Жизнь была Адом для Куро. Полная страданий, она была вечна и нежеланна для него. И сколько бы лет ни прошло, что бы ни случилось, единственное искреннее желание Первого вампира — умереть. Но желание это было мечтой, недостижимой в той же мере, что и чудесной при мысли о ней. И хоть страдания Куро были никому не видны, скрыты даже от собственной сущности, вампир лелеял её, представляя, как однажды впадёт в небытие, его сознание поглотит глубокая тьма, которая станет вечной, и никто больше не сможет пробудить его от вечного сна. Даже если его снова попытаются воскресить, его тело всё равно начнёт распадаться, превращаясь в ничто, оставляя после себя только кости, которые вскоре обратятся в пыль.
Но мечта — то, что недостижимо. Поэтому Куро любит пребывать в царстве Морфея. Никто об этом не знает, но Сонный Пепел не видит снов. Поэтому, когда вампир "спит", он находится в сознании, окружённый сплошной тьмой. Но тьма эта его не пугает, наоборот, она — его спасение. Окружённый ей, Куро чувствует себя в безопасности, словно он там, где и должен быть.
Но теперь даже это было у него отобрано. Нестерпимая боль стала новым спутником, новым несчастьем. Словно сейчас его кости деформируются, мышцы и кожа вот-вот разорвутся, а из-за регенерации возвращаются в изначальное состояние. И так по кругу... Теперь смерть ещё желанней, но вампир знает, что не умрёт даже от болевого шока. Каждую ночь он сидит на полу, забившись в угол, и пытается не закричать изо всех сил.
Широта Махиру, его хозяин, не понимает, что происходит. Да и что этот мальчишка может сделать? С момента его появления в жизни Куро, случился ещё больший бардак. И пусть что-то наладилось, желанного спокойствия теперь точно никогда не будет.
Первое время Махиру ругался на вампира, искренне считая, что все тихие жалобы на боль являются лишь очередным поводом для лени. Но когда ему пришлось ночью вскочить из-за сильного грохота и последовавшего за ним скулежа Сонного Пепла, стало понятно, что всё не так просто, как казалось изначально.
Иногда на спине появлялись выросты, но тут же стремительно исчезали. Боль от этого была невыносимой, и что делать со всем этим было неясно. Обезболивающие препараты не помогали, и Куро, никогда раньше не проявлявший склонность к самоповреждению, стал пытаться разорвать собственную кожу, ногтями расцарапывая спину везде, где только дотягивался. Таким образом он будто пытался помочь чему-то вырваться из него, чему-то, что подавляла регенерация, продолжая тем самым страдания Пепла. Широте, не знавшему, что можно предпринять в таком случае, оставалось лишь обрабатывать и бинтовать снова и снова появлявшиеся раны. И не было этому, казалось, конца...
Очередная ночь обернулась для вампира и его хозяина настоящим испытанием. Широта и так не мог спать несколько суток подряд, осознавая, что бросить в таком плачевном состоянии того, кого называет своим напарником и другом, просто не может, даже не имеет права, ведь Куро так много делал для него, страдал из-за него… А Сонный Пепел стягивал с себя повязки, стараясь не закричать от снова и снова пронзавшей его боли.
Но терпение не вечно, и вампир просто сжимается в комочек, сидя на полу, обхватывая себя руками, чувствуя, что сейчас что-то должно произойти, что-то невероятно кошмарное, обернувшись ужасом не только для него, но и для старающегося сейчас предпринять хоть что-то Махиру.
И тут он чувствует пик — он не сразу осознаёт, что кричит от жуткой боли, накрывшей его с головой. Он чувствует, как что-то вырвалось из него, разорвав мышцы и кожу на его спине, как течёт кровь по его телу, и видит как её брызги оказываются на всём, что его окружает. Боль внезапно стала не настолько сильной, как была только что, всё было словно в тумане. Куро замечает лицо своего хозяина, на котором отразились ужас, непонимание и что-то ещё…
— Куро, это…
Взгляд подростка постепенно наполняется восхищением, которое тут же теряется в ужасе, снова появившемся в глазах. Сонный Пепел чувствует, что раны на его спине затягиваются, боль стремительно исчезает, чувствует невероятное облегчение. Но среди всех ощущений, испытываемых им, есть что-то ещё... И он оборачивается к зеркалу.
Говорят, что у ангелов прекрасные белые крылья. Но может ли быть ангелом то, что по своей природе нечисто?