Оливия надеется, что её старания окупятся. Она не помнит, когда в последний раз готовила, но на собственное удивление, легко справлялась с незамысловатыми рецептами. Готовка не самая лёгкая вещь, когда ты делаешь это не только для себя и не останавливаешься на резке сэндвичей. Брок должен скоро вернуться, и Оливия старается всё успеть до его прихода.

Пар от готовки постепенно заполнил кухню. Оливия подходит к окну, чтобы открыть его и самой вдохнуть немного свежего воздуха. Под глазами, возле крыльев носа кожа слегка блести, лоб, подбородок и арка над губой покрылись капельками пота. Отодвинув тюль, Оливия тянется к защёлке и пытается открыть окно. Оно не поддаётся. Она продолжает пытаться тянуть. Оливия дёргает окно вверх, снова и снова, стараясь открыть его. Щелчок и окно наконец поддаётся. Свежий, немного прохладный воздух приятно обдувает лицо. Оливия поднимает взгляд на пасмурное небо, и предполагает, что должен пойти дождь. Брок обещал вернуться к часу дня. Она надеется он не попадёт под ливень, хотя может дождь всего лишь будет моросью. Оливия не смотрела погоду, Рамлоу не дал ей телефон, и она подумала, что это ради безопасности, она также понятия не имела, что делала бы с ним. Ей нельзя появляться в соцсетях, и оставлять информационные следы. Их могли отследить. Телевизора также не было, что уже огорчало Оливию чуть больше.

Рамлоу оставил её одну всего на пару часов. Он был рядом всё это время, помогая Оливии адаптироваться к проживанию в этом доме. Больше она не задавала никаких вопросов, Рамлоу не знал было ли дело в том, что Оливия теперь не мучилась теми самыми вопросами, воспоминания из жизни Дженнифер больше не всплывали в её разуме или дело было в том, что она не доверяла ему до конца, чтобы поделиться своими сомнениями.

Когда кусочки курицы на сковородке обретают золотистую корочку, Оливия выключает газовую плиту, оставляя макароны всё ещё вариться. Быстро прибирая беспорядок, устроенный во время готовки, она вспоминает о пироге. Оливия заглядывает в духовку, желая проверить десерт. Он должен быть уже готов, поэтому Оливия вытаскивает его, предварительно надев рукавичку на одну рукой, а другой берёт полотенце, так чтобы не обжечься об небольшую противень с высокими бортиками. Поставив на деревянную доску пирог, от которого поднимается пар, Оливия оставляет его, чтобы тот остыл. Выключив макароны, она сливает воду из кастрюли.

Обед почти был готов, когда входная дверь открывается и закрывается. Тяжёлые шаги заставляет понять, что это Брок, но из-за настороженности, обучения и работы, Оливия не спешит выходить из кухни. Она стоит у ящика со столовыми приборами, на всякий случай, готовая достать нож. По словам Рамлоу её могут искать, и она не хочет, чтобы ей или Броку навредили, если кто-то всё же найдёт её.

— Пахнет чудесно. — Он появляется в дверном проёме кухни, оглядывая обстановку. Рамлоу направляясь к Оливии, её плечи расслабляются, а тревога исчезает. Брок обнимает её сзади, обращая внимание на пирог. — Ты пекла? — в тоне слышится небольшое удивление, и Оливия признаётся, что её также удивили собственные порывы к желанию что-то испечь. В оправдание, в доме скучно. Если до этого Брок составлял ей компанию, то сегодня утром он уехал совсем ненадолго, и она поняла, что кроме чтения, уборки и готовки, ей совершенно нечем заняться. Это было прискорбно для неё, учитывая, что все из этих занятий интересовали её только как необходимость. Она читала, не потому что не могла насытиться выдуманными историями или научными открытиями, а потому что это вроде как было необходимостью для развития мозга; она убиралась только, чтобы не жить на помойке, которую называет домом, и готовила только потому, что не хотела тратиться на еду на вынос или потому что не было возможности поесть в каком-нибудь заведении. Теперь же обязанности стали для неё единственным развлечением.

— Да. Пирог со сливами, нашла их в холодильнике. Подумала можно было заменить ими яблоки, которых не было.

Брок оставляет поцелуй на макушке Оливии, и отходит от неё.

— Накрывай на стол.

Он уходит, и Оливия слышит, как хлопает входная дверь. Она накладывает на тарелку нарезанную и обжаренную в небольшом количестве масла и специй курицу с морковкой. Затем она добавляет макароны, предварительно посалив их и добавив немного сливочного масла. Поставив тарелки на стол, Оливия включает электрический чайник, сразу взяв две кружки и кладёт в них пакетики с чаем. Пирог всё ещё не тронут. Оливия убеждена, что он должен настояться немного, и к тому же он всё ещё горячий, струйки пара до сих пор поднимаются в воздух, сообщая насколько тесто обжигающее.

Шаги Рамлоу доносятся до Оливии, она слышит, как он поднимается в их спальню. Через несколько минут он спускается и выходит из дома снова. Только у Брока была машина, и он не говорил, что Оливия может ею воспользоваться. Она сомневается, что он рискнёт её выпустить из дома в период, когда их ищут опасные люди. Поэтому выехать в город возможно только Броку, который также взял на себя обязанность доставлять всё, что может потребоваться. Он пополняет запасы чего бы то не было, еды, вещи первой необходимости, средства гигиены, одежды или что-то что попросила бы Оливия. Хотя она всё ещё не осмелилась что-то попросить, но уже думала об этом.

Рамлоу возвращается с двумя пакетами еды. Он открывает холодильник и раскладывает продукты в нём, пока Оливия садится за стол. Ожидая Брока, чувствуя, как живот немного сжимается от голода. Ей хочется поскорее приступить к обеду.

— Как съездил в город? — интересуется Оливия, следя за тем, как Рамлоу садится рядом с ней за круглый небольшой стол, после того как закончил с холодильником.

— Он маленький, и там нет ничего особенного, — признаётся Рамлоу, взяв вилку. — Когда всё уляжется, мы съездим вдвоём.

Оливия тоже приступает к обеду. Она боялась, что еда в конечном итоге будет не такой вкусной, как хотелось бы. Но как только она кладёт кусочек курицы в рот, её желваки сводит сочности и насыщенности вкуса. Теперь она приступает к макаронам, боясь, что они могли выйти недостаточно проваренными или наоборот переваренными, но Оливия чувствует, что они получились идеальными, а сливочное масло делает их более нежными на вкус. 

Есть быстро стало привычкой Рамлоу ещё во время того, как ему пришлось сидеть в тюрьме. Он не избавился от этого по сей день. Оливия же научилась контролировать свой приём пищи. Из-за того, как быстро это делает Брок, она также поспевает, игнорируя возможность насытиться едой не только физически.

Оливия убирает пустые тарелки и приступает к завариванию чая и нарезке пирога.

Рамлоу чувствует себя странно спокойно. Это было то, что он никогда не мог представить для себя. Его девушка готовит, любит его, смотрит на него с надеждой, будто он значит намного больше для неё, чем сам понимает. Такую обстановку он мог бы увидеть у кого-то, но не в своей жизни. Его семья была жестокой, он был злым и в его жизни было мало хорошего. Ему редко везло, поэтому наличие личного маленького рая, считается собственной отдушиной Брока. Ему кажется это чем-то нереальным. В глубине души он боялся, что не успеет этим насладиться. Оливия однажды уже исчезла из его жизни, после училища она не связывалась с ним, а затем была объявлена мёртвой, заставив Брока верить, что он никогда бы не смог встретить человека, понимающего его лучше всего и любящего его при этом. 

Ставя маленькую тарелку с куском сливового пирога перед Рамлоу, Оливия не встречается взглядом с Броком, и не сразу обращает внимание на его задумчивость. Её большой палец испачкан тонким слоем сладкого следа от сахара. Она подносит его к губам, желая избавиться от липкости, и всё ещё не замечая, что Рамлоу поднял на неё взгляд, цепляясь глазами за её губы. Они не часто были накрашены, даже по воспоминаниям Брока. Оливия как-то призналась, что не любит пользоваться помадой, считая собственные губы небольшими, и не желая привлекать к ним лишнего внимания.

Оливия сказала ему тогда, что легче игнорировать то, что тебе не нравится, нежели пытаться всю жизнь принять и смириться с этим. Брок до сих пор считает, что Оливии великолепна полностью, он всегда считал её прекрасной и красивой, даже не допуская обратной мысли. Ему искренне непонятны её придирки к собственной внешности.

Брок поднимается со своего места, когда Оливия почти закончила с накрыванием на стол. Она ставит две чашки чая, но ещё не садится на своё место обратно. Она не успевает отойти от Брока и стола, когда его руки ложатся ей на талию, не позволяя сдвинуться с места. Он получает её вопросительный взгляд, сам поднимаясь, вставая перед Оливией.

— Я привёз тебе кое-что. — Брок замечает небольшое предвкушение в её взгляде. Его уголки губ поднимаются. Достав из кармана среднего размера бархатный мешочек бордового цвета, Рамлоу протягивает его Оливии.

Она принимает подарок, сразу же развязывая под цвет мешочка шнурки и доставая серебряный браслет. Он минималистичный, Оливии нравится небольшая подвеска посередине, она квадратной формы с её инициалами.

— Мне нравится, — признаётся Оливия, и предоставляет его Рамлоу. — Поможешь?

Его пальцы легко расправляются с застёжкой. На запястье Оливии теперь красуется серебряный браслет, неприметный, но он всё равно чувствуется на запястье и ощущается тяжелее, чем кажется на вид. Но Оливия не придаёт этому никакого значения, лишь тянется к губам Брока. Это быстрый поцелуй, не углублённый, скорее милый и даже чем-то похож на подростковый, но это всё, что Оливия может позволить себе сейчас. Брок не решается давить на неё, думая, что это всё испортит, хотя он желал большего и засыпая рядом с Оливией в их кровати, он ни раз думал о том, какие у неё мягкие и манящие изгибы тела, как хорошо она пахнет и какая у неё нежная кожа. Рамлоу хоть и не был воспитан как джентльмен, сейчас немного считал себя им, давая Оливии пространство.

Он не похож на Стива Роджерса. Особенно теперь, если раньше их могла объединять преданность великой идеи, теперь этого не было в Броке. Рамлоу также не был похож на Баки Барнса. Брока не растили джентльменом, он вырос на улицах чертовски неблагополучного района, вынужденный защищаться каждый день. Его жизнь сложилась иначе, и он знал - грубость, наглость и харизма делали всё за него. Многие женщины соглашались на связь с ним, чтобы он не предлагал. Оливия не соглашалась на что угодно, она заслуживала большего, знала это и демонстрировала это, хотя и невольно. Поэтому Рамлоу делал всё, чтобы быть подходящим для неё. Она выросла в других условиях, воспитывалась в хорошей семье, и могла иметь жизнь лучше, чем стать агентом сначала без принципиальной организации, а затем Щ.И.Т.а.

Он не хочет позволять Оливии, думать о клетке, в которую он её засунул. Брок не хочет быть надзирателем, и готов на самом деле терпеть до последнего, даже если сам постепенно подталкивает Оливию, пытаясь делать её более нуждающейся и податливой. Лабиринт, в который Брок загнал Оливию, казался ей домом, а Рамлоу вовсе не казался опасным.

Их будни были домашними и спокойными.

Плавность их дней, заставляющая Оливию и Брока ощутить себя в куполе безопасности, а не в обычном домике, нравится им двоим.