Спросите кого угодно, и Вам ответят, что Акутагава Рюноске — самый безжалостный и бесчувственный человек, которого Вы когда-либо встречали. Он оказывался в эпицентре ужасающих инцидентов, о которых поговаривали в Йокогаме, и был известен как цепной пес Портовой Мафии. Ничто не считалось невыполнимым, если это был приказ свыше, и даже сам Акутагава согласился бы, что добрым и сострадательным его назвать было нельзя. Именно поэтому тяжело давалось осознание, что Рюноске может заботиться о ком-либо кроме себя. Что было не совсем правдой, если брать во внимание то, какую искреннюю заботу проявлял мафиози по отношению к Гин. Его младшая сестра на протяжении долгого времени была единственным живым существом, преданно поддерживающим сторону Акутагавы.
С недавних пор в этом списке числился еще один человек.
Именно из-за него Акутагава усердно работал над собой, чтобы стать сильнее. С тех самых пор как судьба свела его с наивным, чересчур жизнерадостным юношей по имени Ацуши Накаджима. То, что начиналось как простое сотрудничество, которое не пришлось по нраву ни одному из них, постепенно переросло в нечто большее, намного лучшее, чем они могли себе представить. Немало времени ушло лишь на то, чтобы стать теми, кого можно причислить к разряду друзей. Но как только эта преграда оказалась позади, отношения этих двоих беспрепятственно и стремительно расцвели во что-то более значимое. Именно так, Акутагава и Ацуши стали парой.
Неожиданным сюрпризом для всех остальных стал тот факт, что, без сомнения, напарники хорошо ладили между собою. Поначалу их ссоры разгорались со все той же незавидной регулярностью, над чем обоим пришлось хорошенько поработать, но уже вскоре разногласия возникали все реже. Не успевая стать мелочными спорами, они превращались в игривые замечания в адрес друг друга. Заметные улучшения наблюдались и в командной работе: уровень успешности миссий неожиданно устремился вверх. И именно под влиянием партнера Акутагава прилагал все усилия, чтобы стать лучше, чем он есть сейчас, стать тем, кого Ацуши заслуживал. Потому что в какой-то момент мафиози пришел к выводу, что Накаджима слишком хорош и добр, и Рюноске возненавидел мысль о том, что однажды настанет день, когда мальчишка поймет, что достоин кого-то намного лучше, чем Акутагава.
Поэтому он действительно старался. Юноша пытался урезонить жестокость преступлений, которые приходилось совершать, будучи псом Портовой Мафии. Акутагава больше не принимал участия в бездумной, ненужной резне. С помощью Ацуши он учился открываться перед другими, не отталкивать от себя людей и принимать свои чувства и эмоции. Это оказалось неожиданно трудной задачей, потому очень часто Рюноске задавался вопросом: а есть ли хоть какой-то прогресс? Но с каждым новым шагом Ацуши одаривал его ослепительной улыбкой и говорил, что Акутагава пытается, и это — самое главное. Рядом с Накаджимой мафиози всегда переживал массу разнообразных эмоций даже до их воссоединения: злость, раздражение, замешательство, удивление, признание, радость, удовлетворенность, счастье. Слишком много эмоций, чтобы называть их все, слишком много таких, присутствие которых в своей жизни он был смущен признавать.
Однако единственным чувством, по-настоящему презираемым юношей, была ревность.
Потому что Акутагава не был ревнив. Совсем. По крайней мере, он сам таковым себя не считал. И все же, наблюдая за Дазаем и Ацуши, мило беседующими между собой, рукой наставника, что в дружеской манере ерошит волосы младшего детектива, Рюноске не мог не чувствовать знакомый укол раздражения, который обычно сопровождался вспышками ревности. Они с Накаджимой только что завершили доверенную им ранее миссию, прошедшую без сучка и задоринки. В этот раз в бою против врага обошлось без ран и увечий. Собираясь отчитаться о результатах задания перед начальством, напарники решили срезать свой путь через парк, где неожиданно натолкнулись на Дазая, который не преминул поздравить Новый Черный с проделанной работой. Слова мужчины принесли обоим юношам приятное чувство удовлетворения. Но особенно отрадно слышать такое от бывшего наставника было Акутагаве, который не желал признавать, что часть него до сих пор стремится получить признание Дазая.
Спасало то, что Осаму, кажется, не подозревал о том, что делает. Наблюдая за Ацуши с ухмылкой, мужчина все чаще шел на физический контакт по мере развития их беседы. В свою очередь Рюноске не мог скрыть ярость, явственно проступившую на его лице. Его брови сошлись к переносице, выдавая крайнее раздражение. Мафиози прекрасно знал, что эти чувства и мысли абсолютно беспочвенны. Он также знал, что двое, стоящие перед ним, приходятся друг другу не более чем друзьями, но это не имело значение. Юношу беспокоило то, что кто-то помимо него находится так близко к мальчишке, что стал так дорог Акутагаве. Внезапно он ощутил вспышку силы Расемона в тот момент, когда Дазай, расположив свою руку на плече Ацуши, другой начал ерошить волосы тигра более энергично и непринужденно засмеялся, получив в ответ негодующий визг. Рюноске как можно скорее попытался задушить это чувство на корню, перед тем как его собственная способность выйдет из-под контроля, но было поздно. Осаму поглядывал в его сторону с любопытством. Акутагава не успел стереть со своего лица выражение раздражения и нацепить на него маску безразличия, что только ухудшило ситуацию.
Дазай послал ему озорную усмешку, что заставило юношу сощуриться в подозрении. Он не посмеет.
— Правда, Ацуши-кун, я так горжусь вами! Вы с Акутагавой-куном так многого добились с тех пор, как стали напарниками, что может быть прекраснее! Ох, кто бы мог подумать, что мой маленький Ацуши-кун так хорошо сработается с Акутагавой-куном? Я так горд! — распинался Дазай, растягивая слова и вовлекая Накаджиму в крепкое объятие.
Рюноске почувствовал, как задергался его глаз. Посмеет.
— Спасибо, Дазай-сан, ваши слова значат многое для нас, — начал Ацуши, но голос его был заглушен плечом наставника: — но не могли бы Вы не сжимать меня так сильно? Мне трудно дышать.
— Конечно, конечно! Я бы не хотел навредить своему милому протеже, — прощебетал мужчина, ослабляя захват, но в тот же момент прижимаясь лицом к щеке тигра. Сказать, что Ацуши выглядел озадаченным и смущенным, ничего не сказать, но он определенно не был удивлен.
— Что Вы делаете, Дазай-сан?
— Так горд, — пропел старший детектив, оплетая талию Накаджимы руками. Именно в этот момент мальчишка почувствовал пробежавшую по спине холодную дрожь. Ему было знакомо это чувство, но он не испытывал его уже очень давно. Тигр обернулся и увидел Акутагаву, чье выражение лица стало мрачнее тучи. Таким Ацуши не наблюдал своего партнера уже долгое время. Юноша мгновенно напрягся, гадая, что же случилось. Может, враг поблизости? Может, Акутагава плохо себя чувствует?
— Акутагава? Все в порядке? — спросил Ацуши с явным беспокойством в голосе. Рюноске не ответил, он стоял, вперившись взглядом в Осаму. Младший детектив попытался сделать шаг навстречу, но руки вокруг талии не позволили ему сдвинуться с места.
— Осмелюсь предположить, что наш маленький Акутагава-кун ревнует, — весело выдал Дазай, перемещая руки на голову Ацуши и кладя на них подбородок. Накаджима постарался извернуться, чтобы озадаченно и недоверчиво покоситься на коллегу. Ревнует? Какой может быть причина для ревности? Не произошло ничего из ряда вон выходящего, просто сегодня Дазай похвалил их за старания. Мальчишка снова взглянул на Акутагаву, который все еще не сводил глаз со своего бывшего наставника. Ацуши быстро пришел к выводу. Он мягко вздохнул с наигранной бодростью, чувствуя, как в нем зарождается разочарование. Накаджима думал, что они прошли этот этап, но, видимо, он ошибался.
— Нет причин для ревности, если в этом дело, Акутагава, — начал мальчишка, с облегчением заметив, что взгляд возлюбленного заметно смягчился при их зрительном контакте. — Дазай-сан горд и тобой тоже. Он поздравил нас обоих, не только меня. Он думает, что ты также проделал замечательную работу.
Ацуши успокаивающе улыбнулся, но Акутагава, разочарованно усмехнувшись, отвернулся и уставился в сторону. Накаджима моргнул в замешательстве, не понимая такой реакции. Он перевел взгляд на Дазая, который, наконец, отпустил мальчишку и теперь просто стоял рядом, тихо посмеиваясь.
— Я что-то не то сказал? — спросил Ацуши, растерянно хмурясь. Что-то задумчиво промычав, Осаму щелкнул языком и указал пальцем в сторону младшего детектива.
— Да, Ацуши-кун, потому что Акутагава-кун приревновал совсем не меня. По крайней мере, не моего внимания он жаждет прямо сейчас, — проинформировал его наставник, снова игриво ухмыляясь. Ацуши впал в еще большее замешательство. Если недовольство Рюноске не было вызвано действиями Дазая, который уделил Накаджиме больше внимания, чем своему бывшему ученику, почему тогда он…!
Осознание пришло внезапно. Старший детектив снова задорно взметнул палец в направлении тигра.
— В яблочко! Наконец до тебя дошло. Чувствую себя теперь третьим лишним, поэтому оставляю вас наедине, — подмигнул мужчина и, похлопав мальчишку по спине, мягко подтолкнул в сторону мафиози. Развернувшись, Дазай небрежно помахал рукой. — Я скажу Куникиде, что твой отчет немного задержится, но, желательно, не откладывать его на завтра!
После этого Осаму скрылся из виду.
Ацуши понадобилось несколько секунд, чтобы понять, как начать разговор. Он взволнованно глянул на Акутагаву.
— Так… ты приревновал меня к Дазай-сану?
— Не вижу причин, почему я должен ревновать тебя к нему! Не выдумывай, — все еще глядя в сторону, ответил юноша, но голос его дрогнул.
— Ревновал, — ахнул Ацуши. — Это так мило!
Его возлюбленный воззрился на него почти обиженно перед тем, как снова отвернуться и сдвинуться с места.
— Мы уходим.
— Нет, я серьезно, это действительно очень мило, — не унимался мальчишка, следуя за удаляющейся спиной напарника. — Так ты разозлился, потому что не хотел видеть Дазай-сана рядом со мной? Правда?
— Я не имею ни малейшего понятия, на что ты пытаешься намекнуть, тигр, — резко ответил юноша, ускоряя шаг. Ацуши поспешил подстроиться под скорость партнера, чтобы идти рука об руку. Светловолосый мальчишка старался не улыбаться, но счастливая улыбка все равно расцвела на его лице. Он действительно не мог поверить, что Акутагава приревновал его прямо сейчас. Накаджима полагал, что, пожалуй, ничего странного в этом нет, но мысль о том, что кто-то может ревновать ЕГО, казалась чужеродной. Внутри начало разливаться приятное тепло. Младший детектив был поистине счастлив узнать, что, несмотря на все издевки, напарник на самом деле заботится о нем, что часть Рюноске, неважно, насколько крохотная, не желает отдавать его никому. Однако Ацуши все еще было необходимо взять ситуацию в свои руки. Зная характер мафиози, по крайней мере, около двух дней Накаджиме придется терпеть агрессивные комментарии и ледяное равнодушие в свой адрес, если не исправить текущее положение дел. Примерно так проходили все их ссоры с того момента, как они прекратили драться и пытаться убить друг друга.
— Ты ведь знаешь, что мы с Дазай-саном не более чем друзья и коллеги, так?
— Я прекрасно об этом осведомлен, — возразил Акутагава, немного сбавляя скорость: — и понимаю, что целью его глупого выступления была, по его мнению, моя веселая реакция. Таковы его методы.
Ацуши фыркнул с раздражением, что прозвучало странно, учитывая счастливую улыбку, что не желала сходить с лица мальчишки. Рюноске чувствовал себя крайне неудобно, распинаясь о чувствах. Казалось, он готов был сорваться с места и убежать куда угодно, если только это спасет его от подобного разговора. Накаджима не хотел давить на партнера, но ему было необходимо убедить юношу в том, что повода для волнений нет.
Тигру снова пришлось ускориться, так как Акутагава зашагал быстрее.
— Тогда ты понимаешь, что волноваться не о чем. Дазай-сан просто дурачился. Поверь мне, между нами ничего нет и не будет. Я знаю, что этого мало, чтобы убедить тебя, но тебе придется принять как должное тот факт, что я люблю тебя и никогда бы...
Оба мгновенно застыли.
Ацуши казалось, что он мог слышать где-то вдалеке голоса людей, что, как и они, прогуливались по парку. Пронзительные крики и смех детей, играющих друг с другом, ленивые разговоры парочек, расположившихся на скамейке неподалеку. Даже птичий щебет из кроны деревьев. Накаджима не обращал внимания ни на что из этого.
Единственное, что он мог слышать в данный момент — стук собственного сердца, которое билось так сильно, что заглушало все остальное. Мальчишка чувствовал, как кровь приливает к лицу, и оно начинает нестерпимо гореть.
Нет.
Не мог же он…
Он действительно это сказал?
Закрыв рот и тяжело сглотнув, Ацуши рискнул взглянуть на Акутагаву. Голова мафиози была повернута в его сторону, он, не мигая, смотрел на светловолосого с выражением абсолютного шока, которое Накаджиме не доводилось наблюдать на лице напарника вне боя. Темные глаза юноши были широко распахнуты, а рот немного приоткрыт, как недавно у самого Ацуши. Мальчик-тигр внезапно почувствовал головокружение. Зачем он это сказал? Да, они с Рюноске встречались, но, может быть, еще слишком рано для таких слов? Если быть точным, с момента их воссоединения прошло уже несколько месяцев, но ни один из них не состоял в отношениях раньше. Возможно, он поторопился, приписывая любовь к тому, что происходит между ними? Накаджима не знал. Что подумает Акутагава? Это отпугнет его? Есть ли вероятность того, что эти слова станут причиной их расставания? Подобная мысль привела детектива в ужас, который заставил забыть о смущении и замешательстве. Мальчишка больше всего не хотел именно такого развития событий.
— Ох, нет, я не это имел в виду! Я совсем не это имел в виду! Подожди-ка, нет, не то, чтобы я не имел это в виду, потому что все наоборот, я просто… стой, нет! — Ацуши начал паниковать. Размахивая руками, он старался подобрать подходящие слова. Пойти на попятную оказалось намного сложнее, чем он думал. Накаджима не хотел ничего отрицать, потому что это и были его истинные чувства. И он был не прав: больше всего на свете ему не хотелось давать Акутагаве повод думать, что тот нелюбим. Тем более самому становится причиной таких мыслей.
— Я сказал то, что чувствую… так, я не знаю, что хотел сказать, правда, но я знаю, что это мои настоящие чувства, я просто… — Путаясь в объяснении, мальчишка почувствовал, как его лицо краснеет еще сильнее. — Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя неловко. Поэтому если ты захочешь забыть все, что я здесь наговорил, мы так и поступим! Я понимаю, возможно, я поторопился. Не так я хотел признаться тебе в первый раз, но… ох, прости! Не могу поверить, что сделал это. Еще не могу привыкнуть к подобным вещам, поэтому не представляю, когда наступает подходящее время для таких слов. Я просто не хочу напугать тебя. Ты очень много значишь для меня, и, вообще-то, это ты первый приревновал меня! Так что… аргх, давай просто забудем об этом! Мы можем начать этот разговор с самого начала и не поднимать данную тему, пока оба не будем готовы...
— Ацуши.
Светловолосый детектив мгновенно замолчал, подняв глаза на напарника. Акутагава не часто звал его по имени. С недавних пор от партнера можно было услышать «Накаджима» или «тигр», что было более ожидаемо. Иногда мелькало «Накаджинко»* в случаях, когда Рюноске хотел его подразнить, но чаще всего, обращаясь к мальчишке, мафиози использовал его фамилию. Но в те редкие случаи, когда Акутагава произносил имя оборотня, Ацуши превращался в слух. Детектив обнаружил, что юноша незаметно подобрался ближе, и теперь лицо возлюбленного находилось в нескольких дюймах от его собственного. Тень неуверенности пробежала по лицу Акутагавы перед тем, как превратиться в выражение твердой решимости, но Накаджиме показалось, что он смог уловить искорки нежной привязанности в его взгляде. Рюноске придвинулся еще ближе, кладя руку на щеку Ацуши. Дыхание мальчишки сбилось, и он двинулся навстречу, сокращая расстояние между ними до тех пор, пока их носы не соприкоснулись. Акутагава не улыбался, но в глазах его было столько обожания, что само по себе можно было увидеть нечасто. Рюноске нежно погладил Ацуши по щеке, провел большим пальцем по нижней губе перед тем, как притянуть мальчишку еще ближе, не оставляя и дюйма между ними.
— Ты слишком много говоришь, — пробормотал Акутагава, окончательно сокращая дистанцию.
Двое уже целовались ранее, так что это не должно было быть в новинку, однако было, подумал Накаджима, незамедлительно оплетая одной рукой талию Рюноске. Зарывшись другой в волосы юноши, начал медленно перебирать черные пряди. Этот поцелуй был полон невысказанной любви и привязанности, что оба испытывали друг к другу. Губы Акутагавы на его собственных, настойчивые, но в то же время нежные и ласковые. Этот поцелуй не имел ничего общего с теми обыденными, что были у них раньше, ничего общего с легкими, почти детскими, которыми они обменивались на протяжении дня. Он порождал чувство, которому оба могли отдаться без остатка. Ацуши никогда не предполагал, что будет тонуть. Не так, как тонул мужчина, вытащенный им из реки в день, который неминуемо привел Накаджиму к его замечательному напарнику. Мальчик понял, что совсем не против быть унесенным этим чувством.
Обнимая Ацуши за плечи, Акутагава попытался еще сильнее прижаться к оборотню. Слова не были сильной стороной Рюноске. Он считал себя человеком действия, поэтому искренне надеялся на то, что Накаджима поймет его немой посыл. Мальчишка незамедлительно ответил ему, слегка наклоняя голову, тем самым углубляя поцелуй.
Будучи вовлеченным в процесс, мафиози не заметил, как начал неосознанно перебирать волосы Ацуши, задевая чувствительную шею. Легкая дрожь, прошедшая через мальчика-оборотня, заставила Акутагаву усмехнуться. Несколько мгновений спустя Рюноске почувствовал необходимость дышать и проклял сам факт того, что людям нужен воздух. Оторвавшись друг от друга, оба, едва дышащие, покрасневшие, остались стоять так же близко, продлевая интимность момента. Открыв глаза, Акутагава начал вглядываться в Ацуши, сердце его подпрыгнуло от изумленного, влюбленного выражения, застывшего в этих удивительных сверкающих глазах цвета закатного солнца. Рюноске смущенно отвернулся перед тем, как уткнуться в плечо мальчишки. Ацуши прижался губами к виску юноши, обнимая в ответ. Не в первый раз оба вопрошают, что такого они совершили в своей жизни, чтобы заслужить это. Мафиози мягко вздохнул, запах напарника обволакивал его со всех сторон. Запах, который давно стал для него родным и успокаивающим и помог собраться с мыслями перед тем, что Акутагава собирался сделать. Он крепче сжал руки вокруг Накаджимы.
— Я тоже люблю тебя.
Ацуши резко распахнул глаза, изумленно взирая на Рюноске, который уже успел отстраниться. Детектив едва расслышал то, что было сказано слабым шепотом, но все же услышал. По крайней мере, ему хотелось в это верить. Накаджима открывал и закрывал рот, пытаясь вернуть себе голос.
— Что? Ты… ты только что… что ты сказал?
— Ты услышал меня и в первый раз. Это взаимно, — быстро ответил мафиози, заставляя мальчишку рвано выдохнуть. Сердце Ацуши забилось быстрее. Он не мог в это поверить, но вид краснеющего Акутагавы говорил ему об обратном. Он действительно это сказал. Тогда, они оба…
Губы Накаджимы сложились в широкую улыбку, пожалуй, самую счастливую, которую кому-либо доводилось видеть. Мафиози сильнее наклонил голову, заглушая тихий кашель рукой, вторую же протягивая тигру.
— Идем, Ацуши.
Повторять дважды мальчишке не требовалось, он незамедлительно схватился за предложенную руку, переплетая их пальцы.
— Хорошо, Рюноске, — мягко проговорил светловолосый детектив, вызывая у возлюбленного недовольное бормотание, переросшее в еще один приступ кашля. Ацуши уже собирался спросить, все ли в порядке, но вдруг почувствовал, как нечто собственнически оплело его талию. Не требовалось убеждаться, чтобы знать, что именно. Снова улыбаясь, Накаджима прижался ближе к Акутагаве перед тем, как Расемон притянул бы тигра сам. Обладатель Расемона быстро глянул на мальчишку прежде, чем решительно направить взгляд вперед. Ацуши не возражал. Это было прекраснее всего того, что он испытывал за свою жизнь. Улыбка его смягчилась. Детективу было абсолютно наплевать на то, что, возможно, сейчас он выглядел, как влюбленный дурачок. В конце концов, Ацуши имел возможность видеть, как уголки губ Акутагавы слегка приподнимаются. Улыбка Рюноске была робкой, спрятанной за рукой, но она была, предназначенная только для напарника, такая, которая может принадлежать только Акутагаве. Накаджима решил промолчать. Шагая рядом с партнером, мальчишка начал довольно мурлыкать себе под нос.
Потому что, кто он такой, чтобы судить?