Языковой барьер

«Святая борода Мечникова, ну за что мне это?» – с тоской думал Бакалавр, выслушивая бормотание очередного мясника, встретившегося ему у входа в убежище Гаруспика. Эти неандертальцы каким-то образом пронюхали, что столичный доктор сдружился с ойноном Бурахом, и решили, что ему можно доверять так же, как самому менху. И вываливать на его учёную головушку все свои проблемы. Да и недавнее спасение беглого мясника от Ольгимских, видимо, тоже наложило свой отпечаток. Теперь Даниил клял себя за то, что исполнил просьбу Евы, и понимал, почему стерва-Оспина занялась выведением вышеупомянутого мятежника в Степь сама, сказав, что самому Данковскому с ним говорить ну вот совсем не стоит.

Потому что мясники не понимают по-русски и говорят исключительно на степном наречии, которого столичный гость, естественно, не знал и не понимал.

Но недалёкие степняки, видимо, решили, что раз учёный – значит должен знать все языки мира, и продолжали с завидной регулярностью караулить Бакалавра у Машины и отвлекать от работы своими «разговорами по душам». Даниил от безысходности уже изъяснялся на всех пяти известных ему языках, и даже жестами что-то втолковывать пытался, но в итоге всё сводилось к тому, что ситуацию разруливал Бурах. Весьма содержательные диалоги за дверью Артемию, конечно, скорее поднимали настроение, нежели мешали. Но жалость к бедному Данковскому всё же пересиливала желание от души посмеяться, и менху выходил, перекидывался с очередным назойливым сородичем парой словечек на степняцком, и тот, понимающе кивая, удалялся восвояси. Даниил всё думал, что надо бы как-нибудь попросить Бураха научить его нескольким дежурным фразам, так сказать, на все случаи жизни, чтобы он мог разбираться и сам, но за работой над панацеей это как-то отодвигалось «на потом», а когда это самое «потом» наступало – уже благополучно забывалось. И сейчас пришла пора искренне пожалеть об этом, ибо на этот раз Артемия в убежище не обнаружилось. Скорее всего, рассекал по Степи в поисках годной твири для своих чудо-зелий, и поиски его в таком случае были чреваты: заблудиться на таком внушительном куске открытой местности, если ты, пардон за каламбур, не местный – проще простого. И что теперь делать прикажете?

– Я занят. Занят я. Arbeite. Pas de temps. Tempus fugit. Understand?¹ – Данковский предпринимал последние вялые попытки объяснить мяснику хоть что-нибудь, хоть и заведомо знал, что ничем они в итоге не увенчаются, а степняк так и будет продолжать тарахтеть на своей тарабарщине, как заведённый, отнимая время и нервные клетки. И Бураха нет – а кроме него помочь некому. Хотя… есть одна безумная идея… – Слушай, мил человек, проводи меня в Термитник, а? К Матери Настоятельнице. На-сто-я-тель-ни-це. Понимаешь?

Мясник на пару минут замолчал, задумался, что-то усердно переваривая в голове, потом расплылся в дежурной улыбке и, протянув что-то вроде «а-а-а, Настоятельницамана!», развернулся и бодрым широким шагом направился в сторону Боен, поманив Даниила за собой. Бакалавр не удержался и издал стон облегчения, после чего, покрепче перехватив верный саквояж, потрусил следом за провожатым. Ну хоть что-то этот деревенщина понял – прогресс, товарищи!

– Чем обязана? – деловито поинтересовалась малышка Тычик у ввалившегося в её обитель измученного Данковского.

– Да… Я, собственно, по делу, – сбивчиво объяснил Даниил, присев рядом с Настоятельницей на завалинку. – Видите ли, ваши «детки» меня уже который день от работы отвлекают, хотят от меня чего-то, а я не понимаю – степному наречию не обучался-с. И объяснить им ничего не могу, так как они, в свою очередь, не понимают ни одного из известных мне языков. Вот я и пришёл к вам за советом.

Таечка приняла ещё более важный вид, задумалась на минуту, потом лучезарно улыбнулась и авторитетно изрекла:

– А ты скажи им: «Забони метавонад обтинэ чадахгуй байгаа». Давно проверено: ежели кто из мясников чересчур о своих проблемах разболтался, то стоит ему только эту пословицу услышать – замолчит сразу!

– Так, один момент… – Данковский вытащил из внутреннего кармана плаща блокнот и поспешил записать чудодейственную пословицу. – А, позвольте поинтересоваться, что она в переводе означает?

– «Языком занозу не вытащишь». Так мой папа говорил, – ответила Тая, тихо хихикнув.

– Да, действительно… – Даниил и сам невольно улыбнулся старой степной мудрости и, перечитав записанную фразу, произнёс её вслух. Естественно, с непривычки у него это получилось с довольно-таки сильным акцентом.

– Неправильно говоришь! «У» надо мягче произносить, губ не округлять почти, – тут же одёрнула Бакалавра Настоятельница и, вообразив, что она учительница, принялась вдумчиво разъяснять столичному гостю все тонкости произношения степняцкого языка. Всегда охочий до новых знаний Данковский слушал внимательно, схватывал на лету, просил научить его другим полезным фразам и методично конспектировал всё в блокнотик. А сама Таечка… Поначалу, конечно, тот факт, что она знает больше, чем взрослый и вполне образованный мужчина, и может его чему-то научить, невероятно грел ей душу. Но о том факте, что если Даниил чем-то всерьёз заинтересовался, то просто так не отстанет, она не знала, и вскоре чрезмерная любознательность Бакалавра начала её утомлять.

– А как по-вашему будет «вперёд»? – всё никак не унимался Данковский, уже исписавший добрую половину своего блокнота.

– Алга, – устало ответила Тая, уже сидящая на завалинке по-турецки и скучающе подпирающая щёку кулачком.

– А «назад»?

– Развернулся и алга…

До Даниила не сразу дошёл адресованный ему в этой реплике намёк, но по взгляду, которым после одарила его Настоятельница, он понял, что, наверное, совсем замучил ребёнка своими расспросами. Да и своего личного времени, которого у него и так ни на что не хватает, он наверняка потратил немало, так что, действительно, пора уже закругляться. Рассыпавшись в извинениях и спрятав блокнот обратно в карман, Данковский поспешил откланяться.

Таечка выдохнула с облегчением, завалилась на спину и вытянула ножки, болтая ими в воздухе. Интересно, где Служителя Бураха одонги носят? Обещал ведь зайти, сказочку дорассказать… И чем скорее он это сделает, тем лучше. Ибо если устал говорить – пришло время слушать. Ещё одна папина мудрость…

А Даниила сразу же на выходе из Долгого Корпуса поджидал мясник. Кажется, тот самый, который его к Тае и провожал. Или уже другой? Да кто ж их, дикарей, разберёт – все на одно лицо… Главным сейчас для Данковского было не это, а то, что теперь он нашёл на этих чудиков управу. И, не успел мясник и рта раскрыть, чтобы вывалить на столичного доктора очередную порцию непонятного нытья, как тот слёту выдал ему выученную недавно пословицу. Да так чисто, словно как минимум лет десять степному наречию обучался. Мясник так и застыл с разинутым ртом, провожая взглядом спину гордо удаляющегося по своим делам Бакалавра и не предпринимая попыток догнать его и заговорить снова.

– Scientia sit potentia², – усмехнулся сам себе Данковский, ничуть не печалясь из-за того, что теперь ему снова придётся работать ночью. Да, время безвозвратно потрачено – но потрачено оно всё-таки не зря.