Все вокруг мерцало.

Яркий солнечный свет слепил меня. Я довольно зажмурилась, но он все так же продолжал полыхать сквозь мои закрытые веки. Какой тогда в них толк?

И я с осторожностью тяжело раскрыла глаза, поняв, что открыла их прямо в реальность — всё до этого было лишь сном. Но здесь вокруг тоже было довольно ярко. Сощурившись, я шумно втянула носом воздух и, зевнув, осмотрелась.

Теплые лучи солнца, пробиваясь в единственное окошко, освещали небольшое темное помещение. Маленькие частицы пыли радостно кружились в этом благостном свете.

Где я? И это разве не… комната Майки?

Я спросонья с усилием приподняла голову от подушки. Кажется, это его постель. Но где он сам?

Будто услышав мой немой вопрос, одеяло около меня тихо вздохнуло.

Расплывшись в улыбке, я осторожно приподняла его, увидев внутри золотую россыпь волос. Усмехнувшись, я нежно запустила ладонь в эти светлые локоны, но нащупав там что-то странное, тут же одернула руку и присмотрелась во тьму одеяла.

Один лишь только взгляд на его перевязанную рану, в мгновение вернул мне всю память о прошлом вечере.

В ужасе я зажмурилась и закрыла руками лицо. Утро уже не казалось таким замечательным.

Не считая всех забот с Майки, я же, получается, сбежала из дома. И теперь буду жить здесь? Если мне позволят, конечно. В любом случае, больше идти мне особо некуда. Родители там, наверное, до сих пор в кромешном бешенстве.

Что-то еще? Попытавшись вспомнить, где мой телефон, я аккуратно, чтобы не разбудить хозяина кровати, выбралась из постели в сторону своих вещей, но так ничего не найдя, зевнула, потянулась и подошла к окну.

Интересно, сколько времени? И сегодня разве выходной? Да нет, выходные же были совсем недавно. Вчера, кажется, был понедельник. А сегодня мне надо было рано утром идти в школу… Черт!

В очередной раз я охнула, схватилась за голову и еще раз взглянула в окно.

Солнце довольно высоко. Разум подсказывал, что спешить уже особо никуда смысла нет — я сейчас не одета, в чужом доме, не смогу быстро собраться, да и, возможно, уже давно прогуляла все сегодняшние уроки. Но тело тут же покрыли нервные мурашки, поэтому я, поежившись, юркнула обратно в кровать, чтобы согреться.

Вспомнив, кто обитает под одеялом, я пролезла к нему под бочок, обхватив сзади его грудь ладонями.

Полежав так какое-то время, я поняла, что, согревшись, вновь начинаю засыпать. Это не дело, как бы то ни было, нужно вставать.

Но, прежде чем вылезти из духоты одеяла, я, соблазнившись, зарылась носом в волосы Майки на затылке, вдыхая их запах.

Столько неприятностей свалилось на мою голову, и все ради этого? Я глубоко втянула воздух и улыбнулась сама себе.

Стоило того.

Хоть моя вчерашняя гордость и обида все еще противились, но, в конце концов, я ясно поняла, что больше не могу на него злиться. При всех проблемах и минусах, сейчас я, с некоторой долей стыда, поймала себя на мысли, что, даже счастлива, что все так произошло. Мы любим друг друга и теперь будем вместе ни смотря ни на что.

Майки что-то сонно пробурчал, прервав мои мысли, на что я прошептала наугад куда-то в сторону его уха:

— Эй, сплюшка, уже пора вставать!

Но он лишь недовольно перевернулся на другой бок. Ах, так! Теперь меня этим уже не проймешь.

Стянув одеяло, я залезла на него сверху, мягко взяла его ладони, переплетая мои и его сонные недвижимые пальцы, и развела их в стороны, опуская свое лицо ниже к нему.

Нет, не так.

Разомкнув наши руки, я, аккуратно опершись на его грудь, приблизилась совсем вплотную, почти касаясь своим кончиком носа о его нос.

Майки мирно дышал, невольно щекоча меня выдыхаемым воздухом, и, казалось, совсем не замечал моего веса на себе.

Я осмотрела рану на голове — вроде бы все было в порядке — медленно убрала растрепанные волосы с его лица и подняла глаза, завороженно глядя на него вблизи.

Кажется, это были те редкие минуты, когда я могла понаблюдать за ним, без опаски быть подхваченной неистовым ураганом.

Такая теплая светлая кожа, сонная, хрупкая — испещренная синяками и царапинами после вчерашней драки. Мягкие щечки, на которых я раньше никогда не замечала еле выступающие полупрозрачные пятнышки веснушек под его глазами. Скулы и его вздернутый нос. Нежные губы, сейчас приоткрытые и из-за этого чуть пересохшие от долгого сна. Точеная линия челюсти.

С трепетом я смотрела на него и понимала, что с каждой секундой будто влюбляюсь в него еще больше. Он такой красивый, будто идеальный, будто создан специально только для меня.

Но все же, чего-то не хватало, сейчас, когда его веки были сомкнуты — где мои бескрайние черные океаны, съедающие, поглощающие, затягивающие внутрь, такие опасные, но безумно манящие меня?

Я наклонилась и осторожно дотронулась губами до его закрытых век. Длинные ресницы слегка вздрогнули, а его дыхание стихло, но этого, конечно, было совсем недостаточно, чтобы разбудить моего спящего принца.

Еще раз взглянув на его умиротворенное спокойное лицо, я медленно склонилась, прикасаясь к нему губами, нежно покрывая еле ощутимыми поцелуями его кожу.

— Майки, Майки… — тихо шептала я.

Наконец, когда я уже расцеловала все его лицо несколько раз, он втянул носом воздух и, глубоко вздохнув, приоткрыл глаза, щурясь посмотрел на меня и улыбнулся, потягиваясь:

— Только не говори, что это все сон… — он зевнул и, жмурясь, потер пальцами веки.

Только после этого он поднял на меня свой ясный взгляд.

Сердце загремело в груди. Я тут же кинулась в нему в объятия:

— Конечно, не сон, дурашка! Я здесь, с тобой.

Он еще раз зевнул, крепко сжал меня в своих руках, прижавшись сверху подбородком к моим волосам, и тихо засопел.

— Доброе утро, пирожок… — гулко пробурчал он.

Я рассмеялась и подняла голову. Майки опять закрыл глаза и задремал.

— Эй, — я чуть подтянулась повыше к нему и мягко ткнула его в щеку, — не спи!

После пары секунд бездействия, я поняла, что он явно что-то задумал, потому что сначала его рот растянулся в озорной улыбке, а потом он приоткрыл на меня щелочки своих хитрых глаз.

— Тогда целуй, — он показал на то место на щеке, которое я только что тронула, — а то, знаешь, никогда не проснусь!

Я, сначала не поняв, что он от меня хочет, замешкалась, но, через мгновение, вспомнив, что я уже слышала от него эти слова, искренне расхохоталась.

Мы лежали, сжав друг друга в объятиях, и счастливо смеялись.

Отдышавшись, я пристально посмотрела в черные острые глаза Майки и, ни слова не говоря, медленно приблизилась, прикасаясь своими губами к нему.

Он обхватил мое лицо и, сначала слегка касаясь, затем более напористо, но все еще нежно, мы соединились в чувственном поцелуе, постепенно теряя голову и задыхаясь от нашего ощущения близости. Вновь обретенные, после невзгод и размолвок, мы будто страстно поедали друг друга, чтобы никогда больше не быть врозь.

Наконец, не выдерживая такого накала, я оторвалась от него, подняв голову и прерывисто дыша, уткнулась в него лицом, мелко дрожа всем телом.

Майки нежно прижал меня к себе.

— В какой-то момент, вчера я подумал, что я никогда больше этого не испытаю, — он глубоко вздохнул, переводя сбитое дыхание, а затем чмокнул меня в лоб, прошептав: — Спасибо тебе, т/и, я… обещаю, больше никогда в жизни тебя не буду расстраивать, клянусь!

Он преданно посмотрел в мои глаза. Я усмехнулась и оплела пальцами его шею:

— Лучше не обещай такого… Но даже если ты и не сдержишь свою клятву, глупыш, я так сильно тебя люблю, что, наверное, все равно прощу. Ничего не смогу с собой поделать.

Рассмеявшись, я заметила, что Майки, все еще не отрывая глаз, серьезно смотрел на меня. Притихнув, я взглянула и увидела, как что-то блестит и переливается в его темных глубинах.

— А можно я еще поцелую тебя? — чуть слышно сдавленно произнес он.

В замешательство я удивленно моргнула. Как давно он просил моего разрешения на поцелуй? Обычно он просто сразу переходил к действию. Тем более, после всех этих вещей, что были между нами?

Я подумала, что, не смотря, что происшествия вчерашнего дня, раскрыв наши чувства, душевно сблизили нас, но в физическом плане, наши отношения будто откатились на несколько ступеней назад, куда-то в самое робкое начало.

Плохо это или хорошо?

Раздумывая об этом, я протянула ладонь к его щеке. Майки закрыл глаза, вздохнул и прижал ее еще сильнее к себе своей рукой.

— Даже не спрашивай у меня такое, — тихо произнесла я, — ведь я никогда не буду против…

Мы вышли из комнаты только спустя полчаса.