— Что?
Кокичи непонимающе хлопает глазами. Редко когда он, Кокичи Оума, оказывался в полной растерянности, но нынешняя ситуация просто выходила за рамки всего, что он мог представить. Все происходящее казалось какой-то дерьмовой шуткой. Нелепо разыгранной сценкой.
Он очнулся от симуляции, от убийственной игры, всего пару часов назад — судя по всему, на три недели позже всех остальных. Кокичи вообще ничерта не понимает, его голова кружится а тело слушает его с переменным успехом.
И, не смотря на это…
— У тебя есть ребенок.
…жизнь, в лице докторов, уже бьет его по лицу.
.
Кокичи тупо моргает, когда медсестра приносит ему темноволосое и яркоглазое годовалое дите. Это создание улыбается и тянет к нему свои крохотные ручки, явно узнавая его, но Кокичи, при всем желании, не может ответить ему тем же.
Он этого ребенка впервые в жизни видит, а теперь ему говорят, что это его, принадлежит ему. Его кровь, его семья.
Что-то, что оставил ему Оума, существовавший еще до игры. Что-то, с чем нынешнему Кокичи придется иметь дело.
Кокичи не знает, сможет ли он с этим справиться.
Он поднимает взгляд на медсестер.
— А второй родитель?..
— Не известно, — медсестра покачала головой.
О, класс. Так он родитель одиночка. Ну, еще лучше. Ситуация прям как из кино — папаша в… Сколько ему там вообще?
— Сколько мне лет? — задает вопрос Оума, подразумевая «сколько лет моему телу», потому что ему прекрасно известно, что команда данганронпа как только хотела трахалась с их воспоминаниями.
— Семнадцать, — отвечает медсестра.
Кокичи снова смотрит на годовалого ребенка.
Ну, пиздец.
.
Уже вечером, в ванной, Кокичи смотрит на себя в зеркале. Смотрит на свою грудь, вспоминает про лежащий среди его вещей бандаж, и это медленное «ох, блять» осознание.
Почему ему никто не сказал, что он транс?!
Все еще пребывая в шоковом состоянии, Кокичи возвращается в свою палату, где на кровати спит ребенок. Его ребенок. Его дочка, Альмандин Оума. Пора бы привыкать называть ее по имени, а не просто «создание» или «ребенок». Все же, он вроде как отец, ага…
…или мать… бля…
До этого момента Кокичи немного думал о том, кто же та несчастная, что родила от школьника.
Теперь оказывается, что это он тут несчастная школьница, что родила. Ух… И вот казалось, что ситуация не может стать хуже.
Этому телу было сколько?.. Где-то пятнадцать, когда Альма только была зачата? Твою ж… Кажется, прежний Кокичи Оума вообще не слышал про защиту. Или, может, была ситуация… Ну, думать о плохих вещах не хотелось.
Пятнадцать…
Оума ложится на кровать рядом с дочерью. Приподнимает свою футболку и пальцами проводит по животу. Ощущает неровности, шероховатости. «Растяжки» — быстро догадывается Кокичи.
Из-за этого ситуация кажется более безумной, но и по какой-то причине несколько более реальной.
Он закрывает глаза и судорожно вздыхает.
Успокоившись, поворачивает голову и смотрит на Альмандин. Малышка совершенно спокойно спала, даже не подозревая, какой стресс из-за нее же сейчас испытывал ее родитель.
Альмандин… Кто вообще додумался называть ребенка таким странным именем? Ну, очевидно, Кокичи Оума. Тот Кокичи, который существовал до игры. Хотя сейчас, когда Кокичи об этом думает, возможно, он бы тоже назвал дочь похожим образом. Ну, то есть, это куда лучше, чем какое-то скучное и изъезженное японское имя.
Забудем про то, что японцы такое имя, как Альмандин, даже произнести правильно не смогут. Элементарно из-за отсутствия буквы «л» в их лексиконе. Ну, это сугубо их проблемы. Альмандин — великолепное имя, которое Кокичи, полиглот, может выговорить без всяких проблем, и это самое главное.
Правда, разочаровывает, что имя Альмандины можно написать исключительно на латинице, потому что, опять же, в японском не существует таких букв и звуков. И Кокичи не намерен коверкать имя дочери в убогое «Арумандин» только для того, чтобы каким-то неудачникам было легче его выговорить, серьезно, какого черта.
Если что — они всегда могут переехать в какую-нибудь другую страну. У Кокичи не будет никаких проблем с адаптацией, а у Альманды уж тем более.
Может, Кокичи всего семнадцать, но он должен позаботиться об этой девочке. У него есть воспоминания о том, какого это — расти без родителей и без дома, и он никому не пожелает такой же участи.
Тем более собственному ребенку.
Лениво Кокичи размышляет о том, что теперь еще больше не понимает прежнего Оуму. Как он мог подписаться на такой ужас, как убийственная игра, как мог так легко отказаться от своей жизни и своей личности? Особенно когда у него была годовалая дочь, для которой он был всем? О которой бы никто не позаботился, если бы он ушел?
Он просто бросил Альмандин Оуму.
Кокичи вздыхает и кончиками пальцев проводит по ее мягким волосам, едва их касаясь и боясь разбудить. Как родитель может просто бросить своего ребенка? Оума никогда этого не поймет. Не хочет понимать.
С того самого момента, как врачи рассказали ему о ребенке, Кокичи ни на миг даже не задумался о том, чтобы просто от нее отказаться. Ему не нравилась идея быть родителем в семнадцать, но других вариантов просто не было — он отказывался оставлять Альму одну.
Альмандин — его, принадлежит ему. Его забота и его ответственность. Даже если он этого не хочет. Даже если он этого не помнит.
.
Следующие пару дней тратятся на сбор информации.
Кокичи старается узнать про внешний мир, про ситуацию внутри команды данганронпы. Какой-то части его так же хочется узнать, про, ну, его… товарищей по несчастью, но Кокичи отгоняет эти мысли. Он не хочет поддерживать никакого контакта с этими придурками вообще. Ни с кем из них.
По новостям — пятьдесят третий сезон данганронпы сейчас самая обсуждаемая тема во всей Японии. Идет много жарких дебат по поводу того, стоит ли запретить это шоу.
Будь сейчас Кокичи собой, примерно, до четвертого суда, то точно бы присоединился к Сайхаре и использовал суматоху, чтобы навсегда уничтожить данганронпу. Кокичи знает свои способности, и знает, что более чем способен на подобное.
Кокичи Оума был написан пацифистом до кончиков ногтей, кем-то, кто ненавидит убийства сильнее всего на свете. Разумеется, Кокичи больше всего желал положить конец такой противоестественной и ненавистной для него вещи, как убийственная игра. И он был готов на все для достижения этой цели. Был готов жертвовать другими, и, в конце-концов, принести в жертву себя.
Но сейчас?
Ну, Оума устал.
Он устал уже примерно после четвертого суда. Устал, когда смерть стала такой реальной, когда смерть стала не только причиной для гнева, но и виной, когда его руки окрасились в красный, а идти вперед означало бросить позади себя два тела.
Кокичи устал настолько сильно, что возложил себя сам на жертвенный алтарь без лишних колебаний. Смерть означала освобождение.
И теперь Кокичи не намерен идти по этой дороге снова.
Он все еще чертовски устал, и у него есть маленькая дочь, которая нуждается в заботе и во внимании. Альмандин явно была для него важнее и приоритетнее, нежели какой-то гнилой мир, который уже бесполезно спасать.
Кто-то другой может сыграть в мученика и в героя. Кто-то, кто не Оума.
Наверное, лучшим вариантом для него будет купить себе небольшой коттедж подальше от крупных городов. Где-нибудь на острове Кюсю, неподалеку от пляжа, и залечь там на некоторое время, пока все не успокоится. Паралельно заняться собственным образованием и документами Альманды. На всякий случай стоит быть готовым к переезду из страны…
План казался достаточно хорошим, а главное — осуществимым.
Увидев, сколько денег он заработал за участие в Данганронпе, Кокичи, честно, был удивлен. Суммы хватило бы на пару десятков лет беззаботной жизни. Кажется, на это как-то повлияло то, что Кокичи стал «самым популярным персонажем франшизы» или какое-то подобное дерьмо, в которое Кокичи не желает углубляться для своего же блага.
Единственное, что он понял наверняка — мерча с ним команда Данганронпа продала просто в огромном количестве. Ну, это определенно напрягает. Не то, о чем бы хотелось думать дважды.
Его одноклассники же… В общем, Кокичи старался их избегать. Некоторые из них пытались его навестить — и зачем только? — но Кокичи быстро на понятном языке объяснил медсестрам, что без его разрешения никто не может заходить в его палату.
(Пригрозил огромным скандалом и участием в бунтах против данганронпы.)
Таким образом, достаточно легко было закрыться от мира внутри палаты вместе с Альмандин. А скоро Кокичи выпишут, и они смогут спокойно уйти отсюда и исчезнуть со всех радаров.
Чтобы не тратить время зря, как только ему вернули телефон (весьма старый и потрепанный, точно надо будет купить что-то получше) Кокичи сразу же начал искать дом, в котором осядет после выписки. На пару лет уж точно, пока Альмандин не подрастет. А там… Ну, посмотрим.
Сейчас был ленивый тихий час, и Кокичи одной рукой прижимал к себе Альмандин, а второй изучал свой телефон. Этим телефоном пользовался Кокичи до игры, а значит, там должна была быть хоть какая-то информация о нем — но нет, все пусто.
В галерее — несколько глупых фоток с котами и парочка пейзажей. Видимо, ему нравилось фотографировать небо.
Контактный лист пуст. Вообще. Не смотря на то, что телефон был определенно старым, на нам не было сохранено ни одного номера. Как будто Кокичи Оума вообще ни с кем не общался.
История всех звонков и сообщений определенно была почищена. Не мог человек за несколько лет пользования телефоном не позвонить ну хоть кому-то.
Потом Оума открыл заметки.
Там была ровно одна запись.
«Оуме Кокичи.
Привет. Я — Оума Кокичи. Мне шестнадцать.
…Я всегда был плох в таких вещах, так что предлагаю пропустить вступление.
В первую очередь я хочу извиниться. Мне очень жаль, что я заставил тебя пройти через все это и взять на себя мои проблемы. Действительно жаль.
Но в то же время, я не мог поступить иначе. Я просто уже не вывозил. Не мог продолжать так жить.
Наверное, ты уже встретился с Альмандин. Да, это наша дочь. Возможно, ты уже догадался… Мне вовсе не нравился ее отец. Честно, я вообще не знаю, кто именно ее отец. Не хочу знать.
Ох… Это звучит так, будто у меня было много половых партнеров… Но это не так, понимаешь? Их просто было несколько… Это было даже не по моей воли.
Можно сказать, мне просто не повезло.
Я не желал Альмандин, но она родилась. Она очень хотела жить. Выкидыш не случился даже когда я упал с лестницы. Не смотря на все то, что я делал, она родилась здоровой девочкой. Удивительно.
Так, о чем я? Да, она родилась. И это стало проблемой. Резко потребовались деньги, а я школьник, которого бросили даже родители. Резко потребовалось о ком-то заботиться, хотя я раньше не заботился даже о самом себе.
Я не пошел в старшую школу. Вместо этого меня гоняло с подработки на подработку, но в конце-концов этого оказалось недостаточно. Ты знаешь, оказывается на детей требуется просто куча денег.
Я не хотел больше жить, но так же не мог оставить Альмандин одну. И нам нужны были деньги. Итак, потом я услышал про данганронпу. И мне показалось, что это лучшая возможность, что только могла быть.
Во первых, я мог заработать кучу денег.
Во вторых, я умирал. Но не в физическом плане. Какой-то «Кокичи Оума» будет существовать после меня. То есть, рядом с Альмандин бы кто-то остался.
…да, мы с тобой разные личности, но ты все еще ее родитель.
Поэтому, пожалуйста, я очень надеюсь, что ты присмотришь за ней. Пожалуйста. Возьми выигранные деньги, Альмандин, и уедь куда-нибудь как можно дальше. Не оставайся в Токио, там тебя не ждет ничего хорошего.
…не пытайся связаться с моими родителями. И игнорируй их, если они попытаются выйти с тобой на контакт. Все, что им нужно — это деньги.
И вообще. Ни с кем из прошлого не пытайся связаться. У меня не было хороших отношений хоть с кем-либо.
На этом все.
Пожалуйста, позаботься об Альмандин.
И будь счастлив, хорошо?
Не думаю, что иначе смогу простить себя.»
Кокичи пробежался взглядом по этому посланию еще несколько раз.
…ну, в принципе, ничего нового он не узнал. Но подтвердил некоторые из худших своих догадок.
Неосознанно, он прижал Альмандин крепче к себе. Малышам полезен физический контакт, да?
Эта заметка определенно позволила ему понять предыдущего Оуму несколько лучше. Ему было сложно растить ребенка от насильника, но тем не менее он взял на себя это бремя. Он хотел умереть, но не мог себе этого позволить, так что нашел вариант, за который его не только не будут винить, но еще и все окажутся в плюсе.
Кокичи вздохнул.
«Возьми выигранные деньги, Альмандин, и уедь куда-нибудь как можно дальше.»
В чем-то их мысли все же совпадали.
.
Через неделю Кокичи Оума выписывается из больницы и вместе с Альмандин Оумой исчезает в неизвестном направлении.