терять любимые вещи больно. особенно больно, когда они связаны с тёплыми и приятными воспоминаниями, которые больше никогда не вернуть – на то они и воспоминания, что должны оставаться где-то в голове, пылиться и лишь иногда всплывать в памяти, оставляя внутри горький осадок чего-то утерянного и забытого, не так ли?

фэш потряс головой. к чему эти бесполезные размышления, если он никак не может найти дорогую сердцу вещь? куда же он её положил...

внутри неприятно начало саднить. ну почему, почему фэш снова проебался? не смог уберечь единственное, что у него осталось. отвратительно. позорище, блять. ещё и опаздывает. блять.

– ладно, хорошо. – он останавливается посреди хаоса, пытается сделать глубокий вдох и глубокий выдох – но тут же давится воздухом, тревога сводит изнутри, и становится невыносимо тяжело оставаться на месте. если не продолжит безуспешно в страхе перерывать беспорядок, то умрёт прямо здесь. а умирать в этой крохотной комнате на окраине города точно не хочется. – нет, не хорошо. я поищу ещё.

руки – лёд сквозь пальцы – в панике рыщут по рабочему столу. тетради, ручки, запутанные наушники, зажигалка, резак (не его, подруги), смятые листовки с улицы, чеки, таблетки – всё не то. на подоконнике нет, а другой мебели, кроме жёсткого дивана, у фэша и нет в комнате. куда же он дел её?

фэш не думал, что второй раз испытает это ощущение – мерзость к себе, к каждому сантиметру своей кожи, громкие мысли, бесконечно повторяющие "предатель, предатель, предатель". он же не мог ещё раз, он не мог... он обещал, что больше не повторится. он клялся, шёпотом повторял из раза в раз, бил себя и обещал, что больше не сделает ему больно. тогда почему фэш сейчас...

– ублюдок, – фэш выплёвывает это и всё-таки застывает на месте, больше не в силах искать.

это бесполезно – он ищет уже полтора часа и не находит. это тупо – надеяться, что он просто не заметил, не увидел, не обратил внимания, пока искал. комната двенадцать квадратных метров. это невозможно. он обыскал всё.

фэш не найдёт.

потерял последнее, что от него осталось.

всё тело было напряжено, но теперь сил нет. фэш садится на пол и пусто смотрит в стену, не понимая, как он всё испортил. он ведь старался, всегда старался для близких, почему же теперь он... плохой.

в своей жизни фэш был героем, который, конечно, совершает не самые лучшие поступки, но он никогда не был отрицательным персонажем. тогда почему он каждым действием делает только хуже? почему всё что он делает и говорит разрушает всё, над чем он – и он – так трепетно старались?

– прости, – фэш снова переходит на шёпот, сжимая в руках то, чего там уже никогда не будет. фэш извиняется крайне редко – до невозможности редко, настолько, что родная сестра не вспомнит, – но перед ним он извинялся больше половины от того, что сделал за всю свою жизнь. – пожалуйста, прости. я снова проебался.

в метро? на улице? в магазине? где он мог потерять? об этом уже нет смысла думать. в голове проносятся картинки, когда он в последний раз видел её, но это бесполезно – он перестал акцентировать на ней внимание, потому что, казалось, сросся с ней.

этот несчастный камень на нитке был с ним всегда. когда он спал, когда ходил в душ, когда ел, когда работал, когда гулял, когда куда-то уезжал – он был с ним всегда, и фэш привык к тому, что грудь постоянно что-то греет. но теперь...

блять. всё-таки заплакал.

(снова).

лёд теперь раздирает изнутри. фэш сжимается, становится меньше и более жалким, чем бывает обычно, и ему хочется, чтобы он его обнял. раньше фэш огрызался и бил его по рукам за попытку прикоснуться к нему, когда фэшу плохо – сейчас фэш видит это в тревожных снах, просыпается и с привычной горечью идёт жить очередной бессмысленный день без него. как обычно.

– я говорил, что больше не сделаю тебе плохо, – фэш не знает, паническая атака это или просто тревога заставляет дрожать его губы и чувствовать себя так, что он умрёт прямо на месте – и не хочет знать, потому что это тоже бесполезно. – я правда старался. тебе, наверное, плевать, что я потерял её, но мне-то, блять, не плевать. ты даже не узнаешь... боже. прости.

фэш сжимает пальцы на плечах так сильно, что они белеют.

он в целом был бледным и нелюдимым – а он был противоположностью. выглядел солнечно и сам любил проводить на солнце время. а фэш не любил, потому что всегда сгорал и потом убивался из-за красной кожи. то золотое время в лагере, когда всё началось... это слишком плохо, чтобы об этом сейчас не думать.

они не были дружным отрядом или уж тем более командой, но он был один из немногих, с кем можно было поговорить – не считая вредной сестры и активной подруги. и фэш с ним иногда говорил. точнее, он с ним – фэш поначалу иногда издавал односложные звуки и говорил «да-нет» на все вопросы, что этот светлый идиот задавал.

а потом... а потом всё случилось так, как случилось.

фэш ненавидел поездку в лагерь так сильно, а после был готов поблагодарить дядю за то, что его туда отправили. потому что такое золото фэш бы больше нигде не встретил, – но он никогда не скажет об этом. ни ему, ни уж тем более дяде.

теперь время там фэш вспоминает со жгучей болью. слишком хорошо там было, чтобы потом вернуться в обычную жизнь, когда всё всегда хуёво. рядом с ним и новыми (и старыми) друзьями фэш забыл, что по возвращению всё снова будет так, как было раньше.

но фэш ошибся. рядом был он. и фэш почему-то согласился. согласился проводить с ним время, согласился переписываться, согласился впускать его к себе в снятую комнату в ужасном районе (зато не с дядей). фэш почему-то согласился и подпустил его так близко, как до этого не подпускал никого – и он сделал так же.

но если со стороны фэша это не было ошибкой, то с его – ещё какой.

«просто пиздец. тотальный, беспросветный пиздец. я мерзкое трусливое чмо. прости».

снова катятся слёзы. в голове – сцены их последнего разговора. до той отправной точки, с которой и начнётся тот кошмар, в котором фэшу предстоит жить дальше.

на собеседование фэш опоздал. больше торопиться ему некуда. можно остаться задыхаться от слёз и тревоги на полу и дальше, всё равно больше никто не придёт за ним. второй дубликат ключей он отдал. ему забыли вернуть. возможно выбросили.

фэш никогда не узнает, что с ним было дальше. фэш его больше никогда не увидит. фэш больше никогда не будет счастлив – как минимум так, как был счастлив с ним.

фэш всё испортил.