—

Камурочо был какой-то болезненно-серый, куда бы ни смотрел Сугиура. Только бесстрашные — или очень упорные — идиоты потащатся на улицу посреди тайфуна в Токио; он не относился ни к первым, ни ко вторым (хотя, может, всё-таки ко вторым, чуть-чуть). Обычные бытовые мелочи дождь не волновал, можно было и насладиться этим микроапокалиптичным видом, пока тучи пытались заглотить целиком башню Миллениум.

Кеды, правда, неприятно хлюпали.

И ветер в лицо бил, грозясь превратить его в Элли и унести в Изумрудный город. Сожаление пришло очень быстро, в сопровождении глубокой дрожи и того мутного ощущения меланхолии, присущей дождливым дням — только возведённой в степень на фоне мощных ливней. Стоило обуть что-нибудь другое; очень, конечно, радовала своей своевременностью ясность, с которой он сейчас вспомнил, куда запихнул демисезонные ботинки. А он искал — ну, не зря же объявление о приближающемся шторме крутилось по телевизору за несколько дней.

Стоило вообще не выходить из дома.

Утром показалось, что тайфун дал городу небольшую передышку, Сугиура понадеялся — а, нет, не вышло, даже половины дел не сделал. Остальное можно было бы куда-нибудь перенести, да он, технически, так и сделал — проблема была в том, что он застрял на крыше, между тяжёлыми облаками и мокрыми переулками, а дождь шёл только сильнее. Его зонтик валялся возле случайного мусорного бака на авеню, вывернутый и изодранный за те пять минут абсолютной бесполезности.

Хотя бы без спецэффектов в виде грозы. Не сегодня, пробитый пулей полгода назад бок и так ныл и тянул неприятной болью, напоминая, что он ещё не весь восстановился, ещё не вернулся в состояние до всего этого дерьма. Если он начнёт вспоминать, какими холодными — как декабрьский дождь в разбитое окно — стали его ладони, и эти жуткие синие глаза Шоно, то эта привычная меланхолия, ещё приемлемая, выйдет на уровень болезненных воспоминаний. «Ты же едва выжил».

Он резко зажмурился, отгоняя мысли, и снова открыл глаза — смотреть на всё тот же Камурочо. Словно ожидал, что он куда-то денется, что ли? Нет, всё то же, грязное, размытое, пёстрое полотно зонтиков и вывесок. Даже промокший насквозь, район не выпал из своей повседневной рутины.

Всё это время Сугиура пытался упасть в неё обратно.

Закрыться бы, но уже не вариант — мысли отдавали некоторой горечью, хотелось оказаться дома, запереться и накрыться одеялом, и пусть город тонет в этом дожде. Ему было бы всё равно тогда, в медцентре.

Ему было бы всё равно ещё тогда, когда за каплями дождя на очках и низко свисающей чёлкой города вовсе не было видно.

Сейчас тоже всё равно.

—

— Какого чёрта ты там делаешь, Сугиура?

Хигаши моргнул раз, два. На фотографии явно был его зал игровых автоматов, объявление на двери — он же не бесстрашный и не идиот, чтобы открывать посреди тайфуна зал, находившийся в подвале — тоже на месте. Внутри, удивительно, он был сухой — чудо, не меньше. Не хотелось потом считать десятки тысяч йен на ремонт электроники, и так голова болела.

Впрочем, это не всё, что его беспокоило.

«Просто зашёл глянуть», гласило сообщение под прикреплённой фотографией.

«Надеюсь, ты в тепле», гласило следующее, с подмигивающим смайликом.

— Издеваешься, что ли...

—

Сугиура глядел на город так, словно он перед ним извиняться должен был.

Домой? Нет, ни за что. Не потому, что бежать крышами было бы долго, не говоря уже о том, что вообще безрассудно — и так судьбу дразнил, в любой момент на него могла или вывеска какая свалиться, или балкон в голову прилететь. И не потому, что такси вызывать долго и муторно, когда можно было пройтись через весь район (проплыть?).

Список альтернатив и людей, которым можно было бы понадоедать сегодня, был коротким и вообще мог закончиться на первых двух запертых дверях; Ягами прятался от дождя в своей — по-видимому, всё-таки реальной — квартире, Кайто вообще не в городе, а Хигаши прикрыл зал автоматов. Тсукумо был… ну, Тсукумо. Удивительно, какие здравомыслящие, вменяемые взрослые люди его окружали. Он бы придумал причину посерьёзнее для своей прогулки, если бы у него не дрожало приблизительно всё, включая кости, и сегодня был бы какой-нибудь день.

Мог бы сказать, что просто так вышло, захотелось. Хотя кого он обманывал?

Он чихнул.

Это идея оказаться в четырёх стенах лицом к лицу с мыслью о том, что время — штука непостоянная, и оно вообще-то идёт вперёд, казалась тошнотворной. Такое бывает, когда теряется цель, когда сбывается то, чего вы так отчаянно желали, а дальше не представляли себе и секунды жизни. А потом… всё закончилось, вот так. Не так, как хотелось Сугиуре, но хотя бы оставило его без лишних вопросов, без скелетов, за которыми копать и копать. Без сомнений. Справедливость восторжествовала, правда была сказана, что-то в этом роде.

Этого иногда было недостаточно; он цеплялся за прежние привычки потому, что новые не строились, никак, совсем — и иногда он застревал где-то между, в подвешенном состоянии под тяжёлым небом и над Камурочо. Разница в том, что при всей своей природе, второй находил, на чьи плечи возложить святую обязанность выражать своё снисхождение. На Ягами, например. Может, даже на Хигаши.

«Находил». Всё меланхолия, тайфунное уныние, заставляло его заниматься какой-то дурью. Город одушевлять.

На Хигаши список его вариантов подошёл к логическому завершению. Тот, наверное, будет в восторге, когда его планы, какими бы они ни были, легко и непринуждённо сорвёт Сугиура, который не нашёл никого получше, чтобы навязаться— он выскользнул из-под своего крошечного убежища, резко вынырнув из мыслей. Дурь. Самоуничижение, серьёзно?

Нужды стоять и выискивать сверху крышу того самого многоквартирного дома не было. Всё равно не увидит, она так хорошо спряталась в переулках. Он пробрался между зданиями, срезав полдороги, и вышел с другой стороны квартала, прямо перед ним. Три этажа вверх — и он уже сидел на балкончике, балансируя на перилах и пытаясь вглядеться в плотно занавешенное окно.

Сквозь толстую ткань не пробивался внутренний свет; но Сугиура знал наверняка — достаточно было постучать. Нетрадиционный способ ходить в гости, конечно. Так зато можно обойти эту череду неудач с закрытыми офисами, а если и здесь не повезёт, что ж, придётся прибегнуть к старым привычкам. Хигаши против не будет. Даже романтично.

Хигаши мог испытывать к Ягами сколь угодно сильную неприязнь, но была у них одна общая черта — кошек подбирать, странно, что даже на этой почве не сошлись. А Сугиура чувствовал себя очень похоже — как исключительно мокрый бродячий кот. Очень драматично, но день продолжал катиться ко всем чертям и теперь включал в себя осознание собственной сомнительной привязанности к некоторым личностям. А если он сделает очень жалобное лицо, вдруг Хигаши оставит его себе?..

Он подумывал остаться здесь, пусть дождь заливает за шиворот, и так уже устал, замёрз, какая разница, хуже уже не будет. Толстовка менее мокрой не станет, волосы всё равно липнут к лицу мокрой мочалкой, конверсы уже не спасти.

Он поднял руку — и замер с ней.

—

— Ты идиот, или куда? Что ты забыл на улице?!

Японский был языком богатым на средства для выражения собственных чувств, он мог быть формальным и накрученным оборотами, мог быть и простым и грубым — и ничто из того, что он предлагал, не могло помочь Хигаши. Всё было, впрочем, написано на его лице, громче любого восклицания, которое просто рвалось из него.

А восклицаний было много.

— Бегал, дела делал. В итоге ничерта не сделал.

Сугиура проскользнул внутрь и приземлился внутри с влажным хлюпаньем. Кошмар какой. Всё кошмар, весь Сугиура, мокрый настолько, что ни одного сухого места. Что он забыл на его балконе? Нет, почему именно на балконе?! Хигаши даже не успел как следует оглядеть его, пока соображал, что ему так-то надо форточку открыть.

А потом закрыть, потому что дождь начал хлестать в лицо.

— Прости, что врываюсь, — Хигаши хотел было возразить, мол, хватит мне тут заливать (как дождь!), ничерта не «прости». — Ты был ближе всех.

Он только фыркнул в ответ — нет, всё, никаких комментариев, полная языковая капитуляция — и всё-таки закрыл окно. Его футболка была уже почти такой же мокрой, как Сугиура.

— А зонтик где? Ты сколько там шатался-то?!

— Зонтик всё, проиграл, — Сугиура пожал плечами и неловко, на цыпочках, попытался выйти из угла и обойти весь беспорядок, туда, где он хотя бы на электронику не начал капать. Хигаши бы его вышвырнул, если бы он намочил ноутбук. — От него толку никакого не было.

Теперь он капал на пол.

Хигаши глубоко вздохнул и провёл ладонью по лицу, пытаясь успокоиться.

— Хорошо. Хорошо, кофту сними— да не кидай её на кровать! Дай сюда, — он выхватил толстовку из его рук. — Пойду найду тебе одежду. Иди в душ… тёплый душ. Боже. Катастрофа.

Он прошёл в ванную — швырнул толстовку в корзину для белья — и в том же ритме вальса зашагал к гардеробу. Встал, прикидывая в уме; они были где-то одного размера, нет? Сугиура чуть ниже, правда, и носил слой на слое, как капуста, и выглядел объёмнее, но всё же плюс-минус размер. Он зарылся руками в старые футболки в поисках чего-то более-менее растянувшегося.

— Пойдёт? — в Сугиуру улетела старая футболка с секции по боксу.

— Да всё пойдёт, — тот завис посреди комнаты, неловко держа в руках ужасно мокрые кеды. — Необычно тебя в футболке видеть, — добавил он, чуть тише. — И без вот этого вот на голове.

Хигаши хмыкнул. Ну да, не то чтобы он устраивал тут мальчишники из них четырёх после дела ADDC… так, а волосы? Он провёл рукой по свободным прядям, пытаясь зачесать их обратно в божеский вид. Самому мешали.

— Ты что, ожидал, что я буду и спать в этом костюме?

— А ты спал, что ли? В пять часов вечера?

— Нет, дурень, я выходной сегодня. Прости уж, что не в презентабельном виде.

Сугиура смущённо усмехнулся.

— А, ну. Да. Точно.

—

Выбило немного это, из ожиданий и шаблонов, вот и всё. Не должно, но вот так иногда случается; что, он правда не ожидал, что Хигаши в теории может выглядеть как-то иначе, а не только в своём повседневно-модном шике бывшего якудзы? Что за внезапный румянец, Сугиура? Он яростно потёр лицо пушистым полотенцем, решив, что ему хватает одной только концепции течения времени, не надо ещё напоминать о сомнительных чёртовых привязанностях и прочих чувствах. И так хреново.

Тёплый душ не помог совсем рассеять озноб, но он, по крайней мере, перестал чувствовать себя самым грустным котом на свете. Он открыл дверь ванной и втянул в себя запах рамена.

Улыбнулся своему отражению, криво и немного виновато; со стороны Хигаши, должно быть, всё это кажется дико опрометчивым и безответственным, отсюда и такая реакция, но… а что он хотел-то? Или он не хотел признаваться, что да, специально? Просто так получилось, что тайфун обрушился на Токио ровно тогда, когда дела вот никак не перенести, так получилось, что он не нашёл непромокаемые кроссовки в своей микро-квартирке, и не взял зонтика, ведь тайфуны такая же редкая штука, и вовсе не происходят по несколько штук за год.

Тайфунная меланхолия, да… Хигаши уже однажды пришлось наблюдать за окончательным и бесповоротным нервным срывом Сугиуры, как осколки подбирать. Неловко было потом.

— Иди сюда, — Хигаши махнул рукой. — Долго ты.

— М-м-м, надо было косточки разморозить, — Сугиура забрался на стул с ногами и подозрительно воззрился на рамен. — Я думал, ты готовишь?

— Не могу понять, почему тебе вообще нужно было именно сегодня свои «дела» делать. И… не всегда, в смысле. Я откуда тебе куриный суп за десять минут возьму, — он взглянул на него из-под… обычных прямоугольных очков. — Ну что?

— Да так, — Сугиуру прервал звон таймера, и он тут же потянулся за крышкой. Из огромной чаши в его лицо тут же поднялось облако пара. — Божечки, прям то, что нужно.

Хигаши протянул ему палочки для еды и облокотился о кухонный стол. Уже не такой недовольный, но очень обеспокоенный — привычное ему выражение лица. Напомнило тот неприятный вечер в аркаде — тоже такое же было, только побитое ещё. К счастью, от того осталась только пара шрамов на носу. Сугиуру передёрнуло.

— Чем занимался-то? — спросил Сугиура. — Прежде чем я удостоил тебя своим визитом.

— Ничего, — Хигаши повёл плечом. — Киномарафон устроил. Отчётность по «Чарльзу» делал. Скучно.

— Киномарафон?

— Тарантино.

Сугиура впечатлённо хмыкнул и продолжил оглушительно всасывать в себя лапшу.

— Не против компании?

Хигаши громко вздохнул, не удерживаясь и закатывая глаза.

— Нет, не против. Но было бы неплохо меня предупредить, а теперь неплохо и объяснить, какого чёрта ты шатаешься под дождём. Потом заболеешь, а Ягами ко мне придёт мозги еб- просить помочь. И вообще на улице какой-то апокалипсис.

— Он даже не весёлый. Просто мокрый.

— Как апокалипсис может быть весёлым, объясни мне на милость.

— Так это, когда у вас тут, — Сугиура подавился смешком и лапшой, — вспышка зомби-вируса была.

— А. А, тогда, — Хигаши почесал затылок. — Ты же тогда ещё в Камурочо не жил, да?

— Не, и… сколько мне тогда было? Шестнадцать?

— А я уже принёс клятву тогда. Весь город огородили, а мы в сауну пошли.

— А разве это не оказался какой-то запущенный случай аллергии на пыльцу?

— Не знаю. Кенго тогда чуть не отгрыз Таширо руку.

— О. Нихрена ж себе.

Сугиура доедал рамен в тишине — за исключением периодических смешков от Хигаши. Тот отвлёкся на телефон, но, видимо, воспоминания о той самой феерии десятилетней давности не давали покоя. Хотелось бы и ему жить тогда в Камурочо, и детство тогда не таким блёклым было бы. Всё токийское телевидение откровенно врало, а он бы пережил сам…

Он отодвинул тарелку. Стало как-то получше, эта тайфунная меланхолия — уже как кодовое название для чего-то куда тяжелее — перестала так давить на душу. Терпимо.

Хигаши отложил телефон.

— Ты одежду куда положил?

— В ведро, вместе с толстовкой?

— А, правильно. Пойду кину в сушилку, — он вздохнул. — Иди, что ли, располагайся. Вдвоём так вдвоём.

—

«Терпимо» не значило, что можно было вывести какой-то рациональный итог. Хигаши отошёл в ванную, вернулся, а Сугиура так и продолжал гипнотизировать завитки на тарелке из-под рамена — пришлось заново приглашать, дёргать, тащить на диван с двумя пакетами чипсов и «Джеки Браун» на паузе на экране ноута — и одеялом. Сугиура попытался уверить его, что ему не надо никаких покрывал, но Хигаши настоял — и на его лице появилось то самое выражение, против которого иногда даже Кайто боялся спорить. Если он продолжит отказываться, кто знает, что произойдёт.

Насилие, наверное.

Телевизор на фоне бормотал на минимальной громкости. Про эвакуацию в Шизуоке, массовые задержки поездов на Йокоска-сэн, количество пострадавших и без вести пропавших. Новости, ещё больше новостей, и, ой, возвращение к обычной программе со скучными политическими шоу.

— День дерьмо? — спросил Хигаши.

— Ага. Знаешь, — можно, в общем-то, и начать говорить, а дальше как получится. — Всё же в порядке, так? Куроива мёртв, дело закрыто, всякое такое, да? Но… почему-то нихера не в порядке, просто вот, даже не знаю, почему. Продолжает в мозгах сидеть. Глупо так.

Хигаши взглянул на него из-под очков.

— И ты решил, что промокнуть под дождём точно поможет.

— Ну… не, я не про это…

Длинная часть чёлки Хигаши слетела набор, прикрыв ему половину обзора, и он раздражённо дёрнул головой, пытаясь закинуть её обратно. Часть прядей зацепилась за оправу.

М-да. Сугиура поджал губы, пытаясь игнорировать, как горячо вспыхнули его щёки — ну мило же — и даже сильнее, когда это явно не укрылось от Хигаши. Он быстро протянул руку, прикладывая тыльной стороной к его лбу.

Сугиура отмахнулся с ухмылкой — не, не сейчас. Пока всё нормально, его иммунитет всё такой же крепкий и совсем не ослаб от стрессов, травм и обильной потери крови буквально полгода назад. Через несколько часов? Ну, да, может быть, и прихлопнет. Он домой соберётся уже к этому времени. Надеялся. Не хотелось долго занимать этот уютный диван.

— У меня было о чём думать, чего ждать. Напоминать Ягами-сану, — Хигаши закатил глаза на вежливый суффикс, — насчёт Эми-чан, увидеть, как Шоно сядет за решётку, и тут — пуф. Всё. Сделано. Продолжай жить теперь как хочешь.

Фильм оказался безумно скучным. Для Тарантино — даже непривычно.

— М-м-м, — Хигаши молчал с минуту, уставившись в экран, прежде чем начать говорить, — я так привык к семейным делам. К порядкам этим. А теперь семьи нет. Матсуганэ нет, даже Хамуры нет, да и хер с ним. «Чарльз» больше не для отмывания денег, а так, мой личный зал игровых автоматов. В смысле, я тебя понимаю, Сугиура. Это всё сложно.

— Ага.

— Так что мы с тобой оба… О, наконец-то этот фильм кончился.

—

Хигаши покосился вниз. Комментарии от Сугиуры как-то резко для него стихли, а прежде, чем он сам понял, что разговаривает сам с собой, прошла половина «Убить Билла».

А.

Сугиура просто уснул. Свернулся калачиком на боковой подушке. Прямо кот — он не смог удержаться от мягкой улыбки. Очень похоже; бродячие кошки тоже забирались ему на балкон, как вообще на такой высоте оказывались. Тоже сам себя пригласил, устроился тут, внимания потребовал, а потом свернулся под одеялом и мирно сопел теперь. Неудивительно, впрочем; Хигаши сам полдня боролся с желанием принять горизонтальное положение. Вторую половину, разумеется, в нём находился.

А он даже не был на улице.

Он поставил фильм на паузу, совсем выключил звук у телевизора и встал. Зима давно была, но вроде у него должны были остаться какие-то запасы таблеток от простуды. На улицу он точно не выйдет, даже до аптеки, если что вдруг, — да, даже для Сугиуры. Потратить часть аптечки? Вот это запросто, всегда, без колебаний. Не нравилось ему, как он выглядел, бледный какой-то, хотя бы уже перестал дрожать после того, как Хигаши заставил его завернуться в покрывало.

Он остановился у кухонного шкафа, барабаня пальцами по столешнице. Правда, что-то есть. Должно хватить на сегодня.

И на завтра, потому что дождь за ночь точно не пройдёт, и Хигаши достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что конверсы Сугиуры уже не спасти.

xx.06.2019