× •-•-•-•⟮ 🍒 ⟯•-•-•-• ×

— Сегодня без караоке?

Протирание полок с выпивкой может и подождать. Ты поворачиваешься к Галлагеру с «иди ты» на языке, которое застревает в горле, как только ты видишь его. Парень выглядит чертовски потрясающе. Волосы уложены в свободную причёску, щёки розовые, а в ухмылке сквозит что-то такое, от чего тебе хочется втянуть его нижнюю губу в рот, пока он не начнёт стонать.

Ты прочищаешь горло.

— Только по четвергам, слава богу.

— Значит, караоке по четвергам, а по воскресеньям просто... — Он оглядывается. — Мёртвая тишина?

— Обычно по воскресеньям заглядывают только завсегдатаи-пьяницы. И, видимо, ты.

— Ты жалуешься?

Ты приподнимаешь бровь.

— Собираешься что-нибудь заказать?

— Бля, да, я хочу свою чёртову сангрию.

Ты бросаешь тряпку на стойку и берёшь стакан.

— Никак не можешь смириться с тем, что чего-то не знаешь, да?

— Я частный детектив. Узнавать что-то — моя работа.

— Ага, ладно, Вероника Марс.

Как обычно, он кладёт куртку на соседний табурет, когда садится. Ты тут же замечаешь, что на нём не привычный лонгслив с длинным рукавом, а поношенная рубашка на пуговицах, открывающая веснушчатые руки и часть груди. От такого вида у тебя буквально слюнки текут.

Блядь.

Тебе нужно потрахаться.

И желательно с парнем, который сидит перед тобой.

— Неужели ты в курсе, кто такая Вероника Марс? — спрашивает Йен с дразнящей улыбкой.

— О, знаешь ли, Йен, я погуглил каждого частного детектива в истории поп-культуры, просто чтобы пополнить свой арсенал прозвищ для тебя, — говоришь ты, а улыбка парня становится только шире от такого сарказма.

— Ага-ага. Так что насчёт выпивки?

Ты готовишь ему коктейль, а, поскольку в баре и правда тихо, заодно наливаешь бурбон с колой для себя. Йен пристально смотрит на тебя, когда ты вручаешь ему стакан, и его «спасибо» выходит мягким и с придыханием.

Блядь.

— Как дела? — спрашиваешь ты, желая завязать разговор, который не граничил бы с флиртом.

— На работе или на личном?

— И там и там.

— Ну, как ты уже знаешь, у меня нет личной жизни, о которой я мог бы рассказать, но, э-э... — Он делает большой глоток, прежде чем продолжить. — Не знаю. Но что-то мне подсказывает, что это может скоро измениться.

— Серьёзно? Ты где-то припрятал хрустальный шар, о котором я не знаю?

— Заткнись, — бормочет он с улыбкой. — Просто такое предчувствие.

— Если я правильно помню, внутреннее чутьё подводило тебя в вопросах личной жизни.

Он вздыхает и встречается с тобой взглядом.

— Ты как будто пытаешься отговорить меня, что, как мы оба знаем, не имеет никакого смысла, потому что я видел, как ты смотришь на меня каждый раз, когда я прихожу сюда.

— Дело в волосах, — находишься ты, хватая тряпку и начиная вытирать стойку бара, чтобы чем-нибудь занять руки. Переключатель щёлкнул — ты думаешь, это может быть как-то связано с этими веснушчатыми руками — и теперь ты не в состоянии реагировать невозмутимо на весьма откровенный флирт Йена. — Привлекают внимание, вот и всё.

— Конечно.

— Плюс твой большой рот, который никогда, блядь, не затыкается.

— Это не единственное, что он делает.

Ты качаешь головой.

— Господи, Йен.

— Без меня тебе было бы так одиноко.

— Ты меня развлекаешь, что есть, то есть.

Йен делает ещё один глоток и бесцеремонно обводит тебя взглядом с ног до головы.

— Мне нравится твоя футболка.

Ты ухмыляешься и бросаешь взгляд на надпись «Нельзя написать подтекст без...» на слегка тесноватой во всех нужных местах футболке. Ты не знал, что Йен зайдёт сегодня, но, возможно, немного надеялся и оделся соответственно.

— Вот как? Правда нравится?

— Могу с уверенностью сказать, что я большой поклонник подтекста, да.

И, возможно, ты снова обретаешь уверенность, потому что тянешься к горловине, дёргая чуть сильнее, чем нужно.

— Она стала мне тесновата. Думаю, скоро понадобится новая.

Но Йен не слушает. Его взгляд прикован к твоей ключице и к виднеющейся там татуировке. Ты уже приоткрывал завесу ранее, но недостаточно, чтобы Йен наверняка понял, что там что-то есть.

Ты придаёшь лицу обеспокоенное выражение и делаешь шаг вперёд.

— Ты в порядке, чувак?

Йен медленно моргает, и его глаза темнеют, когда он встречается с тобой взглядом.

— У тебя есть ещё одна татуировка.

— У меня много татуировок, Галлагер. Таких, которые ты не можешь видеть, помнишь? Кажется, мы об этом уже говорили.

— Покажи мне.

Его голос низкий, взгляд твёрдый, и предполагалось, что ты, блядь, взял себя в руки. Ты должен был завести парня, показав чернила, которых тот раньше не видел. А вместо этого... блядь. Вместо этого Йен делает тебя твёрдым всего парой слов, готовым упасть на колени, если тот даст хоть малейший намёк, что хочет именно этого.

Господи боже.

Ты натягиваешь футболку, чтобы он увидел надпись под левой ключицей.

— Царства блаженства, царства света. Некоторым суждены восхищение и радость. — Он хмурится, читая, и ты пытаешься не ухмыляться. — Глубоко.

— Думаешь?

Он качает головой.

— Я, блядь, не понимаю, что это значит, Микки.

Ты не можешь удержаться от лёгкого смешка.

— Это строчки из песни. Честно говоря, не знаю, из какой именно, но это «The Doors». Моя двоюродная сестра Сэнди слушала их, только когда мы были под кайфом, мне же хотелось слушать что-то, что говорило бы «К чёрту систему». А накуривались мы частенько, понимаешь? И как-то накурились до такой степени, что решили, что это хорошая идея.

— Подожди. — Йен поднимает руку и округляет глаза. — Ты принимаешь наркотики?

— О, обхохочешься, блядь, Галлагер.

Он ухмыляется.

— Да-да, продолжай.

— На том и вся история. Сэнди была администратором в тату-салоне, отвечала на звонки, принимала заказы и всё такое, так что мы пошли туда и сделали себе татуировки с обоими текстами.

— С обоими?

Ты пожимаешь плечами.

— Да, её сентиментальная поэтичная чушь «Doors» и моя чушь про «к чёрту систему».

Ты оттягиваешь горловину с правой стороны, показывая ему другой фрагмент под второй ключицей. Йен ухмыляется, когда читает вслух:

— Идите на хуй, я не стану жить по вашей указке. — Он кивает, его улыбка становится шире. — Ну, эти строки я точно знаю.

— Спасибо, бля. Не хотелось бы больше никогда с тобой не разговаривать.

— На этом держатся наши отношения? На том, что я знаю слова песни группы «Rage Against the Machine»?

Обе твои брови взлетают вверх.

— Отношения?

— Дружеские! — он краснеет и нервно ёрзает. — Бармен — посетитель, частный детектив — клиент. Наши рабочие отношения.

Ты слишком долго смотришь на него сверху вниз, поражаясь тому, как стойко Йен удерживает твой взгляд. В конце концов, ты берёшь свой бокал и слегка улыбаешься ему.

— Тебя легко раздразнить, чувак.

Он фыркает, и это охуенно очаровательно.

— Ты и понятия не имеешь.

— Господи, ты всё превращаешь в грёбаные намёки, да?

— Если что-то нельзя сделать непристойным, то в чём, чёрт возьми, смысл? — его взгляд скользит вниз по твоей футболке и снова возвращается к твоему лицу. — Это идеальный пример.

— Да, ладно, ты меня понял. Как тебе напиток?

— Немного суховат, если честно.

— О, да пошёл ты.

Он смеётся.

— Как я уже сказал, раньше я работал барменом и мог бы помочь, если тебе нужно несколько советов.

— И, как я уже сказал, пошёл ты.

— Просто пытаюсь помочь, — говорит он, поднимая руки с невинным видом, но на его губах играет ухмылка, которую тебе хочется укусить.

— Разве я заявляюсь к тебе в офис, указывая, как тебе работать, придурок?

Йен опускает руки и пожимает плечами.

— Честно говоря, иногда мне хочется, чтобы кто-нибудь так и сделал.

У тебя живот переворачивается, это совершенно новое для тебя ощущение.

— Всё в порядке?

— Да. Просто, когда я начинал, никто не сказал мне, насколько это будет чертовски депрессивно. Измены, сбежавшие из дома дети, супруги, считающие, что предсмертная записка их ребёнка подделана, и просящие меня доказать это... Всё это полный пиздец.

Ничего о Воришке с Северной Стороны. Интересно.

— Все мы так или иначе облажались, помнишь?

Он серьёзно кивает, как будто принял твои слова близко к сердцу.

— Да, конечно. Просто иногда это слегка ошеломляет.

Возвращаясь к его словам, ты выбираешь то, что задело сильнее всего.

— Предсмертная записка ребёнка?

— Совершенно точно настоящая.

— Блядь.

— Ага. Рассказывать родителям обо всём, что я узнал, и видеть их лица... — Он снова пожимает плечами и проводит рукой по лицу. — Никто не учит тебя, как справляться с этим дерьмом.

— Мне жаль, чувак.

Он допивает свой напиток и поднимается.

— Ага. Слушай, мне, наверное, пора...

— Тебе не обязательно уходить.

— Знаю, но у меня есть пара зацепок, которые я планировал проверить сегодня.

В твоей груди возникает чувство пустоты, когда Йен натягивает куртку, но ты киваешь, несмотря на это.

— Хорошо.

Йен смотрит на тебя, и ты поднимаешь обе брови в немом вопросе. Йен усмехается.

— Не могу позволить, чтобы наш вечер закончился на этой депрессивной ноте. Скажи мне что-нибудь приятное, Мик.

Мик.

Ты проводишь языком по зубам.

— Что-нибудь приятное, да?

— Да. Используй подтекст, если нужно.

Количество подтекстов, которые ты хочешь обрушить на него, безумно, но количество искренних мыслей и того хуже. Ты хочешь сказать ему, насколько лучше твои вечера, когда он появляется; хочешь сказать, что его веснушки умопомрачительно великолепны; сказать, что тебе определённо нравится, когда Йен становится немного доминирующим с тобой.

В основном ты хочешь сказать ему, чтобы он остался.

— Когда придёшь в следующий раз, я расскажу тебе историю, стоящую за вишнями.

Никакого подтекста. Никаких комплиментов, никаких непристойностей.

Но улыбка Йена ослепительна, а взгляд устремлён прямо на твою татуировку.

— Чёрт. Ага. Да, ладно. Я уже выпил три коктейля. И, чёрт возьми, может, я мог бы задержаться ещё ненадолго, понимаешь? У меня есть время…

Ты ухмыляешься.

— Вали уже давай.

— Ладно-ладно. — Он делает два шага назад, но не прерывает зрительного контакта. — В следующий раз?

— В следующий раз.

× •-•-•-•⟮ 🍒 ⟯•-•-•-• ×

Он возвращается домой, и у него действительно есть зацепки, которые нужно проверить. Зацепки по Мэнди, которую хочет разыскать Микки, зацепки по Воришке с Северной Стороны и зацепки по одной сбежавшей девочке, которая, возможно, не так далеко, как думают её родители.

Но он не занимается ничем из этого. Не открывает свой рабочий ноутбук, не думает ни о какой насущной работе. Он открывает Google, ищет футболку с надписью «Нельзя написать подтекст без...» и покупает ту, которая выглядит точно так же, как у Микки.

× •-•-•-•⟮ 🍒 ⟯•-•-•-• ×

— Продолжай в том же духе, и очень быстро станешь здесь постоянным посетителем, Галлагер.

Йен оставляет это без внимания, его рука дрожит, когда он бросает деньги на стойку.

— Мне нужно выпить. Что-нибудь покрепче. Так, чтобы назавтра голова болела от похмелья.

Ты прикусываешь язык и медленно киваешь. Учитывая правило Йена «один напиток», ты не хочешь его споить, но и причин отказывать ему у тебя нет. Ты тянешься за стаканом и принимаешься за напиток, всё время следя за его ёрзающей фигурой.

— Что тебя гложет, Рыжий?

И, кажется, это всё, что нужно Йену, чтобы встретиться с тобой взглядом и разразиться резкой тирадой:

— Он знает. Он, блядь, знает, и теперь взялся за меня! Он знает, что я наступаю ему на пятки, и теперь выследил меня, и пытается водить меня за нос, залезть мне в голову.

Ты замираешь с открытой бутылкой водки в руке. Йен что, уже пил?

— Ты о чём, Рыжий?

— Он ограбил моего отца.

Оу.

Сердце колотится в груди, и ты стискиваешь зубы, чтобы не сказать или не сделать что-нибудь глупое, но дикий взгляд Галлагера — это именно тот вид острых ощущений, которого ты добивался. Ты отводишь глаза, облизываешь губы и принимаешься готовить ему напиток.

— Кто ограбил твоего отца? — если в твоём голосе и слышна лёгкая дрожь, Йен, кажется, этого не замечает. Он хмурится, наклоняется вперёд и понижает голос.

— Воришка с Северной Стороны.

— Ох.

— Он знает, чувак. Он знает, что я вижу связь; он знает, что я веду расследование в отношении него, и теперь переходит на личности.

Ну, не совсем так, но ладно.

Ты продолжаешь возиться с выпивкой, руки не дрожат, но сердце всё ещё колотится.

— Ты уверен?

— Уверен ли я, что он переходит на личности? — Йен начинает мерить шагами пространство перед барной стойкой.

— Ты уверен, что это он ограбил твоего старика? Думал, ты и твоя семья до мозга костей южане. Зачем твоему Воришке с Северной Стороны грабить твоего старика с Южной стороны?

— Он… Фрэнк не мой биологический отец. Он вырастил меня… Настолько, насколько Фрэнк в принципе может вырастить кого-то, но моя мама трахалась с его братом, и конечным результатом этого стал я.

— Пиздец какой-то.

— Ага.

Ты заканчиваешь с водкой и берёшь кофейный ликёр Калуа.

— И его брат с Северной стороны?

— Да.

— Бля.

— Ага.

Ты размешиваешь напиток маленькой соломинкой и передаёшь Йену.

— Может, это всего лишь совпадение. Чёрт, да может это и не он вовсе.

— Это он.

— Откуда ты знаешь?

Йен перестаёт расхаживать вдоль бара и смотрит на тебя, и впервые в его взгляде нет ничего дружелюбного.

— Ты в курсе, что говоришь сейчас прямо как копы?

— Ой, — ты прикладываешь руку к сердцу, которое, наконец, замедляется. — Ранил.

Йен отводит взгляд. Он забирает напиток, поигрывает соломинкой и некоторое время молчит. Когда он снова смотрит на тебя, его взгляд смягчается, а на лице появляется лёгкая улыбка.

— Ага. Слегка перегнул, да?

— Слегка? Ребёнком я слышал много гадостей от своего старика, Йен, но сравнивать меня с копами... Вау.

Он коротко смеётся и садится напротив.

— Просто у меня такое чувство… То же, что было, когда произошли все эти ограбления, а в полиции так и не увидели связи, понимаешь? Я вижу связь и знаю, что на этот раз это тоже был он.

— И ты правда думаешь, что сейчас это личные счёты с тобой, а не просто совпадение?

— Я это нутром чувствую, Микки. — Он кладёт руку себе на живот. — Не могу объяснить словами, и для любого другого это бессмыслица, но я чувствую это и это реально.

И вся проблема в том — проблема, которая не имеет ничего общего с тем, что ты и есть тот самый вор, которого Йен ищет, — в том, что ты его прекрасно понимаешь. Потому что последние несколько недель ты нутром чествовал: Йен Галлагер, Йен Галлагер, Йен Галлагер. Глубоко укоренившееся ощущение, никак не желающее покидать тебя, что бы ты ни делал.

— Хорошо, — наконец откликаешься ты. — Я тебе верю.

— Правда?

— Конечно. Это твоё дело, Йен, и если ты говоришь, что это один и тот же человек, значит, это один и тот же грёбаный человек.

Он кивает с облегчением.

— Теперь всё, что мне нужно сделать, это поймать его.

— Или её.

Он кривится.

— Думаешь?

Что ты думаешь, так это то, что Сэнди надрала бы Йену задницу, если бы слышала его прямо сейчас.

— А у тебя есть какие-то доказательства обратного?

— Нет.

— Твоя интуиция подсказывает тебе, что это чувак?

— Не уверен.

— Ну, тогда лучше не исключать такую вероятность. Ты же не хочешь облажаться только потому, что целенаправленно искал только мужчину.

Йен кивает.

— Ты прав.

— Расслабься немного, ладно? Наслаждайся коктейлем. Если тебе нужно, мы можем перетереть за эту тему, но давай ты в процессе подотпустишь удила, окей? Твоя нервная энергия меня пугает.

Йен делает глубокий вдох, снимает куртку и бросает на табурет рядом с собой. И когда он снова заговаривает, он спокоен и собран.

— Я просто никак не могу понять.

— Понять что?

— Откуда он узнал, что я расследую это дело. Это не засекреченная информация, конечно, но за расследование мог взяться любой частный детектив в городе, не только я. Откуда он знает, что это я?

Ты приподнимаешь бровь.

— Может, другие частные детективы тоже им занимаются. Те, кого он ограбил в последнее время, обращались к частным детективам?

— Не знаю. Возможно.

— Может, стоит разузнать?

— Да тут куча всего, что нужно разузнать. — Он хватает салфетку из стопки на барной стойке. — У тебя есть ручка?

Ты берёшь ручку у кассы и передаёшь ему, наблюдая, как Йен начинает составлять список, и задаёшься вопросом, что хуже: читать этот список или направлять его по ложному следу.

— Пострадавшие, другие частные детективы, — перечисляет Йен вслух, записывая, и продолжает: — Девушка? Как он нашёл меня? Зачем менять свой почерк? Это…

— Его почерк?

Йен смотрит на тебя снизу вверх, ручка замирает в воздухе.

— То, как он обычно действует. Это когда…

— Я знаю, что такое почерк, Галлагер. Я имею в виду, как он изменился?

— Сработала сигнализация. Клейтону позвонили, предположив, что это ложная тревога, так как не было никаких признаков взлома, и они не сразу заметили пропажу, но его жена не смогла найти своё бриллиантовое колье, и теперь они знают, тревога не была ложной, их ограбили.

— Сделай вдох, Рыжий. — Ты подталкиваешь к нему стакан. — Опять это надоедливое бриллиантовое колье, да?

— Ага, то-то и оно… Он не взял ничего стоящего. Конечно, бриллиантовое колье вещь дорогая, но оно не идёт ни в какое сравнение с его предыдущими кражами. Чёрт, оно даже не сравнится с предыдущими бриллиантовыми колье, которые он украл.

— Интересно. — Ты отходишь, чтобы налить пива только что пришедшему постоянному посетителю, а затем возвращаешься к Галлагеру. — Значит, сработавшая сигнализация — это смена почерка?

Он делает большой глоток и кивает.

— Раньше он не грабил дома с сигнализацией. Может, и грабил, конечно, использовав глушилку, но сообщений не поступало. В каждом имеющемся отчёте чётко указано, что в доме не было сигнализации.

— Хм.

— Что?

А то, что ты не можешь сказать, гордишься ли собой за то, что вышел из своей зоны комфорта, гордишься ли Йеном за то, что тот заметил смену почерка, или злишься на себя за то, что выбрал дешёвый глушитель. Ты пожимаешь плечами.

— Это кажется странным поступком. Рискованным.

— Именно. — Йен кивает и наклоняется вперёд. — Поэтому-то я и понял. Он не совершает ошибок, не ставит всё с ног на голову. Значит, этим он пытается привлечь моё внимание. Дом с сигнализацией, который при этом принадлежит моему биологическому отцу? Слишком большое совпадение, чтобы быть просто совпадением, Микки.

— Допустим, ты меня убедил.

— Да?

— У тебя отличные доводы, Нэнси Дрю. Но у меня есть один вопрос.

— Давай. — Его улыбка в ответ на твоё одобрение ослепительна. Тебе так не хочется всё портить.

— Всё это хоть немного приближает тебя к раскрытию его личности?

Йен поднимает голову и говорит с вызовом:

— Нет. Но я выясню.

— Кто бы сомневался.

— Так и будет.

Ты поднимаешь руки вверх, сдаваясь.

— Я не докапываюсь до тебя, чувак. Я правда верю, что если кто-то и поймает этого вора, то это будешь ты.

— Спасибо, Микки.

— Не за что, Джессика Джонс.

Он закатывает глаза.

— Знаю, ты сказал, что погуглил всех возможных частных детективов, но ты специально выбрал только цыпочек в качестве прозвищ для меня?

— Может да, а может и нет. Тебе придётся вернуться не раз, чтобы узнать.

— Хм. — Йен проводит пальцем по запотевшему стеклу стакана, и ты замечаешь лёгкую улыбку на его губах, когда он меняет тему. — Думаю, это будет несложно, я становлюсь постоянным посетителем.

— Ты слишком часто показываешься здесь.

— Этот бар всего в нескольких кварталах от моего офиса, вот и всё.

— Уверен, что дело только в этом? — ты протираешь стойку с невозмутимым видом.

— Абсолютно.

— Это не имеет никакого отношения к шедевральным коктейлям или замечательному караоке?

— Не-а. И, честно говоря, над гостеприимством тоже стоило бы немного поработать. — Он качает головой, и сегодня его шутки актуальны как никогда.

— Пиздёж. Моя очаровательная личность — единственная причина, по которой ты возвращаешься в эту дыру, и тебе это известно.

— Угу. Это и твои мудрые советы.

— И татуировки тут не при чём.

— И то, как ты выглядишь? — Йен притворяется безразличным и смотрит на тыльную сторону своей ладони. — Ничего особенного.

— Хм-м. — Ты протираешь стойку перед ним. — Флиртуешь ужасно и лжёшь так же... Что ещё расскажешь о себе, Галлагер?

Йен старается подавить улыбку и снова меняет тему, не сводя глаз с барной стойки между вами, следя за движением твоей руки: слева направо и обратно.

— Ты не обязан это делать.

— Что делать?

— Развлекать меня. Вести себя как низкооплачиваемый психотерапевт. — Его поджатые губы заставляют тебя нахмуриться. — Тебе ни к чему слушать обо всех моих проблемах.

— Ты видишь здесь кого-нибудь ещё, кто рассказывал бы мне истории из своей жизни?

— Нет, что заставляет задуматься, почему ты не берёшь с меня денег за это дерьмо. Очевидно, я единственный, кто перекладывает все свои проблемы на тебя.

— Может быть, ты единственный, кого стоит послушать. — Ты бросаешь тряпку и наливаешь себе колы (пока без бурбона). — Ты видел здешних завсегдатаев, чувак? Ты реально думаешь, что я хочу услышать их депрессивные истории? Твои, по крайней мере, интересные.

— Ты недавно сказал, что я становлюсь завсегдатаем. Так что не знаю, должен ли я быть польщён твоими словами или оскорблён.

— Наверное, немного того и другого.

Йен, наконец, не выдерживает и по-настоящему улыбается тебе, прежде чем сделать глоток своего напитка.

— Итак, скажи мне, Микки, что парень должен сделать, чтобы стать здесь постоянным посетителем?

Ты вскидываешь голову на такую быструю смену темы с того, что беспокоит Йена, но подыгрываешь ему.

— Здесь? В этом прекрасном заведении? Это простой трёхэтапный процесс, Галлагер. Во-первых, и это самое главное, ты должен приходить не менее пяти раз в неделю в течение пяти недель подряд.

— Как долго я сюда хожу?

— Понятия не имею. Далее, ты должен быть в состоянии выдержать наплыв по четвергам и адский выбор песен в караоке. Будешь ли ты пить до победного или просто проигнорируешь всё это, решать тебе, но ни один завсегдатай не станет завсегдатаем, пропустив вечера четверга.

Йен кивает с очень серьёзным видом.

— Думаю, я доказал, чего стою в четверг вечером. Какой последний шаг?

— Я не могу допустить, чтобы завсегдатаи каждый день покупали чёртову газировку. Алкоголизм должен быть заложен в генах.

— Ладно, что ж, два из трёх уже неплохо.

Ты поднимаешь брови.

— Два из трёх — это пиздец печально.

— Ага. — Его лицо принимает задумчивое выражение. — Хотя, технически, Фрэнк алкоголик, но, раз он не мой биологический отец, ген алкоголизма должен был меня обойти, или что-то в этом роде, верно?

— Я выгляжу так, будто сдал биологию на отлично?

Он смеётся.

— Завтра просмотрю свои записи, чтобы узнать, когда произошёл случай с попугаем. Тогда и узнаю, сколько мне осталось до пяти недель.

— Правда? Собираешься сделать отметку в своём календаре в виде маленькой звёздочки и отсчитывать дни до того, когда официально станешь постоянным посетителем?

— Ты так говоришь, будто это пиздец элитный клуб. Мне выдадут купон, по которому каждая десятая выпивка бесплатна?

— Хрен тебе, а не купон.

— Я вообще хоть что-то получу?

— Да, ты станешь грёбаным завсегдатаем, придурок.

Йен вздыхает и поднимает глаза к потолку.

— Мечта каждого Галлагера: стать завсегдатаем местного дайв-бара. Мои родители будут так мной гордиться...

— Как и каждый родитель каждого нашего завсегдатая. — Ты улыбаешься ему. — Может, они даже откроют свой собственный клуб.

— Ну да. — У него вырывается лёгкий смешок, но, сколько бы ты ни отвлекал его от мрачных мыслей, надолго этого не хватило.

— Иди, — велишь ты ему. — Поработай над своими теориями о воришке. Заставь меня гордиться.

Он ухмыляется и поднимается.

— Я вернусь.

— Я в этом не сомневаюсь.

Йен хватает свою куртку и уходит, не сказав больше ни слова, и, как только он выходит за дверь, что-то в тебе освобождается.

— Пиздец бля, — выдыхаешь ты, откидываясь на стойку позади себя.

Ты знал, что это поразит тебя — а как иначе? — но в явном порыве, охватившем тебя от слов Йена, было что-то ещё. Ты поворачиваешься к полкам с выпивкой и наливаешь себе заслуженную порцию Джека, выпивая её залпом.

— Дерьмо.

Ты проводишь рукой по губам, пытаясь скрыть улыбку от завсегдатаев, и думаешь о том, что делать дальше.

× •-•-•-•⟮ 🍒 ⟯•-•-•-• ×

Микки сказал ему пойти и поработать над делом о Воришке с Северной Стороны, но у него не выходит. Не выходит, потому что всё, о чём он может думать, всё, что он может чувствовать, всё, о чём он хочет думать и что хочет чувствовать, — это Микки.

Но витать в мыслях о сладких чувствах, которые вызывает у него Микки, глупо, бессмысленно и слишком похоже на то, чем занималась бы Дебби, а он уже далеко не подросток. Поэтому он выбирает следующий лучший вариант. Потому что это часть работы? Безусловно. Потому что это даст ему повод вернуться в бар Микки скорее раньше, чем позже? Может быть.

Может быть, определённо.

Он достаёт номер, который раздобыл утром, до того, как ему позвонили по поводу Клейтона, и набирает Мэнди Милкович.

× •-•-•-•⟮ 🍒 ⟯•-•-•-• ×

Мэнди звонит тебе на следующий день, и ты поднимаешь брови в удивлении, глядя на экран своего телефона, прежде чем провести по нему пальцем, чтобы ответить. Да, иногда она звонит тебе, иногда ты ей, но как правило вы только переписываетесь, поэтому, хотя телефонный звонок и не является чем-то из ряда вон выходящим, это всегда неожиданно.

— Чему обязан таким удовольствием?

— К чёрту твой сарказм, придурок, я само наслаждение.

Ты ухмыляешься. Несмотря на то, что её парень облажался четыре года назад, сейчас всё почти хорошо. Почти. Мэнди таит обиды дольше, чем кто-либо другой из всех твоих знакомых, и, честно говоря, ты вроде как уважаешь её за это. Это один из её многочисленных талантов.

Ещё один — правила. Она приверженка правил, живёт по своим собственным установкам и следует им так, как будто от этого зависит её жизнь. Это пригождалось тебе чаще, чем ей хотелось бы.

Твоя ухмылка становится шире.

— Наслаждение, которое торчит мне.

— Ты, блядь, чё, издеваешься надо мной? Лучше бы так.

Ты лениво протираешь стойку бара, когда входит самый давний завсегдатай.

— Ты в курсе, как это дерьмо работает. Ты у меня в долгу.

— Кофе стоил четыре грёбаных доллара, говнюк.

— И это было твоим правилом в детстве, сучья морда.

— Только потому, что ты и остальные продолжали занимать у меня деньги и никогда не возвращали!

— Чтобы ты знала, каково это.

Тишина. Затем:

— Мудила.

— Говорит та, что настолько тупила, чтобы давать в долг Милковичам.

— Корова мычала, долбоёб.

Ты наливаешь и отдаёшь клиенту виски.

— Был рад тебя слышать. В это же время на следующей неделе?

Она меняет тему.

— У меня есть к тебе претензии.

— А у кого их нет?

— Действительно. Я бы сказала, что на данном этапе проще составить список тех, кто не точит зуб на тебя, чем наоборот.

— Хм-м, отличительная черта Милковичей.

— Одна из немногих. Колин зол на тебя. Не говорит мне, почему.

— Это потому, что ублюдок ни хера не помнит.

— А ты?

Ты отходишь подальше от постоянного посетителя.

— Сэнди не держит на меня зла.

— Я тебя умоляю, эта сучка никогда ничего не будет иметь против тебя. Ты мог бы увести её парня, и это сошло бы тебе с рук.

— Мы никогда не преодолеем этот этап, да?

— Ни мне, ни тебе не отмыться от правды.

— Мы не в песне.

— Ладно, песенная полиция. — Она замолкает, и ты почти слышишь, как закатываются её глаза, когда она прикуривает сигарету. — У неё всё в порядке?

— У Сэнди? Да. Работает в конторе, где предлагают временных сотрудников, чтобы выглядеть законопослушным гражданином, но ты же знаешь...

— Ах, временная сотрудница днём, хакер в маске ночью.

— Не уверен, нравятся ли ей маски, но она справляется.

— Я не сомневаюсь. Что меня интересует, так это ты.

Ты прислоняешься к задней стойке и скрещиваешь ноги в лодыжках.

— Что я сделал на этот раз?

— Ты мне скажи.

Ты фыркаешь.

— На тебе прослушка, Мэндс? Это какая-то подстава?

— Скажи мне, Микки, какого хрена мне звонит частный детектив и спрашивает, не родственница ли я тебе?

Её слова вызывают странный укол восторга в груди, и ты медленно втягиваешь воздух.

— Потому что я нанял его.

— Ты нанял частного детектива.

— Да.

— Чтобы найти меня? — возмущение в её голосе смешивается с яростью и замешательством, и ты решаешь не концентрироваться на какой-то конкретной эмоции.

— Ага.

Она тихо выдыхает, и ты можешь ясно её представить: чёрные волосы туго зачёсаны назад, тонкие губы сжаты в оскале, и из них вырывается дым при резком выдохе.

— Лучше бы на это была какая-то блядская причина, потому что последнее, что мне нужно, это ёбаный частный детектив на хвосте, Микки.

— Расслабься, — говоришь ты, но её слова задевают за живое. Ты просто не уверен, за какое именно. — Я попросил его найти тебя, а не копать под тебя.

— А есть разница?

Ты не знаешь. Вероятно, нет.

— Слушай, он классный чувак, ладно? С ним не будет проблем.

Она снова молчит. А потом…

— Ты с ним трахаешься?

— Пошла ты.

— Так да или нет?

Ты склоняешь голову набок, уступая:

— Пока нет.

— Чёртовы мужики, — говорит она на выдохе, выпуская дым. — Отзови его. Мне сейчас такого дерьма не надо.

— Почему? Что задумала?

— Ничего.

— Да иди ты. Раз параноишь из-за какого-то частного детектива в четырёх штатах от тебя, значит, у тебя в работе что-то серьёзное.

— Ты прав, так и есть, — соглашается она, и ты буквально слышишь её грёбаную чеширскую ухмылку. — И я не собираюсь делиться с тобой, придурок.

Что ж. Достаточно справедливо. Но всё же…

— Расслабься, ладно? Галлагер не доставит тебе никаких хлопот.

— Ох-ох. Галлагер не доставит мне никаких хлопот, да? Гал-ла-гер, — она растягивает его имя, как грёбаная трёхлетка, которой и является. — Гал-ла-гер не доставит мне никаких хлопот, потому что Галлагер такой милый, у него такие красивые глаза, и однажды я точно выйду замуж…

Ты вешаешь трубку.

× •-•-•-•⟮ 🍒 ⟯•-•-•-• ×

Его телефон звонит вскоре после полуночи, разбудив его. Он заснул минут двадцать назад или около того, слишком погружённый в дело о Воришке с Северной Стороны.

— Да? — отвечает он дрожащим голосом и с пересохшим горлом.

— Йен, это Тони.

Тони? Ночью после приёма лекарств он соображает немного медленнее, и ему нужно несколько секунд. Тони Маркович.

Это немедленно приводит его в чувство.

— Тони. Что случилось?

— Послушай, только между нами... Произошла ещё одна кража, и у нас есть запись с камер видеонаблюдения.

Запись с камер видеонаблюдения? Что ж, это всё меняет.

× •-•-•-•⟮ 🍒 ⟯•-•-•-• ×