Иван смотрит. Он просматривает ту самую сцену много раз, перематывает назад. Смотрит. Наблюдает. Впервые, Ивану удалось зайти так далеко. Впервые он коснулся…
Иван не оставил следов на шее, не оставил ран на губах, а на лице больше нет синяков.
— Доволен? — С улыбкой были произнесены слова девушки.
— Вполне, — отстранено ответил Иван.
— Ты наконец поцеловал его, спустя столько времени. А он так и ничего не понял, — она продолжала так же смотреть на экран, иногда переводя взгляд на Ивана. И глупая улыбка застыла у неё на устах.
— Мизи, это — всего лишь сцена.
— Чужая сцена…
Никто ничего не сказал более. Иван всё больше и больше всматривался на экран, в котором повторялись одни и те же действия. Микрофон откидывают в сторону, человек в белом подходит к своему врагу, притягивает за шею и целует. Каждый раз, когда Иван на экране начинал душить Тилла, запись прерывалась и вновь отматывалась назад с помощью пульта в руке Ивана.
Вскоре Мизи наскучило видеть столь удручающую «Чужую сцену», она вздохнула, привела мысли в порядок, хлопнула Ивана по плечу и вышла из комнаты.
Казалось, что время вновь заиграло для девушки, в той комнате с телевизором, который постоянно крутил один и тот же момент, заставлял тело девушки застыть. И Иван тоже застыл, единственное, что у него было — та запись.
Мизи, выйдя из комнаты номера отеля, встретила в коридоре свою подругу - Суа, с которой они вместе пошли на прослушивание и попали на роли в серии фильмов «Чужая сцена». Ярко поприветствовав свою подругу, Мизи обняла её за плечи, поцеловала в щеку и весело улыбнулась. Видеть столь яркий лучик солнца, как Суа, для девушки после комнаты с Иваном было сродне глотку воды в пустыне.
— Он всё убивается?
— Не может принять, что его вновь отвергли, — ответила Мизи, на тихий шепот подруги.
— Тилл, действительно ничего не видит? — Ещё тише произнесла Суа, она только недавно вернулась с места съемок, так что немного сценического макияжа на ней осталось.
— Он явно не хочет видеть.
— Как и ты.
— Я уже не могу так, — вздохнула девушка, — мне не нужно его внимание, я устала каждый раз с улыбкой принимать его подарки. Он же не знает что…
Мизи запнулась, посмотрела на подругу. Девушка не осмелилась продолжить фразу, потому пошла в сторону своего номера. Короткий разговор закончился. Мизи ушла, оставив в одиночестве свою подругу, которая четко и ясно знала продолжение фразы, но не хотела её слышать.
***
Дверь в номер приоткрылась, в неё вошел парень который, на удивление, полностью подходил своей роли, кажется, что ни один актер этого чертового фильма не играл, а испытывал истинные эмоции. Погружаясь в роль, Тилл становился самим собой.
Долгие годы с родителями, что запрещали парню участвовать в съемках, показали своё. Тилл рос в консервативной семье, и так вышло, что из-за этого парень бунтовал особо сильно. Прогуливал школу, хулиганил, сбегал из дома. Так и на своё восемнадцатилетие Тилл лишился дома по собственной воле.
— Ты занят? — Робкий голос, не желающий мешать хозяину комнаты.
— Нет, пересматриваю материал, мне кажется, я недостаточно выложился, — ответил Иван, резко перемотав запись на сцену в баре.
Парень откинул голову, чтобы посмотреть на вошедшего. И действительно, Тилл с экрана ни чем не отличается от парня перед ним. А его глаза всё так же приковывали к себе. Хоть и благодаря визажистам эти глаза особо выделялись, но сейчас…
Они смотрят именно на него.
— Мы ни разу не репетировали эту сцену, ты хорошо справился, — произнес Тилл, не смотря на экран, и не видя записи, он закрыл дверь за собой. После сего действия рука дрогнула, когда ручка двери повернулась в последний раз. Больше парень ничего не произнес, лишь прошел дальше по комнате, сел на диван, на котором сидел сам Иван, и кивком головы предложил пересмотреть сцены заново.
Иван, показывая часть пренебрежения, что его ни капли не волнует материал, небрежно включил запись ещё раз, словно не видел её десятки раз. Он запрокинул ногу на ногу, и подпер рукой голову.
— Ты же солгал тогда, во время съемок, верно?
— А ты с глупым лицом говоришь, что тебе не нравится Мизи, — Иван сжал руки после собственных слов.
На экране яркими вспышками показывается сцена избиения монстров, тогда, на съемочной площадке Иван избивал манекены. Было тяжело сдержать смех от этого процесса, на удивление Ивана, игрушки-манекены были довольно милыми. Но сейчас, смотря на результат — он рад. Милый вид игрушек не помешал сделать из них монстроподобных инопланетян.
— На съемках я говорил чистую правду, — сквозь тишину и запись видео произнес Иван на вопрос, который висел без ответа, — воспринимай это как хочешь. Я всё сказал.
Запись всё продолжалась, но Тилл никак не ответил. Вскоре, началась та самая сцена, которую Иван до прихода Тила пересматривал. Парень запомнил каждое движение, каждый взгляд. Всё .
Иван на экране поворачивает головой, исполняя песню. Бросает взгляд на своего врага.
Но на него опять не смотрят.
По сценарию, было лишь два поцелуя. Когда Тилл бы оттолкнул Ивана от себя, тот бы начал душить. А потом, и прощальный поцелуй на губах.
Но их было три.
После того, как Тилл по сценарию должен был оттолкнуть Ивана, не должно было быть ещё одного поцелуя.
Иван бросает микрофон, и встаёт с дивана. Не дожидаясь сцены, что заела в мозг, парень вышел из комнаты. Он слишком хорошо знал эту сцену, чтоб увидеть её ещё раз.
Ещё раз, но вместе с ним.
Тилл остался один, не смотря на это движение Ивана, он продолжил просмотр.
Парень поднял колени, прижимая их к груди, опустил руки в волосы с сильным желанием их вырвать.
— Он не солгал, — шепот разнесся по всей комнате.
Тилл повторил эти слова вновь и вновь, а ткань джинс на коленях уже давно промокла.
— Он не соврал мне, — воспоминания со съемок проносились в его голове вихрем, сметая друг друга.
Тилл тоже смотрел, тоже наблюдал, тоже… видел.
Видел эту сцену много раз, слышал, как Иван пересматривает её, но всё никак не находил в себе сил, чтоб зайти в комнату. Обсудить то, что произошло.
Ведь тогда, на сцене, на экране… Прямо на экране перед ним…
Иван поцеловал Тилла, не по сценарию, он не вжился в роль. То были его чувства, то единственное, что мог позволить себе «враг».
Во время съемок, когда того поцелуя не должно было быть, когда он ощущался по другому. Всё встало на свои места.
Тилл не любил Ивана, нет. Для него никогда не находилось место в сердце гитариста. Но всё же…
Принимать отказ так неприятно. Да, Иван?
Легкое чувство сочувствия пронеслось в груди Тилла, ведь он полностью понимал, что испытывает человек, когда ему отказывают.
Иван актер, для него свойственно играть, как и для Тилла.
Но играть в жизни — совершенно другое дело, такую игру видят, смеются над ней, называют «неискренней».
И Иван провалился. Он был слишком неискренен с Тиллом, всегда. Всегда смеялся, бесил его, привлекал на себя внимание.
Но тогда, он не играл.
Режиссеру хватило одного дубля, чтоб утвердить эту сцену.