Проходили дни, сменялась луна, и господин Джинши вновь вернулся к прежнему себе. С недавних пор на его лице нельзя было что-то увидеть кроме озорной улыбки, отчего вся прислуга и наложницы находились в предобморочном состоянии. И всё это благодаря необдуманным действиям травницы.

— Луомэнь был бы недоволен моей опрометчивостью, — Маомао содрогнулась от сильного кашля и увидела на ладони капли алой крови.

За последние дни евнух расцветал аки бутон тюльпана в конце апреля, но в то же время его верная слуга начала увядать с невероятной скоростью. Её лицо становилось всё бледнее, а тело слабее.

— Настойку бы, — она протянула руку к чашке на тумбе и отпила ещё тёплую настойку имбиря. Как ни странно, травница смогла ото всех скрыть своё состояние. Даже от молодого господина. Снадобья ей помогали в какой-то степени обрести человеческий вид, но этого было недостаточно. Если не поспешить, то потом проблем не оберёшься.

Травница выглянула из окна, и на белоснежной коже, где виднелись нарисованные веснушки, взыграли тёплые лучи солнца. Вздохнув полной грудью, она направилась в кабинет евнуха. Ей нужно разрешение вернуться домой, чтобы собрать необходимые лекарственные растения. Они должны смягчить симптомы и приостановить кровотечение.

— Ох, травница, хороший сегодня день, не так ли? — радостный начальник подписывал какие-то бумаги и одарил своей лучезарной улыбкой. Но его лицо тронула тень, когда он посмотрел на свою служанку. — Маомао, ты заболела?

Он подскочил со своего места и осторожно прикоснулся к лицу больной недугом.

— Господин, на работе лучше держите дистанцию, а то люди не то подумают.

— Но сейчас никого нет, — несмотря на своё несогласие, Джинши убрал руки, чтобы ещё больше не нервировать травницу. — Так, что случилось, раз ты пришла ко мне? Попробую помочь всем, чем можно.

— Благодарю за доброту, господин, — она уважительно поклонилась, из-за чего евнух закатил глаза. Их отношения давно вышли за рамки статусного неравенства, поэтому он с усмешкой относился к официальным жестам и словам своей подопечной. — Я бы хотела ненадолго вернуться в квартал Красных фонарей.

— Что-то стряслось с лекарем Луомэнем?

— Нет, мне просто нужно собрать тысячелистник и водяной перец.

— Но… — его глаза просканировали состояние травницы. Даже столь маленькое путешествие может ухудшить её здоровье. — Я могу приказать привезти то, что нужно. Травы уже к вечеру будут у тебя.

Она подняла голову и слабо улыбнулась неловкой заботе евнуха. Ей и вправду было бы лучше никуда не идти. А раз начальник сам вызвался помочь, то почему бы и нет?

— Вы очень добры, господин Джинши. Тогда я буду ждать, — травница в последний раз поклонилась и подошла к дверям.

— Постой… Маомао, зачем тебе эти травы? — он скрестил пальцы, сжав губы от странной тревоги.

— Мои запасы иссякли, вот и решила их собрать.

— Но ты ведь до этого тысячелистник с водяным перцем никогда не искала.

На точное замечание Маомао ответить не смогла и лишь отвела взгляд в сторону. От евнуха это никак не скрылось, поэтому он задумчиво хмыкнул и подогнал рукой документы к краю стола.

— Лучше отдохни у меня. Не стоит одной расхаживать, будучи абсолютно беспомощной.

— Это вы так надо мной издеваетесь?

— Это я так о тебе забочусь, безумница, — с некой настойчивостью он схватил травницу за кисть и отвёл в свои покои.

— Да я бы сама…

— Нет уж, пререкания от больных не принимаются, — уложив её на огромную постель, евнух укрыл хрупкое тело тонким одеялом. — Я скоро вернусь, только никуда не уходи.

Маомао от такой внезапной заботы скуксилась и в смущении начала что-то бурчать себе под нос.

—… да куда я уйду-то… — она повернулась на бок и закрыла глаза. На столь милейшее представление господин Джинши не удержался от тихого смешка и с бодрым настроем покинул помещение.

Под скрип половиц и закрытых дверей Маомао заёрзала, не в состоянии спокойно лежать. Давно так за ней не ухаживали, и это, как ни странно, приятно грело где-то в груди.

— Неплохо всё же, когда ты хоть кому-то дорог, — на последнем слове она шлёпнула себя по лбу.

Как обычная служанка может оказаться кем-то дорогим и близким высокопоставленному евнуху? Да и сам он не такой человек. Но всё же его обеспокоенный вид и забота… его откровения в ночи — должно же это что-то значить.

Даже если он меня воспринимает как очередную удобную игрушку, мне господин Джинши стал ближе, чем просто евнух-извращенец.

Смелое, но искреннее заявление. От такой честности с самой собой Маомао прикрыла лицо холодной ладонью. Это по-детски наивное признание дарило порхающее чувство невесомости. Между ними образовалась нерушимая связь, и даже травница не могла её игнорировать.

— Когда я поправлюсь, попробую быть с ним помягче на людях, — обдумав свои слова, она расплылась в довольной улыбке. Но перебил её положительные думы очередной приступ кашля.

Пробил твой час.

В голове конвейером пронеслись образы из того странного сна. Безумный Луомэнь, картина художницы и как она с Джинши сидела у обрыва. Подкрепляемый тревожными мыслями приступ лишь усилился, и Маомао в панике упала с кровати. Её руки пытались схватиться хоть за что-нибудь, но пальцы не слушались.

— По…помогите, — кровь изо рта всё темнела. Она отчаянно ползла к выходу, чтобы её заметили. — Господин… господин Джинши.

И, о, чудо, словно по зову пришёл евнух, шокированный чудовищной картиной.

— Боже… — он резко опустился на колени и положил себе на ноги хрипящую травницу. Её руки, одежда и даже пол окрасились в ужасающие багровые оттенки. — Маомао, выпей это.

Евнух преподнёс бутыль с лекарством к бледнеющим губам. С трудом отпив, травница пуще прежнего закашлялась.

— Чёрт… Гаошунь! Хоть кто-нибудь, помогите! — крики пронзили светлую комнату, но никто не услышал мольбы. Слёзы обожгли глаза, и ком разрастался в горле с каждым болезненным хрипом. Он поднял на руки свою подопечную, как та начала что-то неразборчиво шептать.

— Кха-кха, обещание… господин, кха-кха, простите меня, — из носа струёй потекла кровь и глаза заалели от давления. В один момент рука, сжимавшая плечо господина, безвольно упала.

— Маомао… — он положил травницу на кровать, начав делать массаж сердца. — Нет, нет, нет, нет… Пожалуйста, умоляю, не надо…

Тело безжизненно подпрыгивало от порывистых действий Джинши. Прядь её зеленоватых волос упала на белую простынь, и он увидел их… пустые окровавленные глаза.

Вопль распугал сидящих на дереве птиц. Он притянул к себе холодеющее тельце, рефлекторно покачиваясь вперёд-назад, будто господин Джинши убаюкивал её. Видимость помутнела, и вокруг всё стало обретать сероватый оттенок. В груди образовалась тяжесть, словно огромный валун сдавил его.

— Прости меня… прости. Я не спас тебя, не помог в нужный момент, — он прижал к своей груди бедняжку. И тут на глаза попалась бутыль, что случайно разбилась. Горлышко стало заострённым, и оно маняще блестело под лучами солнца.

Джинши схватил опасный предмет и провёл им поперёк своей шеи, оставив на ней глубокий надрез. Новая волна боли настигла евнуха, но она не могла сравниться с утратой. Кровь попала на щеку Маомао, смешавшись со слезами. Он прикрыл глаза, крепче обхватывая безвольное тело. Боялся отпустить, а именно: потерять её ещё раз.

Мгновение, и всхлипы прекратились. Наконец их желание исполнилось — они навечно оказались в объятиях друг друга.