Please, hyeon

—Ты блять специально? —Хван поднял невинный глазки на Чана. Во рту таял фруктовый лёд, по подбородку тек сладкий сок вперемешку со слюной. Он не успевал его уплетать: было слишком жарко, мороженное таяло слишком быстро. Он достал его изо рта, проведя им по своим через чур сексуальным губам. Он изводил Криса уже битые двадцать минут, и главным средством стало мороженное на палочке, которое хорошо справлялось с жарой и терпением старшего.

—Ты о чем? — Хенджин построил самое безобидное лицо, что он мог. Косил под дурочка, выводя Чана ещё больше. Первая нить терпения лопнула, он оглядел младшего самым суровым взглядом. Хван сидел на диване в гостиной, ел этот блядский фруктовый лед. Джин знал все его слабости: главной были его пухлые губы и симпатичное личико.

—Ты не любишь лед, зачем ты его ешь? — Хенджин опять достал мороженное изо рта и ответил:

—Так это вкусное, — он показательно провел по стекающей вниз капельке языком, слизывая и шумно сглатывая, и посмотрел не него самым хищным взглядом. Он играет с огнем. Вторая нить рвется с треском, и Чан слетает с кресла. Он преодолевает расстояние в три широких шага, подходит вплотную к сидящему Хвану и смотрит на него сверху вниз.

—Я тебе его сейчас в глотку засуну, — он запустил руку в его длинные волосы, сжал где-то на затылке, запрокидывая его голову сильнее, — you want me to treat you like a slut that can't get enough of cocks? Can you live without blowjobs at list a day?

С пухлых губ сорвался тихий выдох-стон. Бан тоже знал его слабости: грубое обращение, словесное унижение и… английский. Джин не мог внятно объяснить почему на него так влияла его речь на родном языке. Он не понимал какой-то части, но усердно учил и пытался отвечать. Ему казалось, что грязные речи звучали куда возбуждающе и горячее, чем на корейском.

—Yeah... Please, hyeon— все, что смог сказать Хенджин на слова старшего. Крис любил и никогда не ругал его за инициативность. Его голос и манера речи на английском звучали по-другому, возбуждающе. В глазах старшего начинал полыхать огонь, у Хвана — твердеть член от этого взгляда.

Чан забрал лёд из его рук и обвел губы. Хенджин послушно приоткрыл рот.

—Good boy... Nice and polite for me, — он просунул тающее мороженое в рот, задевая зубы. Дрожь от холода прошла по телу, и Хенджин, поняв намек, послушно открыл рот шире. Чан толкнул лёд за щеку. Это выглядело горячо: с красных губ стекал сок, из-за щеки выпирало мороженое, а глаза смотрели самым щенячьим и невинным взглядом. Крис держался, несмотря на каменный пульсирующий стояк, что больно упирался в ширинку джинс. Но просто игнорировал его. Сейчас важнее проучить Хвана.

—I wanna fuck your throat so bad, — он достал мороженое, снова обводя им губы, — because you can easily make me cum. Your lips, your cheeks, your tongue are so talented, they know how to satisfy me, — он водил уже еле державшимся на палочке льдом вперёд-назад, имитируя фрикции. С каждым разом он входил глубже, из-за чего скапливались слезки на глазах младшего. Хван безотрывно смотрел на лицо Бана и словно гипнотизировал его. С глаз начали течь слёзки от удовольствия, с подбородка уже давно накапала лужа слюны с соком. Джин чуть отстранился, когда уже палочка достала до горла, заставляя поперхнуться. Откашлявшись, он положил руки на бедра Кристофера и, почти умаляя, выпалил:

—Fuck my throat, — он сжал ткань джинс, так неприятно давящую на тазобедренные косточки и возбуждение Бана.

—Say please, — остатки льда он отложил на журнальный столик, рука, лежавшая на затылке, сжала волосы сильнее, пуская электрический заряд тянущей боли по телу.

—Please... — скулеж, — I'm begging you, hyeon... Please.

Третья нить треснула. Глядя в плачущие глаза Хенджина, он расстёгивает пуговицу и ширинку на джинсах. Хвану дышать стало труднее, когда Крис достал свой член. Воздух тяжелел и нагревался сильнее. От такого вида слюна начала выделятся обильнее, Джин нервно сглотнул.

—Go ahead, — Джин аккуратно кладет руки на член, будто он делает это в первый раз. Нежно размазывает предэякулят по головке и "тащит" его дальше. Обводит носом лобок и дышит прохладой на член, глядя снизу вверх на Криса. Находясь у члена, он имел над ним власть на старшим. Его аура была сильнее, она давила. Сверху вылетает стон, а на губах Хвана расцветает ухмылка. Контроль теперь полностью в его руках. Он обхватывает все ещё прохладными губами головку, обводит языком уздечку, играется с уретрой. Чан обеими руками цепляется за волосы, стонет в голос, неосознанно толкается глубже. По телу бегут мурашки от контраста температур, заставляя шумно дышать и глотать недостающий кислород. Он закидывает голову и закатывает глаза от удовольствия, когда Хван берет глубже. Не торопясь, он аккуратно обводит языком все венки и неровности. Руки пошли дальше: одна рука гладила четко выраженный пресс, рисуя какие-то узоры на воображаемом холсте; вторая легла на упругие бедра, нежно водя по ним длинными пальцами. Он гладил и сжимал бедро, заставляя мурашки бежать со скоростью света по позвонкам Криса. Сильные ноги подгибаются под напором младшего. Он отлично лижет и сосет, выбивая с каждым разом стон выше предыдущего.

—That's it, — вздыхает, — keep going, good boy.

От прозвища становится жарко, Джин начинает ёрзать на диване, сжимает ноги пытаясь получить хоть малейшую стимуляцию. Немного сжав ноги, он чувствует слабый разряд удовольствия: шов плотных шорт болезненно давит на член. Он гортанно стонет, Чан вздрагивает от вибраций и сильно тянет за волосы, продлевая стон. Соки Бана смешались с остатками мороженного, делая их слаще прежнего. Хван готов был вылизывать его везде, он любил его навязчиво приторный вкус, любил его стоны безысходности, дрожь во всем его теле и… Крис точно был всегда сверху?

—I want more, — он вынул член и сжал его у основания. Чан зашипел: он был близко. Опустив взгляд на младшего, он поднял его подбородок и устремил свой взгляд в его бездонно черные глаза. В них пытали страсть и желание. Губы были приоткрыты из них виднелся розовый язычок. Он обвел им контур губ и высунул, как хороший мальчик. Дыхание перехватило, а желудок поджался к горлу с такого вида. Хван пожал под себя ноги и положил на колени большие ладошки. Он развел ими коленки, не сводя взгляда с лица Криса. Четвертая нить трескается, и Хенджин оказывается прижатым к дивану.

—You’ll scream my name, — он шепчет на ухо, а после — кусает мочку. Он шумно дышит в шею с нежной кожей, отчего Джин охает от неожиданности и ежится, пытаясь закрыться.

—You asked for more, — наклоняется к другому уху и получает ту же реакцию, — and now you don’t obey me?

Джин повернулся к нему лицом. Он ткнулся в его нос своим, показывая свою покорность, в которой усомнился Крис. Несмотря на всю грубость, место нежности было всегда, даже в таком простом коротком жесте. Он чуть смягчился, но продолжил припадать к молочной коже на шее.

Красные пятна начали аккуратно назревать, их легонько покалывало, но в купе с приятной дрожью от теплого дыхания это было приятно до поджатых на ногах пальцах. Руки задрали футболку, исследуя податливое, как глина, тело. На высоко вздымающейся груди соски были твердыми и просили внимания. Узловатые длинные пальцы нежно легли на один из них и начали оглаживать его. Причмокивания стали громче и интенсивнее, дополнились стонами-вздохами младшего, который начал извиваться под умелыми губами и пальцами.

—Go harder, — на выдохе выдает Хван и сразу получает то, что просит. Пальцы сильнее сжимают сосок и аккуратно растирают, разгоняя боль. Губы спускаются ниже, целуют сердце через плоть, облизывают и щекочут легкие через ребра, вознося Хенджина куда-то на небеса. Губы очерчивают слабо видный пресс, обходят пупок, спускаются к резинке шорт. Руки обхватывают кромку шорт и белья, окончательно крадя воздух из легких младшего. Всю одежду откидывают подальше и сжимают бедра. Ноги инстинктивно сводит друг к другу, но сильная хватка не позволяет этому случиться. От этой власти сводит живот.

—Should I fuck you right now? — Джин скулит, — or should I tease you?

—No, Chris, please, let me cum now… —виляет задницей перед оголенным пахом Чана. Обращение по имени крайне удивляет: он редко зовет его так. Но это только усиливает возбуждение. Он же легко заземляет бедра на диван своими руками, Хван стонет от безысходности. Как бы он не пытался противостоять, единственное, что удалось, это получить усмирительный шлепок по наружной стороне бедра.

—Were you a polite enough? What are you doing right now, Jinni? — он вновь бьет по ляжке. Джин вздрагивает сильнее: место краснеет сильнее и становится чувствительнее, — you’re trying to break the rules.

—Please, — он практически плачет, —Please, let me, Chris.

От сильной ауры ничего не осталось: Хенджин растекся по дивану, тихо плакал и скулил, пытался двигать обессиленными и дрожащими бедрами. Ему осталось только умолять и скулить от безысходности. Чан же довольствовался своей работой и старался быть непреклонным. Ему слишком нравилось, как Хван лил слезы и умолял его о большем. Но собственный стояк пульсировал, напоминая о себе. Все же он поддается своему желанию и льнет своим пахом к промежности Джина. От неожиданности Хван дергается и шумно вздыхает. Рука сжимает под собой плед, на котором покоится его голова, пока вторая тянется к шее любимого. Он тянет его к себе, чувствуя, как усиливается трение головки. Он опережает Чана, отвечая краткое «I’m ready», на что он ухмыляется.

—You’re ready, as always, — шлепок, — such a slut, — Хенджин закидывает голову и стонет. Для него это невыносимо — полное отсутствие стимуляции и невозможность пошевелить бедрами. Хотелось взвыть, но Бан аккуратно толкается смазанным членом, заставляя затихнуть. Джин и правда готов: головка проскользнула легко и безболезненно. Скулеж, застрявший ранее в горле, выходит на выдохе, давая зеленый свет. Последняя, пятая нить рвется, ломая тормоза вдребезги.

Войдя до упора, оба шумно выдыхают. Хван кладет руки на плечи, несильно сжимая. Он обвивает торс ногами и толкается на пробу сам. Чан рычит и начинает двигаться в среднем темпе.

—You hold me so tight, so close, — наклоняется к уху, пуская мурашки, — it feels so right. Do you know why?

—Because I’m… — неожиданно для Хенджина Бан толкается в простату, заставляя подавиться словами и прерваться на полуслове. Очень громкий стон выбивает все из головы, но он заканчивает тихим «yours».

—I, — толчок, — don’t hear, — толчок, — you, — тормозит, тяжело дыша, и смотрит в глаза, в уголках которых опять скапливаются слезы, — repeat, — он возобновляет движения, снова долбя простату.

—Yours! I’m all yours, Chris! — он охрип от стонов, пытается сказать громче, четче но не выходит.

—Louder, — Бан хрипит басом, продолжая обжигать плечи поцелуями-засосами. Завтра Хенджин будет гореть.

— I’m yours! — Хван сжимает широкие плечи до царапин и кончает нетронутым. Чан стонет в унисон ему и кончает следующим. Они тяжело дышат, им не хватает кислорода, но несмотря на это они тянутся за ленивым, мажущим и до бабочек в горле нежным. Крис плюхается рядом, ласково обнимает Джина и утыкается носом в шею.

—Ну мне щекотно! — Хенджин зажимается и получается двойную атаку по шее и ушам. Усталость, как рукой сняло, он снова визжал и крутился на диване, защищая свою шею от нападения хищного волка.