Се Лянь редко бывал в подобных местах, хотя одно из них находилось прямо под его мастерской. Он не посещал корпоративы вообще, хотя тот же Цзюнь У устраивал их буквально каждый праздник. Се Лянь предпочитал просто работать, а потом отсыпаться в своей дешёвой съёмной квартире, хотя денег у него вполне хватило бы, чтобы купить просторную квартиру в центре города и расплатиться за неё уже за год. Тот темп жизни, который у него был, уже был для него более, чем приемлемым.
Сегодня было исключение – Ци Жун предложил зайти на их корпоратив, а Фэн Синь буквально заставил Се Ляня пойти и развеяться. Не велика беда - всеми известный бар в центре города, что с ним там может произойти?
Людей на корпоративе в баре-кафе “Четыре бедствия” было не так уж и много, да и само место, нужно сказать, выглядело камерно. Красная подсветка – такую здесь включали только в ночное время, тяжелая музыка, даже медляки в стиле рок, кальяны на каждом втором столе, при том, что сидели то люди не за каждым. На тацполе была группа людей, все в кожаных куртках, яркие прически и накрашенные лица. Се Лянь, работавший в реставрационном агенстве, не особо выделяющийся из серой массы, не имеющий какого-то вычурного вкуса для одежды, совсем не вписывался в атмосферу, а потому даже не смел ни к кому приблизиться.
Ци Жун снова делал вид, что они не братья. Ничего удивительного, это уже даже не расстраивало.
Се Лянь стоял в углу и уже начинал чувствовать себя некомфортно, когда подошёл человек в красной рубашке и форме бармена. Этот человек обладал уверенным взглядом, широким размахом плеч и очень приятным тембром голоса. Разговор он начал первым, не оставляя для Се Ляня неловких пауз от своего появления.
– Может ли этот бармен пригласить вас на танец? – форма придавала ему галантности, а прищур его глаз будто давал ему бонус к его и без того невероятно внушительной харизмы.
Се Лянь его совсем не знал, но такое ощущение, будто избежать его не хотелось.
Прошлая песня заканчивалась, а о том, что дальше будет медляк не мог знать никто, кроме того, кто эту песню поставил. Это значило, что мужчина перед ним специально поставил песню, чтобы подойти к Се Ляню. Это было ещё более смущающей деталью, даже не смотря на то, что парень мог просто удачно подвернуться под руку.
Парень неловко повёл плечом. Всё таки, не каждый день его звали на танец. Он знал, что в этом заведении нет напряжённого отношения к гей-связям, и что вполне вероятно, что тебя попытаются подцепить, даже если ты парень, вполне подкачанный и не женоподобный. Здесь у людей не было на этот счет абсолютно никаких стереотипов – они были обязаны оставить их за дверью, пусть это и не было официально гей-баром.
– Не уверен, что я достаточно хорошо танцую. – это была чистая правда, у Се Ляня и правда почти не было практики. Дело совсем не в том, что его все ещё дико смущал факт того, что его могут привлекать мужчины.
Мужчина перед ним не отстал, а с улыбкой протянул ему руку. Се Лянь понял, что готов уступить.
– Это не сложно. Если что, я объясню, что нужно делать.
Се Лянь робко вложил свою руку в протянутую ладонь и кивнул:
– Хорошо, только не смейтесь.
– Что вы. Я не посмею себе смеяться над новичком!
Танцевать и правда оказалось не так уж и сложно. Музыка была достаточно медленной, а его партнер не требовал от него шикарной хореографии, просто покачиваясь с ним в такт музыке. Дистанция между ними сохранялась достаточно большой, и Се Лянь смог расслабиться.
– Могу ли я узнать твое имя?
– Да, конечно. – Се Лянь даже немного замялся, осознав, что они до сих пор друг другу не представились:
– Я Се Лянь.
– Красиво имя, тебе идет. Этого можешь знать Сань Лан. Скажи мне, ты пришёл с кем-то? Я работаю здесь достаточно давно и никогда тебя раньше здесь не видел.
Се Лянь тут же закивал:
– Да. Ци Жун мой брат, но мы не очень хорошо общаемся.
О. – Сань Лан засмеялся своим глубоким бархатным голосом, и Се Лянь удивился от того, насколько это может быть приятно:
– Если тебе интересно, я за баром в вечерние часы в четверг, субботу и воскресенье, поэтому в эти дни тебе не будет угрожать встреча с твоим гэгэ.
Се Лянь неловко закашлялся:
– Вообще-то, старший я.
Брови Сань Лана подскочили вверх:
– Правда? Ты выглядишь очень молодо. Похоже, это значит, что ты гэгэ и для меня.
Се Лянь слегка смутился из-за того, что Сань Лан фактически назвал его “братцем”.
– Мне всего 27. Не то, чтобы я был сильно старше…
– Мне всего 24, гэгэ, у нас с тобой разница в три года, и если бы я не заметил это, я бы проявил к своему партнеру по танцу ужасное неуважение.
Казалось, Сань Лан специально говорит это “гэгэ”, чтобы посмотреть, как Се Лянь заливается краской. Но Се Лянь даже не стал говорить ему, несколько ему это кажется глупым, что даже на работе никто не старается быть настолько официальным с ним.
Сань Лан, кстати, казался старше своих 24. Если учесть, что в свои 23 брат Се Ляня, Ци Жун, ещё выглядел так, будто не до конца вышел из подросткового возраста, то Сань Лан был статен, широкоплеч и имел нечто… величественность – правильное слово.
Се Лянь не был крохотным, не считался среди людей миниатюрным, его рост был чуть выше среднего, но в сравнении с Сань Ланом он явно уступал в габаритах.
Сань Лан тоже это замечал – нужно обозначить, он чувствовал себя больше окружающих достаточно часто. Но Се Ляня рядом с собой он видел маленьким до очаровательного – очаровательным видел то, как он выпрямлялся и вздергивал кверху нос, как хватался за его руку во время танца. Так, будто если бы он отпустил, то непременно пошел бы ко дну воображаемого моря. Будто, если ошибется в шагах, то никогда этого не исправит. Все это неизбежно вызывало у Сань Лана улыбку.
Как вызывал улыбку и его взгляд. Испуганный, открытый, с нечетким очертанием расширенных в притупленном свете танцпола зрачков на тёплых блюдцах-радужках. Поразительное явление, оставшее на сердце Сань Лана прекрасно ноющий жгучий ожог-отпечаток, запечатлившееся на подкорке как что-то идеальное. Великолепно.
– Гэгэ, я могу тебя проводить?
Прости, но мне слишком страшно.
– Я, наверное, закажу такси. До встречи, Сань Лан.
Больше Сань Лан не видел его в “Четырёх бедствиях”.