За окошком, заляпанным дождевыми каплями — на самом деле пулевыми отверстиями — мир плывет на бумажном спасательном корабле, на котором огромное пятно от кофе затапливает палубу, а голубые подтеки с небес смешиваются с огненно-рыжим солнцем, стекая вниз на белоснежные паруса. Цветные всполохи, издали напоминающие людей, улыбаются беззлобно, друг-другу машут руками при встрече, желая всего хорошего, и закрывают окна-иллюминаторы. Где-то за выделенным белой глазурью облачком прячется Питер Пен со своей вечной спутницей — феей, выжидая своего звездного часа, чтобы забрать очередного ребенка в Неверленд — город небывалых чудес, приключений и опасностей. Внизу, в коричневом море из луж, обитало морское чудовище, едва-едва касающееся тонкими щупальцами днища корабля, оставляя свои метки в виде присосок, и прикрывает золотые глазницы, впадая в долгий сон на тысячелетия.
Хенвон хмурит нос, раздумывая над обладателями красочной истории, которых он обязательно должен запечатлеть на бумаге, чтобы после, в полнолуние, рукой коснуться рисунка, открывая портал в придуманный мир. По крайней мере, так ему сказал Кихен, а он никогда бы не посмел ему соврать. Тем более, он и сам там частенько бывал в детстве — по его рассказам — просто с возрастом он стал более… ворчливым? Именно такое слово ему однажды прошептал Чжухон, забегая к ним таким же, как и сейчас, дождливым вечером, и так же быстро скрылся, пока в него не полетела скалка. Но Че не считал своего старшего братика черствым хлебушком, коим его пытался выставить Ли по одной простой причине: в тайне от всех он смотрит свои любимые мультфильмы, всхлипывая над грустными моментами и вытирая слезы рукавом толстовки. Но когда Хенвон попытался об этом рассказать Шону — единственному, после него самого, к кому Ю относился тепло — ему засунули в рот блинчик с повидлом, сказав, что почудилось. Но Че то знает, что старший специально не говорит о своих слабостях, пытаясь казаться крепким орешком! И у него это, вроде как, получалось до поры до времени, пока Хену не позвал их на фильм про динозавров, где Кихен не смог сдержаться и пустил пару слезинок над смертью полюбившегося героя. Про то, что его успокаивал весь зал, Че старается не вспоминать.
Хенвон поднимается с маленького стульчика, потягивается, разминая затекшую спинку и подхватив не успевший до конца засохнуть рисунок, побежал к Ю на кухню, где кипела другая жизнь — кулинарная с щепоткой мелодрам по старенькому телевизору.
— Братик, смотри сколько всего я нарисовал! — Че мило улыбается, обнимая старшего за руку и заглядывает тому в глаза. — Красиво, правда?
Хенвон смотрит на него щенячьими глазками, от которых у Ю щемит в сердце так, что дышать становится невозможно, и он готов забыть про всё, что угодно: про суп, закипающий на плите, про дурочку-героиню, ужасно играющую свою роль, лишь бы смотреть на эту милую мордашку всегда.
— Очень красиво, Че, — он тепло улыбается, трепля рукой белокурую макушку и подходит к холодильнику, вещая на магнитики с животными рисунок. — Пополнение в очередную коллекцию.
Че начинает заливисто смеяться, плюхаясь на мягкий диванчик и принимается вместе со старшим братиком смотреть фильм про неразделенную любовь, вдыхая аромат любимого супа. Тихие голоса из телевизора сливались с осенним дождем, моросящего на улице, и Хенвон уткнулся лицом в свои руки, прикрывая глаза. Постукивания ложкой по кастрюле убаюкивали, как и тихое бурчание Кихена где-то на заднем плане, и Че так бы и задремал на кухне, если бы по всей квартире не раздалась писклявая трель, оповещая хозяев о незваных гостях, решивших зайти на чашечку чая как обычно. К такому Че с раннего возраста привык, ведь друзья Ю почему-то всегда проведывали его ближе к вечеру, когда темная шаль ночи медленно ложилась на улицы, в комнатах без света чудились монстры с открытыми пастями и кривыми фигурами, а звонкая тишина гудела в ушах.
Хенвон встрепенулся, сонно оглядываясь по сторонам и пытаясь сфокусировать свой взгляд и аккуратно поднявшись с насиженного места, он поплелся следом за братом, осторожно выглядывая из-за угла и проверяя обстановку. Когда Кихен открыл массивную дверь, то на пороге показался Шону, а следом за ним незнакомый мальчишка зашел, воровато оглядывая обстановку. Хену начал что-то тихо объяснять Ю, жестикулируя огромными ручищами, которые в следующий миг положил на подрагивающие в гневе плечи, успокаивающее поглаживая их.
— Я не справлюсь с этими двумя сорванцами, Шону! Они меня до гроба доведут! — Кихен скидывает его руки со своих плеч и отходит назад, нервно кусая губы. — Я не собираюсь брать на себя еще одну ответственность за чужую судьбу. Тем более, вдруг его родители будут за него волноваться, пока он тут будет жить.
Шону подходит ближе к нему и заключает того в медвежьи объятия, ни на секунду не отпуская. Че переминается с ноги на ногу, старается не выдать себя с потрохами и успевает одним глазком рассмотреть чужака. Будь он героиней чьего-то романа, то влюбился бы по уши в красивую оболочку незнакомого парня, но милые ангелочки отгородили его от этого ужаса, и поэтому кроме простого «фи» этот парень в нем больше ничего не вызывал. Может чуть-чуть толику ненависти, потому что зная Кихена, он сжалится и согласится на уловку Хену, и все…
— Пойми, ему некуда идти, и… я решил обратиться к тебе. Ты — последняя надежда, Кихен. В защиту Шина могу сказать одно: он двоюродный брат Чангюна, и потому будет всегда находиться под не только твоим присмотром, но и его с Чжухоном, — Шону улыбается, зарывается носом в копну розоватых волос, совсем не обращая никакого внимания за пристальными взглядами двух мелких оболтусов, которым только дай волю — засыплют вопросами-почемучками.
— Ладно, я соглашусь, — тяжело вздыхает Ю, вырываясь из цепких рук. — Но не из-за того, что ты тут устроил, а потому что общаясь с Ли он, кроме как ругательств на всех языках мира, не познает ничего, да и жалко мальчишку все же.
Шону усмехается, заслышав старую песенку про «плохого-Ли-спасайте-детей», и взяв в одну руку ладонь Кихена, а в другую того парня, пошел на кухню, а Хенвон со скоростью света принял одну из своих любимых поз: уткнулся лицом в свои руки, делая вид спящего.
— Че, просыпайся, — с нежностью в голосе произносит Кихен, зарываясь рукой в белокурые волосы. И Хенвон поднимает голову, оглядывает всех присутствующих, особенно заостряя свое внимание на парне, сидящего рядом с ним.
— Братик, а кто это? — невинно интересуется Че, взглядом уничтожая проходимца, который по жизненным обстоятельствам и благодаря уговорам Шону будет ютиться здесь.
— Это Шин Хосок, — начинает объяснять Кихен, но его нагло перебивают, и если бы у него была возможность здесь и сейчас придушить — он бы без колебаний это сделал. Но к великому сожалению, Ю мог о таком лишь мечтать.
— Я предпочитаю, когда меня называют Вонхо. Мне так более привычнее и комфортнее, — Шин улыбается, поглядывая на Хену, словно ища поддержку у старшего.
Кихен тяжело вздыхает, мысленно спрашивая у своих родителях о том, где он успел так сильно нагрешить в этой жизни, что она так ополчилась на него, посылая все новые испытания. Но с другой стороны… это закаляло его нервы. Этим себя и тешил Ю.
— Так вот… Он временно поживет с нами, пока его милостивый двоюродный братишка не подыщет квартиру. Но также я надеюсь, что Вонхо не доставит мне кучу неприятностей, иначе ему будет очень-очень плохо, — Кихен мило улыбнулся, но это больше было похоже на звериный оскал. Хосок передернул плечами, впервые сталкиваясь с таким «дружелюбным» приветствием, и кивнул головой. Если бы он этого не сделал, то его, скорее всего, закопали заживо и станцевали на его могиле.
— Кихен, я уверяю, что все будет хорошо, — после долгого молчания и созерцания чистой столешницы, Шону все же подает голос. Кихен недоверчиво смотрит на него, взглядом говоря ему, что в его слова он не особо верит, но и выгонять не станет нового жильца. Это будет как-то не по-человечески что ли… Ну и неправильно с его стороны.
— Вижу, что мои новоиспеченные мужчины проголодались, так что сейчас я дам вам попробовать свое тайное блюдо, — Ю загадочно улыбается, а Че давит смешок, наблюдая за нервной улыбкой Шина. Так ему и надо. Хену лишь облизывает губы: ему всегда нравились те блюда, которые Ю любовно готовил ему в университет, когда он забегал к нему утром, и довольно улыбается, когда перед ним ставят тарелку с ароматным супом. Сам Кихен моститься рядышком со своим младшим братом, успевшим испепелить своим взглядом Хосока, в мыслях разнося кухню в щепки. Увы, в реальности — жалкое подобие прекрасных сновидений — ему такое воплотить никто не даст, потому что: «Я не этому тебя учил, Че. Есть множество способов решить проблему, не задействуя при этом грубую силу и сквернословие». Правда, Ю тоже не был белым и пушистым, каким он старался всегда быть рядом с Шону. При возможностях, а таких у него, на минуточку, целый вагон и маленькая тележка, он может превратиться в изрыгающего пламя дракона. Чжухон успел стать первооткрывателем этого «новшества».
Пока двое взрослых разговаривают на понятном только им двоим языке, Вонхо поеживается от настойчивого взгляда в свою сторону, но делает вид, что ничего не замечает. Старается. Он просто мечтает, чтобы Чангюн поскорее забрал его из этого места, но такая возможность появится не скоро. Шин зачерпывает новую ложку супа и пытается проглотить солоноватую и приправленную специями жидкость, но в горло не лезет ровным счетом ничего.
— Не хотелось бы вас прерывать, но вы можете показать мне мою комнату? — вежливо интересуется Шин, смотря на парня квартиры. Тот кивает, приподнимается и махнув рукой, уходит в глубь квартиры. Хосок еще раз извинившись перед Хену за сорванный разговор, уходит следом за Кихеном. В такие моменты он ощущает себя чьей-то собачкой, радостно бегущей за своим хозяином и радостно махая своим хвостом. Только стал он ею благодаря своей матери с ее коронным: «Думаю, тебе стоит переехать в выбранный мною город. Там ты сможешь жить и ни в чем себе не отказывать». И Вонхо, как примерный сын, послушался ее.
— Поскольку квартира у нас не сильно большая, то ты будешь жить вместе с Хенвоном, — Кихен подходит к зеркальному шкаф-купе, отодвигает в правую сторону дверцу и достает с нижней полки подушку и одеяло. — Можешь не беспокоиться насчет Че, он просто душка.
Кихен наклоняет голову набок, улыбается и передает в руки Вонхо спальный комплект. От такой улыбки по спине у него пробегает холодок и начинает неприятно сосать где-то под ложечкой. Похоже, быть «милыми душками» у них в крови, ага. Но Шин так устал от переездов, что ему было уже все равно где и с кем спать, главное, что не на вокзале и не в подворотне. Вонхо еще раз благодарит Ю за предоставленную на время крышу над головой, и стоит двери закрыться, он без сил падает на мягкий диван, мгновенно засыпая. Его уже не беспокоит то, что через несколько минут в комнату заходит недовольный Хенвон, жалобно смотрящий на Кихена и умоляющий поспать сегодня с ним, но тот отрицательно качает головой. Че хмурится еще сильнее, надувает щечки, показывая язык в след уходящему Кихену с Шону, и осторожно проходит уже не в свою комнату. Укоризненно рассматривает Шина, распластавшегося по всему дивану, и со вздохом берет его за кисть, пытаясь стащить на пол, но эта задача оказывается не из таких уж и простых. Мало того, что во сне Хосок вертелся и вяло отбивался — ага, как же, Че пару раз падал на мягкое место, — так еще и был таким же тяжелым, как Шону.
«Отъелся уж больно сильно, значит, будем действовать по-другому», — думает про себя Хенвон, пытаясь умоститься в маленькое пространство между стенкой и теплой спиной, и когда у него это получается, он медленно начинает отталкиваться ногами от стены, понемногу сдвигая Хосока к краю и с довольной моськой закрывает глаза, заслышав глухой удар от падения чужого тела. Ну, как глухой, скорее это было похоже на то, как огромный метеорит упал на землю, взрывом создав кратер.
Когда Че уже проваливался в нитяной мир звездных галактик, он почувствовал на своем животе горячие ладони и дыхание в районе шеи.
И впервые за долгое время темнота и то, что в ней обитало не пугало, а наоборот, дарило спокойствие.
Пока солнце пылиться в зените, пыльцу разбрасывая руками-ураганами, Че задумчиво крутит в руках скрученное из зеленой проволоки дерево, которое ему подарил Шин перед своим отъездом, и вздыхает. Прошло немного месяцев с их первой встречи, незабываемых ночей, где Хосок рассказывал сказки, а после с улыбкой именовал себя рыцарем, а Хенвона принцессой. Правда, Че долго дулся на такое заявление, потому что эта роль никогда ему не подходила, но после фразы: «Покорный рыцарь всегда будет защищать свою прекрасную принцессу», согласился. Вонхо всегда умел сделать так, чтобы крохотное сердечко Че затрещало по швам, грозясь в один миг взорваться, лавой расходясь в разные стороны.
Но Хенвон все же подает надежду на то, что оно, наоборот, расцветет, подобно нежной розе.
Че понимает, что глупо страдать по кому-то, ведь у этого человека и без него хватает своих забот, но все же… Сердце непроизвольно сжималось от мыслей, что Шин кого-то смог полюбить. Ревность? Скорее всего его детская глупость вкупе с несбывшимися грезами из страны чудес, взорванной недавно.
— Эй, грустный мальчик, встречай своего горе-рыцаря, — шутит Кихен, широко улыбаясь и рукой подзывая к себе, и Хенвон подскакивает со своего места, вихрем проносясь мимо брата и запрыгивая на только что зашедшего в квартиру Хосока. — Меня он так никогда не встречает, сорванец.
Кихен скрещивает руки на груди, плечом опирается на косяк двери, а Шин лишь невинно улыбается ему, пожимает плечами и ерошит белокурые волосы хихикающего Че.
— Я так скучал по тебе, — признает он, зарываясь носиком в ворох одежды и вдыхая любимый морской одеколон — не такой пахучий, как у Кихена. Об этом он, конечно, старается помалкивать, потому что на себе ощутить гнев своего брата плохая идея. Но она почему-то не останавливает вечно неунывающих Минхека с Ли.
Шин тяжело вздыхает и сильнее прижимает к себе мальчишеское тело.
— Я бы заглянул к вам вчера, но Кихен мне строго настрого запретил появляться даже на пороге до сегодняшнего дня, — оправдывается Вонхо, а Хенвон оборачивается на брата, пытающегося изобразить вид, а-ля: «я не при делах, ничего не знаю и не слышу», стреляя невидимые молнии в него.
— Хосок, дорогая моя палочка-выручалочка, ты можешь посидеть с моим братом до вечера, пока я буду ходить по делам? — спрашивает Кихен, застегивая цветные пуговицы пальто. Хенвон на такое заявление фыркает, «тихо» шепча: «с каких пор свидания с Шону стали называться делами?». Кихен косится на младшего, пытается замотать шарфом краснеющие лицо от смущения, ведь Че мастер ставить в неловкое положение кого угодно.
— Да, конечно, я с ним посижу с удовольствием, — как ни в чем не бывало произносит Вонхо, поглаживая младшего по спине. Кихен в знак благодарности широко улыбается и обещает потом приготовить вкусный обед на всю семью, и чмокнув Че на прощание, исчезает за дверь.
— И чем мы будем заниматься сегодня? — в нетерпении от предстоящего спрашивает Хенвон, выжидающе посматривая на Шина. — Может, посмотрим что-нибудь, а? А то братик занят всегда, а смотреть одному мне скучно-о.
Хенвон надул губки, жалобно смотря на старшего, опешившего от такого представления и не знающего, что делать в подобных ситуациях.
— Хорошо, давай посмотрим, — Шин улыбается, показывая ряд ровных белоснежных зубов и опускает мальчишку на пол, позволяя себя утянуть за руку в комнату с большим для Хенвона телевизором, и привычным для него. Че берет в маленькие ладошки серый пульт и ловко, в одно движение, ставит диск с любимым фильмом в DVD-проигрыватель. Это было единственное сокровище в их старенькой квартире. Кихен, правда, порывался купить компьютер, но оставил эту затею в долгом ящике.
— Я очень сильно люблю этот фильм, — тихо произносит Че, рассматривая свои пальцы. — И я очень рад, что смогу поделиться им с тобой, хен. Я редко открываюсь перед незнакомцами, но ты — это другое, и… это странное чувство, возникающие в груди и не дающее спокойно вздохнуть, когда я вижу тебя, — последнюю фразу он произнес шепотом.
Он замолчал, кусая свои губы. Опять сказал не то, что хотел. Чертов язык, не подающийся контролю. Но Хосок, похоже, ничего не заметил. Или просто не показывал это. Че нервно улыбается, ерошит волосы на затылке и не понимает — честно не понимает — все ли в его возрасте проходили это или только он один такой «счастливчик»? Если спросить у любого взрослого — не у старшего брата, с ним все и так понятно давно — влюблялись ли они когда-нибудь в человека, который не только старше на несколько лет, но и их же пола, то что они ответят? Привычное: «Простите, извините, подобным не страдаю» или же наоборот? От таких мыслей хочется выть и лезть на деревья, никак иначе.
Потому что… Потому что… все так запутано.
Хенвон замирает, когда Шин крепко его обнимает, на колени к себе по-хозяйски перемещает и в висок целует. Сердце в груди быстро-быстро стучит, по всему телу пробегают мурашки и Че неосознанно вздрагивает, но не отталкивает Хосока, наоборот — прижимается к нему сильнее. Шин неразборчивые слова шепчет на ушко, и как не пытался Хенвон прислушаться, уловив какой-никакой смысл, не смог. Только смиренно сидел, сжавшись практически в комочек, и чужое биение сердца слышал. Так… непривычно.
Че прикрывает глаза, носиком тычется в теплое плечо и пальцы свои с хосоковыми переплетает. И пусть следующий, пропитанный горькой полынью и кислотными дождями, день будет таким же убогим, как и всегда, Че знает — верит — что Шин его скрасит. Сказкой про смелого рыцаря и прекрасную принцессу, заточенную в башне с драконами.