Пол Атрейдес прижимает ладонь к тому месту, куда наследник Харконненов ударил его ножом. Клинок вошел глубоко под рёбра. Второй удар задел ключицу, едва не пронзив сердце. Но он жив. Задыхаясь и хрипя, заливая кровью кожаные доспехи, пачкая ею свою одежду федайкина – он все еще жив, а Империя у его ног. Он жив и вот-вот станет Императором. По золотой пустыне кружит Шаи-Хулуд, раскалывая небо и ныряя в песок и специю, а у ног Пола, сплевывая кровь и улыбаясь, Фейд-Раута цепляется за последний глоток своей несчастной, но могущественной жизни.
Пол не может отвести от него взгляд. Его окровавленный рот напоминает Арракис – красная полоса на закате, обнимающая горизонт. А холодные, расчетливые глаза похожи глубиной и цветом на каладанское море. Пол словно видит в нем все то, что сам отверг, и все, что принял. Смотреть на него сверху вниз – все равно что наблюдать, как рябь пересекает его собственное отражение, обезображивая правду, искривляя ближайшее и далекое будущее, стирая грань между безумием и отвагой, заслуженным и украденным, реальным и сакральным.
– Сохраните ему жизнь, – говорит Пол. В тронном зале никто не трогается с места, царит молчание. Пол расправляет плечи и указывает крис-ножом на Фейда.
– Сохраните ему жизнь! – громко приказывает он.
Двое из федайкинов проходят вперед и опускаются на колени рядом с Фейдом-Раутой, осматривают его раны.
Харконнен смеется прерывисто и хрипло.
– Ты победил. Дай мне умереть, Атрейдес.
– Еще рано, – говорит Пол, оглядываясь на Фейда.
Фейд-Раута даже не вздрагивает от боли. Его кровь перестает заливать пол, когда раны забинтовывают. Пол следит за ритмом его дыхания, запоминая рисунок, как движения ног в пустынном танце.
Раз, два, три, раз, два, три. Вдох, задержка, выдох, вдох, задержка, выдох.
Ты хорошо сражался, Атрейдес.
Голос Фейда все еще звучит в голове. Пол боится, что он заклеймил его навсегда, как вино, пролитое на свежую постель. Клинок в дрожащей руке напоминает о том, как он вонзался в плоть, словно зубы страстного любовника. Даже сейчас, одержав победу, он хочет остаться наедине. Не один. Наедине с Фейдом-Раутой. С глазу на глаз с отголоском предопределенной трагедии, которая вполне могла стать его собственной.
Слушать дыхание своего кузена. Снова сражаться. Возможно, проиграть на этот раз.
Это было бессмысленно – оставить своего врага в живых, но если Фейд-Раута был ключом к ошибке в пророчестве Бене Гессерит или сбоем в судьбе, который создала желчь Шаи-Хулуда для него, если этот дикарь-Харконнен был непроторенной тропинкой, которую Пол не видел, то он сохранит его для себя еще ненадолго.
Он не может изменить собственную судьбу, но сохранить жизнь Фейда-Рауты в его власти.
Дрожащие губы Императора касаются ястреба на перстне Пола, и Ирулан Коррино судорожно вздыхает. Пол переводит взгляд на Преподобную Мать Мохийам и видит, как ее лицо перекашивается от отвращения.
Он продолжает считать. Один, два, три. Вдох, пауза, выдох.
– Готовь корабль, мы летим на Каладан, – говорит он Гурни.
Он слышит за спиной топот ног сквозь кашель Фейда-Рауты, федайкины спешат завоёвывать обещанный рай. Чани покидает его. Он ощущает её уход как третью рану в самом центре груди. Он дал ей вескую причину уйти.
Сохрани её – Пол умоляет пустыню. Верни её мне.
Затем он отметает все мысли о Чани.
– Принцессу Ирулан будут сопровождать люди, которых выберет моя мать. Ты останешься со Стилгаром, пока Великие Дома не уступят.
– Муад'Диб, – Стилгар медленно кивает в знак согласия.
Гурни указывает взглядом в сторону Фейда-Рауты.
– А что с ним?
Пол оборачивается и смотрит, как двое федайкинов помогают Фейду подняться на ноги, забросив его руки себе на плечи. Колени его подгибаются, но он удерживается на ногах, крепко впечатывая подошвы черных ботинок в землю. Подняв глаза, он встречает пристальный взгляд Пола и сплевывает кровь под ноги.
– Я забираю его с собой, – говорит Пол.
Битва за Арракис закончилась, и началась Священная война, но Полу хочется только одного – остаться наедине.
~~ )|( ~~
Пол не готов к дождю. Он кажется чудом. Звучит, словно песня. С тех пор как Пол попал на Арракис, он столько мечтал о нем. О дожде, соли, океане, росе. Он вспоминает, как слизывал пот за ухом Чани, ловил соленые капли, когда она извивалась у него на бедрах, и думал о море. Он представляет её фигуру, уверенно стоящую на вершине большого червя, который стремительно врывается в пылающий оранжевый закат.
Арракис всегда был таким красивым, когда солнце садилось.
Пол стоит на балконе в месте, которое когда-то называл своим домом, наблюдая за грозой над Каладаном. Зеленые просторы простираются далеко вокруг, потемневшие под грозовыми тучами. Рана на плече все еще болит, но вторая, под рёбрами, сшитая маленькими стежками, почти зажила. Прошла неделя, может быть, две, и впервые с тех пор, как они сюда прибыли, Пол видит, как Фейд-Раута Харконнен гуляет в саду. Он одет лишь в черные штаны, резко контрастирующие с его светлой кожей, и стоит под дождем, подняв лицо к небу.
Ты хорошо сражался, Атрейдес.
Пол вспоминает, как лоб Фейда коснулся его собственного. Чувствует горячий запах свежей крови. Время от времени ему снится их битва, он вновь слышит звон клинков, видит, как Фейд хищными движениями рассекает воздух, как он смотрит на Пола с уважением, злобой, благоговением и голодом.
Пол хватается за край балкона и сжимает пальцы, пока костяшки не побелеют. Пускать волка в овечье стадо очень глупо. Он хорошо это знает. Тем не менее он наблюдает, как безжалостный Харконнен приветствует дождь так же, как и он, и Пол представляет себе мир, в котором они поменялись местами.
– Пол, – зовет Ирулан.
Пол не вздрагивает, хотя ее голос сзади звучит неожиданно.
– Принцесса.
– Я надеюсь, что смогу оправдать твои ожидания, пока идет завоевание Империи, – в ее голосе звучит досада. – Пока не поздно.
– Ты знаешь, чего я ожидаю, Ирулан. Потерпи.
– Говоришь мне о терпении?
– Ты умна, – говорит он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на нее. – Используй свой острый ум и готовься к долгой борьбе. Удержать Арракис будет непросто. Мир нескоро настанет.
– Мир, – бормочет она. Ирулан без преувеличения красива – роскошная, как водяной дракон, в сером платье с капюшоном и серебряным украшением на шее. Пол думает, что она выглядит, как императрица – величественная и легко приспосабливающаяся ко всему. – Ты обучен Пути, и знаешь, что все это началось задолго до нашего времени…
– И все же ты стоишь передо мной, пытаясь обмануть пророчество, рожденное и выращенное задолго до нас.
Ирулан в ответ кусает губы и подходит к нему, становится рядом на балконе.
– Где твоя женщина из пустыни?
– Я думаю, на севере.
– Она прилетит к тебе сюда?
Пол закусывает внутреннюю поверхность щеки.
– Нет, но я прилечу к ней на Арракис. Вместе с тобой.
– А твой барон? – она спокойно продолжает, глядя сверху вниз на промокшего насквозь Фейда-Рауту, стоящего посреди сада босиком. – Для чего он тебе?
От этого вопроса у Пола пересыхает во рту. Он переводит взгляд с принцессы на Харконнена и тщательно обдумывает ответ.
– Он социопат, – многозначительно добавляет Ирулан. – Варвар по своей природе, одержимый яростью, мотивированный только личными амбициями. Он ничего не боится, ни Империи, ни Лисан аль-Гаиба. Бене Гессерит хотели контролировать его, но я была настроена скептически.
– Бене Гессерит хотят контролировать, – поправляет Пол, глядя ей в глаза.
Ирулан отводит взгляд.
– Итак, что он делает здесь на Каладане, – она делает паузу, – с тобой?
Пол Атрейдес медленно выходит из-под навеса и подставляет лицо ветру и влаге. Фейд-Раута оглядывается на него через плечо. Они разделяют один и тот же дождь, одну грозу на двоих.
Когда Пол не ответил, Ирулан ушла, оставив его наедине с грозой, с вопросом без ответа.
Вдалеке вспыхивает молния, за ней гремит гром. Белая вспышка освещает обнаженный торс Фейда.
У Пола кружится голова от острого чувства дежавю, и он вспоминает, что видел это во сне, когда-то давным-давно.
~~ )|( ~~
Тебе досталось слишком много могущества.
Пол резко просыпается. Прежде чем голос Преподобной Матери проник в его сознание, ему снилась Чани на фоне лун Арракиса, а затем Фейд-Раута, наблюдающий, как он проходит мимо сардаукаров Падишах-Императора после того, как пронзил Владимира Харконнена клинком.
Судьба оставляет металлический привкус во рту. Его пустынная женщина; его роковая суженая. Что случилось бы, освободись Вселенная от Квисатц Хадераха? Кем бы он был, выбрав Арракис с Чани Кайнс? Кем бы стал, покинув сейчас же свою спальню и направившись к прерванному будущему из пророчества ведьм?
Голос, который он когда-то слышал и снова услышит, еще звучит в голове.
Брат, ты разорвал линию судьбы.
Возможно, Алия права, может быть, он и вправду это сделал.
Пол чувствует прохладу под босыми ногами, в темных коридорах его старого родового дома легко ориентироваться. Он движется, как будто все еще идет по красным скалам к северу от Арракина, бесшумно избегая мышей и многоножек, незаметный для спящих животных в глубинах песка. Пол минует столовую и заходит на кухню. Он наливает в стакан воду – такое непривычное действие – и выпивает ее.
Несмотря на годы, проведенные на Арракисе, он все еще знает каждую тень, каждую щель и укромный уголок замка. Знает, когда никого рядом нет. И знает, когда не один. Он наблюдает, как темнота расширяется и смещается, обнажая высокую, худощавую фигуру, светлую кожу и глаза, похожие на блестящие речные камни.
– Атрейдес, – выдержав паузу, произносит Фейд-Раута с некоторым любопытством. Он опирается на столешницу, скрестив руки на груди. – Безрассудно на твоем месте оставлять меня без охраны.
– Я уже убил тебя один раз, на-барон. И верю, что ты не заставишь меня повторить это снова.
– Барон, – поправляет Фейд, улыбаясь Полу с нежностью. – Поскольку моего дяди больше нет, и остался только я.
Пол наливает еще воды и толкает стакан по столешнице к Фейду-Рауте.
Тот молча смотрит.
– Ты видел, как я пил из него, – вздыхает Пол.
– Почему ты меня оставил? – Фейд-Раута подносит стакан ко рту и смачивает губы.
Тот же вопрос, который задала Ирулан, только сформулирован по-другому. Пол переводит взгляд с Фейда на большое окно, выходящее на скалистый берег. Лунный свет скользит по океану вдалеке, превращая черную воду в белую.
– В другой жизни мы с тобой могли бы заключить мир, – говорит Пол. Он глубоко вдыхает и сглатывает, чувствуя, как честность вызывает боль в горле. – Харконнен и Атрейдес, правящие бок о бок. Вся Известная Вселенная содрогнулась бы.
Фейд глухо смеется – угрожающий звук.
– А наше наследие? Наши родословные линии? Как ты себе это представляешь, Атрейдес?
Пол на мгновение задумывается.
– Как могущество, – решает он.
Барон наклоняет голову, заинтригованный. Он выпивает половину стакана и держит его на уровне глаз, рассматривая. Серебристый свет луны льется из окна и падает на костлявые пальцы. Тонкий язык выскальзывает, чтобы поймать каплю воды в уголке рта.
– Могущество, – эхом повторяет Фейд. Он ставит стакан на столешницу и прослеживает за взглядом Пола в окно. – Здесь холодно. Неудивительно, что ты ожил на Арракисе.
Ожил.
Какое же он выбрал слово. Все это время Пол считал свой путь к Лисан аль-Гаибу дорогой к смерти.
– Уверен, не так, как под твоим черным солнцем.
– Тут холоднее, – повторяет он и снова смотрит на Пола. – Скажи мне, почему я здесь.
Это сложный вопрос. Потому что Пол увидел себя в Фейд-Рауте. Потому что заметил свои собственные ошибки и гнев, прячущиеся за улыбкой Фейда. Потому что они были противоположностями, и не были ими. Потому что они были врагами, и не были врагами одновременно. Потому что Пол не мог контролировать каждый аспект продолжающегося и предстоящего завоевания Империи, и не мог вынести мысли о будущем своей кровной линии. Это случится в любом случае – он это видел. Он не мог перестать это видеть.
– Потому что я могу видеть прошлое, могу видеть будущее, но я не вижу тебя, – говорит Пол. Он медленно оглядывает фигуру Фейда с ног до головы, замечая темные простые штаны и свободную тунику.
– Невиданное явление для Муад'Диба, – хрипло говорит Фейд-Раута с мягким смешком. – Какая честь.
Пол Атрейдес, Герцог Дюны, Первый Падишах-Император Новой Империи Дома Атрейдесов, пошатывается и едва удерживает равновесие, упираясь босыми ногами в прохладный пол. Когда Фейд-Раута Харконнен, враг его Империи, его личная сломанная линия судьбы называет его именем, принятым в пустыне, где его жизнь вспыхнула, проросла и развеялась по ветру, он на мгновение чувствует головокружение. Остро осознавая свое человеческое естество, свою удачу и политический замысел, который подарил ему ту жизнь, которая у него сейчас есть. При мысли о матери у него сводит живот.
– Осторожнее, Атрейдес, – озадаченно говорит Фейд. – Усталость может быть смертоносным противником.
– Я в порядке, – огрызается Пол.
Фейд хмурит лоб.
– Ты будешь моим бароном на Арракисе, возьмешь под свой контроль этические нормы добычи специи вместе с федайкинами и фременами.
– Этические нормы? – смеется Фейд звонко и заливисто как мальчишка. – Воины пустыни работают бок о бок с Харконненом? Твой рай становится всё менее реалистичным с каждым днем, Лисан аль-Гаиб, – издевательски произносит он с поклоном, подчеркивая титул фременов.
– Ты сомневаешься во мне?
– А я не должен?
Пол стискивает зубы.
– Я прикажу, чтобы тебе принесли еще одеял, – говорит он, скользнув по Фейду усталым взглядом. – Потому что Фейд-Раута – великий гладиатор – мерзнет по ночам.
Улыбка Фейда становится шире. Он ничего не отвечает, но что-то острое и опасное мелькает в его глазах. Как хищная птица, охотящаясь за кенгуровой мышью. Как звон металла при скрещивании клинков.
Когда Пол отворачивается и уходит, он чувствует, как взгляд Фейда, словно рыболовный крючок, пронзает его затылок и создает напряжение, делая путь по тенистому коридору в пустую спальню всё труднее с каждым шагом.
Внутри него всё кричит: обернись, но Пол закрывает за собой дверь, прислоняется к ней спиной и долго стоит, уставившись в потолок.
~~ )|( ~~
Рана на плече Пола через неделю почти заживает. Его тело, хотя и сильно израненное, быстро крепнет. Вскоре он уже бродит по фруктовым садам, срывая сочные гроздья винограда, и гуляет по скалистому побережью, наблюдая за усеивающими море рыболовными траулерами.
Ирулан встречает леди Джессику, которая прибывает в сопровождении отряда федайкинов. Воины опускаются на колени, восхваляя Лисан аль-Гаиба за то, что он позволил им первыми взглянуть на то, что они надеялись увидеть на своей родной планете.
Но терраформирование Арракиса будет долгим и тяжелым процессом, и Пол старательно скрывает тайну: не он принесет дождь на пустынную планету, не он поднимет океан или заставит зелень пробиться из песка. Арракис никогда не станет Каладаном, и где-то в глубине душе он надеется, что так и будет.
Он снова вспоминает о Чани, своей Сихайя, и его сердце сжимается.
Рядом с влажными рисовыми полями Пол стоит на черной скале и смотрит на мох, воду, луга, облака – весь Каладан, где прошло его детство, запечатленное на склонах холмов и в морских брызгах. Он проводит большим пальцем по перстню Лето и обдумывает последнее сообщение, полученное от Гурни и Стилгара.
Пламя войны разгорается. Нужен план действий, путь вперед. Генерал на севере сплачивает федайкинов на бой.
Стилгар писал о боевом кличе. Пол слышит её голос, Чани.
Да здравствуют воины!
Он отчаянно хочет понять, как расшифровать то, что открыла ему Вода Жизни. Все, что он знал. Все это внутри него. Прошлое, настоящее и будущее смешались в голове. Он обрел ясность на вдохе и едва мог разобрать свои мысли на выдохе. Все слилось воедино бурлящим потоком.
– Тебе было бы стыдно за то, что мы совершили. За меня, – произносит Пол, обращаясь к парящему над головой ястребу, представляя, что птица может быть его отцом.
– Стыд – расточительный и эгоистичный, – доносит ветер голос Фейда-Рауты.
Возле тропинки, ведущей к утесу, Фейд сидит на узком камне, возвышающемся над морем. При свете солнца все вокруг кажется ярче и красивее. Пол замечает, как пальцы Фейда складывают мудру. Его плащ с капюшоном развевается от порывов ветра. Фейд продолжает смотреть вперед, на волны и качающиеся на них рыболовные суда, и добавляет спокойно:
– Чем дольше ты его носишь, тем тяжелее он становится.
Пол поджимает губы.
– Что ты знаешь о стыде?
Харконнен бросает на него холодный взгляд, заставляющий прикусить язык. Пол чувствует укол сожаления из-за гибели рода, наследия, всего, что было отобрано у Великого Дома Харконнен. Всё, что было уничтожено под знаменами Дома Атрейдесов.
– Мне все отказывают в спарринге, – вдруг говорит Фейд-Раута. Смена темы внезапна, но вызывает облегчение в душе. – Твои федайкины – трусы.
– Мои федайкины выполняют приказы, – спокойно поправляет Пол. Он не может подавить легкую улыбку. – Тебя воспитали для этого, не так ли? Для войны, сражений, кровопролития.
– О, ты мне льстишь, Муад'Диб?
– Меня учили говорить правду.
– Знать неправду и произнести ее вслух – это разные вещи.
– Я поручил своим людям следить, чтобы ты исцелялся от ран и не получал новых.
– Я достаточно исцелился, – говорит Фейд, выпрямляясь в полный рост на краю скалы. – Если не пускаешь в бой, дай мне тренироваться.
– Ты будешь тренироваться со мной, – отвечает Пол. Сперва он не понимает, почему сказал так. Потом вспоминает один из своих снов, и это озарение вызывает жар на лице и странное ощущение в груди. – Но сначала сходишь к доктору Сук. Пусть он проверит твои швы и даст разрешение на спарринг.
Фейд-Раута смеется в небо.
– Ты хорошо заботишься о своих пленниках, кузен.
– Ты мой барон.
Пол отрывает длинный стебель жимолости возле лужи с дождевой водой и зажимает его между зубами, высасывая сладость и соль. Краем глаза он замечает, как Фейд-Раута смотрит на него. Вся смелость внезапно покидает его, заставляя на секунду засомневаться, стоило ли оставлять Фейда в живых.
– Я тебе снился? – вопрос из собственных уст звучит резко. Он слишком откровенный. Но мучает Пола очень давно.
Харконнен не отводит глаз. Его взгляд пристальный, твердый, жгучий, с едва заметной усмешкой.
– Твой клинок, – отвечает он, и Пол чувствует, что он говорит правду. – Мне снился крис-нож внутри меня и специя в твоих глазах, но я не знал, что это был ты, Пол Атрейдес. Пока Император не напал на Арракин. Пока ты не убил моего дядю, – он делает паузу, пиная ногой камень. – Тогда ты был для меня Муад’Дибом.
– Кто я для тебя сейчас?
– Не знаю.
Пол прислушивается к крику ястреба в небе и ждет, что Фейд-Раута задаст ему аналогичный вопрос. Когда этого не происходит, он глотает горячую слюну и понимает, что ответ так же очевиден, как волны на море.
Фейду не нужны ответы. Конечно, он знает, что снился Полу.
В конце концов, только один из них сомневался в судьбе.
~~ )|( ~~
Доктор Сук разрешает Харконнену тренироваться через семнадцать дней после их прибытия на Каладан. Полу он не разрешает. Но Муад'Диб видит, как туго натянутая новая кожа порозовела на его плече, а темные швы на животе затянулись, и позволяет себе прийти в тренировочный зал. Он становится на носки и подтягивается на стальной перекладине, прикрепленном к стене. Больно. Всё болит. Но федайкины ждут, когда их пророк вернется на Арракис сильным и крепким. Нельзя допустить, чтобы раны ослабили его.
И позволить Фейду скрестить клинок с кем-нибудь другим совершенно не входит в его планы.
Последние несколько дней Пол почти в полном молчании прогуливается со своим недавно назначенным бароном. Они вместе бродят по фруктовым садам, срывая спелые сливы и обдирая виноградные лозы. Пол помнит, что нельзя терять разум. Фруктовый сок, стекающий по подбородку Фейда, не означает, что он приручен. То, как он улыбается, когда лопает ягоды между зубами, не повод расслабиться. Они разговаривают, как два вора, взламывающих замки, пытающихся пробраться туда, куда ни один из них не позволял войти другому.
Иногда Фейд-Раута смеется или подносит ладонь к затылку, проводит рукой по молочно-белой коже, и Пол чувствует жар в груди. Напоминает себе о необходимости быть бдительным.
Когда Фейд-Раута поднимает лицо к небу, радуясь каплям послеобеденного дождя, Пол забывает, что он Муад'Диб, Голос из внешнего мира, Пророк, посланный, чтобы привести фременов в рай. Он просто Пол Атрейдес, наследник благородного Дома, интересующийся историей, и неуклюжий юноша, следовавший за отцом по пятам, как любопытный щенок.
Ирулан с тревогой смотрит на их отношения, со стороны напоминающие дружбу, и Полу нечего сказать, чтобы успокоить ее.
Леди Джессика, Преподобная Мать Арракиса, постоянно упрекает его, поглаживая свой большой живот. Она напоминает, что Фейд-Раута был его судьбой, от которой Пол уклонился, и соперником, которого он никогда не знал.
Но Пол и сам знает слишком много. Знания отравляют его.
– Ему обещали Империю, которой ты сейчас владеешь, – шипит леди Джессика, сжимая длинными пальцами его челюсть, – он отнимет ее у тебя, как только появится возможность.
Пол думает об этом, о том, что Харконнен заберет у него все, когда заходит в тренировочный зал однажды утром и обнаруживает там Фейда-Рауту. Тот осматривает коллекцию клинков, разложенную на инвентарном столе. На нем нет защиты, но перед глазами Пола он в черных доспехах, словно призрак воина Императора Коррино.
Фейд только поднимает на него взгляд, не выпрямляя спину.
– Атрейдес, – говорит он в качестве приветствия. – Пришел поболтать со мной?
– Пришел тренироваться с тобой, – отвечает Пол. Он быстро выбирает себе оружие, хватая изогнутый клинок с прочной рукоятью. Он стучит по активатору щита на запястье и проверяет его, ткнув тупым краем лезвия в бедро.
– Тебе доктор запретил, помнишь? – спрашивает Фейд. Он берет короткий меч и проворачивает рукоять в руке. Лезвие делает круг, отражая свет лампы-шара, зависшего в углу. – И он меня предупредил об этом.
– Знаю. Проверяй свой щит.
Выражение лица Фейда спокойное, даже довольное, и это бесит. Он лениво поднимается на ноги и включает щит прикосновением к предплечью плоской стороной клинка. Голубое свечение пробегает по его телу.
Прошло совсем немного времени с тех пор, как они стояли подобным образом. Только в прошлый раз Пол Атрейдес и Фейд-Раута Харконнен были по разные стороны одного политического манёвра, готовые сражаться и умирать, чтобы захватить трон на одно поколение раньше.
Пол широко расставляет ноги в боевой стойке федайкинов, представляя Гурни, Дункана Айдахо, своего отца, мать, Чани, Джамиса, своих федайкинов. Он держит руку расслабленной. Сохраняет тело свободным и легким. Харконнен шагает вперед на него, безо всякой подготовительной стойки, просто бьет клинком, прыгнув в яростный танец. Лезвия лязгают от удара. Вибрация бежит по руке Пола и посылает предупреждающую вспышку боли в полу зажившую рану.
Он отпрыгивает назад, отразив еще один сильный удар, и перекатывается, уклоняясь от следующего. Фейд безжалостный и гибкий, отклоняется от сверкнувшего клинка и усмехается, когда босая ступня Пола касается его бедра.
Пол не знает, что делает. Почему он это делает. В тренировке с Фейдом-Раутой нет необходимости. Это неразумно. Но он хочет снова увидеть его таким. Без посторонних глаз, без взгляда Императора, без судьбы Империи, которая решается их поединком, без Чани и ее народа, ожидающих победы.
Бой ожесточается. Пол бьет локтем Фейда в грудную клетку, и тот в ответ делает подсечку, и они вдвоем падают на пол, клинки скрещиваются между их лицами, дрожат от напряжения. Фейд наваливается на него, плотно прижимаясь бедрами, грудь к груди, кость к кости. Пол обхватывает ногой лодыжку Фейда и рывком переворачивает их, укладывая Фейда на спину, но мгновение спустя тот его отбрасывает.
Они снова вскакивают на ноги, и бьются, нанося удары, уклоняясь, задыхаясь, тяжело дыша, пока щит Пола не пропускает лезвие Фейда, и его острие скользит по щеке, оставляя красный след.
Фейд-Раута замирает, направив острие меча в лицо Пола, и моргает. Его губы расслабляются. Пот блестит на лбу и носу, и Пол не может отвести взгляда от глубокой ямочки над его верхней губой. Пол задерживает дыхание, зажатый между Фейдом и каменной стеной.
Они так и стоят: Фейд смотрит, как кровь сочится из тонкого пореза на щеке Пола; а тот наблюдает за странными, противоречивыми эмоциями на красивом, строгом лице.
Фейд громко глотает слюну.
– Ты проиграл, Атрейдес.
– Ты ничему не учишься, – отвечает Пол, приближая свой клинок еще ближе под ребро Фейда-Рауты. Его щит начинает вибрировать. – Я бы забрал тебя с собой. Снова.
Фейд-Раута усмехается. Черное покрытие его зубов из-за культурных обычаев Гьеди Прайм почти стерлось, оставив темные пятна на деснах. Взгляд опускается к губам Пола и задерживается на них. Он не шевелится. Пол чувствует дыхание на своем подбородке, и борется с желанием бросить оружие и приложить ладонь к животу Фейда. Ощутить себя на грани смерти. Все, что Пол знает о нем, связано с насилием. Его возбуждает, как Фейд задерживает дыхание, чтобы успокоиться. Такую близость Пол ощущал только с Чани.
– Ты впечатляешь, – говорит Фейд.
Полу нравится комплимент. Он отворачивает лицо от острия меча, но Фейд проводит кончиком по его щеке, шее, вниз по ключице, и только потом опускает руку.
– А ты предсказуем, – лжет Пол с мягкой улыбкой.
– И это тот, кто говорит правду, – отвечает Фейд, иронично посмеиваясь.
Полу не хочется, чтобы он отступил, но Фейд отступает. Ему не хочется, чтобы Фейд отводил от него взгляд, но он отводит. Он не хочет, чтобы всё, что они начали в тренировочном зале, закончилось. Фейд мог бы убить его.
Убей меня – мысленно просит Пол, представляя все, что должно случится, видя будущее, словно фигуры на шахматной доске.
Просто закончи это, прежде чем все зайдет слишком далеко.
Фейд уходит, швырнув клинок на стол, лезвие громко звенит. Пол смотрит ему вслед. Широкие плечи Харконнена дергаются, словно что-то тянет его назад. Его рука вздрагивает, пальцы сжимаются.
Перед глазами Пола все размывается и кружится.
Капля крови скатывается по его щеке и затекает в уголок рта. Он слизывает её.
Никогда не расточай свою воду.
~~ )|( ~~
От света движущейся лампы-шара тень Пола растягивается по каменным стенам замка. Уже давно стемнело, и только шум прибоя нарушает тишину крепости, волны разбиваются о прибрежные скалы, шуршат галькой.
Несколько часов назад Пол стоял в тренировочном зале и думал о своей судьбе. Бросить вызов? Сломать? Принять? Почти всё в его жизни было предопределено за него. Мать — женщина, подарившая ему жизнь — лишила его права выбора еще до того, как у него появилась возможность им воспользоваться. Бене Гессерит — её единомышленники — вмешивались в генетическую линию его рода по своему усмотрению, когда существование Пола было всего лишь призрачной точкой на грандиозном плане.
То же самое сделали с Фейдом-Раутой Харконненом. Спроектировали, создали. Пол хотел бы знать, были ли они предназначены друг другу. Его провидческие способности не дают ему доступа к этому знанию, к ответам на вопросы «что было бы» и «как бы это было». Но что-то первобытное и животное в глубине его естества отвечает ему «да».
Пол старается быть незамеченным, крадучись по замку в ночной темноте. Он бесшумно танцует в тенях, словно идет по песку, минуя зал, где когда-то висела голова быка, убившего его деда, и толкает дверь в комнату Фейда-Рауты. Он не стучит и не спрашивает разрешения войти — оно ему не нужно.
Несмотря на странное волнение в душе, Пол Атрейдес по-прежнему Герцог Арракиса, он по-прежнему Махди, и он не боится гладиатора.
Фейд-Раута стоит у окна, одетый только в свободные черные штаны — в одежде для сна, учитывая время. Он слегка поворачивает голову, и Пол видит острую линию его подбородка.
Он старается не думать, почему пришел. Светящийся шар с тусклым мерцанием зависает в углу, пока Пол проходит вглубь комнаты, его взгляд скользит по скромной обстановке. Аккуратно заправленная кровать. Обычный комод. Строгий письменный стол. Ботинки Фейда валяются рядом со шкафом, единственное свидетельство, что комната обитаемая.
Пол знает, что сейчас делает. Он знает, почему долго плавал в море сразу после спарринга, почему часами ходил из угла в угол в своей комнате перед ужином, и почему искал причину красться по собственному дому в комнату человека, которого почти убил, и которого почти спас.
Но когда Фейд поворачивается и быстро пересекает расстояние между ними, как хищный зверь, Пол напрягается и поднимает подбородок. Фейд наклоняет голову, рассматривая его с интересом. Они стоят так близко, что Пол чувствует запах. Мыло и цитрусовые. Дальше все происходит быстро, как взмах клинка. Осторожно, словно прикасаясь к фарфору, Фейд проводит большим пальцем по порезу на щеке Пола. Пол отталкивает его руку, но Фейд быстро и дерзко притягивает его к себе и целует. Пол знал, что делал, и почему вошел в комнату Фейда, но то, что происходит, все равно поражает его, подобно удару ножом под дых.
Все мысли исчезают. Пропадают все сомнения, видения, политические шаги, обманные маневры, военные планы. Все превращается в пыль.
Чтобы удержаться на ногах, Пол хватается за Фейда, и рукой нащупывает рубец на его груди от собственного удара крис-ножом. Он гладит нежную кожу большим пальцем, и барон толкает его. Пол ударяется поясницей о комод и опирается на него одной рукой, а Фейд захватывает его рот, горячо скользит там языком, покусывает губы с хриплым смешком. Этот смех искренний. Трогательный. Он удивляет Пола. Фейд-Раута целуется так же, как дерется: потрясающе плавно и с мощным напором. Полу захватывает дух от его поцелуев, он забывает, как дышать.
Вот как это происходит — когда ты меняешь будущее.
Пол приоткрывает глаза, когда Фейд прерывает поцелуй и исследует губами шрам на его плече, который сам оставил. Мурашки бегут по спине Пола, он сильнее вжимается в грудь Фейда, будто пытаясь проникнуть ему под кожу, а Фейд прикусывает зубами края рубца. Это вызывает бурю эмоций у Пола: злость, надежду. И облегчение.
Он толкается бёдрами о бёдра Фейда.
— Пол.
Это звучит как предупреждение из уст Фейда-Рауты, прямо напротив шрама. Он никогда не называл его так: по имени, привычно, на выдохе. Фейд поднимает лицо, его губы касаются горла Пола.
— Ты собираешься натворить глупостей.
— Сомневаешься в моем здравомыслии?
— Я до сих пор жив. Этого достаточно, чтобы в нём сомневаться.
Пол знает, что делает. Знает, что пришёл не для того, чтобы спорить.
— На колени, — говорит он, используя Голос.
Фейд опускается перед ним на колени. Сначала его взгляд удивленный, затем в нем появляется негодование и ярость. Он поджимает губы, гневно раздувая ноздри, но перестает злиться, когда Пол тоже опускается перед ним.
— Для этого не нужно использовать ведьмовство, Атрейдес, — рычит Фейд.
Пол стягивает рубашку через голову и отбрасывает её. Он замечает, как Фейд смотрит на его шрамы.
— Тогда не сомневайся во мне, — глядя исподлобья, отвечает Пол.
— Почему…
— Потому что ты относишься ко мне, как к равному, — смущенно произносит Пол, чувствуя облегчение. Когда Фейд открывает рот, чтобы возразить, Пол закатывает глаза и целует его. — Ты относишься ко мне, как к равному, — повторяет он тихо, и Фейд возвращает ему поцелуй, медленно ласкает его рот.
Нельзя сказать, что Фейд нежный, скорее, чуткий. Пол сомневается, что на Гьеди Прайм ему часто приходилось заниматься сексом с теми, кто не был тщательно отобран и не обучен. Сомневается, что у него было много опыта с кем-то, кроме наложниц и военных трофеев, людей, у которых не было выбора, кроме как делать то, что им велели. Его удивляет, когда Фейд, пошатываясь, поднимается на ноги и тянет Пола за собой. Его сердце бьется от восторга, когда Фейд толкает его на кровать — игриво, но властно, и седлает его бедра. Он улыбается так же, как когда сражается, и медленно ласкает губами каждый рубец и шрам на коже Пола.
Тебя легко приручить — Пол едва сдерживается, чтобы не произнести слова вслух, хотя это и не совсем правда.
Они двигаются отчаянно, толкают друг друга, срывая одежду, пока оба не оказываются полностью обнажёнными. Рассыпается в пыль все, что существует за пределами спальни Фейда-Рауты. И всё, на чём Пол может сосредоточиться — это трение их бедер, как Фейд ласкает его член рукой и нежно целует шею. Пол чувствует, как Фейд дрожит и выгибается, вжимаясь в его кулак, пробуя новые прикосновения, новую кожу, новое тело. Простыни пахнут им: кожей, мылом, цитрусом, сталью. Фейд проводит языком по соску Пола, кусает его в ключицу, напоминая Муад’Дибу, что секс — первобытный инстинкт.
— Ты уже делал это раньше, Атрейдес? — Фейд останавливается и достает флакон, спрятанный между матрасом и каменной рамой.
Пол хочет огрызнуться, но потом до него доходит смысл вопроса. Его лицо вспыхивает.
— С женщиной.
— Значит, нет, — невозмутимо отвечает Фейд.
— В твоей постели на Гьеди Прайм были мужчины?
— Я беру в постель тех, кого хочу, — парирует Фейд. Он садится прямо, оседлав талию Пола. — У тебя есть эти твои ведьминские штучки. Думаю, ты воспользуешься ими, если понадобится.
— Если мне понадобится, — дерзко отвечает Пол.
— Если тебе понадобится, — повторяет за ним Фейд с тихим смешком.
Фейд-Раута выливает масло на пальцы и откладывает флакон. Его внимательный темный взгляд обжигает кожу Пола. Харконнен не теряет времени, и опирается одной рукой на плечо Пола, а другой скользит ему между ног. Это странное ощущение, когда палец Фейда-Рауты попадает внутрь его тела. Сначала один осторожно погружается внутрь, затем он проталкивает второй и сгибает. Первый инстинкт Пола — использовать свои навыки Бене Гессерит, контролировать дыхание, быть хладнокровным. Но он пришел в комнату Фейда не для того, чтобы поддерживать игру. Он пришел, чтобы уничтожить её. Сбросить маску.
Третий палец присоединяется к предыдущим двум, растягивая и исследуя, и Пол ахает от жгучего ощущения, когда Фейд-Раута проникает глубже, касаясь его там, где никто еще не касался.
— Я хочу, чтобы тебе понравилось, — хрипло произносит Фейд.
— Ну так действуй, — едва сдерживая стоны, приказывает Пол. Он чувствует возбуждение на грани боли, под кожей разгорается огонь и расползается раскаленной лавой по всему телу.
Он не готов к резкому движению со стороны Фейда, не готов к тому, что гладиатор легко перевернет его на живот, как разомлевшего от ласки щенка. Пол ощущает пустоту внутри лишь мгновение, затем чувствует вес Фейда сверху, как его колени раздвигают ему бедра, а рука на копчике удерживает на месте. От проникающего внутрь движения у Пола текут слезы. Напрасная трата влаги тела. Но постепенно медленные движения члена Фейда начинают доставлять ему удовольствие, которое смешивается с тянущей болью. Он не представлял, что будет так. Не думал о том, что может почувствовать, разделяя свою уязвимость, страсть, смертность с Фейд-Раутой Харконненом. Он чувствует освобождение. Экстаз, забытье. Пол теряет себя, погружаясь с головой в нарастающее напряжение внизу живота, задыхаясь, издавая страстные, громкие стоны, пока Фейд вбивается в него все глубже, ритмично двигая бедрами.
У Фейда мастерские навыки в искусстве секса, вот что вскоре понимает Пол.
Ему кажется, они трахаются целую вечность. По телу струится пот, перед глазами все расплывается. Он не протестует, когда Фейд укладывает его на бок, сгребает влажные волосы в кулак и приподнимает ему голову, чтобы припасть к его губам своими. Это чистое безумие; Фейд целует его так, словно теряет рассудок.
— Смотри на меня, — Пол вкладывает силу в каждое слово, используя голос, чтобы Фейд его услышал.
Фейд-Раута прижимается лбом ко лбу Пола и делает, как ему приказано. Его полные губы приоткрыты, учащенное дыхание обдувает щеку Пола. Он проводит ладонью от того места, где она лежала на бедре Пола, к низу его живота и берет член Пола в руку.
— Тебе не нужно колдовство, — напоминает Фейд, голос его звучит тихо и так взволнованно, как Пол еще никогда прежде не слышал.
Пол кладет руку на затылок Фейда, точно так же, как тогда в тронном зале, вонзив по рукоятку крис-нож другой рукой.
— Смотри на меня, — повторяет он, тяжело дыша, будто перед прыжком в пропасть.
Он просил об этом, но пристальный взгляд в ответ застает его врасплох и становится последней каплей — Пол бьется в оргазме, его мышцы сокращаются, сперма брызгает на пальцы Фейда. Пол судорожно глотает воздух, с трудом дыша, теряя голос от нахлынувшего потока удовольствия и ощущения освобождения.
Они становятся другими, Пол это чувствует. Он расслабляется, его веки сами собой опускаются. И Фейд проявляет столько нежности, сколько Пол от него не ожидал: легко переворачивает его на спину, гладит большим пальцем губы, зацеловывает изгиб шеи. И стонет, когда Пол в ответ впивается ногтями в его плечи и прикусывает кожу на горле, облизывает и целует.
— Вот так, — выдыхает Фейд. — Хочу тебя вот так.
И Фейд берёт Пола, пока не кончает в него с таким гортанным, отчаянным стоном, что Полу хочется повторить все это снова. Голос Фейда — надломленный, как после боя — пробуждает в нем глубокую тоску, которую он не чувствовал с тех пор, как впервые увидел пустыню Арракиса.
Бене Гессерит всегда использовали секс как стратегию, Пол знает это слишком хорошо, но для него это всегда было чем-то сокровенным. Фейд-Раута касается губами его шеи, там, где бьется пульс, и облегчение расцветает в его сердце, где секунду назад пустил корни стыд.
— Ты стал бы моей наградой, — говорит Фейд, нависая над Полом так, что их носы почти соприкасаются. Когда он продолжает, его хриплый голос гудит у самих губ Пола.— Если бы все пошло по планам Бене Гессерит, ты стал бы моим. Гьеди Прайм называли бы тебя богом, а Арракис окрестил нашего ребенка мессией.
— А как меня называл бы ты? — спрашивает Пол.
— Женой, наверное, — Фейд улыбается устало, но искренне.
— А теперь как будешь называть?
— Даже в моей постели ты Пол Атрейдес, — отвечает Фейд-Раута. И добавляет правдивые слова, мрачнея:
— В этой жизни ты — Муад'Диб.
В ту ночь Полу впервые снится далёкая падающая луна.
~~ )|( ~~
Священная война леди Джессики, вспыхнувшая благодаря кличу Пола Атрейдеса, неумолимо распространяется по всей Известной Вселенной. Джихад захватывает космос, пересекает парсеки, обращает неверующих в далеких галактиках и истребляет еретиков.
Пол остается на Каладане еще четыре месяца, дожидаясь рождения своей сестры Алии, ее первого прикосновения к родной земле. Она плачет и сопит на материнской груди под звуки дождя, заливающего зелёную траву.
Алия не скоро снова увидит Каладан, и, несмотря на то, что она уже обрела сознание, Пол хочет дать ей шанс насладиться родным домом, пусть даже ненадолго.
Он снова и снова повторяет себе, что они остались здесь до рождения сестры. Он заставляет себя верить в это. Но есть и другая причина, по которой он не покинул Каладан, чтобы вернуться к роли Муад’Диба и присоединиться к своему генералу в северной пустыне.
Каладан для него словно ограниченное пространство среди сдвинутых пластов космоса, где Пол существует как Пол.
Пол Атрейдес, который плавает в море; Пол Атрейдес, который гуляет по садам и полям; Пол Атрейдес, который ест рыбу на пару и тушеный лук; Пол Атрейдес, который совсем не император, разве что герцог. Пол Атрейдес, который тренируется с Фейдом-Раутой по вечерам, перед тем, как солнце закатится за крепость замка.
Пол Атрейдес, просто сын хорошего человека. Пол Атрейдес, который избегает разговоров с Ирулан, своей императрицей, и шепчет перстню с печаткой на пальце, прося у отца наставлений и прощения. Всё это.
Облака на вечернем небе окрашиваются красками заката. Пол стоит на пляже, замок далеко отсюда — кажется чёрной точкой на горизонте. Он наблюдает, как Фейд выходит из воды. Волны обнимают его лодыжки, морская пена цепляется за бледные икры. Вода стекает по жёстким линиям его тела. От шрама на животе остался всего лишь бледно-розовый след.
Ничего не изменилось с той ночи, когда Пол впервые вошёл в его спальню. Он всё ещё Махди, всё ещё Лисан аль-Гаиб, который ведёт фременов в рай. И в тоже время, изменилось всё. Теперь его почти всегда сопровождает Фейд-Раута, который мастерски скрывает их близость с помощью отточенных официальных манер, и никто не осмеливается ставить их отношения под сомнение. Теперь Пол плетет паутину нового будущего, которое сам не может увидеть. Он находится в центре хаоса, созданного собственными руками.
Фейд-Раута стал чем-то вроде спутника в его гравитационном поле; как звезда, которая потерялась, но зацепилась за орбиту Пола.
Фейд шагает на песок и толкает Пола плечом:
— О чем задумался?
— Стилгар прислал весть о Соуси и Россаке. Джихад продолжается, но несколько великих Домов все еще не желают преклонить колени. До Ирулан дошли слухи. Я уверен, Бене Гессерит полны решимости сохранить родословную Атрейдесов любым способом. Они настаивают на наследнике, которого я не хочу ей давать.
Пол вздыхает. Он закрывает глаза, чувствуя соленый бриз на лице.
— Ах, наследника нет, — бормочет Фейд. Он вытирается полотенцем и подбирается к Полу, прикусывает кожу ему под ухом. — Расскажи им, как часто я пытаюсь зачать в тебе Харконнена. Уверен, они будут довольны.
— И как часто я пытаюсь зачать в тебе Атрейдеса, — парирует Пол, сдерживая улыбку. — Всё не так просто.
— Из-за твоей красавицы — генерала федайкинов?
Чани. Чани, которая перережет Фейду горло, как только увидит. Чани, которая была умной и честной, и преданной ему. Чани, которая говорит разумно, предлагает решения, в то время как Пол сбегает к Фейду, за своей мечтой. Он резко вдыхает.
— Потому что я видел, что случится с моими детьми. Эту войну мне начинать, но не мне заканчивать.
— Ты не сделаешь маленького Атрейдеса Ирулан? Серьёзно? — Фейд смеется и качает головой. — На императрицу нетрудно смотреть, кузен. Кроме того, если она хоть немного похожа на Марго, у неё может быть один из тех ящичков…
— Да, точно, твой любимый ящичек, — смеется Пол.
Ему легко с Фейдом. Легко драться. Легко смеяться. Просто быть рядом.
Пол откидывается назад, прислонившись спиной к груди Фейда.
— Ирулан и Бене Гессерит хотят закрепить за собой трон. Ничего больше.
— Тогда позволь мне дать ей Харконнена, — с улыбкой в голосе предлагает Фейд.
Пол думает над его словами. Они проникают в его сознание, как игла шприца, и впрыскивают что-то смертоносное, но новое. Фейд-Раута был будущим, которое Пол не мог увидеть, и, возможно, он был катализатором для чего-то большего, чего Пол не мог себе представить. Он поворачивает голову и окидывает взглядом эльфийские черты Фейда, изгиб его носа и красивые губы.
— О, ты меня понял, — смеется Фейд. — Я привык к ведьмам, Пол. Только отдай мне приказ, я его исполню. Ты знаешь, что у меня получится.
Пол всё ещё не привык к тому, с какой любовью Фейд произносит его имя. В подобные моменты, когда они никуда не спешат и наедине, Пол слышит в насмешливом тоне Фейда настоящую нежность.
— Ты так хочешь переспать с императрицей…
— Будет глупостью не сделать этого.
Пол морщит нос в притворной обиде.
— Я пошлю весточку Мохийам. Ее держат на частной станции на орбите Арракиса. Дело зачатия — это не то, что нужно решать в спешке.
— Уже ревнуешь, Атрейдес? — Фейд засовывает холодную руку под пальто Пола и трогает среднюю пуговицу на рубашке.
— Ирулан — политический титан. Твой ребенок будет хитрым, безжалостным, — задумчиво говорит Пол. — И красивым.
Харконнен хмыкает, соглашаясь.
В далеких мирах, в самых отдаленных уголках вселенной разгорается война, но Пол стоит на пляже с Фейдом-Раутой, наблюдая за фиолетовым закатом.
~~)|(~~
Лето на Каладане приносит с собой голубое небо и счастливую дикую природу. Ястребы низко парят, охотясь на крыс и полёвок, пчёлы жужжат в садах, а журавли возвращаются в болота и шагают по мху рядом с квакающими лягушками и скользкими саламандрами.
Пол сидит во дворе рядом с матерью и наблюдает, как Алия следит за птицами своими голубыми глазами, так похожими на его собственные.
Вуаль леди Джессики развевается на ветру.
— Мы должны вернуться на Арракис.
— Я знаю, — отвечает Пол, чувствуя, как тревога скручивает его желудок.
— Что бы ты ни начал здесь, это должно закончиться. Ты — Лисан аль-Гаиб и…
— И ты не имеешь власти надо мной, — резко отвечает он. Он смотрит на неё, но она продолжает вглядываться в далёкое море, в перекатывающиеся волны.
— Сбор специи замедлился из-за моего восхождения. Фейд… — он делает паузу, переводя дыхание. — Барон Фейд-Раута будет контролировать сбор специи, пока ты будешь с Алией на юге. Я останусь в Арракине, чтобы разрабатывать стратегию с Гурни и Стилгаром.
— И Чани? — спрашивает Джессика, её голос напряженный.
Стыд, тоска, столько всего в его сердце.
— Да, и Чани. Ирулан будет сопровождать меня.
— Твой барон тоже останется в Арракине?
Твой. Пол едва сдерживается.
— Скорее всего.
—Ты ведешь себя глупо…
— Довольно, — шипит Пол, используя Голос.
Алия смотрит на него, но она не пугается. Джессика даже не вздрагивает. Ее хмурое лицо становится еще мрачнее, и она медленно кивает.
—Ты — мое предназначение, Пол. Помни об этом.
Она говорит это мягко, и он вспоминает, как видел, как она убивала ради него. Видел, как она становилась зверем во имя его. Видел, как она превращалась в чудовище рядом с ним.
Пол больше ничего не говорит. Он поднимается с места и идет к ближайшему саду.
~~ )|( ~~
— Ты когда-нибудь пил пиво со специей? — спрашивает Пол.
Он смотрит на полуобнаженного Фейда-Рауту, который развалился на его кровати и играет лезвием своего изогнутого ножа.
— Не приходилось.
— Хочешь попробовать?
Фейд поднимает на него взгляд.
— Я правильно понимаю, что все это время у тебя здесь, на Каладане, было пряное пиво с Арракиса, и ты только сейчас мне об этом говоришь?
— Я получил посылку, — Пол приподнимает уголок рта в полуулыбке. — Мы скоро улетаем. Думаю, стоит немного расслабиться напоследок, а?
— Снова на пустынную планету, — говорит Фейд со вздохом. Он улыбается мягко и печально. — К твоей любимице…
— Мы об этом говорили.
— Ладно, к Чани, — поправляет себя Фейд, произнеся имя нараспев. Едва заметный румянец окрашивает его точенные скулы, выдавая вспыхнувшую жгучую ревность. Он пытается спрятать это чувство за показным равнодушием, но Пол теперь знает его слишком хорошо. — Я выпью с тобой, Атрейдес.
Пол не хочет покидать Каладан. Не хочет лишиться жизни, которую у них украли, потерять эту параллельную вселенную, которая у них есть здесь. Наивная и трусливая часть его очень хочет спрятаться на Каладане вместе с обманутой судьбой и игнорировать войну, ведущуюся под его знамёнами. Но Пол — федайкин, Муад’Диб, Лисан аль-Гаиб, и часть его сердца навсегда остается в пустыне рядом с Шай-Хулудом.
Они запираются в спальне Пола с небольшим ящиком пряного пива и потягивают его из тепловатых бутылок. Разговор то начинается, то затихает: сначала о добыче специи, потом о Поле и его жизни в пустыне, затем о семье.
— Я думал, ты убил свою мать, — говорит Пол.
Специя блестит и переливается на губах Фейда.
— Это выдумки, — мурлычет он. — Меня забрали у матери, когда я был ещё ребёнком. Дядя занимался моим воспитанием.
— Тогда я мог бы стать первым родственником, которого ты убил.
— У тебя всё ещё есть шанс им стать, — смеется Фейд.
— Моя мать — мой враг, — признается Пол и откидывается на кровать рядом с Фейдом, уставившись в потолок. Специя обволакивает его разум, притупляет каждое касание и движение. — Она не знает об этом, но я чувствую. Она и есть тот замысел, стоящий за всей этой Священной войной.
— Ты — Муад’Диб. Останови это.
— Если отменить то, что уже сделано, будет только больше вреда.
Фейд рычит, как хищная кошка, и поднимает голову, опираясь на локоть.
— Ты придешь пить со мной на Арракисе? — хриплым шепотом спрашивает он. Фейд выглядит невозмутимым, но тон его голоса жесткий. — Придёшь в мою постель? Или всему настанет конец, когда мы приземлимся в Арракине?
Пол допивает третью бутылку и ставит её рядом с кроватью.
— Чани — фременка. Для её народа браки с несколькими партнёрами считаются нормой.
— Меня это не волнует.
— А что тебя волнует?
— Не прикидывайся глупым.
— Скажи это, Харконнен.
Фейд-Раута одним молниеносным движением оказывается сверху на нём. Без единого звука он седлает бедра Пола и нависает над ним — смертельно опасный — опираясь ладонями по обе стороны головы Пола. Они смотрят друг на друга. Пол уже достаточно пьян, и невольно улыбается и пытается провести рукой по груди Фейда, но тот хватает его запястья и прижимает к постели. Фейд молчит, и Пол сглатывает комок в горле.
— Ты бы меня напугал, — признаётся Пол, резко и тихо. — Если бы всё пошло по плану Бене Гессерит, и ты достался мне в мужья, Каладан приветствовал бы тебя. Но я встретил бы тебя неласково и грубо, как ребенок, которого бросили в воду, а он не умеет плавать.
Фейд наклоняет голову и медленно моргает.
— Но со временем я бы увидел тебя таким, какой ты есть, и я бы полюбил тебя, — говорит Пол. Он тяжело дышит, каждый удар сердца отдается эхом по всему телу. Одурманенный специей, Пол не может сопротивляться правде. Не может не говорить.
— Ты придёшь ко мне, когда мы будем на Арракисе, Фейд-Раута. Где бы я ни был, и где бы ни был ты, — он делает короткий, резкий вдох. — И я приду к тебе.
Фейд смотрит на него во все глаза. Может быть, это был не тот ответ, которого он ожидал. Может быть, гладиатор думал, что у Пола внезапно появится нож в руке. Его пальцы скользят вдоль выпирающих вен, выступающих под тонкой кожей запястий Пола, он выдыхает с облегчением.
— Это украли у нас, — говорит Фейд.
Пол кивает. Моя мать украла все это. Но он не осмеливается произнести это вслух.
— Я знаю.
— Ты видел моё будущее, Лисан аль-Гаиб?
— Иногда у меня бывают видения, как ты тренируешь мою сестру. Иногда я вижу, как ты умираешь. Иногда бывают видения, в которых мы наблюдаем, как растут наши дети. Иногда ты — далёкая падающая луна. Иногда мне снится, что я ослеп, и слышу, как твой голос приближается и удаляется.
— Сколько у нас времени?
Вопрос с множеством ответов.
— Не спрашивай меня об этом.
— Пол… — рычит Фейд.
— Возможно, лет тринадцать.
Фейд-Раута задерживает дыхание.
— Твоя магия — проклятие.
— Предвидение, — поправляет его Пол, сгибая пальцы, чтобы коснуться рук Фейда. — Но да, так и есть.
Фейд-Раута пристально смотрит на него. Это не первый раз, когда Пол видит смятение на бледном лице барона, но никогда в его глазах не было столько боли. Поражения. Он сглатывает, и Пол наблюдает, как дёргается его кадык.
— Не трать время впустую, — говорит Пол, выдыхая. — Давай не будем…
И Фейд целует его. Их зубы сталкиваются, сердце Пола ухает куда-то вниз. Он закрывает глаза и наслаждается знакомым вкусом специи на языке Фейда, его горячим дыханием, медленной глубиной этого поцелуя — откровенного и возбуждающего. От пива их движения медленные и заторможенные. Желание разжигается, как огонь. Поднимается необузданное стремление — к жизни, которой они не могли жить и никогда не получат шанс построить, к единству, которого их лишили, к счастью, которое у них отняли. Судьба играет в странные игры. Шептала ли сама Вселенная Полу в Арракине, настаивая на том, чтобы он сохранил жизнь Фейду-Рауте? Возможно, будущее Пола протянуло к нему руку через время. Или альтернативная реальность взбунтовалась против этой.
Пол не знает. Все, что он знает — это гнев; все, что он знает — это разбитое сердце; все, что он знает — это благодарность.
У нас хотя бы будет это.
Руки скользят по одежде, расстегивая пуговицы и срывая ткань. Они сильнее возбуждены, чем обычно. Возможно, из-за пряного пива. Или, возможно, они оба остро осознали, что время на Каладане подходит к концу. Эта ложная жизнь, которую они достали из останков наследия Лето Атрейдеса, умрет в тот момент, когда Муад'Диб вернется на Арракис. Священная война продолжит бушевать. Какой бы мир они не взращивали на планете океанов, он скоро исчезнет.
Фейд-Раута толкает Пола на спину и начинает ласкать губами и зубами его грудную клетку, живот, ребра, выступающие под кожей тазовые косточки, потом берет в рот его член.
Полу досадно, что он не познакомился с Фейдом, когда они были мальчишками. Они могли бы встретиться в детстве, когда он искал приключений и дружбу на бескрайних просторах вокруг себя. Но вместо этого Фейд встретил его в битве, воспитанный как враг, оторванный от судьбы, которую они могли — должны были — найти и прожить.
Пол проводит рукой по гладкой голове Фейда и хватает его за затылок, удерживая. Губы барона выглядят идеальными и розовыми, влажно мерцают в желтом свете светящегося шара, а его темные глаза становятся стеклянными, когда он расслабляет горло, побуждая Пола толкнуться бедрами.
Из-за специи сложно удерживать контроль над телом. Открыв рот, Пол тяжело дышит. Эйфория поднимается изнутри, зажигаясь каждым прикосновением, притупляя мысли. Когда Фейд начинает мокро посасывать головку его члена, Пол ахает и скулит от непривычных сильных ощущений.
Фейд тянется рукой и достает флакон с маслом, прижимает его к груди Пола. Пол хватает его, кивает, как будто отвечая «да», как будто отвечая «конечно». Он поднимается и берет Фейда за затылок, направляя его вниз лицом, прижимается губами к его шее. То, как специя действует на Фейда, как он выглядит из-за нее — мокрые опухшие губы, расфокусированный взгляд, расслабленное тело — все это приводит Пола к мысли почаще угощать его этой священной субстанцией, будто специально созданной для оргий и ритуалов.
До этой ночи Пол много раз брал Фейда. Но он никогда раньше не целовал каждый его позвонок, не кусал ямочку над копчиком, не спускался ниже, касаясь языком. Никогда раньше он не ласкал его там языком и никогда не слышал, как удивленный, сдавленный вскрик Фейда переходит в стоны. Полу нравится, как Фейд цепляется пальцами за постель. Как его костяшки становятся еще бледнее, рот приоткрывается, а веки трепещут. Ему нравится, как легко гладиатор с Гьеди Прайм теряет голову.
— Почему ты никогда раньше этого не делал? — хрипло мурлычет Фейд с ленивой улыбкой и трется лбом о постель. Каждое слово дается ему с трудом, с прерывистым дыханием, застревая на непослушном языке.
Пол дразнит пальцем его вход и смазывает свой член маслом.
— Никогда не приходило в голову.
— Нам нужно пить почаще, — хрипит Фейд и раздвигает ноги в коленях, выгибая поясницу. — Это полезно твоей голове.
Громкий смех срывается с губ Пола. Он растягивает Фейда пальцами совсем недолго, потому что Фейду нравится боль. Он не возражает против тугих толчков члена Пола, предпочитая стиснуть зубы и глубоко дышать, переживая обжигающую боль. Он описывал это Полу однажды, когда они переводили дыхание на полу тренировочного зала. Я не знаю почему, сказал он тогда, пожимая плечами, и игриво щелкнул зубами на руке Пола. Боль заставляет меня чувствовать себя живым.
Но удовольствие тоже приносит подобные ощущения. Пол планировал научить его этому. Не то чтобы он отказывался — тяжесть руки Фейда на его горле всегда была желанной, а его острые зубы глубоко в коже Пола никогда не были преступлением — но причинение боли Фейду-Рауте было тем, чему Полу нужно было научиться. Это не получалось так естественно, даже когда Фейд просил.
Фейд прикусывает нижнюю губу, зажмуривается, когда Пол толкается в него первый, а затем и второй раз. Тело Фейда ощущается горячим и упругим, как хорошо смазанная машина, и Пол наклоняется над ним, оглаживает ладонью бедра, талию, грудные мышцы, прижимается к его спине всем телом и берет его горло в крепкий захват. Пол трахает своего барона медленно и глубоко, кожа к коже, внимательно слушая его поверхностное дыхание и наблюдая, как дрожат пухлые губы. Он останавливается, когда Фейд тянется рукой к своему члену.
— Не смей, — резко приказывает Пол Голосом. — Ещё нет.
Фейд издает звук разочарования: какой-то более глубокий, чем стон, более хриплый, чем всхлип. Он хватается за бедро Пола, впиваясь пальцами в розовую кожу.
— Ведьминские штучки, — яростно хрипит Фейд.
Пол кусает заднюю часть шеи Фейда, оставляя багровые следы. Затем запрокидывает ему голову назад, сжав еще сильнее горло. Ритм движений его бёдер становится все более рваным и неустойчивым, почти неуклюжим, и когда Фейд перестает сладко стонать, звуча все более низко и хрипло, Пол сжимает его член свободной рукой.
Фейд кончает почти сразу. Он задыхается и дрожит, трахаясь в ладонь Пола, сжимая внутри его член. Пол крепко держит его, слушая, как стоны переходят в затихающие хриплые всхлипывания. Специя электризует все. Делает восприятие каждого движения сверх чувствительным, выжимая удовольствие на полную катушку. Пол чувствует себя совершенно пустым, и в тоже время заполненным. Когда он глубоко толкается членом в Фейда, положив руку ему на живот, прижимая его к себе и удерживая неподвижным, его разум отключается, переполненный желанием, удовольствием, освобождением, экстазом, совершенством. И когда все заканчивается, и он расслабляется на Фейде, Пол точно знает, что никогда не позволит Харконнену сбиться с пути. И никогда не отпустит его.
Фейд поворачивает к нему лицо, жадно тянется губами.
— Муад'Диб, — говорит он и целует Пола в губы.
— Пол, — произносит он. На Каладане я всего лишь Пол. — Зови меня по имени, Фейд-Раута.
— Пол Атрейдес, — отвечает Фейд, погладив его по щеке, по едва заметному шраму, оставшемуся после их первого боя в тренировочном зале.
Фейд притягивает Пола к себе и повторяет:
— Пол.
~~)|(~~
Лисан аль-Гаиб вернулся на Арракис с Преподобной Матерью Джессикой и ее новорожденной дочерью — своей сестрой, Алией Атрейдес, полубогиней и антиментатом. С ним также была его невеста, императрица Ирулан, барон Фейд-Раута Харконнен, и небольшая группа федайкинов, которые присоединились к поселениям на севере. В Арракине для них был подготовлен жилой комплекс, включая военную комнату, где Пол должен был встретиться со Стилгаром и Гурни, чтобы обсудить текущие дипломатические переговоры, и отдельные комнаты для каждого гостя.
На третий день после их прибытия на Арракис Пол наблюдает, как Чани Кайнс выпрыгивает из орнитоптера в клубы пыли. Смотрит, как ветер треплет её волосы. В городе он слышал знакомые звуки ситча и вдыхал меловый привкус воздуха пустыни, но он не чувствует себя как дома, пока не видит, как она выдергивает носовую трубочку — выражение лица суровое, как камень — и шагает к нему. Ничего из всего вокруг не кажется реальным, пока ладонь Чани не хлопает его по щеке, а затем ее губы прижимаются к его губам в запоздалом поцелуе.
— Усул, — произносит она, готовая накинуться на него с упреками. Но ее блестящий от специи взгляд вдруг вскидывается за его спину и останавливается на фигуре в черном, прислонившейся к колонне наверху лестницы. Чани замирает. Пол знает реакции ее тела, понимает ее мысли. Она раздумывает.
Он выдыхает:
— Фейд-Раута — это…
— Наш враг, — перебивает она резким шепотом.
— Полезный враг.
Чани хмурит густые брови. Затем заливается недоверчивым смехом и небрежно машет барону рукой.
— Ты что же, приручил его? — с ехидным сарказмом спрашивает она на фременском.
Пол оглядывается через плечо. Фейд-Раута стоит, скрестив на груди руки. Отвечает кивком головы. С легкой улыбкой. И змеиным взглядом.
— Не совсем, — отвечает Пол. Сердце его колотится. — Но что-то вроде того.