Твой карандаш царапает бумагу, снова и снова рисуя Астариона на одной странице. В этом не было ничего удивительного; ты рисовала всех своих спутников. Гейла, Уилла, Карлах, Шэдоухарт, Лаэ’зель — у всех были свои страницы, но обычно это был только один рисунок. Некоторые даже позировали для этого. Это был просто способ расслабиться, и их лица всегда загорались, когда им показывали, даже если они старались этого не показывать.
Всем нужен был перерыв в ежедневных сражениях и исследованиях, поэтому вы решили, что ещё один день здесь не повредит. Таким образом, ты провела большую половину дня, просто рисуя. Сначала это были маленькие рисунки Шкряба, но потом ты поняла, что ещё не рисовала вампирское отродье.
Большинство выражений, которые ты запечатлела, взяты из памяти. Время от времени ты бросала быстрый взгляд на объект рисования для сверки, делая вид, что потягиваешься или отвлекаешься на птиц. Но в какой-то момент он исчез из лагеря. Ты просто предположила, что он ушёл на охоту.
Это предположение оказалось совершенно ошибочным, когда "тск" прозвучал за твоим плечом, почти прямо в ухо.
Отпрянув от звука, ты обернулась и увидела присевшего Астариона. Он самодовольно ухмыльнулся и полностью сел на землю.
— Кажется, кто-то ослеплён, — поддразнил он. — Так кто это? Возможно, кто-то, кого мы спасли от опасности?
Ой. Точно. Это совершенно вылетело у тебя из головы.
Ты откашлялась, пока щеки начали пылать, и улыбнулась. — Д-да, что-то в этом роде.
Он усмехнулся. — Давай, дорогая, нечего стесняться. Не жалей пикантных подробностей. Какой он?
— Он, ну, — запинаешься ты, — он интересный.
Он продолжил, посмеиваясь. — Это едва ли можно назвать пикантным или детальным. Или он просто очередное красивое лицо? — он наклонился вперёд, пытаясь получше рассмотреть твои рисунки. Тебе хотелось оттащить их и спрятать, но зачем? Со всеми остальными рисунки были, и тебе нравилось хвастаться ими, когда они были готовы. Почему здесь было иначе?
— Нет, он нечто большее, — тихо признаешься ты. Ты не умела лгать — обычно Астарион брал инициативу на себя в любое время, — но, может быть, если бы ты не говорила полной лжи… — Он забавный, обаятельный. Его смех освещает мой мир. Ему пришлось нелегко, но он не любит это показывать.
— Ты, должно быть, ему нравишься, если не знаешь, — промурлыкал он. Твоё сердце подпрыгнуло к горлу, когда он указал на следы укуса на шее. — Он тоже вампир? — он усмехнулся, но на этот раз это прозвучало напряженно. — У тебя есть типаж, не так ли?
Ты усмехнулась, даже когда тепло разлилось по твоим щекам. — Нет! У меня нет типажа.
— Нет, конечно нет, — подыгрывал он. — И уж точно не в созданий ночи, которые вгрызаются в твою хорошенькую шейку. — несмотря на улыбку, в его глазах было напряжение. — Я не против, дорогая. Я был бы более чем счастлив провести несколько ночей здесь, чтобы ты могла побаловать своего нового возлюбленного.
Ты покачала головой. — Тебе не обязательно этого делать, Астарион, — заверила ты. — Он не… Мы не вместе.
— Нет? — ты снова покачала головой. Он открыл рот, чтобы дать тебе совет или утешить, но ты его перебила. Лучше было покончить с этой фантазией сейчас, пока она не стала слишком болезненной.
— Это не имеет значения. Кроме того, тебе не следует красться, чтобы заглянуть мне через плечо. Вдруг я рисовала что-то ужасное.
Он посмеялся. — Ещё больше причин рискнуть заглянуть. Ты такая хорошая, было бы приятно знать, что ты можешь поддаться искушению. — затем он нахмурился. — Если только это не что-то ужасно скучное. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем миссионерство.
Если бы твои щёки уже не пылали горячим...
— В любом случае, мне было только интересно, когда же ты нарисуешь мой портрет. Похоже, ты была более чем счастлива предоставить остальным сходство. И… — он посмотрел мимо тебя, казалось бы, далеко. — Я не видел себя уже два столетия. Становится любопытно, особенно когда ты такой же тщеславный, как я.
Если он слышал, как твоё сердце начало колотиться, он не стал это комментировать. Если ты нарисуешь его, он поймёт, что ты рисовала не какого-то другого вампира, влюбленного в тебя. Но с тех пор, как началось ваше приключение, прошло много времени, и ты нарисовала всех остальных. Ты проглотила свою тревогу. — Ага! Конечно! Ты хотел бы попозировать или что-нибудь в этом роде?
Он моргнул и внезапно вернулся в настоящее. Хитрая ухмылка скрыла все эмоции, которые могли задержаться на его лице. — Если твой маленький друг-вампир не слишком ревнует. Вообще-то, мне бы хотелось, чтобы ты нарисовала меня просто, — он сделал паузу, — улыбаясь. — Было бы неплохо знать, что видят все остальные. Убедись, что я не выгляжу отталкивающе, ты же знаешь, как это бывает.
Как только он сел поудобнее, ты открыла новую страницу и начала рисовать. Бумага была скрыта от его взгляда, но он наблюдал, как твоя кисть, запястье и рука двигались синхронно, как шестеренки часов, создавая изображение. Твои глаза несколько раз перемещались между эскизом и ним. Иногда ты поднимала взгляд и рисовала почти минуту. А иногда продолжала ходить им туда-сюда, постоянно сверяя с референсем.
Наблюдать за твоей работой было увлекательно. Всё, что тебя окружало, исчезло. Карлах, как обычно, была громкой, Уилл танцевал, Гейл готовил, Лаэ'зель точила оружие — ничто не могло отвлечь от него твоё внимание. Он почти потерял сознание от этой интенсивности. Твои глаза изучали его, улавливая каждую черту, и переносили это в свой скетчбук. Что ты видела, когда смотрела на него? — задавался вопросом он. Что видел мир? Это было так давно, что он даже не мог вспомнить своё лицо. Всё, что он знал, это то, что он привлекателен.
Черкнув последние несколько отметин, чтобы смешать их с остальными, ты посмотрела на свой шедевр. Ты была так увлечена рисунком, что забыла, почему колебалась раньше, но теперь, когда Астарион смотрел на тебя с двух разных сторон, твоё беспокойство вернулось в полную силу. Выхода из этого не было.
— Всё готово, милая?
Ты дрожаще улыбнулась ему и перевернула скетчбук. Его лицо скривилось от растерянности. Когда он встретился с тобой взглядом, он был явно не в восторге. — Дорогая, если ты собираешься рисовать себе мимолетное воображение, не обманывай меня сначала. Я знаю, что трудно увидеть сквозь развратную жажду крови, но мы не все похожи друг на друга, знаешь ли.
— Нет, Астарион, это не- я-.
Пока ты пыталась найти слова, Карлах воспользовалась моментом. Прижав руки ко рту, она крикнула на весь лагерь: — ЭТО ТЫ, КЛЫКИ!
Ужас охватил тебя. Ты закрыла глаза. Если бы милосердный бог собирался убить тебя и избавить от этого позора, сейчас самое время. Возможно, молнией. Ты бы даже приветствовала обезглавливание.
Ты рискнула бросить взгляд, когда почувствовала, как книгу осторожно вытягивают из твоих рук. Его глаза были широко раскрыты, рот слегка приоткрыт, когда он пытался понять, что, чёрт возьми, только что произошло. Боги, теперь он уйдёт из лагеря. Ты закрыла лицо руками. Он соберёт всё и уйдёт ещё до того, как солнце коснётся горизонта. И ты больше никогда его не увидишь. Может, ты сама пойдёшь искать Касадора, просто чтобы убить этого ублюдка.
— Все эти рисунки… меня? Дорогая?
Ты глубоко вдохнула и опустила руки, но не могла смотреть на него. Он мог бы ударить тебя своим кинжалом, и ты бы извинилась перед ним за всё это. Чёрт, ты бы позволила ему выпить тебя досуха, если бы это означало, что всё это останется позади. — Ты очень красивый, — тихо призналась ты. — Я не знала, как спросить, и просто— ты можешь вырвать страницы, сжечь их, сделать всё, что тебе захочется. И если ты уйдешь, я не буду винить тебя, преследовать тебя или-.
— Я не расстроен. — твоя голова никогда не взлетала так быстро. — Ну, немного. Знаешь, ты не умеешь незаметно пялиться. Я думал, тебе просто некомфортно находиться рядом с вампиром, но это… — он снова повернулся к портрету, который ты только что закончила. — Я правда так выгляжу?
Ты проглотила небольшую порцию стыда. По крайней мере, он не убегал. — Во всяком случае, настолько хорошо, насколько я могу тебя запечатлеть. У т-тебя есть эти острые глаза, волосы вьются вокруг ушей, а вокруг глаз и рта появляются морщинки, когда ты смеёшься — и мне просто нравится тебя рисовать.
Страница снова перевернулась. Страница с выражениями, отражающая всё, что ты описала. Когда он улыбался широко и ярко, его клыки были полностью обнажены, подчеркнутые морщинками от смеха по обе стороны рта. И колотые раны на шее…
— А, так когда я сказал, что у тебя есть типаж… — он усмехнулся, но в этом не было столько тепла, как обычно.
— Твой смех действительно освещает мой мир, — признаёшься ты. Его красные глаза мгновенно остановились на тебе, скользнув по всему твоему лицу. — Просто к слову.
Он ещё раз задумчиво взглянул на рисунки. Затем он протянул книгу обратно тебе. — Я был бы не… против того, чтобы попробовать это. Что бы это ни было.
Ты потянулась, чтобы взять её, но он отдернул её. — Но больше никаких взглядов украдкой через лагерь, когда ты захочешь меня рисовать. Я был бы рад снова стать твоей моделью в любой позе, которую сможет придумать твоё милое сердце. — он снова протянул книгу. — Договорились?
Ты схватила книгу, наконец расслабившись и улыбнувшись. — Договорились.