Вечер подкрался незаметно.

Серьезно, только что Гарик умирал от жары, духоты и суеты, и вот уже вдруг солнце куда-то спряталось, небо потемнело, а между деревьев загулял свежий ветерок.

Как будто бы Гарик отключился, его тушку отпинали куда-то там под кустик, а потом нажали на кнопку, дернули за шнурок, повернули ключик — и вот он уже тут, включенный и в этом моменте.

Но когда он напряг память, неожиданно для себя вспомнил много событий, которые пельменями слиплись на дне его черепушки в одну серую массу. Наверное, слишком много в этом всем было машинальности. Обед и полдник по расписанию, построения, лагерные песни, подготовка к прощальному празднику… ну разве что последнее немного отличалось.

Настроение у этого было какое-то другое. Всех начало догонять осознание, что вот все уже — конец. Завтра они все разъедутся по своим городам и поселкам, и, хотя дети весь день ходили и обменивались телефонами, адресами, вероятно, многие уже никогда не увидятся и не созвонятся.

Рома постоянно рассказывал про каких-то ребят, с которыми познакомился в лагере, но Гарик не помнил, чтобы тот связался хотя бы с кем-то одним. Глафира еще пыталась с кем-то вести переписку, но даже у нее не вышло поддерживать это долго.

Черт, а ведь Гарика это тоже касается! Многих из детей он уже не увидит, даже если приедет сюда вожатым на следующий год…

А может, и никого вовсе…

Охренеть.

— Чего приуныл? — Рома толкнул коленом ногу Гарика. — Ты весь день какой-то вареный…

— Что-то накрыло, — пожал плечами Гарик. — Не верится, что уже конец…

— Я думал, ты домой хочешь.

Домой.

Это забавно, ведь после совершеннолетия тетя и дядя поперли Гарика из дома, и как такового места жительства у него пока не было. Социальную квартиру еще ждать и ждать, пока идет учебный год, есть общага, а летом он жил у Ласковых. Если бы не они, то черт знает, куда бы он делся…

Рома произнес это «домой», как само собой разумеющееся. В смысле, а где еще Гарику быть, куда ехать, как не к ним?

— Хочу, — вздохнул Гарик. — Просто заранее уже немного тоскую. А ты нет?

— Неа, — Рома закинул руки за голову. — Больше думаю о своем раскладном диване. Если ты понимаешь, о чем я…

Он подвигал бровями.

Да. Они наконец-то будут спать рядом. И никто ничего им не скажет, никто не упрекнет, ведь это все вполне обычно. Просто друг, просто ночует тут, ну не на полу же ему спать!

Мама Ромы такого бы не допустила — тетя Мила скорее сама на пол ляжет, чем позволит гостю пылью дышать.

Мысли о диване немного приободрили Гарика, а потом Рома напомнил про сосиски, которые они будут жарить на костре вот уже совсем-совсем скоро, и грусть как-то быстро отступила, дала пространство другим чувствам.

Облегчению — они выжили, они достойно отработали эту смену. Трудности случались, но Гарик и Ромка с ними справлялись, особенно когда работали над решением проблемы вместе, страховали друг друга и поддерживали.

Радости — ведь Гарик сам побыл в настоящем лесном лагере! Пусть и не в статусе воспитанника, но теперь и у него есть воспоминания и ощущения, как у остальных нормальных ребят.

Предвкушению — тут он действительно получил столько опыта общения с детьми и подростками, что будущее перестало пугать его, как пугало раньше. Гарик знал, что справится с преподаванием, если все-таки пойдет работать по специальности.

Воодушевлению — они с Ромой разобрались с незакрытыми вопросами и больше не будут морочить друг другу голову. Все наконец-то понятно: они — вместе.

— Так, Семен, — медленно произнес Рома, — аккуратно. Челку заколи, в огонь не лезь, спичку в траву не кидай…

Олег уже вооружился огнетушителем и стоял неподалеку, и все равно эти несколько минут, пока Семен ответственно разводил огонь, Гарик немного волновался.

Ну мало ли! От этого мелкого пиромана можно было ожидать чего угодно…

Ушло несколько попыток, маленькое пламя не брало большие деревяшки, гасло. Пришлось подсунуть несколько листочков и сухих веточек, прежде чем начало что-то получаться.

— Фух, ну вот, — выдохнул Рома, когда костер наконец разгорелся. — Теперь только следить, чтоб никто никого не толкнули в огонь…

Гарик сначала напрягся, и первые минуты у костра следил за каждым резким движением всех — и своих детей, и чужих. Но потом…

Он вдруг понял, что это мероприятие отличалось от других. Не было построения, не было пафосных длинных речей. И розжиг прошел как-то… тихо? Гарик почему-то ожидал, что Семену поручат нести какой-то факел, и это все будет как на Олимпийских играх — громко, торжественно, выверенно и идеально.

Атмосфера вышла совсем другой. Теплой, спокойной, уютной. Как у Ромки на даче, только сюда словно бы съехалась вся его родня, а не только старшие братья.

— Как-то все… иначе, — шепотом поделился Гарик, наклонившись к уху Ромы. — Больше похоже на семейный пикник, чем на официальное закрытие.

— А, тут всегда так было, — махнул рукой Рома. — Мне так больше нравится. По-домашнему оно, что ли?

И дети тоже это чувствовали. Не носились, не бесились. Огонь словно бы их загипнотизировал, ввел в состояние транса.

— Это специально так, — подала голос Женя. — Чтоб все могли поразмышлять и погрустить.

— Думаешь? — поднял брови Рома.

— Знаю, — уверенно заявила она. — Мне Даниилович об этом сказал когда-то давно.

— Ну, хрен знает, мне норм! — хмыкнул Рома. — Ах-х, вы только посмотрите, какая красота!..

Кивком головы он указал на сосиску, которую держал на огне. Кто о чем, а этот всегда о еде…

А Гарик как раз подумал, что в словах Жени есть смысл. Действительно, почему бы не дать детям осознать происходящее так, как оно есть? Провести последний вечер, не отгоняя эти мысли о конце смены, о разлуке, о новом этапе?

— Игорь Евгеньевич? — позвал Коля. — А у вас мыло есть?

— Говорил же, Коль, не балуйтесь в душе…

— Да не, в смысле, мыло — электронное! — протараторил он. — Электронный адрес, вот!

Гарик не стал сразу отвечать утвердительно. Сначала нужно было узнать, зачем Коле эта информация. Маленький надоедливый болтун легко мог ему заспамить все на свете…

— А что?

— Да просто фотки бы вам скинул, — Коля достал из чехла свою мыльницу, включил и стал проматывать фотографии.

Ого!

Хотя Колька был в каждой бочке затычкой и порой страшно раздражал, но сейчас стало ясно: это все не зря. Талант оказываться в ненужное время в ненужном месте отразился в совершенно изумительных фотографиях.

Да, где-то что-то смазалось и расфокусировалось, случались и пересветы, и, может, еще какие-то косяки, в которых Гарик не разбирался. Но лица? Позы? Сюжет? Коля умудрялся ловить людей в кадр в тот самый, когда они были максимально красивые и искренние.

Даже одинаковые Гриша и Виталя в объективе Коли наконец-то разъединились, и Гарик увидел, чем один отличался от другого, кроме того, что левый всегда стоял слева, а правый — справа.

Квадратный и круглый. Точно. Один более угловатый, прямой и подтянутый, а второй щекастый, сутуловатый и такой какой-то… мягкий, что ли? Надо хоть в последний день выучить, кто из них кто…

Удивили фотки с Рогнедой — Гарик впервые увидел, что она ведет себя, как обычная девчонка: хохочет, кривляется, бегает, скачет и вообще всячески дурачится. При нем-то она превращалась в кокетку-соблазнительницу, накручивала волосы на пальцы, поправляла юбочку, загадочно улыбалась и якобы смущенно опускала взгляд. Вроде как это даже не выглядело совсем уж нелепо, но в то же время было в этом что-то неестественное — как в ожившем манекене. Наверное, несоответствие поведения и возраста сказывалось…

Малая, тебе тринадцать, ты куда так торопишься?! Ну или целься уже хотя бы в ровесников своих…

Коля все продолжал жать на кнопочку, делая небольшие паузы, и Гарик успел подметить, что чаще всех на фото повторялись Люся и близняшки Патрины. Вот уж кто, а девчонки всегда были готовы позировать: стать чуть боком к фотографу, положить руку на талию и склонить голову. Но Гарику больше понравились те фото, когда Коля их щелкал их втихаря, где девчонки такие, какие они есть: болтушки-хохотушки.

— …могу на болванку записать и в конверте вам прислать, — долетело до Гарика, словно издалека. — Или просто распечатать, у нас есть принтер, он не очень хороший, правда, но…

Гарик едва ли не согласился с последним вариантом, но тут вдруг появилась она.

Фотография с озера.

Коля щелкнул их со спины в момент, когда Гарик положил голову на плечо Ромы. Ничего из ряда вон, если не искать никаких подтекстов. Но если искать…

Нет, Гарик определенно не хотел, чтобы эта фотка попала куда-то.

Да и в целом… электронный адрес можно же и новый завести, правда?

— Я напишу тебе на бумажке, Коль, — хриплым голосом произнес Гарик, стараясь не подать вида, что открытая на маленьком экранчике фотография хоть сколько-то его беспокоит. — Спасибо большое!..

Коля, конечно же, засветился, и Гарик понял, что правильно считал намерения засранца: помимо хорошего дела ему и правда хотелось таким образом получить контакт вожатого, чтобы…

А вот, кстати! Чтобы что?..

Вспомнились слова Ромы про способность видеть «своих».

Неужели?..

Да ну, нет! Не может же быть такого, чтобы на территории одного лагеря было столько… э-э, своих?

Дима, Семен, Альберт Даниилович, они вот с Ромой…

Или может?..

Или Гарику уже кажется то, чего нет? Радар не откалиброван и улавливает всякую шелуху?

— Ну вот, и ты подхватил это меланхоличное настроение, — прокомментировала Женя, хлопнув Гарика по спине.

Колю, к счастью, увели девочки, требуя показать фотки и им.

— А мне казалось, Игорь всегда был задумчив, — сказала Ляля, — но, возможно, я неправильно все считала.

Гарик неопределенно пожал плечами. Раньше он толком не думал, долго не рефлексировал, просто спонтанно во что-то влетал, и оно как-то работало. Но после отъезда Глафиры как будто бы освободилась роль тревожного мыслителя — все в группе просто не могут оставаться проебщиками.

Возможно, Рома мог бы сказать, как оно со стороны видится, но…

— А где Роман Артурович? — спросил Гарик, пытаясь разглядеть в толпе рыжую макушку.

Женя завертела головой, Катя, сосредоточенная до этого на сосиске, тоже подняла взгляд и часто заморгала.

— Э-э, не знаю, — протянула Женя с удивлением, — только что был тут…

Анжела и Алеся, стоявшие поблизости, тоже в один голос заявили, что ничего не видели.

Так, ну, если бы с кем-то из детей что-то случилось, и Рома, к примеру, понес кого-то в медпункт, тут уже бы все обо всем знали и стояли на ушах. Да и визуально вроде как все на месте…

Гарик на всякий случай еще раз осмотрел местность.

Кто-то сосиски жарит, кто-то уже прям доедает в сторонке и чипсиками закусывает, девчонки вон вообще тоскливые песни тянут, усевшись на лавку — кто на сидушку, а кто на спинку (но хоть обувь снять догадались), Никита опять жабу нашел, Коля добивает остатки свободного места на карточке своей мыльницы…

Но Ромы нигде не было.

Может, отлить пошел?..

Гарик выждал минуту-две на случай, если напарник вернется.

Да, блин!..

Он старался не надумывать, но все равно стало как-то не по себе.

— Жень, я отойду? — тихо попросил Гарик и, дождавшись кивка подруги, отошел от толпы.

Костер создавал обманчивое ощущение, что вокруг еще светло. Стоило немного отойти к деревьям, Гарика втянула в себя ночная тьма.

Он включил подсветку на часах, присвистнул, увидев, что уже без десяти одиннадцать. Если всю неделю время тянулось бесконечно долго, то в этот вот последний день какие-то мифические хранители времени словно бы опомнились, осознали, что опаздывают, и врубили течение минут на ускоренную перемотку.

Яркость костра конкурировала с тусклым свечением фонарей, огонь отпечатывался на сетчатке, копировался и проецировался зеленым следом в темноте, мешая Гарику разглядеть хоть что-то.

И вдруг!..

Слева хрустнула ветка. Гарик развернулся.

Веранда.

Точно! Если Рома где-то и мог ошиваться, то только там!

Гарик добрался туда, больше полагаясь на мышечную память, чем на зрение.

— Гар? Фух, напугал…

Гарик толком не успел обрадоваться своему удачному рейду, потому что услышал странные нотки в голосе Ромы.

Что-то не так…  

— Ты чего тут?

Он приблизился к Роме и положил руку ему на плечо. Вздрагивающее плечо.  

— Да я… не знаю, — сдавленно произнес Рома и всхлипнул. — Расстроился что-то…

— Почему? — удивился Гарик.

Все же было хорошо! Вот уж у кого, а у Ромы весь день было до отвратительности чудесное и отличное настроение.

Рома тяжело вздохнул и выдержал паузу, прежде чем заговорить вновь:

— Конец смены, — пояснил он, шмыгнув носом. — Все разъедутся.

К этому моменту глаза Гарика уже привыкли к темноте, чтобы увидеть, как Рому на самом деле даже потряхивает.

В груди аж защемило от прилива нежности к Ромке.

— А говорил — троглодиты, — со смешком напомнил Гарик, приобняв Рому за плечи.

— Ну троглодиты, ну и что! — проворчал Рома, пытаясь вытереть нос. — А вот полюбил я их, привязался, понимаешь?

Гарик хмыкнул и покачал головой, вспоминая, с чего все начиналось.

Рома изначально был настроен куда скептичнее, проецируя свой лагерный опыт на ребят. Гарик даже поразился, как такой легкомысленный и беззаботный человек может ставить себя настолько строго и требовательно. Но потом, постепенно-постепенно, Рома расслабился, стал и с детьми себя вести как-то… нормально, привычно.

— Я тоже буду скучать по ребятам, — признался Гарик. — Не по всем, конечно, но…

— Угум, — фыркнул Рома. — К концу вот даже с Драгомиром удалось контакт найти. Хотя казалось бы, ага?

— Он тебя просто сухариками подкупил.

— Ну, не без этого…

Гарик приобнял Рому и подставил плечо, чтобы тот мог положить на него подбородок.

— Спасибо, Гар, — выдохнул Рома, опалив теплым дыханием шею Гарика. — Было круто, да?..

— Было, — согласился он, утешающе почесав Рому под лопатками. — И будет.

Последняя ночь. Конечно же, она не может пройти спокойно. Гарик видел, как ребята перешептывались, замышляя, наверное, устроить напоследок какой-то розыгрыш.

Сейчас такие перспективы совсем не пугали. Ведь Ромка Ласков где-то рядом, а летние каникулы еще впереди.

Конец