Оглушительное и напряженное молчание повисло в покоях, а температура, казалось, упала на несколько градусов из-за сложившейся ситуации. Йеджи так и застыла в дверях, не в силах сдвинуться с места, а парни будто и не дышали вовсе, боясь сделать хоть что-то. Никто из троих не решался ни шевельнуться, ни вымолвить хоть одно слово, потому что они не знали, что говорить, да и стоило ли? А если и стоило, то, что сказать? Как объясниться? Поверит ли Йеджи? Примет ли их? А если не примет, то, что им делать? Расскажет ли она кому-нибудь? Что, в таком случае, будет с Хенджином и Феликсом? Как побороть чертов страх, стряхнуть с себя ужасное оцепенение и сделать что-нибудь? Столько вопросов и ни одного ответа…

Слишком много мыслей крутилось в голове Йеджи, и она не могла зацепиться ни за одну из них, потому что все они, признаться, пугали ее. Но… не стоять же ей столбом весь вечер… Нужно было как-то начать разговор, раз уж она здесь, нужно все прояснить и понять, что вообще происходит, насколько пугающим сие откровение ни оказалось бы в конечном итоге. Собравшись с мыслями, она наконец произнесла, разрезав ставший в момент невероятно тяжелым, воздух:

— Эм… Ну… Может, вы для начала оденетесь? — предложила девушка, тут же отвернувшись.

В этот момент Феликс с Хенджином будто отмерли, очнувшись от своеобразного сна. Слова Йеджи словно бы отрезвили их, заставив засуетиться. Оба вылезли из кровати, собирая вещи, валявшиеся вокруг. Честно говоря, у Феликса это получалось особенно плохо, потому что руки нещадно тряслись из-за страха и стресса, выдавая его состояние с головой. Ему так отчаянно хотелось спрятаться сейчас куда-нибудь в укромное место, чтобы никто не мог его найти, а еще ему хотелось, чтобы этой ситуации вообще не случилось, и все было бы хорошо. Они бы заснули вместе с Хенджином, а затем проснулись бы тоже вместе и провели бы новый день только вдвоем… Ах, как прекрасно это звучало, как жаль, что это не могло быть реальностью.

Хван заметил беспокойство возлюбленного, трудно было не заметить безуспешные попытки застегнуть несчастную рубашку. Честно говоря, Хенджин боялся не меньше, если не больше, однако… Ему нужно было быть сильным хотя бы потому, что это его сестра, которую он знал всю свою жизнь, и уж он-то точно должен найти нужные слова для разговора, он-то точно сможет договориться; ему нужно было быть сильным хотя бы для Феликса, который буквально не владел собой из-за переживаний. Хенджину нужно было все разрешить в любом случае, поэтому, несмотря на собственные страхи и сомнения, он принял решение быть сильным ради Феликса и самого себя, ради их отношений. Что бы сейчас ни случилось. Поэтому, возвращаясь в настоящий момент, брюнет аккуратно перехватил чужие потрясывающиеся руки, отняв их от неподдающихся пуговиц, застегнув чужую рубашку самостоятельно. Сразу после он одарил блондина нежной улыбкой, будто пытаясь сказать: «все хорошо», «я рядом», «не переживай», «мы со всем справимся», «все будет нормально».

В ответ Феликс тоже выдавил из себя подобие улыбки, словно бы соглашаясь с безмолвными фразами. Пускай сейчас он и не мог этого показать, однако он был безмерно благодарен возлюбленному за его поддержку.

— Кхм, Йеджи, — прокашлялся Хенджин, дабы привлечь внимание сестры.

Она обернулась и, убедившись, что оба наконец одеты, иначе она не пережила бы этой травмы, прошла к небольшим креслам и уютному дивану, которые стояли в глубине комнаты, намекая на то, что им всем стоило бы присесть. А еще это могло означать, что разговор будет долгим и тяжелым. Впрочем, другого в этой ситуации ожидать и не приходилось. Нужно было просто принять это как должное и пережить. Трое прошли по направлению к импровизированной гостиной. Сама девушка села на одно из кресел, предоставив парням возможность расположиться рядом.

И вновь гробовое молчание окутало покои, потому что, очевидно, ни Хенджин, ни Феликс не имели ни малейшего понятия, как начать разговор, а Йеджи в это же время собиралась с мыслями, дабы что-нибудь произнести. Пускай до этого в голове было множество мыслей и вопросов, которые хотелось спросить, сейчас в ее сознании крутился лишь один-единственный вопрос, который так хотелось задать, несмотря на всю его объективную глупость, потому что это было тем, что она так отчаянно хотела знать. Однако несколько минут она все же колебалась перед тем, как вымолвить что-нибудь, но наконец, когда в тишине незаметно пролетела пара минут, она все же решила, что будь что будет, а так она хотя бы начнет разговор:

— Я… наверное, задам не совсем резонный вопрос, — подбирая слова, словно боясь оступиться на тонком льду поздней осенью, произнесла она, — Но… Это пока единственное, что у меня на уме… Так как так вообще получилось? Что вы, ну… Влюбились, вроде как…

— Э-э, не знаю? — отозвался Феликс, опередив Хенджина с ответом, — Просто… Мы проводили время вместе после того, как познакомились, и у нас оказалось довольно много общих тем для разговоров, за которыми мы проводили часы, да и мнения наши насчет многих вещей схожи. А потом еще и корейский, который тоже нас сблизил... И в какой-то момент я просто осознал, что Хенджин, — неосознанно он посмотрел на возлюбленного, который также, как и Йеджи, внимательно его слушал, желая узнать ранее неизвестные ему закоулки чувств другого, — Что он мне нравится, не как хороший и интересный знакомый, не как отличный приятель, но как юношам обычно симпатичны девушки. Как-то так и получилось, все произошло быстро, но показалось таким правильным.

— Я тоже должен сказать, что то, что испытывал Феликс, я прочувствовал на себе, — вторил ему Хенджин, — Мы действительно много времени провели вместе не только за разговорами и корейским. Мы также читали книги, которые нравились нам обоим, много гуляли и пару раз занимались фехтованием вместе. Все это действительно очень сильно нас сблизило, а после ко мне пришло осознание, что Феликс мне нравится. А еще Феликс, он… Мне кажется, что в него невозможно не влюбиться, потому что он такой… Феликс? — в ответ на это блондин мило усмехнулся, влюбленно глядя на Хвана, что, естественно, не укрылось от Йеджи. Да и чему тут укрываться, когда скрыть они уже ничего не пытались?

— И… как давно то, что между вами есть, уже продолжается? — поинтересовалась девушка, выслушав обоих. Это был второй вопрос, сильно волновавший ее сознание.

— Кажется, около месяца? Может, чуть больше, — вновь первым ответил Ли, — Если ты имеешь в виду то, сколько мы знаем о чувствах друг друга.

— Да, я именно об этом, — произнесла она.

— Йеджи… — начал Хенджин после пары минут тишины, — Ты… не знаю, как сказать… Ты против этого или нет?

Йеджи действительно задумалась, причем очень глубоко. А как она относится к этому, в самом-то деле? К тому, что ее брат влюблен в ее жениха, и это, ко всему прочему, у них взаимно; к тому, что они тайно влюблены уже с месяц, и никто об этом не знает; к тому, что они явно не Шекспира читали в этой постели; к тому, что это все происходило у нее прямо под носом, а она ни сном ни духом. Как она к этому относится? Стоит ли ей говорить что-то против их отношений, если ничего, кроме бесконечной печали от мысли об этом она не чувствует? А может, сказать что-то за? Но что?.. Никто не говорил, никто не предупреждал, что подобная ситуация в принципе может случиться, а соответственно, четкого плана действий не было; это тебе не появиться на званом ужине, следуя всем негласным правилам этикета. Как жаль, что нельзя было просто-напросто промолчать, ведь два испуганных юноши ждали ее ответа так, словно от этого зависела их жизнь. Впрочем, это было недалеко от истины.

В ее руках была власть, но наличие этой власти пугало девушку. Она могла запросто встать и уйти сейчас, чтобы направиться прямиком к отцу и рассказать ему все, тогда бы их с Феликсом поженили немедленно, да и отослали куда подальше. А что бы отец сделал с Хенджином, даже представить страшно… Можно смело предположить, что его участь была бы хуже смерти. Но Йеджи не хотела такой судьбы для брата и для Феликса тоже, это слишком жестоко. Поэтому, наверное, самым лучшим решением будет сказать, что все нормально? Да, так она и поступит.

— Я… я не думаю, что имею право встревать между вами или как-то мешать. А потому… Если вы счастливы вместе и если эти отношения привносят в вашу жизнь только хорошее, то я тоже буду рада за вас. Правда, — улыбнулась она. Кажется, улыбка вышла слишком натянутой, — Я думаю, мы все обсудили, поэтому я пойду? Спокойной ночи, — после этих слов она поспешно ретировалась.

И вроде бы стоило выдохнуть, успокоиться, ведь Йеджи не сказала ничего против — наоборот, поддержала их, но… Все же что-то было не так. Феликс это чувствовал, это словно бы летало в воздухе, неприятно оседая вокруг, будто пепел от пожара. И парню казалось необходимым выяснить, что же именно ощущалось так тяжело, а ответ, очевидно, был у Йеджи. Нужно было непременно догнать ее и все выяснить, а потому через пару секунд после того, как сия мысль настигла его, Ли прошептал Хенджину: «я сейчас вернусь, не переживай», и его словно ветром сдуло из покоев. Выбежав в коридор, блондин увидел стремительно удаляющуюся фигуру девушки, и, не раздумывая ни секунды, он побежал за ней.

— Йеджи, постой, — произнес он, коснувшись ее руки. Брюнетка тут же обернулась, посмотрев на него, — Я не знаю, как это сказать… Но мне кажется, что что-то не так, будто нечто важное осталось недосказанным. И я думаю, что мне стоит начать, ведь мне есть, о чем тебе сказать. Я… Знаешь, мне правда жаль, что я не могу любить тебя, потому что… Это так… жестоко? Можно ли так сказать? Несправедливо! — наконец он подобрал нужное слово, — Это несправедливо по отношению к тебе, потому что ты прекрасный человек, Йеджи. Ты отличный собеседник, с тобой правда очень интересно и замечательно проводить время, ты много чего умеешь делать, и это тоже потрясающе. Ты очень эмпатичная, и мне это правда симпатизирует, но, к сожалению, я вижу в тебе только хорошего друга… И я искренне считаю, что ты достойна лучшего, того, кто бы действительно мог оценить все твои прекрасные и сильные стороны. Мне жаль, что я не тот человек… — выдохнул парень. Все, что было на уме, он высказал, значительно облегчив груз на плечах.

— Оу… — девушка ненадолго замолчала, — Спасибо, Феликс. Правда, спасибо тебе. Ты не представляешь, какие это важные для меня слова, и сколько они для меня значат, особенно сейчас, — А затем уже намного тише добавила, — Теперь, я думаю, я правда смогу тебя отпустить.

— Что?

Феликс не поверил услышанному, отказываясь принимать слова Йеджи. Он ей нравится?.. Да как же?.. Боже, каким же великим глупцом и слепцом он был, что за своими чувствами к Хенджину вовсе не заметил, как заставил Йеджи чувствовать все то же самое, но уже по отношению к нему самому. Какой кошмар… Ли даже представить боялся, как девушке сейчас было больно, и что она испытывала во время разговора, что произошел буквально пару десятков минут назад. Сие осознание, что он стал причиной чьих-то чувств, не имея возможности ответить на них, тяжким грузом вины свалилось на его плечи.

К тому же, он все время, что они общались, видел в девушке хорошего друга, с которым можно было поговорить обо всем, доверить почти все, за исключением уже раскрытой тайны, и он искренне и даже наивно полагал, что Йеджи чувствовала то же самое. А оказалось, что она была влюблена в Феликса все это время? А все ли? Хотя… в любом случае, это неважно, потому что факт остается фактом: сейчас она испытывала романтические чувства к Ли.

И что же делать? Что сказать? Как реагировать? Поддержать? Это кажется глупым, особенно с его стороны. Промолчать? Звучит еще хуже.

— Ну… знаешь, — неожиданно начала она, — Когда мы только начали узнавать друг друга, я надеялась, что мы, по крайне мере, сможем стать хорошими друзьями, нам же… еще жить вместе примерно всю жизнь, — от этой мысли блондина обдало холодным потом. Как-то он подзабыл об этом… И очень зря, — Но по мере того, как мы проводили время вместе, мне стало казаться, будто мы даже сможем полюбить друг друга, и это наверняка было бы самым лучшим исходом из всех. И я… я действительно влюбилась в тебя, сама того не заметив. Хенджин, он… — она тяжело вздохнула. Чуть ли не физически ощущалось, как ей сложно давались все эти слова, однако брюнетка все же продолжила говорить, — Он был прав, сказав, что в тебя невозможно не влюбиться за то, какой ты человек, Феликс, — виноватая улыбка сама появилась на лице парня, — Но за своей влюбленностью я совсем не заметила, что ты тоже влюбился… Но не в меня, — она с трудом сдержала поступавшие слезы, — Я думаю, заметь я это раньше, возможно, сейчас не было бы так больно… — и все-таки один тихий всхлип все же эхом отскочил от стен коридора.

— Йеджи… — Феликс аккуратно заключил ее в свои объятия, а девушка даже не пыталась возражать, — Ты не виновата, слышишь? Чувства — это не то, что ты можешь контролировать, ты же понимаешь? Не вини себя, пожалуйста, — просил он, — Спасибо, что рассказала мне про это, я очень ценю твою честность. И… скажу еще раз: мне правда жаль, что я не могу ответить тебе взаимностью, как ты этого заслуживаешь, прости… Но… несмотря на это, я все еще могу быть рядом как друг, если ты позволишь. Я понимаю, что сейчас ты наверняка не хочешь этого… Но… Может, в будущем?..

— Да, ты прав… — сквозь всхлипы сказала она, — Не сейчас… Но я бы действительно хотела продолжать наше общение. Просто… дай мне время, прошу.

— Сколько угодно, — искренне произнес парень, — Я готов ждать хоть годы.

— Спасибо, Феликс, — утирая слезы, девушка слабо улыбнулась, — Я люблю тебя, — прошептала она, пускай и знала, что ответа на свои чувства не получит.

— Я тоже люблю тебя, — ответил ей Ли. Совсем неважно, что не в том смысле, в котором Йеджи хотела бы. Сейчас это уже было неважно.

Несмотря на то, что чувства их были разные по своей сути, они все же были причудливо взаимны, потому что оба правда любили. И когда-нибудь они обязательно будут любить друг друга в одинаковом смысле, нужно лишь время. Время поможет им и решит все.

Они еще довольно долго обнимались, прежде чем Йеджи все-таки нашла в себе силы отстраниться.

— Кстати, Йеджи, — позвал Феликс. Был еще один вопрос, который он хотел ей задать перед тем, как разойтись, — Ты же искала меня и Хенджина явно не за тем, чтобы… получилось, что получилось, так? — кивок, — Так зачем же?

— Ну… — после довольно тяжелого, эмоционального и откровенного разговора говорить о первоначальной причине ее визита было неловко, да и боязно, если честно. Однако сказать было нужно, — Тут такое дело… Отец сказал, что они с господином Ли выбрали дату нашей с тобой свадьбы. Она через месяц.

Боже, кажется, ситуация стала хуже в разы.