Июнь выдался по-настоящему душным, даже для Северной столицы. Воздух будто бы тоже плавился, мерцая небольшими миражами. Несмотря на выходной день на улице было удивительно малолюдно — видимо либо разъехались по природам и дачам, либо отдыхают дома под кондёрами. Дима бы тоже не отказался, честно говоря, от небольшой передышки, но работе нет дела до хорошей погоды, к сожалению. Хорошо хоть не погоня — его и без того можно выжимать. Так, бумажная волокита, которую, почему-то нельзя было отправить на электронную почту, на крайний случай был факс… Где-то на краю сознания проскользнула мысль, что быстрее было бы на велосипеде, но Дима не был уверен, были ли возле таких отелей велопарковки…
Август ван дер Хольт был… эксцентричным, и это мягко сказано. По непонятной причине ему понадобились эти бесполезные бумажки и именно из рук «Товариш’а Дмитри’йа Дубина». А у него ведь мог быть выходной… Нет, увидеть мистера Хольта было даже приятно — Дима не отрицал, что бизнесмен был хорош, даже чертовски хорош собой, но…
Дима тяжело вздохнул и зашёл в сверкающий холл, где его тут же встретил «секретарь секретаря» мистера Хольта. Каждый этаж был для Димы настоящей пыткой — ему бы быстрее закончить и умчать купаться, и Грома прихватить с Юлей. Это было бы здорово, просто замечательно. Лифт наконец-таки звякнул о прибытии на нужный этаж и распахнул двери. К счастью, лейтенанту уже доводилось здесь бывать, но, чтобы вот так одному, «без никого» — никогда. Что, к слову, удивительно, ведь «гирлянда», как выразился Гром, уж больно повадился вызывать именно его. И как у него каждый раз находились идеи для отговорок?
« — Oh, sorry, Dmitry, но мисс Архиповой, нужна будет помош' — я должен передат' прототипы в отдел. Сам приехат', увы, не могу — дела, you understand. — Ага, как же, не мог передать через своего секретаря? Раньше тебе это не мешало.
— О, Дмитри, как удач’но я зашёл в police station! Не поможете бедному tourist? — Ты, может, и турист, но точно не бедный.»
— Hello my dear friend, Dmitry Dubin! Как вы добралис'? — Август радушно встретил его, стоя прямо в центре огромного зала, будто бы до этого нервно ходил из стороны в сторону. Хах, да что бы Август ван дер Хольт так делал? Совсем, видимо, заработался… Точно нужно в прохладу воды.
— Здравствуйте, мистер Хольт. Не уверен, что мы с вами «фрэндс», — поспешил осадить Дима. Ох, не нравилась ему эта фамильярность Хольта. Кто знает, чего он добивается? Не хотелось бы потом остаться с разбитым сердцем… — Вот документы, которые вам так срочно понадобились в субботу.
— Оу, мистер Дубин, я приношу глубочайшие apologies, совсем забыть, что у вас выходной… Раз уж за мной такой, как это говориться… а, прокол! То я должен искупит' свою вину. Все-не-пре-мен-но… Какое интересное слово! И почему же мы не друз’йа, Дмитри'? Это потому что мы использовать формал’ности? Можете называть меня August, я не против!
— Прошу прощения, мистер Хольт, я запутался… Вы в настроении, раз такой разговорчивый? — Дима устало потёр переносицу — Хольта и вправду сегодня было больше обычного. Не сказать, что он не рад — очень даже рад, ведь Август становится ещё красивее, когда на нём нет налёта серьёзности и деловой строгости. Улыбка, особенно такая искренняя, ему идёт.
— August, — поправил мужчина, отбросив папку куда-то далеко.
— Август, эти бумажки ведь только предлог? — Диму жестом пригласили присесть, что он с удовольствием и сделал — жара изматывала не хуже тренировок.
— А вы настояш’ий сыш’ик, Дмитрий! — Август по-детски хлопнул в ладоши, саркастично прищурившись.
— Можете просто Дима, — эта была лишь ответная вежливость, не более, думал Дубин. Нет, ему вовсе не хотелось бы узнать, как его имя звучит в устах Хольта.
— Ди-ма… Напоминает мне имя какого-то писателя… — задумчиво протянул Август, удобнее устраиваясь в кресле напротив. Не спуская, с него, Димы, немного хищного взгляда.
— Дюма? — на пробу вспомнил Дубин, стараясь не тушеваться. Ну зачем же он смотрит на него так?
— Yes! Но вы не ответить на мой вопрос, Ди-ма. И давай’те на ты, пожалуй’ста? Мне будет легче и вам, надеюсь, тоже.
— Ты хочешь дружить, Август? — сохраняя внешнее спокойствие, уточнил Дима. В голове играла песенка, которую недавно как раз крутили по радио… «Хочешь дружить — Я с радостью». Димка тоже с радостью и всё остальное тоже.
— Почему бы и нет? Ты не доверять мне, Ди-ма? Я же старался выразить свою favor…(благосклонность, расположение, покровительство, любезность) Но ты не принимал цветы… кроме тех… белых с жёлтый… я не помню как вы их называть.
— Август… Цветы у нас, это способ выразить не дружеский интерес, понимаешь? А те белые — ромашки, — Дима стушевался. Да, букеты от Хольта были тем ещё событием в участке… Но правила есть правила — выше трёх тысяч — взятка. И лишь те ромашки, словно общипанные, будто бы даже с чьей-то клумбы, Дима не смог не принять. Они были… искренними что ли? Пока Дубин думал об этом милом букетике, который он даже засушил, Август упорно пытался повторить и запомнить слово «ромашки».
— А какой интерес выражать цветы? — неожиданно спросил Хольт после короткого молчания.
— Романтический… — щёки предательски порозовели.
— Из’вини? Я не уверен, что понимать… — Август наклонился, внимательно вглядываясь в лицо визави в поиске ответа.
— Ну… цветы дарят тем, за кем ухаживают… Тем, кого любят, — видя, что Август уже готовит новый уточняющий вопрос, Дима поспешил добавить: — Не как друзей, Август, а как партнёров, понимаешь? Не деловых, а… как муж и жена… Нет, конечно, друзьям тоже дарят, но не без повода… А ты, будто бы пытался ухаживать за мной как за девушкой…
— Нет, я не пытался ухаживат' за тобой как за девушкой. Я ухаживать как за парнем. Это плохо? Или ты не хочеш'? Если хочеш' только дружит' — я радост’йу, не хочеш' — ладно… — Август, очевидно, расстроился. Даже погода за окном неожиданно испортилась — тучи появились так стремительно, будто бы и не было никакой жары. За спиной Хольта послышался тихий треск электричества. — Если ты хочеш' уйти — я провожу…
Август, поджав губы, поднялся с места, понуро опустив голову. Сразу весь как-то ссутулился, потерял весь свой лоск и статус. Дима встрепенулся. То есть как это? Ухаживал за ним? Причём всерьёз? И расстроился из-за гипотетического отказа? Август ван дер Хольт? Диме это сниться… не иначе.
— Подожди, ты не шутишь? Август? Ты это всерьёз? — Дима поднялся следом, замирая возле статной фигуры, пусть и немного ссутулившейся.
— Конечно серь’йозно, Mijn liefste (мой дорогой). Разве о таком можно шутить? Я искать поводы, чтобы тебя увидеть, пытаться оказать знаки внимания, но ты меня игнорировать… Всё время рядом был этот weerzinwekkend (несносный) Гром. Он тебя ревнует? Почему так… как это сказать?
— Печётся обо мне? — подсказал Дубин, стараясь найти в себе силы дослушать монолог Августа, а не броситься ему на шею в ту же секунду.
— Да, что бы это не значить! У него же есть vriendin (подруга), ему мало что ли? Я хотеть тебя себе… говорить с тобой об искусстве, о твоих рисунка… Они такие хорошие, mijn ziel (душа моя). Мне хотелось, чтобы ты рисовать меня…
— Август… — тихо позвал Дима, доставая блокнот из сумки. Дубин молча протянул его Хольту, ожидая, когда тот долистает до собственных портретов, коих там было достаточно много.
— Ik begrijp het niet… Ik word daarheen getrokken… Heb je mij getekend, mijn liefste? (Я не понимаю… Тут же нарисован я… Ты рисовал меня, мой дорогой?)
— Август, я говорю только на двух языках… — расплываясь в улыбке напомнил Дима, расслышав знакомое обращение.
— I don’t understand… I’m drawn right there… Did you draw me, my dear? — Хольт не мог сейчас подобрать слов на таком сложном русском.
— Yes, August, I drew you. There's a picture of you here. I hope I answered your question. (Да, Август, я рисовал тебя. Тут нарисован ты. Я надеюсь, я ответил на твой вопрос)
— Вообш’е-то, не ответил. Ди-ма, я ухаживать' за тобой… Ты можешь' принять' мои ухаживания? — Хольт замер в ожидании, ток по его спине загудел чуть громче.
— Да, могу, — Дима, встав на цыпочки, быстро, почти по-детски невинно, клюнул застывшего Августа в губы. Ток щекотно кольнул губы, заставляя отпрыгнуть от неожиданности. Август же, недолго думая, быстрым и уверенным движением притянул Диму обратно, обхватывая одной рукой за талию, а другую устраивая на тёплой и покрасневшей щеке.
— Не умеешь целовать’ся нормально? — саркастично растянул Август, припадая к губам уже в более напористом поцелуе.