За следующие две недели ничего особенного не произошло, время пролетело незаметно. Адольф К. Вайсман собирал основные данные по Сланцу со своей обычной страстностью. Добросовестно выполняя свою работу, можно совершить прорыв в любом сложном проекте — это было его твёрдое убеждение. Тому, кто пренебрегает фундаментальными исследованиями, вряд ли откроются божественные знания.

К счастью, вернулась из Берлина его партнёр по исследованиям — сестра, и работа стала продвигаться более успешно.

В течение месяца в их исследованиях наметился некоторый прогресс.

Как только Вайсман смог расслабиться, он начал оглядываться вокруг, отметив некоторые перемены в своём научном учреждении.

Никто, кроме Вайсмана, чуткого к чувствам других, не смог бы с первого взгляда определить, что тем, кто принёс эти перемены, оказался Кокуджоджи.

Отношения между людьми в институте улучшились по сравнению с тем, что было раньше. После внимательного наблюдения за его поведением, Вайсман кое-что понял. Прежде всего, хотя и не все, но многие люди в институте стали здороваться и общаться с Кокуджоджи в повседневной жизни.

Кокуджоджи не делал ничего особенного. Он только приветствовал других очень вежливо. Он обращался к людям с уважением. Если это представлялось разумным, он мог поделиться своим мнением, не выходя за рамки этикета.

Он просто повторял эти нейтральные действия.

Но такое поведение постепенно помогло ему добиться доверия темпераментных исследователей.

«Йоу, посмотрите-ка на это лицо хищной рыбы в железной маске; не могу поверить, что он способен завоёвывать расположение людей. Лейтенант и в самом деле оказался достойным солдатом… Нет, должно быть он — прирождённый лидер».

Вайсман знал, что это проще сказать, чем сделать. Глядя на человека из чужой страны, каким являлся Кокуджоджи, было бы легко заметить, если бы он был неискренним.

«Он хорош».

Его сестра Клаудия активно поддерживала Кокуджоджи, это стало для Вайсмана полной неожиданностью.

Поскольку страна являлась патриархальной, Вайсман занимал пост директора научно-исследовательского центра номинально. На самом деле, касалось ли это результативности или таланта, Клаудия была намного лучше него.

Поэтому исследователи восхищались Клаудией. Подумать только, Кокуджоджи оказался способен беседовать и смеяться с такой молодой и симпатичной начальницей как она.

На взгляд других людей, они могли бы соперничать с ним. Это был очень серьёзный фактор, благодаря которому Кокуджоджи смог влиться в коллектив института.

«Моя сестра никогда не могла общаться с незнакомцами, как я, и она не из тех, кто легко откроется мужчине».

В действительности, Вайсман немного завидовал тому, что происходило перед ним. Разумеется, он не испытывал ненависти к Кокуджоджи, но если тот слишком близко подходил к его драгоценной сестре, всё равно чувствовал лёгкую ревность.

«Ах да, давненько я его не разыгрывал. Почему бы мне не придумать какую-нибудь шутку?»

Впервые с тех пор, как вернулась его сестра, Вайсман, который некоторое время был паинькой, вновь планировал что-то для Кокуджоджи.

* * * * *

Для такого гения, каким являлся Вайсман, план был поистине детским, поскольку ничем не отличался от шутки ученика средней школы. Он придумал использовать бродячего кота, недавно пробравшегося в институт.

Это был толстый кот с длинной мордой, которого совершенно не волновали люди.

Вайсман сам дал ему имя — «Тамагору». Этот кот появился в институте примерно в одно время с Кокуджоджи. Поэтому он решил взять кота с японским именем. Вайсман задумал посадить кота в сумку и сделать так, чтобы Кокуджоджи опустил туда руку. Его целью было повергнуть его в шок. Это должно было сработать как незаметная ловушка.

Однако Тамагору оказался не тем котом, который легко подчинился бы приказу Вайсмана. Он извивался, сопротивляясь; в конце концов, ему удалось поцарапать Вайсману руку и сбежать.

— Ой! — вскрикнул Вайсман, погнавшись за котом. — Подожди меня, глупый кот! В следующий раз я отвезу тебя в Японию!

По-видимому, это предложение не привлекло кота. Он быстро помчался прочь. Вайсман весело побежал за ним, но сразу же столкнулся с кем-то на углу коридора.

— Ах!

Что-то разбилось, с громким звуком ударившись о землю и сопровождаясь чьим-то пронзительным криком.

— Ох! Простите!

Вайсман, на мгновение увидевший звёзды, смог распознать, что человеком, на которого он сейчас налетел, был Кокуджоджи. На полу у его ног были повсюду разбросаны осколки разбитой керамической вазы. В то же самое время сестра Вайсмана Клаудия закрывала рот, останавливая вырвавшийся крик, устремив взгляд в его сторону.

Похоже, он врезался в Кокуджоджи, который шёл бок о бок с Клаудией.

Кокуджоджи держал керамическую вазу?

— Лейтенант! Простите, простите!

Подражая японцам, Вайсман просил прощения, сомкнув обе ладони прямо перед глазами.

До сих пор, даже несмотря на своё крайнее сожаление, он не понимал всей серьёзности ситуации.

Он не ожидал…

— …

— …

Глядя на выражение Кокуджоджи и Клаудии, становилось ясно, что случилась беда. Прежде всего, Клаудия выглядела бледной.

У неё было трагическое выражение лица, которого Вайсман никогда не видел прежде, когда она смотрела на него, и она молча качала головой.

Было ли это его воображением? В её глазах застыли слёзы.

Вайсман почувствовал, как сердце учащённо забилось.

— Э? Что происходит? Почему это выглядит так, будто всё плохо?

С другой стороны, Кокуджоджи казался бесстрастным, как обычно. Он бросил пристальный взгляд на осколки, и на его лице появилась маска отчаяния.

— Ах, она разбилась.

— П-простите… Лейтенант?

— Ничего не поделаешь. Похоже, мне придётся сделать сэппуку.

— Эй?

От этого неприятного слова глаза Вайсмана расширились. Сняв с пояса нож, Кокуджоджи принялся пристально разглядывать лезвие.

— Подождите, а? Эй?

Клаудия громко прикрикнула на обезумевшего Вайсмана.

— Ади! Эта ваза была подарена Лейтенанту японским генералом. Это единственное и неповторимое сокровище в мире!

Кокуджоджи мягко остановил Клаудию, но это не помешало ей продолжить свои слова.

— Это я настояла, чтобы он показал её мне, поэтому он достал её, а ты… — В это время слёзы и в самом деле хлынули из глаз Клаудии. — Что ты наделал?

Вайсманом овладела паника.

— Э? Не может быть! Вы меня разыгрываете, да?

— Мне очень жаль, Вайсман. — Кокуджоджи улыбнулся ему. — Я больше не смогу помочь вам в ваших исследованиях, пожалуйста, сообщите на мою родину от моего имени.

— Почему так? Просто из-за того… Почему?

— Как-то вы спрашивали меня, ниндзя я или самурай? Теперь я могу сказать вам — я самурай. Поэтому, чтобы заслужить прощение, я должен сделать сэппуку.

— Сэппуку?

Холод пробежал по его спине.

Адольф Вайсман знал об этом. Когда самураи совершали непоправимую ошибку, чтобы сохранить свою честь, они должны были покончить с собой.

— Нет! — Он не смог удержаться от крика. — Не надо, Лейтенант!

Было слишком поздно. Кокуджоджи направил клинок себе в живот и нанёс удар.

— !

Вайсман напрасно кричал. Только едва он подумал, что Кокуджоджи сейчас медленно упадёт…

— Вайсман. — На лице, выражавшем мрачную решимость, появилась слабая улыбка. — Удалось вас напугать?

Кокуджоджи осторожно вытащил клинок, кончик которого превратился в букет цветов.

— Теперь, прошу вас, ведите меня за собой дальше. Эти цветы в знак моей благодарности, пожалуйста, примите их.

Приглядевшись внимательнее, он понял, что не заметил, когда Клаудия остановила слёзы и искренне захихикала. Вайсман удивлённо растянул рот до ушей.

«Лейтенант? Человек, который во всём придерживается правил, выставил меня дураком?»

Кокуджоджи серьёзно заметил:

— Сунь-Цзы сказал: «Вся война основана на лжи».* Планирование стратегии изначально было военной обязанностью.

Внезапно Вайсмана озарило.

«Ясно! Лейтенант находится на одной волне со мной!»

Чтобы ответить на его выходку, Кокуджоджи спланировал то, в чём он не был хорош. Это выражение придумал кто-то такой же серьёзный, как и он сам, человек с похожим способом мышления.

Он имел в виду, что готов испробовать всё возможное, чтобы играть вместе с ним.

Его губы сами собой изогнулись в улыбке, которая очень быстро взорвалась смехом. В этот момент Вайсман был действительно счастлив, очень-очень счастлив.

Впервые в жизни он нашёл себе друга, готового играть с ним. На лице Клаудии, стоявшей сбоку, была ободряющая улыбка.

Кокуджоджи также улыбался.

— Лейтенант! — Вайсман бессознательно протянул руку для пожатия. — На самом деле это я нуждаюсь в том, чтобы вы меня направляли.

Кокуджоджи пожал ему руку и сказал:

— Вайсман, по поводу анализа Сланца у меня есть предложение, надеюсь, вы меня выслушаете…

Это предложение открывало новые перспективы, которые в будущем могли бы обеспечить прорыв в успешной активации Сланца.

В тот момент Кокуджоджи, Адольф и Клаудия ещё не знали, какая судьба ожидает каждого из них.