Через галактики

Март 7 – это про оторванный случайно каблук. Каблук потом приклеивал Келус на слюну одного из местных существ, за новыми туфлями она отправлялась вместе с Воскресеньем: не то чтобы он многое понимал в модных туфлях, просто дорога одна – в торговый центр, разросшийся до семи этажей. Супермаркет располагался на цокольном. Обувной… Воскресенье не помнил. Зато помнил сарафан с кружевами по всему подолу, Март 7 напоминала в нём воланчик для большого тенниса. Или семечко одуванчика, ещё чуть-чуть и унесётся вслед за ветром, не забыв прихватить с собой фотоаппарат.

Грешно сказать, Воскресенье ей сильно завидовал. Столбик термометра в тот день заклинило намертво напротив тридцати восьми.

Келус – это про яйцо прямиков из мусорных баков космопорта. Может, оно принадлежало страусу, может, его оставил один из жаложуков Тайззиронта – детали Воскресенье не волновали совсем. Яйцо осталось за пределом Экспресса, как бы Келус не расхваливал находку перед Пом-Пом. Проводник осталась на стороне Воскресенья. Никакого мусора в поезде. Даже если это детский самолёт очень редкой модели – мистеру Янгу такой точно пришёлся бы по душе, – или баллончик с жёлтой краской. Пару пшиков на стену, и плохое настроение перечёркнуто на корню.

Чтобы закрасить разрушенную жизнь вряд ли хватит и жёлтого моря, но попытку Воскресенье оценил.

Дань Хэн – это про забитые доверху полки архива. Чтоб изучить их, нужно переродиться раза два-три, но Воскресенье и не планировал: его читательский путь был предельно простым. Истоки Гармонии, Эна и Шипе, Амфореус – не то чтобы он с него не сворачивал. Амфоры, особенности линьки, ловцы снов… Говорят, в их паутине запутываются кошмары. Говорят, для мужчин следует вплетать орлиные перья, а женщинам подойдут выпавшие из хвоста совы. У Воскресенья не было ни того, ни другого. Зато были сизые и тёмно-синие перья, которые он первые месяцы собирал по всему Экспрессу.

Дань Хэна мучило прошлое, Келуса – грядущее, если его крылья их защитят, значит, они не бессмысленный атавизм.

Госпожа Химеко – это про заварные пирожные с клубникой на самой верхушке. Воскресенье их обожал. Воскресенье ни за что не стал бы их заказывать: времена, когда он мог есть сладкое, давно прошли, но… Если верить госпоже Химеко, за спасение Экспресса полагается награда, даже если Воскресенье спасал его исключительно от пыли и липнущих сладких пятен: Келус постоянно проливал газировку. Зато без выходных и со всей возможной отдачей. Может, тёмные мысли нельзя закрасить, но они стираются тряпкой – всего до ночи, зато начисто.

Улыбка госпожи Химеко с ними тоже неплохо справлялась.

Мистер Янг – это про бесконечность отражений. Март 7 звала Воскресенье сортировать фотографии, Дань Хэн не стоял над душой, когда он брал особенно ценные записи. С госпожой Химеко они пили кофе, глядя на звёздное небо, Келус утягивал его в приключения с головой. Что же до мистера Янга… Тяжёлый взгляд Воскресенье то и дело ловил в отполированных до блеска поверхностях. Может, тот до сих пор помнил «настройку». Может, он ревновал его к госпоже Химеко – к последней версии Воскресенье склонялся сильнее всего. Последнюю версию мистер Янг тут же отбросил:

– Вы напоминаете мне одного из моих давних врагов. К мисс Химеко это не имеет ни малейшего отношения.

Воскресенье не раз слышал подобное. Мистер Гофер видел в нём молодого себя, пьяный бармен однажды проговорился, что он точь-в-точь Часовщик – соврал, как всегда соврал. Воскресенье не про столетья ожиданья и смелые планы.

Он про… Нет, не так. Глава клана Дубов про счастливый сон Эны, запутанные коридоры резиденции и безусловную любовь к младшей сестре. Бронзовый певчий – это духота исповедальни и разочарование, насквозь пропитавшее душу. С наивным мальчишкой всё ещё проще – сласти, три обещания и сверхъестественная живучесть: останется внутри, сколько не рви ему перья и не толкай тряпку в метафизический клюв. А вот про что Безымянный, новый уборщик Экспресса? Безмолвный страх перед бескрайним космосом? Сделка с госпожой Яшмой?

Ему ещё предстояло узнать.