Этот долгий день наконец подходит к концу. Розария уже давно не делала столько работы за сутки: полдня она по просьбе дьякона Далии просидела в исповедальне, в очередной раз выслушивая вечные жалобы местных жителей, ещё полдня – убирала в кельях, где жили те немногие монахини, которые действительно решили посвятить свою жизнь служению Барбатоса. Столько пыли, мусора и остатков еды она ещё не выносила из здания собора – по крайней мере, за этот месяц. Некоторые сёстры молили Розарию поработать на колокольне во время вечерней службы, но стоило им отвлечься на первых за вечер прихожан – и след её простыл. Искать эту девицу смысла нет: если ей навязывают сверхурочную работу в церкви, то лишь Барбатос знает, куда она направится.
В этот раз монахиня тенью мелькает среди зелёных пихт, исчезает где-то на юге Мондштадта. В траве не видно её следов, на земле же вмятины от сапог либо незаметны, либо плетутся такой запутанной вереницей, что выяснить путь девушки смог бы лишь опытный разведчик: она не позволяет себе терять сноровку даже спустя столько лет.
Окольными путями Розария добирается до Драконьего Хребта. К счастью для неё, в этот раз – не по неоплачиваемой работе. Охрану Мондштадта бывшая разбойница считает, скорее, своим долгом: в конце концов, этот город когда-то пощадил её, этот город дал ей шанс на искупление своих грехов и на раскаяние. И выполнением своего долга она занимается чуть ли не ежечасно, даже когда проводит время за дружескими посиделками по тавернам.
Что же в таком случае привело Розарию на Драконий Хребет?
Алкоголь.
Когда Розария привыкла к мондштадтской жизни, она решила: если она хочет заняться распитием алкоголя в гордом одиночестве, то ей нужно иметь какие-то запасы. По слухам среди местных, в вечной мерзлоте горного пика, который находится на юге Мондштадта, любые продукты могут сохраняться здесь довольно долго – в том числе и различные алкогольные напитки. И где-то здесь, на Драконьем Хребте, у нелюдимой монахини находится целый ящик алкоголя на любой вкус: вино из одуванчиков, бальзам из мяты, коньяк на сосновых шишках, наливка на валяшках и на волчьих крюках…
И ради этого сейчас, в столь прекрасный вечер, Розария сбегает с вечерни к высокой заснеженной горе.
Где-то вдоль реки, отсекающей Драконий Хребет от Мондштадта, патрулируют одинокие рыцари Ордо Фавониус. Каким путём лучше добраться туда, куда направлялась Розария изначально? Через главную дорогу в сторону Драконьего Хребта – разрушенный каменный мост – она не станет проходить: есть риск оказаться замеченной рабочими лагеря. Та же Юй Ся, старшая сестра главы Искателей приключений, вполне может передать Сайрусу её местонахождение, а тот – другим путешественникам. «Надо брать чуть западнее, – мелькает в голове Розарии. – Оттуда будет даже ближе, хоть там и чуть сложнее пересекать реку…»
Она неспеша идёт вдоль реки, не сводя глаз с Драконьего Хребта. Монахиня знает этот огромный заснеженный пик вдоль и поперёк – потому ей не составит труда добраться до нужного места, как глубоко в горах оно ни находилось. К счастью, Розарии это и не нужно: то место, которое она ищет, находится лишь немного левее каменного моста.
Под сапогами желтеет и краснеет трава, и каблук монахини приминает её к земле. Сверкнув в солнечном свете, мимо Розарии пролетают золотистые листки берёзы. Ветер дует как раз в сторону Драконьего Хребта – и, следя за полётом листьев, Розария наконец замечает то самое место, где находится её заначка с алкоголем – возле полуразрушенного деревянного пирса. Видимо, раньше здесь сплавлялись вдоль реки или рыбачили, но теперь это место заброшено: рыба давно не водится, а разбитые лодки лежат на том берегу, по которому девушка сейчас идёт.
Но монахиня припоминает: рядом с пирсом разбили свой лагерь похитители сокровищ. Они пристроились здесь не так давно, примерно около месяца назад, и Розария уже давно подыскивает подходящий момент, чтобы избавиться от них. Что удивительно, за это время они так и не нашли её тайник – разумеется, на их счастье.
И теперь надо подкрасться как можно тише.
Тише ветра, тише воды. Не хрустнув ни веткой, ни сугробом.
Розария наступает ногой на воду – и под каблуком начинает замерзать вода. Тонкая ледяная корочка покрывает поверхность, распространяясь и примерзая к вековым морозным глыбам. Так девушку точно не унесёт течением, а её всплески при пересечении реки не будут слышны.
Шаг, шаг, шаг и ещё шаг. Почти вприпрыжку, ни разу не брызнув холодной водой, она добирается до места чуть ниже лагеря, у небольшого спуска к реке, чтобы разведать обстановку.
Но лагерь пуст. Повсюду возле него видно множество следов, и все они принадлежат похитителям сокровищ: подошву настолько дешёвой обуви Розария опознает в любом месте Тейвата. Видимо, разбойники, завидев кого-то очень опасного, обратились в бегство.
Подняв голову из-за укрытия, она замечает чей-то силуэт.
Человек, который что-то ищет в лагере похитителей сокровищ, совершенно не похож на члена их организации. Фигура изящно замахивается огромным мечом на глыбы льда. Они разбиваются вдребезги – и тонкие ледяные щепки летят во все стороны. Затем человек опускается на колени, что-то роет и, ничего не найдя, в досаде бьёт себя по бедру и ворчит под нос. Розария пытается прислушаться к речи этого человека – но единственное, что улавливает её острый слух – это «Снова не здесь!» и «Да где же оно?!».
По какой-то причине этот человек ей… знаком?
Какова вероятность того, что она видела этого человека в Мондштадте? На высоких чёрных сапогах есть острые шпоры – вероятно, неплохой наездник. Синий или голубой плащ монахиня припоминает только у капитанов рыцарей – и это заметно сужает число подозреваемых со всего штата Ордо Фавониус, которые чаще всего ходят в обычных латах без плаща, до… трёх человек? Это точно не Кэйя: своего собутыльника Розария узнает издалека…
Кто, в таком случае, стоит перед ней?
Розария присматривается ещё точнее – кажется, в лагере орудовала рыцарка. На осмотре этого места загадочная девушка не останавливается. Она осматривается ещё раз, водя головой по сторонам – и монахиня тут же опускает голову за камень. Из звуков вокруг незнакомки – лишь пение белоснежных зябликов да журчание реки. Никого не обнаружив, силуэт направляется к пирсу.
Розария – следом.
Не дай Барсибато этой рыцарке найти её тайник с отборным алкоголем…
Человек аккуратно подходит к краю пирса, смотрит на потухший костёр, который не смог зажечь промёрзшие доски. Он не горит, но от углей идёт лёгкий дымок. Осмотрев мокрые и холодные от инея доски ещё раз, девушка аккуратно скатывается по каменному склону и заглядывает под пирс.
А чёртов тайник именно там!
Розария подрывается следом, тут же обнажает копьё. Она спрыгивает вниз, прямо ей за спину. Она заводит руку назад, опускается в коленях, как заводная пружина, и готовится, словно кошка, прыгнуть на свою жертву.
Но она опоздала.
Рыцарка одним замахом огромного меча крошит лёд. Она достаёт бутылку алкоголя…
– Кто здесь?! – девушка направляет меч в сторону монахини, не выпуская бутылку из рук.
– Ах? – удивляется Розария и прячет копьё, расслабляется и выпрямляется. – Это вы, капитан Эола?
Довольно странно, что монахиня не узнала рыцарку сразу – она нередко замечала девушку то в одной, то в другой таверне, всегда пьяную и всегда грустную, вечно ворчащую об отношении мондштадтцев к ней… Иногда они пересекались по работе: порой северный ветер заносил Эолу, как пушинку одуванчика, на Драконий Хребет, и тогда между ней и Розарией случались неловкие беседы: о работе, о природе, о тавернах и невзгодах. По крайней мере, им удалось сблизиться на одной общей теме – выпивке.
– С вашей стороны было довольно грубо прерывать меня в мои нерабочие часы, сестра Розария, ещё и в чём-то меня подозревать, – фыркает Эола, пряча меч, и аккуратно прижимает бутылку с алкоголем к себе ближе. – В следующий раз я вам это обязательно припомню.
– Тогда скажете, что вы здесь делаете? – Розария неторопливо приближается к ней.
– Как бы объяснить… – Эола поправляет заколку на ободке и демонстрирует бутыль из сине-зелёного стекла с красивой этикеткой.
Монахиня широко раскрывает глаза: это вино…
Это вино не из её коллекции.
– У меня здесь тайник с алкоголем, который я покупаю на своё жалование, – продолжает Эола, демонстрируя сосуд в её руке. – Тут я храню вино и достаю по праздникам или на тот случай, когда хочу выпить вино настолько холодное, какое ни Чарльз, ни Маргарита не подадут в своих тавернах.
Розария заглядывает за спину Эоле, чтобы посмотреть, какие напитки ещё хранит капитанша разведывательного отряда – и ни одна бутыль не похожа на те, которые хранила в своём тайнике монахиня. Похоже, рыцарка действительно ей не лжёт.
– Вас мой ответ удовлетворил, сестра Розария? – Эола подходит ещё ближе, заглядывает в холодные розоватые глаза и улыбается, слегка скалясь.
Бледное, как снег Драконьего Хребта, лицо Розарии покрывается слабым румянцем. Но, встряхнув головой, она приходит в себя и смотрит на тайник Эолы снова, чтобы убедиться, что она не ошибается. В деревянном ящике, украшенным самыми изящными резными вензелями, хранится самое разное вино – и действительно, ни одна бутыль не похожа на те, которые хранила монахиня.
– Что насчёт вас, сестра Розария? – Эола задаёт ей встречный вопрос. – Зачем сюда пришли вы?
Розария бегло смотрит на свой тайник. Она молча подходит к ещё одной глыбе льда – она оказалась по соседству с тайником Эолы – и, приложив когтистые ладони к ней, превращает лёд с снег. Рукой девушка быстро счищает снег и садится на корточки.
– Ну, вот, собственно говоря, зачем я здесь, – Розария демонстрирует ей свой ящик с алкоголем, сделанный наспех, но при этом достаточно крепко, чтобы выдержать любое воздействие со стороны и не повредиться. – У меня тут тоже свой тайник.
Эола наблюдает, как Розария достаёт из ящика наливку из валяшек в узкой зелёной бутылке. Она раньше не пробовала такой напиток, хоть и видела её пару раз в винном погребе Маргариты…
Внезапно тело Розарии начинает отчего-то дрожать. Монахиня прикрывает рот ладонью и слабо качает головой. – Вы… смеётесь? – Эола хмурит брови – не в злобе и желании сказать своё «Я тебе это припомню!», но… в непонимании.
– Надо же, как вышло! – Розарии уже намного сложнее сдержать, пусть и тихий, но смех. – И вроде как не договаривались, не совещались – а всё равно спрятали свои заначки с алкоголем в одном месте!
Поначалу Эола хмыкает. Просто удивительно! Она допустила такую глупость, даже не подозревая, что кто-то ещё додумается хранить вино на Драконьем Хребте! Ведь она прекрасно видела, как Флора своими крохотными ручками подавала путешественнику горшки с цветами и просила закопать их в этой вечно холодной земле, чтобы проверить, как долго снег их сохранит. И не только она: немало других мондштадтцев – взять хоть тех же Альбедо, Сахарозу да Тимея – до этого додумались бы. И эта монахиня, которая стоит рядом с ней прямо сейчас, которая, встав с колен, берёт бутылку с наливкой из валяшек, тоже ведь додумалась!
Как это глупо.
Но как… забавно…
Эола тоже тихо смеётся, щуря глаза. Она опускается к своему ящику и вынимает оттуда бутыль с особым одуванчиковым вином: на его этикетке, помимо рисунка горстки белых семечек, красуется необычный плод, который в Мондштадте никто из девушек никогда не встречал: по форме и цвету фрукт напоминает закатник, но явно от него отличается.
– Из недавней коллекции, – рыцарка демонстрирует напиток монахине. – Когда Кэйя вернулся из своей сумерской командировки, я заказала на винокурне «Рассвет» необычный напиток. Господин Дилюк сказал, что это одуванчиковое вино с соком персика зайтун. Я сама пока не пробовала – берегла на особый случай. Не хотите попробовать, сестра Розария?
– Только если вы разделите со мной бутылку моей наливки из валяшек и волчьих крюков, – Розария протягивает свою бутылку рыцарке, – капитан Эола.
– Договорились.
Почти невесомым шагом Розария подходит к небольшому подъёму и протягивает Эоле руку. Лёгкий рывок – и они обе поднимаются от берега к брошенному лагерю. Вспомнив, что похитители сокровищ в спешке оставили весь свой провиант, капитанша достаёт из одного из ящиков – точнее, из того, что от них осталось – два деревянных стакана. Затем она, держа свою бутылку за горлышко и дно, первая приближается к пирсу, садится на него и свешивает с него ноги. Монахиня же, сжимая только горлышко бутылки, занимает место рядом и садится точно так же.
С пирса открывается прекрасный вид на Мондштадт: бескрайние зелёные луга, золотистые берёзы и тёмные пихты, невысокие холмы и горы, серые каменные берега, овраги, которые сглажены нежными ветрами анемо архонта… Солнце уже давно село за горизонт: яркая оранжевая полоска догорает на границе неба и земли. Под ногами – толстые льдины, отражающие последние лучи заката.
Рыцарка подаёт монахине один из стаканов, и обе заполняют их своим алкоголем. Как только до конца стаканов остаётся совсем немного, они убирают и закупоривают бутылки.
Они здесь совершенно одни – наедине друг с другом.
Никто не способен их сейчас потревожить.
Розария и Эола обмениваются стаканами, стучат ими и громко кричат вслед закату:
– За нас! За Мондштадт! За нашу свободу!