппи, преувеличенно бодрым шагом направился к выходу. Он уже успел выйти за порог, когда Люси нагнала их.
— Нацу, какая ещё рыбалка? Ночью?!
— Для ловли рыбки никогда не поздно! — авторитетно заявил кошак, поднимая одну лапку вверх.
Нацу кивнул, прикрывая широкий зевок кулаком. Люси с сомнением посмотрела на мага, Нацу совершенно не производил впечатление достаточно терпеливого для занятий рыбалкой человека и явно не отказался бы сейчас завалиться спать, а не с удочкой сидеть в свете тусклых звезд. Из всех собравшихся в доме только Хэппи выглядел достаточно бодрым для ночных подвигов, и то только потому, что, как и все кошаки, не отказывал себе в удовольствии дрыхнуть днем.
Нацу, заметив скептический взгляд Люси, ещë раз зевнул и тихо, чтобы ненароком не услышали в доме, они-то сами толпились на крыльце по ту сторону открытой двери, заговорил.
— Люська, ты как маленькая. Продукты денег стоят, а рыбка в лесной речке бесплатная!
То, что продукты стоят денег, Люси знала, отец любил повторять, что всë в этом мире имеет свою цену. К чему бы только эти игры в секретность? А эта срочность? До утра не может подождать?
— Нацу, она не понимает, — дернув треугольными ушами, заметил Хэппи и с несвойственной своему обычному оптимизму грустью в голосе добавил:
— Мы здорово объели Макао.
Нацу не шло быть серьëзным. Серьëзный Нацу Драгнил выглядел... Да ничем особым он не отличался от остальных хмурых взрослых, но чем дольше Люси смотрела на него, тем неспокойнее ей становилось, словно она невзначай столкнулась лицом к лицу с неведомым чудовищем, которое не спешило бросаться на глупого человечка, и от этого промедления становилось только страшнее. От этого пристального взгляда темных глаз хотелось скрыться. Нацу совсем не шло быть серьëзным!
— Люсь, ему не заплатят, — произнес Нацу и отвернулся, ероша и так торчащие во все стороны розовые волосы.
Охватившее волшебницу беспокойство отступило. Гнетущий образ разрушился, и Драгнил больше не вызывал ощущения близкой опасности. Люси поспешила отгородиться от своих странных, ничем не мотивированных опасений, не мог Нацу, с детской искренностью расстраивающийся поражению в игре, быть монстром. Монстры не спасают товарищей, и уж тем более их не беспокоит судьба незнакомой девицы, попавшей в беду. Нацу криво ухмыльнулся, на миг обнажая не по-человечески острые клыки, но былой тревоги эта особенность в заклинательнице не вызвала.
— Если по-честному, Макао не справился с заказом.
— Но он же убил девятнадцать монстров! — Люси отчаянно не понимала, что это за честность такая, она сама едва отмахалась от гориллы-переростка при помощи Тельца и своевременном вмешательстве Нацу. — Разве не любая сделанная работа должна соответственно оплачиваться?
Отец не считал нужным посвящать Люси во все детали бизнеса, но она точно знала, что работа стоит денег и её нужно достойно оплачивать. Кроме того, разве в Фиоре было бы так много светлых гильдий, если бы риск не оправдывался высокими вознаграждениями? У Люси так много вопросов к происходящему!
— Да, но монстров было двадцать. - с непонятным упорством повторил Нацу и, видя переполняющее Люси возмущение, принялся объяснять на пальцах.
— Конечно, заказчик знать не знает о нашем вмешательстве и поражении Макао и сам в горы проверять не полезет, иначе зачем было нанимать волшебников? Вот только... В контракте четко прописано необходимость предоставить доказательства, которых у Макао, кстати, нет. Ладно, репутация нашей гильдии среди заказчиков позволит как-нибудь договориться, снизить цену заявленного вознаграждения, к примеру, но один маг этим воспользуется, другой... Так от репутации Хвоста Феи ничего не останется!
— Макао не пойдет на это, — поддакнул Хэппи. — А жратеньки у него нет, даже сухой рыбки не найдется! — Кошак весьма правдоподобно, отыгрывая вящий ужас, схватился лапками за голову.
Нацу был в чём-то прав. Никто не захочет сотрудничать с гильдией, чья репутация не внушает доверия. Но Люси не могла избавиться от мысли о том, как странно и несправедливо выглядит профессия волшебника в реальной жизни. Ей хотелось продолжать спорить, лишь бы не соглашаться с отцом, пусть и в своих мыслях, что работа волшебника по найму — это не то, что ей нужно.
— Всë равно как-то несправедливо... - пробормотала Люси.
— Такова жизнь волшебника, - пожал плечами Нацу и растворился в ночи, отправившись наконец на рыбалку.
* * *
Часы с давно и безнадежно сломанной кукушкой показывали половину второго ночи. Усталость, целый день приставучим бездомным псом крутившаяся поблизости, каким бы нелогичным это ни казалось, напрочь отбила всякое желание ложиться спать. Да и не могла она дрыхнуть, тратя драгоценные часы полной безнаказанности на сон. Завтра днем отоспится, если невмоготу будет дотянуть до ночи. Слишком много Ларе нужно было успеть сделать до рассвета. Она совсем недальновидно не одну благодать на Макао истратила, утром тот вполне может снова заупрямиться, вспоминая о своей глупой гордости, и бухтеть, уподобляясь древнему деду, что «она не должна», «неудобно» и вообще «плохой из него маг и отец», раз его зелень, как совсем немощного, опекает.
«Как же сложно с этими взрослыми!» — подумалось Ларе.
Свет Лара не включала не из экономии, лакримы света ей подпитывать удавалось лучше всего, просто не видела особой необходимости. Из никогда не закрывавшихся глухими ставнями окон с улицы проникало достаточно света, чтобы не спотыкаться о неожиданные препятствия в виде оброненной диванной подушки или не вернувшегося на своë законное место после особо тщательной уборки цветочного горшка. В доме Конбольтов Лара ориентировалась едва ли не лучше, чем в их с папой коттедже. У себя дома она никогда не угадывала, какие половицы в ночной тишине издают душераздирающие скрипы. А тут не задумываясь шагала правильно.
Десять шагов от порога кухни до открытой входной двери, ещё пятнадцать до хозяйских спален. Лара ненадолго зависла у входной двери. Люси сидела на крыльце, привалившись к столбу, поддерживающему крышу небольшого навеса. Уходить новенькая не спешила, а Лара уже успела обрадоваться, что все чужаки уберутся восвояси и ей не придется вести светские беседы, выпроваживая особо загостившихся.
— Ммм? Да-да, я уже ухожу... — пробормотала Люси в ответ на попытки Лары разбудить засыпающую на ходу девушку.
Лара не собиралась пока до той дойдет, что нужно бодрее шевелиться и убираться куда подальше. Она же не святая сестра из храма, чтобы терпеливо сносить чужие недостатки. Лара не скупилась на полноту ощущений от того давнего ужаса, когда рушится последняя преграда, отгораживающая тебя от кровожадной твари, такое не забывается. Люси резко подорвалась с места, судорожно размахивая зажатым в дрожащих пальцах ключом.
— А? Где... — девушка непонимающе озиралась по сторонам, никакой опасности поблизости не наблюдалось.
— Тебе есть куда идти? — не заостряя внимания на произошедшем нейтральным тоном осведомилась Лара, надеясь на положительный ответ.
Люси медленно моргнула, убирая ключ обратно в прикрепленный к поясу подсумок. Она замялась с ответом, неопределенно пожимая плечами. Она явно была не местной, Магнолия не настолько большой город, чтобы можно было не знать о пользователе не самой распространенной магии заклинателей звездных духов, и идти ей было некуда.
«Вот же бестолковая! Ввязаться в стычку с Вулканом она успела, а узнать, где можно ночь другую перекантоваться, нет!»
В принципе, судьба новенькой, пусть и забавной в своей наивной восторженности, ощущавшейся тающей во рту сахарной ватой, Лару в последнюю очередь волновала. Люси - чужая, а ещё взрослая, и если не додумалась о себе самостоятельно позаботиться, то что ж... Скамеек в Магнолии много, ночи теплые, город у них тихий. Самоубийц лезть к феям на их территории среди местных не найдется, а залетные тоже не рискнут, если шкура дорога. Одним словом, ничего страшнее затекшей спины Люси не грозило.
«Лара, надо было предложить девушке остаться. Она же наш товарищ!» — до омерзительного натурально прозвучал бесконечно разочарованный голос Макао в мыслях Лары, стоило той набраться моральных сил для того чтобы недвусмысленно указать заклинательнице на дверь.
Лара знает, что мир не рухнет, если Макао один раз будет ей недоволен, но дурацкая привычка быть хорошей девочкой заставляет её иррационально беспокоиться от одной мысли о возможном разочаровании мага пламени. Лара не хорошая. Никогда не была хорошей, как бы сильно не старалась ей стать. Её усилий всегда недостаточно.
— Можешь переночевать здесь, если хочешь... — предлагает Лара, мысленно приговаривая: «Откажись. Просто откажись, пожалуйста!»
Люси соглашается без лишних раздумий. Довольно топает обратно в теплый дом. Короткая юбка и топ-безрукавка совершенно не греют, и девушка с наслаждением ныряет в теплоту помещения. Щелкает выключатель. Небольшую гостиную заливает тусклым рыжим светом. Лара натянуто улыбается. Непривычный эмоциональный фон чужого человека где-то на фоне раздражает, не дает расслабиться, подсознательно ожидая момента, когда всё пойдет не так. Люси ей нравится всё меньше и меньше.
Прошлые планы: малость прибраться, подзарядить, а где и заменить лакримные кристаллы, катятся демонам зерефа под хвост. Лара непозволительно много отвлекается на ворочающуюся с бока на бок Люси. У той сна ни в одном глазу, и от любопытного взгляда волшебницы у Лары уже глаз дергается. Какое там накладывать хитроумные цепочки, стабилизирующие состояние свежесозданных кристаллов, только старые подзаряжать, надеясь, что те не взорвутся у неё в руках. Парочка всё же дает трещину, и волшебница вынужденно признает поражение, выбрасывая испорченные камни в железную банку, к утру из них выветрятся остатки эфирных частиц. Немного подумав, Лара доламывает все поизносившиеся кристаллы, ссыпая крошки во всю ту же банку.
Конверт с извинительной запиской и клятвенными заверениями возместить ущерб в ближайшее время она оставляет на одной из верхних полок втиснутого между окном и диваном стеллажа, как раз на уровне глаз Макао и там, куда Ромео без особой надобности не полезет. Утром, когда откроется магазин артефактов бытового назначения, купит полный комплект для дома Конбольтов, раз уж руки у неё не из того места растут.
— Ты куда? — обеспокоенно осведомилась Люси, когда Лара засобиралась на выход.
— К себе домой, спать, — немного обескураженная искренним беспокойством Люси, просто ответила Лара.
— Оу... А я-то думала... Хех. Не важно... Спокойной ночи!
Лара страдальчески возвела очи к теряющемуся в тенях потолку. Вот чего заклинательнице не спится?!
— Ты видела фотографии, - констатировала Лара, чтобы не увидеть пробковую доску, главное украшение кухни после витражного стекла в окне, надо быть безглазым.
После разрыва Макао с Энно с доски пропали все фотографии с бывшей супругой, и доска с парой фотографий Ромео выглядела удручающе пустой. Макао порывался спалить доску ко всем чертям, но его старый приятель Вакаба остановил мага от столь радикальных мер. А всерьез увлекшийся фотографией примерно в те годы Макс, пока набивал руку в качестве фотографа, буквально заваливал согильдийцев их снимками. Выбрать новые кадры, способные заполнить образовавшуюся пустоту, не составило труда, а потом подрос Ромео, и он, конечно же, захотел повесить фотографии со своими лучшими друзьями Нацу и Ларой. Сторонний наблюдатель всего этого не знал и сделал единственный вывод, что перед ним чисто семейные снимки.
— Макао - близкий друг семьи, - не видя смысла углубляться в тему, сказала Лара и вместо прощания шикнула на излишне болтливую заклинательницу. - Спи уже!
Небо неумолимо светлело.
* * *
Ноябрь Х780
На улице сыро и зябко. Лара прячет нос в меховом воротнике куртки, тот отсырел от большой концентрации влаги в воздухе. Как бы она ни старалась обходить лужи, её широкие штанины всё равно быстро покрывались новыми брызгами, особенно сильно это было заметно на светлой ткани. Пока она обходила лужи, а где-то и перепрыгивала их, часто попадая пятками в воду (от чего ей совсем не хотелось представлять, как выглядят её штанины сзади), папа успевал сделать три или даже четыре шага. Чтобы догнать его, Ларе нужно было быстрее переставлять свои короткие ножки, её шагов требовалось не менее восьми.
Ларе жарко, но она терпит. Ей не нравится колючая, но тёплая кофта, которая неприятно липнет к телу. Девочка не любит рыжий цвет, в нём она выглядит бледной, да и кофта колется, но Лара не жалуется.
Кофту на прошлый Новый год ей подарил папин дедушка, мастер Макаров. Теперь Лара надевает её, когда холодно, ведь это позволяет ей вызывать у мастера чуть меньше неприязни, а у папы - меньше беспокойства из-за того, что девочка не нравится старику.
«Скорей бы вырасти...» - думает Лара, тяжело дыша.
Бегать ей не нравится. И осень ей не нравится! Небо серое. Холодно, сыро, и надо носить подаренный свитер и быть хорошей девочкой, чтобы папа со своим дедушкой меньше ссорился. Пусть папа и уверял, что Лара совершенно ни при чем, но она-то знает, что очень даже причем. У неё светлые глаза и светлые волосы, но все те фамильные сходства, которые находили тетушки из многочисленных лавок и бутиков и даже гильдейские волшебники, лишь игра их воображения. Она не настоящая Дреяр.
— Па-ап! - негромко зовет Лара.
Папа останавливается. Она чувствует, как его широкие - один из самых ярких фамильных признаков - брови удивленно приподнимаются. Лара не часто «подает голос», если её не спрашивать напрямую, и вместо раздражения, что его донимают очередными детскими глупостями, папа... радуется?
Он оборачивается.
— Да, Сокровище?
Ларе нравится быть Сокровищем. «Сокровище» звучит куда лучше, чем «неблагодарная девчонка» или «разочарование». Как же ей повезло, что тогда у неё получилось заколдовать Мистера Волшебника и он забрал её с собой, превратившись в её любимого папочку.
— Куда мы идем?
Они свернули с главной улицы в противоположную от железнодорожного вокзала сторону. Дома на их пути попадались всё больше одноэтажные, маленькие, стоящие друг к другу так близко, будто им страшно остаться без ощущения соседа совсем рядом. Вместо хотя бы небольших участков земли под окнами, где в обязательном порядке сажались цветущие по весне кусты за кованой оградой, здесь была мощенная камнем узкая улица. К окнам крепились горшки с прибитыми к земле стеблями растений. Приличная телега едва ли сможет здесь разминуться с прохожими, что говорить о манокате. Тот банально не влезет. Под осенними дождями побелка со стен частично смылась, утекая белесыми разводами в не справляющийся с вездесущей осенней сыростью слив.
— Считай, что в гости. Правда, на чай с конфетами особо не рассчитывай. Макао вторую неделю практически не просыхает...
— У него нет камина? - наивно спрашивает Лара, она, конечно, подозревает, что не у всех есть большой камин, как у них в гостиной, но...
Неужели без камина одежда совсем не сохнет? Они сами, к слову, одежду сушат на специальной решетке со множеством крючков в ванной, но если холодно и сыро, то, наверное, можно и камин задействовать. Нет?
— Что? Хах, нет, детка, не в том смысле... — папа смеëтся, у него глубокий грудной смех, по началу Лара его пугалась, а сейчас привыкла, папа же хороший, лучший! - Это когда...
Он замялся. Лара поняла, что это одна из тех взрослых тем, о которых с детьми говорить не хочется. Взрослые теряются, мучительно долго подбирают слова, а если нужные обнаружить не получается, сердятся, раздраженно бросая: «Вырастешь - поймешь, что сейчас с тобой разговаривать?!»
Взрослые темы её не особо интересуют, в отличие от камина. У неё окончательно промокли ноги, и если в доме будет так же холодно, как и на улице, то после похода в гости ей придется пить те горькие микстуры от кашля. Она на это не соглашалась!
— Так камин у него есть? — настойчиво интересуется Лара, в левом ботинке противно хлюпает, последнюю лужу обойти без потерь не удалось.
— Понятия не имею, — папа выныривает из своих мыслей и смотрит на её ботинки. Вздыхает.
В два широких шага преодолевает расстояние между ними и поднимает еë на руки, будто Лара совсем ничего не весит. Какой же он сильный.
— Поколдуешь над Макао?
Лара кивает. Она неплохо, с поправкой на возраст, управляется с доставшейся ей магией Контроля Чувств: слегка поправить настроение, поделиться собственными эмоциями, в некоторой степени внушить нужные ей эмоции другому человеку. Желаемый эффект достигался с переменным успехом, но с каждой тренировкой количество удачных использований, всë отчетливее преобладало над неудачными.
— Скажи словами, Сокровище, — напоминает папа.
Лара недовольно дергает носиком. Она же кивнула, и папа еë понял, но кто-то в городе слишком громко недоумевал, почему «девочка тихая и забитая, а эти ужасные синяки», и папа, наслушавшись этих разговоров, крепко задумался. Два дня ходил со сложным выражением лица, будто мастер ему снова неожиданно подкинул бумаги из Совета, которые сдать надо было ещë в прошлом месяце, но старик забыл, а может и забил, а папе теперь с этим разбираться. Результатом дум стало «приучение Сокровища говорить человеческим языком».
Лара от нововведения была не в восторге. Говорить словами через рот долго, сложно и неудобно, а с чужими ещë и неприятно.
— Ладно...
— Умница, — одобрил сговорчивость Лары папа и постучал в дверь дома с синей облупившейся краской.
Дверь открыл мужчина неопрятного вида. Из-за недельной щетины и заметных отёков под глазами он казался старше своего реального возраста минимум на десять лет. Его серая футболка, явно знававшая лучшие времена, из-за растянутого ворота так и норовила сползти то с одного плеча, то с другого, приоткрывая белесые рубцы старых шрамов в окаймлении более темной кожи на их границе, мятые штаны выглядели так, будто их кто-то хорошенько пожевал. Мужчина смотрел на гостей со смесью глухой злости и обречённости.
— Пришел сообщить, что старик собирается выпереть подобное убожество из гильдии? — горько усмехнулся мужчина, почесывая щетинистую щеку.
— Дед скорее меня из своей обожаемой гильдии под зад выпнет, чем кого-то из «старичков» за небольшую пьянку. — Папа ухмыльнулся, демонстрируя клыки, выглядящие куда острее, чем можно было ожидать от человеческой улыбки. — А если серьёзно. Хватит себя жалеть! Не вывозишь сам, так не мешай другим себе помогать!
Сказав это, папа плечом отодвинул Макао в сторону, проходя внутрь. Мужчина захлопнул за ними дверь. Камина не было, вместо него из стен торчали трубы, от которых шло тепло из печи. В доме было тепло, пусто и накурено. Папа спустил Лару сразу на диван, промокшие ботинки остались в прихожей на коврике.
— Так, а мелкий твой где? — поинтересовался папа после изучения обстановки.
Подозрительные разводы на следах и прибитая к углам пыль на полу создавали гнетущее впечатление, дополняя образ невеселого хозяина дома новыми удручающими штрихами.
— У Майнов... наверное, — неуверенно отозвался Макао, серея под недобрым взглядом папы. — Плохой из меня отец. Ромео постоянно плачет, с тех пор как она ушла.
Казалось, мужчина и сам готов разрыдаться, тоскуя по неизвестной Ларе женщине. Чужое горе душило, мешая спокойно сидеть на месте. Если «мелкий», как выразился папа, постоянно чувствует нечто подобное от своего отца, то Лара не удивлена, что он постоянно плачет. Как тут не реветь, если в доме всё чернейшим отчаянием и куревом пропиталось?
Раздался громкий шлепок. Макао охнул, хватаясь за ноющую челюсть. Рука у папы тяжелая, если бы ударил кулаком, не обошлось бы без перелома.
— Сопли подбери, смотреть тошно, — сказал, как сплюнул, папа и, смягчившись, уже обращаясь к Ларе, произнес: — Приложи страдальца Светом, может, чего в не до конца пропитой башке и прояснится. А то совершенно невозможно разговаривать. Одно нытьё!
«Свет надежды» у Лары получался не очень, лучше бы папа попросил её наколдовать что-то другое, но со взрослыми же не спорят. Девочка сцепила руки в замок, концентрируясь на заклинании. Заклинание сработало, позволяя Макао увидеть за деревьями сложного жизненного периода бескрайний лес жизни, где достаточно места как для хорошего, так и для плохого.
Тот промозглый ноябрьский день стал началом странных взаимоотношений Лары с магом пламени. Слишком большая разница в жизненном опыте и социальном положении у них была, чтобы общаться на равных, как друзья, но и чисто формальными товарищами по гильдии их было не назвать.
Конбольты для Лары стали своими, вот лучшее определение. Именно к ним шла Лара, когда находиться одной в пустом и слишком большом для неё одной доме становилось невыносимо. Макао никогда её не прогонял, как бы поздно она бы ни скреблась в синюю дверь. Он принимал её со всеми странностями, что до папы не делал никто из взрослых, и Лара очень ценила это. Для неё совершенно нормально и логично было помогать помогать им в меру своих возможностей: возиться с Ромео, вставлять мозги на место Макао, когда того заносило в очередной кризис, и, конечно же, принимать их в ответ такими, какие они есть.