Это, честно, какой-то канделябр.

Арсений смотрел тот подкаст, где говорилось, что это было стоп-словом на какой-то оргии, но оргия сейчас случится у него на кухне. Точнее, какая-то жёсткая ебля, потому что он одновременно пытается изображать репетицию и готовить Антону торт. У того сегодня день рождения, а Арсений поздно спохватился, потерявшись в днях; ещё месяц назад он надеялся, что их всех выпустят, и на праздник Антон свалит куда-нибудь.

И Арсений бы, правда, порадовался, что хоть один праздник в этом году они проведут вместе, если бы не ад вокруг него, потому что приготовить торт сюрпризом и не спалиться, когда именинник за стенкой пердит в кресло и играет в игрушки - это какой-то новый уровень. На Новый год Антон улетел к родителям, и Арсений не осуждает его за это, а на день рождения Арсения, который был прямо перед карантином, уехал уже Попов; не к родителям, а к Матвиенко, потому что они с Антоном уже не были вместе. Сейчас всё иначе — сейчас они всю неделю выглядят так, словно они тупые переростки, которые чуть ли не пускают слюни друг на друга; но более, разве что, осознанно.

Антон стал прислушиваться к просьбам Арсения и узнавать, как у него дела, причём с прежним, искренним интересом, а Арсений очень старался не изводиться на посуду, на срачевник, на всё. Конечно, выходило не всегда; у них за плечами совместная жизнь, и начать всё с чистого листа не получится в любом случае, но Арсений не то чтобы и хотел.

Наверное, он бы просто стёр ту часть их прошлого, где всё плохо, и продолжил с точки, где всё хорошо — всё-таки на прямой их может быть бесконечное множество. А ругались они в любой из них, просто это не мешало им любить друг друга; и сейчас.

Арсений чувствует себя окрылённым этой накатившей влюблённостью, и даже его война с выпечкой того стоит; потому что Антон будет улыбаться. Конечно, они обещали друг другу не гнать лошадей, но Арсений очень хочет быть пастухом и гнать хотя бы жучков из растений, потому что влюблённость и правда накрывает внезапно и неожиданно, будто им всего лишь стоило разобраться со своими проблемами, чтобы снова хотеть быть рядом. Тем не менее, Арсений не жалеет о расставании — наверное, они долго мучали бы друг друга и разошлись бы навсегда, если бы этого не произошло. И карантина, конечно.

Арсений искренне ненавидит этот ебучий вирус и всё, что с ним связано, но в самоизоляции нашлись свои плюсы; зато теперь он точно знает, что не готов Антона терять.

Арсений поздравил его утром, правда Антона сухое «с днём рождения» явно расстроило; но торт требует жертв. Однако, согласно вышесказанному, у Арсения нет проблем с готовкой, кроме выпечки и всяких этих ваших десертов. Ну не его это просто, но Арсений всё равно не оставляет попыток, почти гневно намешивая тесто, уляпав всё вокруг себя и себя тоже, и чуть не выбросив нахрен миску вместе с ложкой, духовкой и кухней в целом. Хотя, наверное, его истеричному и визгливому «Бал!» в этот момент мог позавидовать Станиславский, а Вениамин Аристархович уступил бы ему своё кресло, преисполнившись в сознании.

В конце концов вспотевший, уставший Арсений, у которого, кажется, ноет каждая мышца в теле, ставит несчастный корж в духовку. Вот это малый повзрослел, вот это да. Только вот когда занимаешься готовкой, не нужно на адреналине и ярости решать прочитать сразу всю свою роль в спектакле (напоминание: Арсений есть почти везде и всюду, а даже если его где-то нет, он будет ползать на заднем фоне по приколу), отыгрывая всё с крайней степенью экспрессии. От этой силы чувства воспылал даже корж в духовке, причём вполне буквально. Вот тебе, блин, и оптимист, и мотылёк (в твоих руках станет обычной тварью), и Грушевка за окном — Арсений вместо мата перечисляет все песни Коржа. Потому что, если честно, тут не мотыльки и не оптимисты, тут - правнуки партизан и пламенный свет; Арсений дёргается к духовке, когда всю кухню затягивает запах гари, и понимает, что выпечка — это отчаянно не его.

Он вытаскивает сгоревший до углей корж и в панике не находит ничего лучше, чем выкинуть его в окно, чтобы он тлел где-нибудь на газоне и голуби поужинали. Не факт, что вкусно и хорошо. Проскальзывает мысль, что лучше бы выкинул себя, но самоугнетётся он попозже; когда не даст гари распространиться по всей квартире.

— Антон! Антон, слушай, можешь, пожалуйста, до магазина пройтись? — дёргает его Арсений, чтобы Шастун как можно быстрее убрался из дома и не застал эту катастрофу.

А сам параллельно ищет, где срочно заказать торт, но ни один кондитер не будет его делать за двадцать минут.

— Зачем? — спрашивает тот, один наушник с уха переместив на голову.

— Вина-а хочу ужасно, прямщас, Антонь, — ноет Арсений, включив максимальный уровень актёрства, и из Бегемота превращается в самого ласкового кота.

— Ну дай я катку доиг…

— Антон, ну пожалуйста-а-а, — тянет Арсений. — Очень-очень хочу. Сейчас.

— Да боже, потерпи ты, ёмаё, у меня др же, дай поиграть спо…

— Умоляю тебя, Антон, — и последнее, видимо, звучит слишком жалко.

Антон меняется в лице и кивает задумчиво. Он, бросив ребятам пару извинений, а потом быстро собирается и уходит в магазин. Что-то подсказывает Арсению, что конспиратор из него так себе. Как и пекарь. Да и кто угодно из него так себе, раз этот несчастный «Бал!» у него получается достойно только на нервах и агрессии. Арсений смотрит на грязную кухню и на открытый сайт пекарни, которая всё-таки может привезти ему хотя бы яблочный пирог сейчас, и внутри всё скручивает в узел от собственной беспомощности. Он правда, кажется, не умеет и не может ничего путного, раз даже после курсов по выпечке у него всё до отвратительного не получается.

А ему так хотелось сделать Антону приятно.

Арсений распахивает окна во всей квартире, пока ждёт курьера, и находит старые свечки. У них нет цифр, а Антон уже почти взрослый ведь — ему двадцать восемь. Поэтому свечек получается неровное количество на каждый кусочек пирога — правда, пирог на них двоих только, и они выкатятся с карантина двумя шариками; но зато он с карамелью, Антону точно понравится.

Только никакая гарь не выветривается, лишь становится чуть менее ощутимой, и Арсений воспринимает это как личное оскорбление и собственный проигрыш. Руки опускаются, но он не имеет права сегодня испортить унылым собой Антону настроение — хоть улыбаться он, надеется, может нормально, хотя на душе так гадко; он же всё-таки немножечко актёр, даже если его попрут из театра и он будет аниматором на детских утренниках.

Только успевает Арсений зажечь последнюю свечку, как он слышит шум у входной двери — Антон приносит еще рулетики с ветчиной и сыром, и салат, и какую-то коробку.

— Ты чего, Арс? — спрашивает он, намывая руки, когда Арсений ютится рядом с ним хвостом.

— Ничего, — тихо отвечает Арсений.

А он так сильно хочет сделать ему лучший в этих обстоятельствах день рождения, потому что Антон заслужил. Он почти прошёл кастинг на кастинг «Камеди баттла», он старается быть лучше каждый день (слава богу, не как Стрыкало), чтобы у них всё получилось хотя бы в этот раз, и Арсений для такого старающегося Антона хочет стараться тоже, потому что чувствует возврат всего, что он отдаёт. И не то чтобы ему обязательно было нужно, но быть желанным во всех платонических смыслах — это очень важно. Особенно когда тебе нужен красный диплом за существование; но Арсений с радостью променяет его на любовь.

Он семенит за Антоном, когда тот двигается в кухню. Тот замирает в проходе, когда открывает дверь, и Арсений хочет верить, что он улыбается.

Его искренняя улыбка — самая красивая в мире.

— С днём рождения, Антон, — роняет Арсений и протискивается внутрь.

Тот оглядывается на него и действительно улыбается — мягко и заворожённо.

— Загадывай желание, родной, — говорит Арс негромко, и Антон по-детски прикрывает глаза.

А потом не по-детски задувает их все разом, и Арсений улыбается сам во весь рот и хлопает в ладоши.

— Ты уж прости, что покупной, сам понимаешь… сюрприз бы не получился.

Да, мы умалчивали, недоговаривали, но лжи как таковой не было. По взгляду Антона видно, что тот понимает всё, и Арсений опускает взгляд; гарь так и не выветрилась.

— Ясен хуй, — говорит он и смеётся, хотя на самом деле, конечно, не верит.

Он, наверное, ещё там у компа всё понял. Но Арсений готов раскрошиться к его ногам за то, что он игнорирует все эти факты и признаёт его правду; а потом подходит и обнимает крепко. Арсений чувствует поцелуй на скуле и немного смягчается, переставая стоять несгибаемым столбом напряжения.

— А что там за торт?

— Это… яблочный с карамелью. Подумал, тебе понравится, — говорит Арсений, включая свет.

На улице ещё смеркается, но уже почти темно. А ещё «Маска» через полчаса — идеальные совпадения для идеального вечера. Не то чтобы Арсений стал фанатом, но это выглядит, как идеальное свидание, вы вдвоём, вино, торт, протирание жоп на диване, всратое шоу (хотя, наверное, где-то в глубине души Арсений действительно хочет узнать, кто скрывается в Олене и Льве). Арсений всё чаще чувствует себя счастливым без этой клишированной вылизанности, потому что они с Антоном давно всё это прошли, и возвращаться совершенно не хочется.

Арсений трётся кончиком носа о его щёку и говорит негромко:

— Я люблю тебя.

Объятия на его спине становятся чуть крепче.

— И я тебя люблю, Арс, — говорит Антон как-то слишком серьезно, а потом хватку расслабляет и смотрит ему в глаза, большим пальцем проходясь по линии челюсти. — Ты просто не знаешь, как во мне много чувств сейчас. Но ты мне скажи пожалуйста, — его губы трогает ласковая улыбка. — Куда ты дел сгоревший пирог?

Арсений сначала хочет провалиться сквозь землю, но смотрит на Антона и передумывает; потому что тот не осуждает, а правда интересуется. Да и тем более, что Арсений не пекарь, известно всем и каждому, кто с ним знаком.

— Выкинул в окно, — говорит Арсений, и сам же давится смехом — какой кошмар.

— С шестого этажа.

— Да, — прыскает Арсений и утыкается ему в грудь, расходясь в смехе. — Какой ужас, боже. Я был в панике, ты не можешь меня осуждать.

Антон улыбается и мягко ведёт по его копчику.

— Главное, чтобы ты себя не осуждал, — говорит он очень серьезно, и Арсений смеяться перестаёт.

— Я…

— Спасибо, что попытался, правда, — прерывает его тираду унижений Антон раньше, чем она начинается. — Я уверен, что он был вкусный, а таймер мы настроим завтра на духовке, хорошо?

И Арсений душевно всё-таки рассыпается; его тревоги никуда, к сожалению, не уходят, но как будто пугаются принятия и похвалы. А Арсений только сильнее влюбляется — говорят, что в одну реку не зайти дважды. И эту уверенность у Арсения совершенно точно получается разрушить.

***

Арсений с Антоном не видятся уже больше недели; и Арсений правда боится, что напугал его. Антон сказал, что всё в порядке, но он же такой добрый на самом деле, и, может, просто не хотел сделать Арсению больно. А вдруг он просто не в состоянии отказать? Вдруг Антон лишь опосля понял, что сморозил?

Арсений лежит и смотрит по кругу «Кухню», чтобы наблюдать, как проёбывается кто-то кроме него. Ну, объективно, Макс — хуёвый бойфренд, и на месте Вики он бы послал его куда подальше, особенно беременной. Но последние серии ещё не вышли и Арсений в душе не ебёт, что она там нарешает. Пока всё идёт к тому, что она будет успешной супервумэн, но Арсений чует какую-то хуйню жопой. Наверное, если бы Арсений и правда был бы героем сказок, то был бы Избушкой. Может, без куриных ножек, всё-таки ноги у него ничего вполне, но точно был бы чем-то с задом. Потому что задовая интуиция у него отличная, если она работает на других. Но Арсений предсказуемо не чует подвоха, когда речь заходит о нём.

Впрочем, и сегодня абсолютно ничего не предвещает беды.

Арсений дёргается от звонка в дверь в момент, когда в огузка-огрызка-Лаврова летит всё, что может попасться под руку, и он даже пугается, на секунду решив, что Виктор Петрович пришёл и за ним. Но за дверью оказывается всего лишь Антон, и Арсений не знает, чего он хочет больше — броситься ему на шею от облегчения или смыться в унитаз. Потому что выглядит он откровенно так себе — он весь день лежал и у него чуть ли не следы от подушки на щеке, а волосы вообще напоминают ёршик для этого самого унитаза, потому что зачем укладываться, когда ты лежишь и смотришь, как какой-то придурок делает хуйню и потом его гладят за это по головке, потому что он всех спас.

Но пока он пытается решить, как быстро он смоется, звонок повторяется, и Арсений просто открывает.

Ну, зато покажет все свои стороны сразу, а не будет играть в соску-нереалку. Тем более, сосать с пледом на плечах неудобно.

Но у Антона взгляд какой-то бешеный, а сам Антон вздёрнутый и немного нервный; такой же, кстати, взлохмаченный и домашний, как Арсений, в трениках и футболке с утёнком из мультика, а ещё мокрый, потому что на улице дождливый февраль. Но Арсений не успевает даже спросить, что к чему и почему он такой встревоженный, как Антон делает шаг на порог и целует его губы.

Арсений превращается в лужу похлеще, чем унитаз, правда. Антон не говорит «привет», не мнётся у порога, он абсолютно решительно и твёрдо делает этот шаг за них двоих. Ради них двоих. Его губы мягко посасывают Арсеньевские, и он едва-едва толкается языком внутрь, на пробу, мягко и ненапористо. Арсений поднимается на носочки, чтобы Антону не надо было сгибаться сильно и обхватывает его шею ладонями, чтобы быть ближе. Он улыбается ему в губы и чувствует чужие руки на лопатках, а ещё — себя самым счастливым на свете.

— Привет, — шепчет он тихо, глухим-глухим шёпотом.

— Привет, — отвечает Антон, чуть остыв наконец.

Теперь тот выглядит трогательно неуверенным и стеснительным, как будто бы весь его порыв растворился в поцелуе.

— Хочешь, «Кухню» вместе посмотрим? — предлагает Арсений как-то глупо, потому что умное говорить как-то не хочется.

— Уже переезд? Прям вот так сразу? — шутит Антон, поддерживая его идиотизм.

— Конечно. В ресторан «Клод Моне».

— Хочу, если в программу входит что-то подобное сейчас, — усмехается Антон, который явно нервничает.

Для него это всё в новинку, и Арсений понимает — совсем недавно он тоже был таким. Но Арсений готов помочь ему справиться с нервами и двигаться в комфортном для Антона темпе.

— Это и даже чуть больше, — лукавит Арсений и утягивает его в ванную.

Всё-таки гигиена превыше всего, даже всякой вашей этой романтики — а с Максом на паузе ничего не случится.

***

Антон очаровательный.

Потому что в итоге в той коробке, которую принёс Антон, оказываются бокалы на ножке в виде руки скелета, потому что «ты же граф, Арс, да и какой «Кровавый бал» без такой хуйни». Правда они пластиковые и китайские, но это неважно — важен сам факт; Арсений готов отсосать за такую заботу. Тем более, будучи Бегемотом, пить из них что-либо вдвойне приятно — вживаешься в роль пушистого кровожадного кота-метаморфа.

До «Маски» ещё минут пятнадцать, и Арсений не собирается повторять предыдущий опыт и позволять Зейналовой вещать обо всей мировой жути — он со своим любимым не-парнем собирается отмечать его день рождения, и не ебёт; да и вообще, идеальный момент для подарка (пока они не напились, а Регина снова не начала вопить, что Панда — это Топалов). Арсений вытаскивает из своей части стола (для большего понимания — стол у них был советский раскладной и делился на две части — хуеверточную для Антона и идеально чистую для Арсения, чтобы у него там стопочкой лежали книги) коробку и бумажку.

Антон сидит, как дитё малое, и чуть ли не подпрыгивает на жопной тяге на диване в предвкушении.

— Антон, — начинает Арсений важно, но не так, как в коробке. — У меня для тебя два подарка. Один пока ещё не приехал из-за проблем с логистикой из-за вируса, а второй… в общем, посмотри, — он протягивает ему коробку.

Откуда крайне заинтересованный Антон достаёт стакан в виде члена. С трубочкой. И смотрит на него так, будто Арсений подарил ему злобную распределяющую шляпу, которая ради того, чтобы ему поднасрать, распределила его на Когтевран. По приколу, так сказать. Наверное, если бы Антон действительно попал на Когтевран, то первое, что бы он сделал в гостиной факультета, это устроил собрание на тему того, почему их стол похож на член. А он должен бы, судя по стакану. Арсений неловко мнётся и чешет затылок, а потом поясняет:

— Я его купил, когда мы расстались, с посылом, типа, пососи, Шастун. Ну и как бы чего добру пропадать. В любом случае, сосать ты уже сосал… — говорит Арсений, но затыкается, когда Антон начинает люто угорать, слюнями, кажется, забрызгивая весь диван.

Арсений не знает, как это воспринимать и как реагировать — поэтому он просто ждёт. Он немного пугается, что Антону даже на долю не понравилось; хотя изначально стакан в виде хуя мало кому может зайти по-серьёзному.

— По… пососи, Шастун, — ржёт тот, а потом, отдышавшись, добавляет: — Пососу, не переживай, — он подмигивает совсем не эротично, и Арсений хохочет; Антон — это не про классический флирт.

Но стоит увидеть Антона действительно заведённым в постели, не остаётся никаких шансов. Там Арсений напоминает водопад вполне буквально, потому что Шастуну даже пытаться не нужно что-то сделать — стоит только почувствовать его тяжёлое дыхание, и встретить мутный взгляд, подёрнутый возбуждением.

— И вот ещё, — говорит Арсений, протянув ему бумажку. — Он застрял где-то в Украине.

Антон смотрит на листик и по мере прочтения его глаза становятся всё шире и удивлённее, и Арсений, кажется, получает то, что хотел ещё полгода назад. Заказать новый игровой компьютер было делом не из лёгких, пришлось подключать всех знающих и брать кредит, потому что такая махина стоила больше, чем его четыре зарплаты, но Арсений не жалеет ни на секунду. Искренняя радость Антона того стоит.

— Арс, да он же стоит… как почка, ты…

— Там ещё индивидуальный дизайн! — прорывает Арсения. — Друзья Эда сделали. Поэтому он в Украине и застрял. Но он приехать в мае должен уже! Прости, что не по…

— Так, стоп, ты чего это? — Антон подскакивает с дивана и кладёт ладони ему на шею, а потом смотрит в глаза — огромные и возбуждённые из-за предвкушения. — Ты… Арс, это охуеть, правда, а в мае или в сентябре это вообще хуйня, — тараторит он. — Блять, я наконец-то смогу поиграть в новую «Лару Крофт», охуеть, Арс! Ты чего, это же столько денег… спасибо, Арсень, — выдаёт он на выдохе, и Арсений улыбается робко.

— Я рад, что тебе понравилось, — говорит он тихо, запрещая себе извиняться ещё раз, а потом встаёт на носочки, перехватив их бокалы с вином. — С днём рождения, Антонь, — шепчет он ему в губы. — Желаю тебе, чтобы твои шутки увидел мир. Ты рассматривал гравировку?..

Антон хлопает глазами растерянно и берёт в руки листик с фотографиями компьютера, а Арсений в этот момент выпивает залпом бокал, потому что перенервничал, пока дарил.

— Это мои шутки?.. — спрашивает Антон так тихо, что Арсений едва слышит. — Это строчки из моих монологов, Арс?

Тот кивает с улыбкой и делает ещё глоток, но Антон тут же отнимает у него бокалы и отставляет их на столик.

— У тебя всё получится, — продолжает Арсений. — Тем более, я проверял твою почту утром, и тебя пропустили на съемки кастингов «Камеди Баттла», Антон. После карантина, конечно, но тебя взяли, Антон, — говорит он сбивчиво и взволнованно, и тот выглядит настолько удивлённым, будто сам он этого письма не видел. — Господи, когда-нибудь ты начнёшь проверять всё это вечером, — Арсений нервно смеётся с каким-то давяще-нежным чувством при взгляде на растерянного, осознающего всё это Антона. — Ты правда не видел?

Антон мотает головой, и Арсений в момент чувствует, как земля буквально уходит у него из-под ног — Шастун подхватывает его под бёдра и кружит от переизбытка чувств.

— Охуеть, ты… правда?! Господи! — Антон закрывает лицо руками и не может найти себе места, а потом хватается за вино.

Арсению возвращают его бокал, и он улыбается. Не то что он какая-то там лягушка-алкоголик, конечно, типа Кермита из «Маппет-Шоу» или фигурки для сада (Арсений искал), просто Антон такой счастливый, что он не может не. Красный весь, глаза бегают, — здесь может быть ваша реклама услуг кладменов, — но настолько окрылённый, что у Арсения внутри не то что водопад, а баня. В груди тепло, почти жарко, и щемит так, будто он выиграл статуэтку «Арлекина». Но счастье Антона несравнимо ни с одним «Арлекином», потому что награда поставится на полку и будет радовать глаз, а потом на её место придут другие.

А вот смотреть, как Антон в рот ебал своих соперников, и союзников, и «ебучий куст, чтоб ты сдох, пидор» - всегда будет бесценным.

***

Под маской Панды всё-таки обнаруживается Топалов, и Арсений искренне гордится собой и своими дедуктивными способностями; не зря же он был фанатом группы "Smash!". А Антон напивается и отрубается рядом с ним раньше, чем вскрывают маску, потому что чем ближе к финалу, тем больше все трепятся, и это убаюкивает. Особенно, когда ты на свой праздник от степени счастья вылакал полторы бутылки вина и ещё несколько стопок водки. Но это понятно, обходясь без лишних слов — столько счастья трезвым точно сложно осознать, а то, что он не потянул, Арсений возьмёт на себя. Так или иначе, Арсений счастлив ещё за двоих — потому что Антон заслужил каждую свою крупицу. Только и всего.

Арсений гладит его по плечам и гасит телевизор; Антон вертится, но в итоге обнимает его ноги.