С песнями и плясками хиппари обосновались у заброшенного дома культуры.

Время было позднее, но свободному племени было все равно, ведь только в сумерках гитара поет громче, песни льются мягче, а пламя разведенного в брошенном ведре костра ярче и загадочней. Ярче и загадочней и сам Бог Огня — обосновавшись в центре внимания, хиппи самозабвенно играл на гитаре, привлекая всеобщий интерес и овации. Нельзя оставлять огонь без внимания. Ровно так же и его Бог зачахнет без обращенного взгляда.

      От кустов и сарая, мелькнув сигаретой, отделилась тень. Бог Огня почти сразу приметил знакомого опера, зачем-то забредшего так поздно к ним на огонек. Передав гитару другому патлатому хлопцу, хиппи с пританцовкой, ловко обходя кружащих собратьев, направился к сараю.

      — Подполковник, доброй ночи!

      Шульга устало кивнул. Бог Огня деловито оперся спиной о старый сарайчик и, сунув руки в карманы, окинул опера взглядом.

      — Если ты за новостями, то у меня пока голяк. Работаем.

      — Я и вижу, — хмуро затянулся Шульга, наблюдая за плясками цветастой толпы. — Только и можете, что бесоебиться…

      — Что за слова, — усмехнулся хиппи. — Чтоб ты немного расслабился, мэн, скажу: я бы тебе только за вчера три наводки дал. Да только не уверен я в них. Как только проверю, так и…

      Неожиданные крики и звук сирен заставил подскочить на месте. Винтилово. Бог Огня было подорвался с места, но твердая рука подполковника быстро вернула его к стене, что есть силы вжав в кирпичи. На злые попытки выбраться из хватки и поспешить на выручку своим, Шульга выдохнул сигаретный дым прямо в раздраженное лицо:

      — Не рыпайся. Уляжется, и я тебя отпущу. Ты еще следствию нужен. По крайней мере, пока должок не отдашь.

      Бог Огня возмущенно раздул ноздри. Взгляд опера был тяжел и холоден, как стиснутые на мощной руке пальцы. Вокруг творился бардак — милиция вылавливала нарушителей спокойствия, те с криками разбегались кто-куда, пойманные отчаянно сопротивлялись. Бог Огня знал происходящее, чувствовал всеми клеточками организма. Но не видел. Он не видел ничего, кроме своего озлобленного отражения в этих светлых глазах, которые словно гипнозом приковали несчастного «нужного следствию» хиппи к сараю.

      Только когда мигалки скрылись и сирена успокоилась, Шульга убрал руку от Бога Огня и в один затяг докурил. Словно ничего и не произошло.

      — Ты мог меня заранее предупредить, — оскалился хиппи, рассматривая разрушенное место праздника.

      — Ага, чтобы ты всех своих спрятал. Нет уж. Все прошло, как надо…

      — Как вам надо, Подполковник.

      Шульга словно только что заметил выросшего перед собой храброго хиппи.

      — То, что я тебе помогаю, не означает, что надо выставлять меня против общины.

      — Ты не помогаешь, — отрезал Шульга, потянувшись за пачкой. — Ты отрабатываешь свою свободу.

      — Свободу нельзя отработать. Она или есть, или ее нет.

      — Договоришь сейчас.

      — И что ты сделаешь?

      Стальной взгляд опера заставил Бога Огня сглотнуть.

      — Верну за решетку. И не посмотрю, что у нас нет зацепок по делу. Поверь мне, избавлять мир от заразы я люблю не меньше, чем охотиться за серьезными упырями, — он достал сигарету зубами. — Надеюсь, объяснил доступным языком, свободный человек?

      И, бросив на негодующего всем существом Бога Огня издевательский взгляд, Шульга закурил и поплелся восвояси.

      Пролетела рабочая неделя. Наступили солнечные выходные. От делать нечего и отказа поехать с коллегой на рыбалку, Шульга решил прогуляться по городу, что называется, в свое удовольствие.

      Если выбросить из головы опера и стать на пару дней обычным человеком — можно жить. И город сразу по-другому ощущается, и солнце теплей, и трава зеленей. Конечно, расслабляться до конца — непозволительная роскошь для сотрудника органов. Поэтому Шульга на автомате подмечал все детали, которые тем или иным образом могли коснуться его настоящей и будущей работы. Детали постепенно накапливались, и до городской библиотеки подполковник дошел уже не простым прогуливающимся гражданином, а снова загруженным и понурым опером. Городская библиотека оказалась закрыта на ремонт. В памяти всплыл Восточный сад.

      А сад, и вправду, оказался красивым. Ухоженные дорожки и тропинки, по которым неспеша прогуливались в выходной день горожане, клумбы и цветущие кусты, над которыми суетились пчелы. В жарком воздухе пахло жасмином и хризантемами. С интересом разглядывая окружающую флору, Шульга не заметил, как оказался на окраине парка, где культурные посадки переходили в еще неокультуренный ландшафт — трава, заросли вяза и раскинувшийся под щедрыми солнечными лучами ясень. Ослепленные сочной зеленью глаза с трудом рассмотрели в траве знакомого хиппи. Ругнувшись про себя насчет частых встреч, Шульга пошел навстречу.

      Млеющий под солнцем хиппи выглядел счастливым, лежа прямо в траве, босоногий и с колоском во рту. Тень, отброшенная подошедшим мужчиной, заставила лениво приоткрыть глаз. Губы сразу же недовольно изогнулись.

      — Я начинаю уже думать, что у тебя есть брат-близнец. Слишком уж часто ты мне встречаешься.

      — Меня это тоже раздражает, — признался Шульга. — Поговорим?

      — Только не в этом месте. Грех порочить такую чистоту твоими дилерами, — Бог Огня приподнялся на локте и разочаровано уставился на ботинки опера. — Мэн, ну это уже креза! Как можно по траве — в обуви! Пещерный людь…

      И хиппи снова опустился на землю, прикрыв глаза. Пораженный такими выводами Шульга нахмурился, взглянул на ботинки, огляделся — в эту часть сада вообще никто не направлялся, все гуляли по обустроенным для прогулки центральным дорожкам — и почесал голову. Затем, посмотрев на валяющееся тело, принялся разуваться. От прикосновения свежей зелени к стопе нахлынули детские воспоминания мальчишеской юности. «Дышащие» ботинки оказались душнее каземата — телу сразу стало свежо. Поддавшись ностальгии по беззаботным дням, когда мальчишкой гонял голубей и ел соседские яблоки через забор, Шульга сдался и устроился на земле, рядом с хиппи.

      Любопытство — не порок. Бог Огня украдкой взглянул на опера: тот сидел, обхватив руками колени, подставив лицо ласковому солнцу и ветерку, зажмурившись, перебирая пальцами ног колючие травинки. Лицо работника органов сразу стало светлее и мягче: то ли от светлой «хэбэшной» рубашки, то ли от долгожданного воссоединения с мировой энергией. Только спустя несколько тягучих мгновений Бог Огня понял, что уже не украдкой смотрит на Подполковника — откровенно рассматривает чуть ли не каждую родинку. А останавливаться не хотелось — слишком уж интересное и по-своему красивое зрелище.

      Шульга вздохнул. Бог Огня в последний раз прокатился заинтересованным взглядом по его фигуре и, сев рядом, принялся смотреть вдаль.

      — С возвращением в настоящую жизнь, Подполковник.

      — Что ты все заладил: «Подполковник, подполковник»? — не открывая глаз, спросил Шульга. — Не хочешь по правилам обращаться, давай тогда по имени. Константин.

      — Это не твое настоящее имя, — ухмыльнулся хиппи, покрутив в руках соломинку. — Тебя так предки назвали. А Подполковником ты сам стал. По-настоящему.

      — Угу, как ты — Богом…

      Шульга открыл глаза и взглянул на сидящего рядом хиппи. Карие глаза, переливающиеся на солнце как леденцы из жженного сахара, внимательно уставились в светлый взгляд, в котором уже не осталось и намека ожесточенности той облавы. Только обретенное спокойствие, обведенное темным кольцом радужки. Хиппи снова слишком долго засмотрелся, а оперу и невдомек, на что начинает нарываться.

      Наконец, Бог Огня проиграл игру в гляделки и досадливо усмехнулся:

      — Ладно, не буду тебя долго держать здесь, а то твоя крыша улетит от возвращенной связи с миром. Улыбающийся, так называют в народе дилеров и компанию, гарантированно будет толкать дурь на концерте «Агаты Кристи». Улыбающегося можно вычислить из толпы по значку со смайлом. Ошивается обычно в вип-зоне — где кэш водится. И вот еще…

      Он подтянул к себе расшитый «ксивник», порылся одной рукой, извлек небольшую бумажку и протянул оперу.

      — Тикет в вип-зону. Если решите поймать с поличным… Ну, как, хорошая работа, Подполковник?

      От самодовольной физиономии Шульга усмехнулся.

      — Хорошая. Спасибо. Поймать с поличным — то, что нужно.

      — Чую, живцом будешь ты.

      — С чего такие выводы?

      — Я тебя умоляю, — хитро прищурился Бог Огня. — Ты у нас местный Коррадо Каттани. Больше никто не отважится. Только умоляю тебя: не вздумай в своем обычном виде туда переться.

      — Подозрения вызову? — Шульга бегло осмотрел себя и задумался. — По-хорошему, надо сойти за наркозависимого, но с деньгами, раз билет в вип-зону раздобыл…

      — Именно, мэн.

      — Значит — предлагай. Ты к нарикам, как-никак, все же ближе меня.

      Они замолчали. Хиппи задумчиво почесал бородку, разглядывая опера и что-то прикидывая про себя. Подполковник с той же задумчивостью вертел в руках билет к дилеру.

      — А ты… «Агату» слушаешь, Подполковник?

      Шульга отрицательно мотнул головой.

      — Есть у меня одна мысль. Концерт в восемь?

      — Угу.

      — Значит, около шести приди ко мне, я тебе адрес напишу. Будем колдовать.

      — А поточнее? — нахмурился Шульга.

      — Много знать будешь — скоро состаришься, Подполковник, — смешком заметил Бог Огня. — На пенсию захотел?

      Оказалось, что Бог Огня жил в квартире, а не на помойке, где патлатым самое место, как считал Шульга.

      Овладев новой информацией, отдел разработал план операции по поимке дилера. Новая информация — в частности, особенности для определения Улыбающихся — внесли коррективы в работу. Как и предугадал Бог Огня, Шульга сам предложил сыграть торчка, чтобы подобраться как можно ближе и поймать его с поличным, и сам же вызвался быть участником представления. Про помощь хиппи он умолчал, смутно обозначив, что поработает над образом и легендой.

      И сейчас, поднимаясь по старой лестнице к квартире Бога Огня, скорее всего, являющейся еще и вечной впиской — как называли патлатые места их безобразного пребывания. Шульга называл их проще и информативней — притон. Добравшись до нужной двери, мужчина постучал.

      Ему открыли очень быстро.

      — Хай, Подполковник, — показалось улыбающееся лицо хиппи. — Двигай внутрь.

      С самого порога Шульгу окутали непонятные и незнакомые запахи: что-то дымное, терпкое, сладковатое, и одновременно — горькое, оставляющее привкус во рту. Пройдя в саму темную квартиру следом за хозяином, опер с любопытством оглядел множественные ароматические свечи, расставленные повсеместно по всей гостиной. Они стояли на полках с книгами, на журнальном столике, на широкой тумбе за большим старым диваном. Воздух был наполнен дымом от пахучих масел, и Шульга с некоторым ужасом представил, что происходит с легкими человека, который здесь живет. Однако, вспомнив об известных наклонностях хиппи, только про себя усмехнулся.

      — Кидай кости на диван, — Бог Огня скрылся в соседней комнате. — Сейчас будем готовиться.

      Он почти сразу вернулся с черными тряпками в руках и чем-то еще, что в полумраке было сложно рассмотреть. Только когда все это выложилось на столик, Шульга распознал грим, кисти и какую-то женскую косметику.

      — Тема такая: мы наряжаем тебя под сына богатого пипла, балдеющего от рока. Грины есть, решил оттопыриться по-взрослому, как лайковые кумиры.

      — Это понятно, — Шульга недоверчиво нахмурился. — А штукатурка нахрена?

      — Часть культуры. Не ссы, мэн. Раскрасим лучше пасхальных яиц!

      Хиппи от души рассмеялся. Шульга же нахмурился еще больше.

      — Сначала переоденься, — Бог Огня плюхнулся в кресло и достал сигареты. — Этот лук…

      — Ты еще и дуть здесь будешь?

      На грозный взгляд хиппи примирительно поднял руки.

      — Это обычный табак. Отвечаю… Так вот, этот лук нужно потом вернуть.

      Шульга оценивающе рассмотрел подогнанный ширпотреб — рваные и перешитые джинсы, черную футболку и кожаную потертую куртку, в которую были завернуты цепи и цацки с шипами на любой вкус. Поднявшись и выйдя в свободное пространство, подполковник повернулся спиной к сидящему в кресле хиппи и принялся расстегивать рубашку.

      Из-под прикрытых век Бог Огня следил за неторопливыми движениями Шульги, за движениями мышц широкой спортивной спины и накаченных рук. Если в тот раз босоногий и свежий подполковник выглядел красиво, то этот — полуобнаженный и в мерцании свечей — выглядел привлекательно. И маняще. Хиппи даже забыл, что закурил — сейчас было не до этого. Сейчас было зрелище, сносящее крышу не хуже «краба». Пришлось даже прикусить выразительные губы, чтобы сдержаться от какой-нибудь глупости. А сделать глупость очень хотелось.

      — Откуда деньги на шмотье? Напопрошайничал?

      — Секрет фирмы, — уклончиво ответил Бог Огня.

      — Понятно с тобой все…

      Аккуратно свернув рубашку, Шульга принялся стягивать брюки. Взгляд зацепился за книжную полку: среди воняющих свеч стояло много книг, но из общей массы выделялась одна с названием «Мифология народом мира». Что-то типа энциклопедии.

      — Почему «Бог Огня»?

      Ответа не последовало. Бросив брюки на валик дивана, Шульга обернулся.

      Бог Огня сидел в кресле с ногами, в пальцах медленно тлела сигарета. Встретившись с вопросительным взглядом, он поспешил усмехнуться и опустить глаза на пол, подальше от привлекательных ног опера.

      — В мифологиях было слишком много мэнов, которые в ладах с огнем. И Локи, и Гефест, и Сварог, и Агни, и Гибил… Я решил обобщить и взять от всех по литлу.

      — Неудобное у тебя имя. Проще было бы просто… Как ты там первого называл? Локи?

      — Ес.

      — Локи — хорошо звучит. А то — «Бог Огня»…

      Шульга оделся. Бог Огня оценил вид неловкого опера в подростковой одежде и удовлетворительно улыбнулся, хотя вид обнаженного тела посчитал привлекательней.

      — Кул, Подполковник. Теперь садись, будем тебя красить. Под Бутусова и Федорова. Но сначала…

      Подскочив с места, хиппи вынес в гостиную плеер и, нажав кнопку, объявил:

      — Будем слушать «Агату». Учи текста, мэн.

      Перед тем, как приступить к лицу, хиппи настоял на том, чтобы поставить короткие волосы опера «ежиком» в панковской манере.

      — Тогда уж ирокезом, — вздохнул Шульга, жмурясь от лака.

      Ирокезом так ирокезом — Бог Огня старательно пригладил волосы в нужном направлении, и на голове подполковника вырос небольшой аккуратный ирокезик. После этого хиппи подвинул кресло к дивану и, вооружившись черной краской и кистью, принялся за глаза. Пришлось красить щедро, от ресниц до самих бровей — в Бутусовской манере. Шульга дергался, жмурился, мешал и недовольно пыхтел. Когда дело дошло до нижнего века, глаза предательски заслезились.

      — У тебя красивые айсы, Подполковник, — между делом заметил Бог Огня, вытирая подтеки. — Донт край.

      — Иди ты, — пробурчал Шульга.

      Когда с глазами было покончено, Бог Огня деловито отпрянул, довольно полюбовался результатом, и потянулся за помадой.

      — Ты уверен, что это необходимо? — хмуро покосился на «губнушку» Шульга.

      — Ты хочешь бандита поймать? Терпи. Красота требует жертв.

      — Губы красят только, кхм…

      — Кто? Договаривай.

      Подполковник недовольно нахмурился.

      — Педики.

      И фоном из плеера донеслось:

      — «… Я — гетеросексуалист…»

      Для хиппи это прозвучало смешно: в его больной голове уже пронеслась целая куча пикантных фантазий с участием этого опера, что мозг по первости воспринял их за реальность, а сказанное — за шутку. Но, вернув себя в скучную реальность, Бог Огня улыбнулся. Приблизившись к подполковнику, он демонстративно, вслепую, провел черной помадой по своим губам. Получилось криво, но, что говорится, искренне.

      — Теперь тебе не должно быть так обидно. Давай сюда свои губы.

      Контур губ Бог Огня выводил намного старательней, нежели глаза, смокая картинку полуоткрытого рта в расстоянии запретной досягаемости. Накрашенный Шульга выглядел еще соблазнительней — хотелось зацеловать это лицо до размазанной и стёршейся в конец косметики. Эти красивые светлые глаза, эти губы… Разлохматить ирокез пальцами… Прикоснуться к россыпи родинок под этой футболкой... Слишком сладкие фантазии.

      — Все, — хиппи резво закрыл помаду. — Теперь надевай аксессуары.

      Перед самым выходом Бог Огня тормознул увешанного цепями подполковника в кожанке. Еще раз оглядев полученный образ, хиппи скромно протянул рукодельный браслет из ниток.

      — Зачем? — поднял брови Шульга. — Я уже без этого увешанный, как елка.

      — Считай, это мой подарок, — подмигнул Бог Огня. — У нас традиция дарить феньки.

      Он вложил подарок в ладонь и отошел на шаг. Опер с интересом рассмотрел узор в виде пары крыльев, после чего надел фенечку на левую руку и, кивнув на прощание, вышел из квартиры.

      Операция начиналась.