пахло чем-то странным: то ли сладким, конфетным, прямо как этот вкус детства и песка на языке, то ли лёгкой горечью цитруса, то ли и вовсе мочой — всё сбилось в одну единую бьющую в нос подобно резвому кулаку кашу.
глаза бегали по обшарпанным стенам, потолку, везде где угодно: с одной стороны кровавый подтёк после драки с томоэ, с другой — оставленный той же удагавой небольшой раскол, появившийся по причине невозможности контролировать под состоянием алкогольного опьянения ни агрессию, ни какие-либо ещё эмоции и действия.
тогда, насколько ран может вспомнить, пострадала гитара моки: гриф разломился напополам и вещице пришлось подыскать замену — памятные пять лет игры были вместе с куском выкрашенной лакированной краской ольхи выброшены в огромный мусорный бак на конце улицы.
думать хотелось обо всём, что происходит вокруг, что бы то ни было, начиная со скрипучих пружин в наполовину прогнившем диване, заканчивая количеством выпитых в этом грязном пыльном сарае бутылок пива, или же чего крепче, только не о происходящем в данный момент.
у моки руки липкие от чего-то, а вместе с тем и неприятно скользкие от пота: каждое пятно словно бы клеймом выжигается на бледной тонкой коже, вызывая лёгкие подрагивания: то ли щекотно, то ли неприятно. прокуренный и утерявший свою былую изюминку, не преобревший иной шарм голос, грубый, чуть осевший, просит устроиться удобнее — под скользким взглядом голубых стеклянных усталых глаз расположиться комфортно не так уж и легко: то бугор под спиной, то покалывают скрипучие пружины — как не ложись, да всё равно ни так, ни сяк.
чуть прохладные губы касаются нижней части живота и митакэ сильно вздрагивает: волна тепла разливается по телу, и до едких цитрусов и карамели в миксе с ссаньём уже нет дела, ведь в горле жмёт и хочется вздохнуть, но выходит лишь нелепо ахнуть, хотя её ещё даже не касались.
неужели прямо совсем не касались?
колени трусливо поджимаются, а красновато-фиолетовые глаза жмурятся неловко, как робкая девчушка при первом разе. а ведь она и есть.
через некоторое время затёртые джинсовые шорты отлетают в сторону: на нежной коже ощущается мажущий поцелуй, что словно бы и оказывается по итогу совсем не там, где надо.
диван вновь жалобно завывает, умоляя о пощаде и замене, пока аоба отлизывает вокалистке группы в пыльном сыром гараже, пахнущем конфетами, цитрусом, пивом, травяным дымом и ссаниной.