Понедельник
— Это не твоя порция, — бодренько сообщил Аластор, выдёргивая тарелку за мгновение до того, как Вокс вонзил вилку в приготовленное мясо на ней.
Стоило только вытащить контейнер и вывалить еду, как Аластор прибежал из подвала настороженный и начал раскидываться такими заявлениями, пока Вокс только мог думать про стейк и картошку.
Он чувствовал себя уставшим после возвращения из города. Уставшим и мечтающим исключительно об ужине и постели. Возможно, он бы хотел поцеловать своего мужа, но тот совершенно не давался в руки, изображая из себя дикое животное.
— Я согрею другую, — оповестил Аластор совершенно миролюбиво улыбаясь, но Вокс точно мог разглядеть бушующий ледяной огонь в его глазах, отлично передающий всё его недовольство. Зачем только было готовить вечно одинаковые порции, раскладывать по контейнерам, а потом отбирать.
— Это раздражает, — Вокс подпёр подбородок кулаком, чувствуя, как его полумёртвое настроение окончательно скатывается на самое дно, по пути теряя аппетит.
Это была сущая мелочь, но Вокс имел склонность расстраиваться по пустякам и разочаровываться в жизни от малейших оплошностей. Мелочей для него не существовало, мир должен был быть отлажен и идеален, а на рубашках не должно было быть складок.
— Раздражает только твоя невнимательность, дорогой, — нараспев протянул Аластор, выставляя перед Воксом другую тарелку. Надо было отказаться, пока Вокс не испортил кислой миной и ковырянием в тарелке настроение ещё и Аластору. Этого не хотелось: он становился до ужаса неприятным и колючим.
— Спасибо, — аккуратный кусочек мяса с лёгкостью насадился на вилку, Вокс принюхался, покрутил её перед лицом и пожал плечами, отправляя свой ужин в рот.
Он надеялся, что эта порция не отличается по вкусу от нечестно отобранной. По закону семейной комедии, из чужой тарелки воровать еду должно было быть вкуснее, но Аластор превращался в коршуна над добычей, когда речь заходила об еде.
Вокс отложил вилку и медленно выдохнул, выдав наконец то, что вертелось у него на языке давно:
— Начни хотя бы подписывать.
Аластор ласково коснулся его плеча и улыбка стала напоминать снисходительную, будто он пытался посмеяться над Воксом, но сдерживался. Пришлось стряхнуть с себя это наваждение и снова уставиться в тарелку, пока Аластор подхватил свою и скрылся снова где-то в недрах подвала.
Иногда оттуда доносились подозрительные звуки, хотя риэлтор уверял их в идеальной звукоизоляции. Но тогда, пару месяцев назад во время допроса несчастного парня с ключами, Вокс не представлял, то его официальный супруг станет запираться там на большую часть дня. Справедливости ради, Вокс часами сидел за закрытой дверью своего кабинета наверху.
Ключами они не обменивались, сохраняя приватность, даже если Воксу до сих пор хотелось заглянуть в чёртов подвал, будто Аластор прятал там что-то действительно интересное.
Неизвестность раздражала его даже больше неидеальности.
Вторник
У их дома была зелёная черепица, потому что дом с синей Аластор забраковал, как увидел. Вокс активно не показывал своего сожаления, потому что так они остались без высокого безопасного забора, системы видеонаблюдения и бассейна на заднем дворе. И без синей крыши, хотя она блестела начищенностью на ярком солнце и немного напоминала океан. Но Аластор заявил, что подвал ему не нравится, а значит и дом не подходит. Вокс догадывался, ч то Аластор питал отвращение к синему цвету и наблюдению, а бассейн не перевешивал.
У нынешнего дома крыша была зелёной, а на заднем дворе была небольшая живая изгородь, отделяющая их от соседей, и посаженное недавно дерево, которое разрастётся после их смерти, никак не раньше.
Воксу этот дом не особо нравился, Воксу не нравились звуки из подвала и прочный замок на нём, Вокс считал это подозрительным, но едва ли он имел какое-то право спорить из-за этого. И точно не имел никакого права проверить, даже если он умел взламывать замки.
— Эй, Марвин, — рявкнул голос совсем рядом, а потом Вокса бесцеремонно дёрнули за плечо, заставляя окончательно выпасть из его мыслей.
Это было его имя, точно его имя.
А через изгородь протянул длинные руки сосед. Вокс обернулся к нему и уронил отключившуюся газонокосилку на землю. Точно, он вышел подровнять газон.
— Ты здесь завис на пять минут, — протянул сосед, улыбаясь во все имеющиеся зубы. Его кожа блестела на солнце, а Вокс не смог отвести взгляд от стекающей по его шее капельки пота.
— Вокс, лучше называй меня так, — представился Вокс и сунул руку к чужой, берясь за крепкую ладонь. Ему не нравилось то, другое имя.
— Звучит, как дурацкая кличка, — протянул этот парень, но руку послушно пожал.
Его, кажется, звали Валентино, точно было что-то на испанский манер. Этот парень выбирался на улицу вместе с Воксом подозрительно часто, растягивал гласные и влипал в беседы, ненароком вытаскивая ледяные напитки с градусом.
Вокс никогда не отказывался от разговора или выпивки, но обычно отмахивался от всех предложений войти в чужой дом. Аластор был против тесного общения с кем-то из соседей, но всегда открывал дверь, если девушки заносили им праздничные пироги в честь новоселья.
Район был премилый, люди в нём такие же.
Даже Вокс пытался соответствовать, заменив на выходных классические рубашки на голубые поло, он даже стиг блядский газон и махал утреннему разносчику газет.
— Вокси, так хочешь немного посидеть? У меня есть олд фешен, — Валентино потянулся к его идеально уложенным волосам и растрепал их, накручивая короткую прядь на палец.
Вокс хотел вырваться из рук, но этот вечер был чертовски жарким, а он потерял почти все силы на газон, потому что ему не нравилась некрасивая картинка в окне. Аластор почти был готов подсунуть линейку, чтобы Вокс по ней измерял.
— Я не могу, — протянул он жалобным тоном, чтобы Валентино наверняка отстал, но тот отставать не собирался, потому пришлось добавить более весомое:
— Муж будет против.
— А ты такой послушный, — протянул Валентино, не отпуская волосы. Вокс скрестил руки на груди и мотнул головой, пытаясь избавиться от вездесущих рук.
— Просто невежливо ходить в гости не всей семьёй, — это был аргумент Аластора, даже если звучал он бредово, то имел силу.
Для Вокса точно.
— Да ладно тебе, просто не говори ему и всё будет…
Валентино не успел договорить, шмыгнул обратно на свою территорию, когда хлопнула дверь. Аластор застыл на пороге, щурясь на закатном солнце. Вокс нахмурился и резвым шагом сократил расстояние между ними.
— И куда ты? — он пытался быть строгим, но едва ли мог действительно это сделать в разговоре с Аластором. Тот будто отменял все возможности поставленного теле-голоса Вокса.
— Прогуляться, мой дорогой! Вечерний воздух – это полезно, если ты забыл об этом, проводя всё своё свободное время перед экраном, — он явно был в отличном расположении духа, Вокс почему-то невольно обернулся на соседский забор, но не смог ничего разглядеть.
— Скоро стемнеет, — аргумент был плохой, Вокс даже не до самого конца понимал, почему вообще собирался задерживать Аластора, почему так много думал о нём и звуках в подвале.
Ему надо было принять таблетку.
Ты давно не пил то, что ты там пьёшь, — Аластор почти что читал мысли, а ещё ужасно широко улыбался, будто кожа на его лице скоро треснет. Вокс кивнул в знак согласия и его плеча коснулись в ободряющем жесте.
Аластор склонил голову на бок, как любопытное животное, вглядываясь в хмурое выражение лица напротив, потом легко похлопал Вокса по груди, будто хорошую сторожевую собаку, потом резко отстранился на несколько шагов вперёд и бросил через плечо:
— Я вернусь к рассвету, не скучай.
И его шаги разнеслись бодным цоканьем по всей улице. Вокс чувствовал себя немного ошарашенным и сбитым с толку, будто это было ненормально.
Будто Аластор не проделывал это несколько раз в неделю.
— Ну так что? — стоило знакомой фигуре скрыться за поворотом, возле ограды снова оказалась долговязая фигура Валентино. Вокс вздрогнул от звука его голоса и обернулся, чтобы рассмотреть приглашающий жест. Тот подтвердил:
— Мои двери открыты. И никто не узнает, если ты сам никому не расскажешь.
Вокс сжал губы в тонкую линию, но согласно кивнул. Они оба ведь могли позволить себе отдых любого рода. Воксу просто было ближе идти.
И он окончательно решил пользоваться всеми возможностями в жизни.
Валентино, наконец получив соседа в распоряжение не только через забор, по-свойски закинул руку Воксу на плечо и распахнул перед ним двери нового мира. Совершенно чужого, где не надо было думать про крыши домов и прогулки до рассвета.
Среда
Таблетки.
Таблетки.
Ему не нужны были ебучие таблетки, ему нужно было что-то помощнее пилюль мескалина. Вокс вывалил их на стол из оранжевого контейнера, пересчитал и сгрёб обратно, оставив себе одну. Он мог бы вытащить пакет с порошком, но порошок ему нужен был для работы. Кататься в ёбаный город ради выпуска новостей без него было невероятно утомительно, а тащиться обратно и того хуже.
Но ему нужно было расслабиться и прийти в себя, пока картина мира не стала разрушаться.
Сегодня из подвала Аластора сильно несло землёй и кровью. Вокс ненавидел смешение этих запахов, как отчаянно ненавидел вид крови на руках. Он говорил о радикальности принятых решений и о том, что кто-то не справился.
Вокс не любил не справляться.
Но его трясло весь вечер, а голова начинала болеть, он терял ощущение гармонии с миром, в котором привык существовать, а значит ему пора было принять таблетку и снова зажить счастливо.
Как он хотел когда-то пару вечностей назад.
С партнером, даже если они не спали в одной кровати, а большую часть времени проводили порознь. В своём доме, потому что своего дома у Вокса никогда раньше не было, а в арендованных он никогда не чувствовал себя хорошо. Стоило только завести собаку, чтобы окончательно зажить счастливо, но Аластор не любил собак, а потому в кабинете Вокса стоял только аквариум с парой клоунов.
Всё было хорошо, всё было отлично, но ему нужно было заглушить крики и возню. И перестать читать утренние газеты.
Вокс почему-то их подбирал каждый раз, хотя газеты были абсолютно устаревшим явлением. Но их привозил милый парень на велосипеде, а Вокс спал достаточно хуёво и пил много кофе, чтобы притащить к очередной чашечке сомнительное чтиво, а потом выкинуть по дороге к машине.
В газете страницы для некрологов постепенно захватывали всё. Парни дохли в этом пригороде хуже мух, иногда милые соседки предупреждали их с Аластором, что вечерами может быть опасно, но Аластор всё равно выбирался на свои вечерние прогулки, будто жить без них не мог, пока Вокс милым болванчиком кивал, замечая, как у одной из говоривших девушек сходили её тщательно спрятанные синяки. Её парень тоже пропал, кажется.
Аластор иногда перехватывал газету до того, как она упадёт в мусор, а потом листал вечером перед выключенным телевизором. Воксу он в такие моменты казался ужасно гордым и спокойным, а ещё снисходительным к требованию физического контакта.
Аластор вообще в руки не давался и Вокса не трогал, если он не принял таблетки, становясь спокойным и незаинтересованным в подвале и вечерних прогулках.
Газета валялась на краю стола с грузным мужчиной на первой странице.
Вы меня не видели?
Не видели, но почему-то Вокс был уверен, что его голос был хриплым и ужасно громким. В этом не было никакого смысла, смысла вообще ни в чём не было.
Воксу нужен был смысл, ему много чего нужно было, но он предпочёл облизнуть пересохшие губы и закинуть н язык ещё шипящую порцию отвлечения.
Четверг
— И что тебя волнует сегодня? — Валентино рухнул грудью на кровать, когда Вокс отпустил его, рассеянно оглядываясь в поиске чего-то, чем они могли воспользоваться, чтобы стереть всю сперму. Поясницу и плечи ломило, а ещё у него устали руки, это Валентино казался полностью удовлетворённым и готовым продолжить в любой момент. Вокс выдохнул и оглянулся на прикрытое жалюзи окно.
— Вы же с ним не трахаетесь и вообще ваш брак фиктивен или типа того? Почему ты так паришься из-за того, что мы трахаемся, я же вижу, что тебе это пиздец нравится? — Валентино перевернулся на спину, поправил подушки и вытянулся на своей огромной постели, когда подхватил пачку сигарет с тумбочки и затянулся с блаженным видом. Валентино вообще курил постоянно, а Вокс ужасно быстро привык к этому запаху и начал скучать по нему.
Вокс неопределённо пожал плечами и двинулся в сторону ванной. Ему хотелось умыться, а потом нырнуть обратно в одежду, чтобы перестать чувствовать себя таким незащищённым перед Валентино, пока тот был так откровенно прав.
Отражение в зеркале было паршивым. Вокс долго рассматривал расширенные зрачки и краснеющую кожу на его трясущихся рука. Наверное, он медленно умирал в этом теле. Очень медленно в отличии от тех пропадающих мужчин. Эта мысль засела тревожным паразитом в его голове и очень больно грызла мозг. Иногда ночами Вокс думал, что он выблёвывает его остатки в их общей уборной. Аластор спал тогда или не возвращался домой.
Вокс смочил полотенце в прохладной воде, плеснул немного себе в лицо, чтобы глаза стало щипать, а потом вернулся к Валентино жестом приказывая лечь поудобнее.
— Это отвратительно, ты грязный, — сообщил Вокс, всё ещё имея силы, чтобы со всей тщательностью стирать следы спермы и пот с чужой кожи. От Валентино пахло сексом и ещё чем-то приторно изумительным, Вокс никак не мог понять, что именно это за запах.
— А ты брезгливый и занудный, — парировали снизу, а потом Вал протяжно застонал, потому что полотенце тёрло внутреннюю сторону его бедра. Вокс закатил глаза и оставил звонкий шлепок на коже в наказание за издевательство.
— Ты тянешь всех новых соседей в свою кровать? — его едва ли волновало это на самом деле, просто спустя пару месяцев с их первой ночи хотелось спросить. Вокс перестал сопротивляться этому желанию, когда его, закончившего и севшего на край, потянули вниз, больно держа за кожу, а потом вовлекли в поцелуй.
Валентино целовался лучше всех в мире, Вокс почему-то был убеждён в этом.
— Не всех, только самых занудных. А целую только самых брезгливых среди всех занудных. А из всех задержался только ты, — Валентино обвил его за шею обеими руками и заставил прижаться щекой к груди, чтобы Вокс слышал, как выравнивается его сердцебиение. Вал нагл пиздел прямо сейчас, Вокс видел того бледного парня каждые несколько дней. И ещё парочку реже, но Вал говорил что-то про свою особенную работу, а у Вокса в правилах было не лезть в чужие дела.
Потому он верил пиздежу, когда его волосы успокаивающе перебирали. Таблетки отлично действовали, потому что закинулся он совсем недавно, а значит всё было отлично.
— Что ты куришь?
— Травку.
Простой ответ для простого вопроса, Вокс ещё раз принюхался и одобрительно кивнул до того, как потянуть к себе чужую руку с сигаретой и затянуться, получив полную одобрения улыбку.
— Ты всё ещё не ответил, Вокси, — чужие длинные пальцы игрались с короткими прядями. У Валентино был синдром паучьих пальцев и это было немного пугающе, пока Вокс не заимел привычку целовать их. Это стало частью прелюдий, а значит нравилось им обоим.
Вокс издал недовольный стон и поёрзал головой на чужой груди, ему не хотелось много болтать, но волнение в груди держать не хотелось ещё больше.
— Это просто странно, — выдал он слишком широко и скомкано одновременно. Валентино в наказание легко потянул за волосы, пришлось пояснять: — Я не хотел, чтобы мы с Аластором скрывались друг от друга, но то не вышло. Ненавижу тайны, о которых я не знаю. Это было чертовски важно для нас, понимаешь?
— И что, ты собираешься рассказать, что трахаешься на стороне? — Валентино презрительно фыркнул, но Вокс только обречённо покачал головой.
Это была слишком незначительная тайна.
Он должен был узнать другую. Должен был наверняка выяснить. Вокс слишком сильно ненавидел неизвестность и замки, даже если отлично умел их взламывать.
— Я просто вскрою подвал, — сообщил Вокс, чувствуя непередаваемую уверенность в этом решении. Валентино не понял, он не мог понять, в его подвале не должно было быть ничего страшного, Вокс бы не поверил, если бы нашёл там что-то страшное. Вокс бы просто закинулся новой порцией своего спасения.
Валентино снова ткнул косяком в его губы и развел какую-то совершенно бессмысленную болтовню, потому что это всегда успокаивало.
Вокс повёлся.
Пятница
Когда на часах было больше одиннадцати вечера, Вокс прикрыл жалюзи во всех комнатах дома, щелкнул двумя замками на входной двери и опустился на колени перед входом в подвал.
Он подёргал ручку просто для приличия, будто бы Аластор мог быть настолько глуп. Конечно, он не мог. Вокс потёр лицо руками, шмыгнул носом, чувствуя, как по горлу течёт кровь, потому что его нос сходил с ума весь день, стоило просто немного ошибиться с дорожкой.
Подвальная дверь всегда казалась ему темнее всего их интерьера, тяжелее всех других дверей в мире. Иногда Воксу казалось, будто из-за неё кто-то смотрит, будто сейчас же на дереве появляются человеческие глаза.
Он тряхнул головой, ударил себя по щеке принялся ковыряться одолженной у Валентино невидимкой в замке.
Вокс умел, но его руки тряслись от смеси подозрения и волнения, кроме утренней порции в нем ничего не было. Он не хотел спасаться прямо сейчас, он хотел прыгнуть в пучину с головой и выбраться оттуда с ответом.
С подтверждением.
Он не был идиотом. Он умел игнорировать то, что игнорировать было удобно. И когда это было удобно. Но его терпение не было бесконечным.
И он ненавидел отсутствие контроля. Аластор был неконтролируемым.
Замок щелкну и в нос ударил резкий запах сырости, разбавляемый гнилыми порами. Вокс зашипел от отвращения и натянул на нос ворот футболки.
Лестница скрипела под его весом, пока Вокс спускался среди темноты. Лампа из коридора светил ему в спину, потому что включать фонарик на телефоне не хотелось. Он почти боялся напугать атмосферу средневековой смерти, которая царила в подвале его дома.
Аластор умело сочетал педантичность и небрежность.
Он идеально раскладывал инструменты, вычищал ножи, веревки или цепи, но при этом совершенно не уделял внимание вытиранию крови.
Запах забил Воксу ноздри, защекотал глотку, заставляя ком желчи подкатить выше. Пришлось сглотнуть, Вокс попытался зарыться ниже в свою футболку, но он уже втянул голову в шею, будто черепаха. Он не хотел рассматривать стол, не хотел смотреть на пакеты и контейнеры для заморозки, мясо из которых потом готовилось и перекладывалось в контейнеры для еды.
Эти контейнеры блядский мудак соизволил подписать.
Вокс не мог оторвать взгляд от них.
Вокс не мог оторвать взгляд от залитого кровью стола, не мог перестать думать о том, что бы он делал, если бы застал здесь новую жертву. Или тело.
Куда Аластор девал кости. Органы. Куда Аластор девал то, что не съедал. Вокс и раньше задавался этим вопросом, но сейчас он пытался научиться дышать, чтобы не умереть. Горлу было больно, глазам и костям тоже.
Они договаривались не заниматься хуйнёй.
Они не должны были опять влипнуть в неприятности, но иногда Вокс думал, что главная неприятность в его жизни – Аластор.
Тот самый, который дотошно выбирал подвал, чтобы там разделывать мужиков из некрологов и объявлениях о пропаже. Тот самый, который готовил на двоих порции из разного мяса, но не подписывал сраные контейнеры.
Тот самый, который, улыбаясь знакомой улыбкой – Вокс не увидел, он почувствовал её кожей – и насвистывая незатейливую мелодию, зарылся тонкими пальцами в волосы на затылке Вокса и сжал их, дёрнув назад, чтобы впечатать Вокса спиной в свою грудь.
Вторая рука крепко обняла ниже ребер, сдавливая до болезненного хрипа.
По спине и шее бежали мурашки, Вокс перестал дышать, будто бы он тут должен был стать следующей жертвой, но едва ли его мясо должно было быть вкусным. Если бы было, Аластор должен был сожрать его давно.
— Мне кажется, дорогой, дверь была заперта, — бодренько начал Аластор, прижимаясь губами к уху Вокса. Это могло быть возбуждающе, если бы не был так раздражающе-напряжённо. Голос с каждым следующим словом становился пугающим шепотом:
— Не знаешь, что с ней могло случиться?
Суббота
Время перевалило за полночь, когда пальцы Аластора отпустили волосы, деловито поправив испорченную причёску. Вокс кашлянул, прижался бедром к испачканному столу, мысленно попрощавшись с джинсами, и скрестил руки на груди:
— Помнишь, почему мы сбежали? — его голос был хриплый и сдавленный.
Аластор суетился рядом, тщательно вытирая контейнеры от крови и переставляя на стол с инструментами:
— Потому что ты, Вокс, попросил меня помочь тебе избавиться от случайного трупа. Напомни, кого ты там убил? Человека из картеля, который мог тебе отрезать голову?
Вокс издал сдавленное мычание. Неприятная была история.
— И за что это всё было! Потому что ты решил, что можешь увести у них чемоданчик денег. Нам хватило их едва на этот дом. Оно стоило того.
Вокс попытался сжаться в некрасивый комок, в точку, чтобы остаться на перевернутой странице. У него только прошло сотрясение, он сжёг любимый свитер. Вокс умолял Аластора о побеге. Об их побеге. Общем.
Он пытался убедить, что Аластора рано или поздно поймают, если он не сменит место. Будто бы о чужой страсти к убийству Вокс мог подозревать до этого быстрого избавления от тел.
Он не знал. Он был слепым идиотом. А Аластор почему-то пожал плечами и согласился н побег, он даже не возражал, когда по их новым паспортам они оказались женаты.
— И ты думал, что я откажусь от любимого дела ради мнимого утешения твоей паранойи? — в голосе струился мёд. Аластор не оборачивался, но Вокс чувствовал напряжение в его плечах. И не мог пошевелиться, скованный чужой жаждой крови.
Аластор был не лучше дикого животного.
Вокс мог бы подраться с ним и проиграть, но стойко стоял на месте, пока его небрежным жестом не погнали от стола, чтобы вытереть кровь, будто бы незваный гость в подвале был поводом для уборки.
— Почему ты не сказал, что снова начал?
— А почему ты не сказал, что трахаешься с соседом?
— Не трогай его, — рявкнул Вокс автоматически, нахмурился и попытался найти в себе причины для такой реакции. Оставаться без его разрядки не хотелось. Конечно, дело было в этом.
— И не сказал, что припрятал часть денег, чтобы достать себе оружие и что-то крепче твоих таблеток?
Аластор знал его слишком хорошо. Аластор выигрывал на несколько пунктов. Вокс поджал губы и подумал, что ему следовало принять мескалин и уснуть в кресле в гостиной под бухтение рекламы стирального порошка. Аластор бы укрыл его пледом, потому что иногда он действительно находил что-то забавное в том, как они притворялись супругами. Вокс тянулся с тихой заботе столько, сколько помнил отрицание этого.
Он развлекался.
У него всегда было алиби.
У них обоих. Это было сделкой, прикрывающей их задницы.
Аластор всучил Воксу губку и кивнул на стол, чтобы он присоединился к мытью. Пришлось подчиниться, окончательно признавая свою вину.
— Если вдруг ты забыл, давай мы обсудим всё. Что ты пьёшь?
— Таблетки для снижения гиперактивности.
Под наркотой Вокс нравился ему больше. Под наркотой Вокс был покладистым.
Аластор кивнул:
— Что я делаю вечерами?
— Ты просто любишь вечерние прогулки, но возвращаешься до полуночи. К пропажам мы не имеем никакого отношения, у нас ахуенный секс и совместный ужин каждый день. Ничего подозрительного, — протараторил Вокс то, что должно было устроить их обоих.
Аластор издал хмыканье и согласно кивнул, полностью довольный ответом. Вокс был молодцом, он умел быть хорошим мальчиком.
Он должен был подняться наверх, отмыться и проспать до утра. И перестать читать газеты. И перестать путать контейнеры с едой. Может, ему стоило совсем отказаться от мяса, чтобы не путать. Вокс потёр щеку, чувствуя, что на ней остался кровавый развод. Теперь точно придётся тащить бренное тело в душ.
Он разберётся этим, Вокс всегда со всем разбирается.
У него хотя бы есть определённость.
Воскресенье
Музыкальный канал играл с самого утра. Аластор презрительно фыркнул, но ничего не сказал. Ночной ублюдок опять был слишком громкий, но Вокс оправдался звоном в ушах и оставил кого-то из современных исполнителей надрываться в роли саундтрека дня.
Бессмысленно и хорошо.
Спокойно и шумно.
Так, как ему нужно.
Отражение в зеркале не было таким измученным, Вокс слишком хорошо выспался, чтобы теперь без особой злости замазывать чёткий след зубов на его шее. Валентино перестарался и в качестве извинений подсунул бутылку неплохого вина.
Он сунулся в холодильник и подцепил один из контейнеров, покрутил его в руках и с трагичным вздохом задвинул подальше. Стикер с милой подписью “Джейсон :)” был лучше, чем ничего. Иногда Вокс даже смеялся с этого, находя безумие очаровательным.
Бедняга Джейсон остался прикрытым стейком из лосося. Вокс почти решил, что рыба ему нравится больше. Курица тоже была неплохой. Ему нравилось достаточно продуктов, которые можно было не путать с Джейсоном.
Вокс лениво потянулся всем телом и подумал, что ему стоит подстричь газон. Или перекрасить крышу в синий, пока краска была в гараже.
Чтобы жизнь стала совсем идеальной.