Та, что черна, словно уголь, та, что красна, словно медь

Удивительно всё складывается… Пришедший спасать – разрушает…

Я думал, Бодхо ведёт меня, наставляет на путь истинный, а оказалось, что это ты, Суок, заманила меня в свои липкие сети, обманом заставила стать частью тебя.

Теперь я опасен для Города… Нужно уходить, пока не поздно…

Слышишь, Суок? Я иду с тобой! Ты ведь этого добивалась?

Я ухожу от людей, как ток,

Без слёз, без следа.

Я ухожу, впитавшись в песок,

Как будто вода.

Я ухожу, не помня себя,

Лечу наверх, к цветным голубям,

А память моя, как воздух, светла – 

Она умерла.

Но что же теперь будет с Городом?

Капелла говорила, что не будет больше треугольника Утопистов, Термитцев и Смиренников, и вместо алого, густо-синего и серо-зелёного будут новые цвета. Белый – её цвет, малахитово-чёрный – Матери Настоятельницы, золотой – Ноткина, янтарный – Спички, сиреневый – Мишки, бежевый с оттенком зари – Ласки. А моим цветом станет угольный.

Только вот не предвидела она того, что мой уголь покроется медно-красными чумными пятнами… Да и сам я хорош! Служитель, менху, знающий линии… Выходит, не так уж и хорошо я их знаю, коли своих собственных прочесть не сумел.

Уводи меня, Суок. Уводи из Города, в Степь, за её пределы, как можно дальше!

Земля – песка ровня,

Веди меня, помни,

Как я ходил по тебе, свой оставляя след.

Как солнца блик ранний

Твои хранят камни,

Как я извивы в судьбе

Несу на себе –

Они черны, словно уголь, они красны, словно медь.

Только пообещай мне, что, забрав меня, ты оставишь Город в покое. Тебе ведь с самого начала был нужен только я, верно? Мне всё равно, что ты сделаешь со мной, только не мучай больше невинных людей…

Мне вечерами было темно,

Ни против, ни за.

Но мне не страшно, мне всё равно –

Закрыты глаза.

Я умер восемь минут назад,

Мне безразличен что Рай, что Ад,

На прелых листьях стою и жду

Забвенья звезду.

Впрочем, есть у меня одна просьба… Можно, я буду возвращаться в Степь иногда? Поить её своей кровью по весне, а осенью смотреть, как расцветает твирь, вдыхать её пьянящий запах, вспоминая всё, что произошло со мной за эти несколько дней… Всех, к кому успел привязаться, кого успел полюбить… Мы ведь всё же не враги с тобой, Суок? Договоримся, а?

Земля – сестра смерти,

Оставь меня в свете,

Позволь ползти мне по стеблям трав, что станут звенеть.

Их звоном пьян, буду

Искать тебя всюду.

Тем выше смерти цветы,

Чем ближе мне ты –

Та, что черна, словно уголь, та, что красна, словно медь.

А о Городе я не беспокоюсь – Бакалавр спасёт его. Я уверен в этом, ведь я передал ему кое-что важное на прощание…

О, как печально ты смотрел мне вслед, ойнон… Мне тоже было больно вот так уходить от тебя, но я не мог иначе. Слишком грозна и настойчива Суок, слишком страшен я сейчас в её власти.

Но я найду к ней подход, задобрю её и вернусь за тобой. Когда-нибудь. Обязательно. Ты только дождись, ойнон… И береги Город, а я уж в долгу не останусь…

Я ухожу от тебя, но всё ж,

Я помню одно:

Я знаю – вновь ты меня вернёшь

На тёмное дно,

Где жизнь и смерть породят любовь,

Где я, возможно, воскресну вновь,

Где переплавится смерть на боль

В смешении воль.

Вот и всё. Прощай, любимый Город. Прощайте, дети, мои мудрые Приближённые. Прощай, столичный доктор…

Нет. До свидания.

Земля – моя мама,

Веди меня прямо,

Веди меня по камням, солнцу в небе гореть.

Готов тебя вновь я

Поить своей кровью,

А ты обнимешь меня,

Раня и храня,

Сама черна, словно уголь, сама красна, словно медь.

Уводи меня, Суок, и помни, что отныне ты мне – мать. Я буду служить тебе, а ты взамен береги меня. Береги и наставляй, чтобы однажды отпустить туда, куда позовут меня мои линии и моё сердце.

Медно-красные пятна на чёрном угле складываются в знак удурга. Но теперь я точно знаю, кто им отмечен…