Сжимая тонкую шею, Цубаки думает, что душит себя. В красных глазах напротив нет ни капли страха, ни капли боли. В них он чувствует то же наслаждение, что испытывает сам. Ему кажется, что белое лицо улыбается.
Почему ты выглядишь таким счастливым?
Потому что ты хочешь этого?
Я и не предполагал, что ты можешь быть настолько извращён. Прямо как я… прямо как Он.
Он сильнее сдавливает шею брата, но отчего-то пытается закричать сам. Словно его шею сжимают в тисках холодные белые руки. Воздух не поступает в лёгкие, Уныние задыхается.
Зачем ты делаешь это со мной? Разве не я должен убить тебя? Разве не этого ты сам хочешь?
Глаза говорят совершенно не то, что чувствует тело. Его ощущения противоречат действительности.
Цубаки видит спокойное белое лицо, которое, чёрт возьми, всё ещё продолжает улыбаться, смотря ему в глаза. Он знает, что нависает над чужим телом, придавливая его к земле, чтобы то не могло сопротивляться. Но в голове всё переворачивается.
Это он лежит придавленный к земле. Это его шею сжимают в тисках холодные руки. Именно поэтому Лень так улыбается. Он желает ему смерти, а Цубаки счастлив от этой мысли и такого ярого желания.
Он чувствует, как его пальцы леденеют, словно сейчас он начнёт сливаться воедино с тем, кого пытается убить. Его руки, он знает, горячие, словно он живой человек. Но Лень другой — он холодный, словно вода.
Цубаки тонет. Он теперь чувствует, что он под водой, опускается на потрясающе холодное дно. Сейчас он потухнет, превратится в лёд, а брат, наоборот, утащив его за собой в пучину, оставит там, на дне, а сам устремится вверх, становясь всё теплее, живее.
Они так похожи. Но их различия слишком велики.
Убей его. Убей их. Больше ничего мне не надо.
Я оправдаю ожидания этого человека.
Но почему Ваши желания расходятся с тем, что Вы делаете?
Для чего? Почему?
Множество вопросов, минимум ответов. Тот человек никогда не говорил о себе. Но он говорил о ком-то другом.
Столько восхищения, столько боли в Ваших словах. В Вас нет ненависти к нему. Почему же тогда каждый день мне в ухо шепталось: «Убей, убей, убей, уничтожь, исправь»?
Зачем убивать то, что было Вам так дорого?
— Я просто хочу понять, — еле слышный шёпот.
Белое лицо. Холодное тело. Горячие руки. Невыносимая боль.
Что чувствуешь ты? Что чувствую я?
Где ты? А где я?
Что мы? Для чего?
Цубаки смотрит в зеркало, пытается осознать себя, сжимая чужую шею.
Он сливается с Ленью.
Мы ведь так похожи, не правда ли?
Нет.
Тебя создали из-за любви, для того, чтобы ты жил. Меня же — для того, чтобы я отобрал твою жизнь. Он сам сказал, чтобы я всё исправил. А я всё делаю, как мне сказали. Как велит тот голос, что я слышу, как только перестаю громко смеяться, как только остаюсь один, как только начинаю думать, как только погружаюсь в прошлое… А ещё ты мёртв. Но я бесконечно жив.
Цубаки теперь един с другим существом. Он чувствует холод, испытывает жар. Он знает, что он горячий, но всё равно ощущает себя поразительно холодным.
Он чувствует то же, что и брат. А брат чувствует то же самое?
Руки дрожат. В голове одна мысль: «Что я?»
Способ? Орудие? Инструмент? Или живое существо?
Холодные кончики пальцев касаются его щеки, и Цубаки чувствует, будто он очнулся от долгого сна.
Широко раскрытыми глазами он видит всё то же белое лицо.
— Эй, — встряхивает брата, — не смей засыпать.
Лень словно в полудрёме открывает глаза и устремляет ничего не выражающий взгляд на Уныние. Цубаки смотрит в такие же как у него самого алые глаза, но понимает, что видит в них не своё отражение.
Там Он.
Это не я его убиваю, а Он.
Поэтому ты счастлив, Лень?..
Пепел меняется, его лицо деформируется. Цубаки видит сначала себя, но потом…
А.
Он убивает своего спасителя. Человека, чьи ожидания он пытался оправдать все эти годы. Того, кого всегда звал. Того, кто его создал как Уныние.
Почему Вы улыбаетесь?
Вы так друг на друга похожи. Я это знал, но молчал. Думал о другом, а самого важного не заметил.
А в глазах Создателя он видит отражение не себя, и даже не Лени…
Тот человек убивал сам себя все эти годы, уничтожал то, что ему было дорого, своими же руками.
Создать что-то из-за великой любви и уничтожить из-за неё же…
Внутри Цубаки что-то оборвалось.
«Прости.»