До вчерашнего дня Отто Хайтауэр думал, что за почти десятилетие на посту десницы он точно научился сохранять невозмутимый вид в любых обстоятельствах. Куда человеку его положения без подобного умения? Подстать своим драконам, все Таргариены – короли и королевы, братья и сестры, племянники и племянницы, даже внуки с внучками, – были своенравными, вздорными и абсолютно непредсказуемыми. Служить такой семье означало забыть само слово “покой”.
Признаться, Отто всегда считал, что оно того стоило. Джейхейрис был мудрым королем, который и в преклонном возрасте прикладывал все силы, чтобы добиться процветания государства. Визерис, что славился своим великодушием, продолжил начинания своего деда. С самого восшествия на престол он пытался решить миром все склоки, коих в Семи королевствах хватало. Достойный наследник восседал теперь на Железном троне. Служить Визерису было честью.
И то, что сейчас главной нерешаемой проблемой королевства являлся родной брат Визериса, принц Деймон, напоминало жестокую насмешку богов.
Нет, Отто и не думал жаловаться, скорее наоборот. Он стерпел бы что угодно, нашел бы выход из любого кризиса. Разве не в этом заключались обязанности десницы? Вызовы, что изо дня в день бросали короне, требовали внимания, времени и вдумчивого подхода. Ничего безвыходного Отто не видел, никаких бед и непоправимых катастроф. По сравнению с былыми мрачными страницами истории Вестероса, нынешние казались неприятными затруднениями. Нет, не пустяки, но дела, которые можно было решить десятком разных способов, и хотя бы один из которых наверняка устроил бы Визериса. Конечно, уже сейчас эти неприятности не стоило оставлять без внимания. А ну как перерастут во что посерьезнее?
И Отто все их держал в памяти.
Разгул беззакония в Блошином конце. Рыцари-разбойники в предгорьях и на больших дорогах государства.
Солнечный и привычно неспокойный Дорн, не желающий покоряться короне, – проблема еще со времен Эйгона Завоевателя. Этим только дай повод, и огонь смут и восстаний разгорится до небес.
Лорд Корлис с извечной угрозой пиратов, Триархии и еще невесть кого, чей голос в Малом совете уже давно напоминал Старков с их одиозным “Зима близко”.
Королева Эймма, будто бы не способная выносить и родить королю здорового наследника мужского пола.
Странный недуг, что поразил самого Визериса и все усугублялся, пока мейстеры без особого успеха искали способ лечения.
Главная сложность заключалась в том, что из-за таких неприятных обстоятельств в государстве назревал очевиднейший кризис. На границах неспокойно, порядка в самих королевствах тоже недоставало, и все это венчали сложности в самой династии Таргариенов.
К счастью, время не поджимало. Думать о совсем уж отстраненных материях прямо сейчас не было никакой нужды. С политическими кризисами такого рода Отто мог не спеша что-нибудь сделать. В подобных вопросах король охотно прислушивался к его мнению и соглашался с его предложениями. Нет, Отто не видел повода для гордости в том, что прекрасно справлялся со своими обязанностями. Скорее уж его радовали результаты такой напряженной работы. Все конфликты раз за разом он решал дипломатией, не проливая и капли лишней крови, а Семь королевств не трясли оружием понапрасну.
Жаль, что с самими Таргариенами и их бесконечными выходками так не получалось. Когда дело касалось королевской семьи и драконьей крови, что-нибудь обязательно выбивало у Отто землю из-под ног.
Или, куда чаще, совершенно конкретный кто-нибудь.
Сегодня тот же Боремунд Баратеон со своими неуместными, на грани оскорбления, остротами выглядел самой мелкой проблемой. Из-за такого все еще напряженные отношения короны с Веларионами хуже не стали бы. Да, лорд Корлис надоевшей лет восемь назад шутке не обрадовался, но принцесса Рейнис тоже не желала омрачать склоками и ссорами радостный день. Турнир в честь еще не рожденного ребенка короля Визериса должен был пройти идеально. Появись на свет здоровый принц, а не новая принцесса, и все Семь королевств вздохнут куда спокойнее.
К несчастью, проблемы этого дня не заканчивались почтенными лордами, которые не знали, что такое “держать язык за зубами” и безнаказанно позволяли себе лишнего. Из-за старшего Баратеона у Отто только привычно закололо в висках, не более.
Он почти отвлекся от вечных своих забот, любуясь красавицей-дочерью.
Отто всегда гордился Алисентой, пусть и редко ей об этом говорил. Она выросла достойной юной леди с блестящими манерами. Алисента стала не просто фрейлиной принцессы Рейниры, а ее близкой подругой, и теперь осторожно и мягко влияла на чужой взбалмошный характер. Отто улыбался где-то глубоко внутри себя, когда у его дочери получалось то, что не удавалось многим мейстерам, септам и даже коронованным родителям. Она напоминала слишком уж избалованной принцессе о долге и обязанностях. Возможно, Алисента делала это не нарочно, всегда оставаясь деликатной, потому и добивалась успеха. Внимательная и искренняя, она вообще очень тонко чувствовала людей.
Алерия бы тоже гордилась их дочерью, и от этой мысли у Отто становилось тепло на душе.
Впрочем, не только дочерью. Детьми. Как писал Отто его брат, лорд Хоберт Хайтауэр, Гвейна хвалили наставники. Он умело обращался с оружием и усердно учился, рос добрым и учтивым. Желание защищать гордое семейное имя привело Гвейна из Староместа на королевский Турнир, и у Отто не было ни малейшего повода усомниться в способностях сына.
И теперь обыкновенно невозмутимый десница короля Визериса легко улыбался, наблюдая за слишком быстро выросшими детьми, за воплощенным будущим дома Хайтауэров. Умные и талантливые, они воспользовались каждой возможностью, что Отто сумел им предоставить. И сын, статный рыцарь в родовых цветах, и дочь, благочестивая и изящная девица, приближенная самой принцессы, радовали его своими успехами.
Стоило признать, что семья всегда была слабым местом Отто. Если рана не заживает, как ни закрывай ее доспехом, боли не станет меньше. Время не лечило, только размывало воспоминания. Алерия покинула этот мир слишком рано, а Отто, занятый бесконечными делами государства, как бы ни старался, просто не мог заменить детям мать. Однако то, что он не мог позволить себе забыть обо всем и погрузиться в скорбь, не превращало его в бессердечное чудовище.
Немудрено, что вчера на заседании Малого совета Отто просто не сумел сдержаться. Принц Деймон мог оскорблять его сколько угодно, но трогать саму память о почившей жене… Невыносимо. Отто не стерпел, вот и поплатился.
Он вспылил и не сразу заметил, как довольно засверкали глаза принца Деймона. Тот всегда его ненавидел, считая, что какой-то там Хайтауэр не имеет права занимать пост десницы. Достойны только Таргариены со своей драконьей кровью. И теперь принц Деймон получил оружие, которым спешил воспользоваться.
Ничего неожиданного.
Отто стоило помнить, что в своих битвах принц Деймон не знает чести.
Отто Хайтауэр, второй человек в государстве, могучий десница короля, тот, за спиной которого стояла вся мощь Староместа и Цитадели, теперь смотрел, как его самого и его сына унижают, и ничего не мог сделать. Гвейна покалечили, наплевав на правила поединков, но разве толпе есть до того дело? Когда на ристалище принц, родной брат короля, кого беспокоят все остальные? Как остановить руку, которой столько позволено?
И Отто безмолвно наблюдал, как в насмешку над его семьей принц Деймон просил знак внимания у его дочери, которую наверняка за глаза называл андальской грязью, если не куда грубее.
Конечно же, всегда учтивая Алисента просто не знала, как поступить. Никто не оспорил победу принца. Алисенту учили, что благородная леди обязана без лишних раздумий отказать тому, кто столь бесчестно одолел своего противника. Но разве можно отказать члену королевской семьи, единственному и любимому брату короля?
Какой же будет скандал. И как тогда обозлится принц Деймон, какую ненависть он затаит в сердце к гордой девице, что в присутствии сотен подданных короны указала на его грязный поступок.
Конечно, так станет еще хуже. Сейчас Хайтауэрам оставалось только терпеть, проглотить прилюдное оскорбление и держать лицо. Король Визерис привычно игнорировал любую выходку брата, а может, просто притворялся. Родная кровь против верного слуги и его семьи… Несложный выбор.
Отто и не собирался обвинять в чем-то короля. Визерис наверняка сейчас думал о жене, пребывающей на родильном ложе, и вряд ли хоть сколько-то пристально наблюдал за происходящим на ристалище. Хорош был бы десница, который теперь начал бы требовать королевской справедливости.
Что ж, он еще подумает, чем ответит на нанесенное семье оскорбление. Признаться, Отто обеспокоило кое-что другое.
Слишком нахально и самоуверенно принц Деймон смотрел на Алисенту. Он разглядывал ее, словно желанный трофей, и Отто малодушно поблагодарил богов, что королевскую ложу от ристалища отделяло высокое ограждение. Алисента не давала повода в себе усомниться, но Деймон…
Тот, кого прозвали Порочным принцем, был способен на что угодно. Что мешало ему, не знавшему приличий и ограничений, как лихой разбойник похитить невинную девицу? Что Деймон увидел в одних лишь хороших манерах Алисенты, уж не согласие ли на что дурное? Ответный интерес?
Отвратительно, но иного от подобного человека ждать и не приходилось.
Принц Деймон давно оставил законную жену, сделался завсегдатаем столичных борделей и раз за разом повторял королю, что его брак с леди Ройс не имеет никакой силы. Далеко ли от этого до многоженства подобно Мейгору, взявшему вторую жену еще при живой и здравствующей Серисе Хайтауэр? Если, не приведи Семеро, с королем что-то приключится, а прямого наследника не останется, что тогда станет с Вестеросом, какие настанут темные времена? Не поднимется ли Порочный принц на Кровавом змее над городами, заливая подданных огнем и кровью? Не наденет ли столь желанную ему корону, если уже сейчас позволяет себе чуть меньше чем все? Что тогда его остановит? Жестокий принц Деймон, который безо всякого суда проливал кровь на улицах столицы, был не просто опасным противником. В нем сейчас таилась главная угроза государству, но отчего-то никто не желал признавать это вслух. Их с Хобертом общих усилий не хватало.
Неприязнь, которую Хайтауэры питали к принцу Деймону, явно была взаимной. Теперь же нарочитое пренебрежение сменилось неприкрытыми оскорблениями.
Отто сидел и думал, насколько, в сущности, оказался бессилен. Задумай Деймон взять его дочь, не помогли бы ни рыцари, ни запертые двери. Никогда Отто не боялся за свою жизнь, пусть и знал, что недругов в одном только Красном замке у него предостаточно. Но его родная дочь, юная и чистая, не заслуживала дурного отношения. Еще неизвестно, что хуже: стать для такого человека очередным развлечением или законной женой. От мысли, что Алисенте придется проливать слезы из-за потерявшего всякий стыд принца, у Отто разве что сердце не кольнуло.
Он уже не смог защитить Гвейна. Всего лишь один турнир, один поединок – и вокруг его сына теперь суетятся слуги и мейстеры.
И Алисенту от принца Деймона он тоже вряд ли сумеет защитить.
Кому, кроме короля, вообще такое под силу?
***
Признаться, Отто даже и не заметил, как за окном стемнело. Кроха Хелейна всегда быстро успокаивалась, просто не любила, когда ее трясут. Чужие руки тоже были малышке не по душе. Отто беззвучно смеялся, когда замечал, насколько маленькая принцесса не жалует слуг. Как пить дать, будущая королева. Он даже поддержал бы ребенка, потому что считал эти обиды справедливыми. Мало того, что две девицы, которые сидели с Эйгоном и Хелейной, казались нерасторопными клушами, с какой стороны ни взгляни, и постоянно где-то пропадали. Обе служанки были до невозможности глупыми, как вот в такие вечера становилось очевидно. Неужели сложно запомнить, что Хелейна не любит, когда вокруг кричат или чем-то гремят? Хуже только, если чем-нибудь машут прямо перед ее носом.
Алисента, на плечах которой лежало слишком много забот, отчего-то не желала никого прогонять или менять, а от отцовских советов только устало отмахивалась. Его дочь от обыкновенной благородной леди возвысилась до королевы, но в самом своем сердце не изменилась. Она так и оставалась слишком доброй, а прислуге Красного замка явно не хватало строгости.
Отто хотелось верить, что это лишь свойственный молодости недостаток. Его дочь – умница, она всегда тонко чувствовала людей и принимала их беды как свои. С временем она обязательно найдет нужное равновесие между долгом, сердцем и необходимостью. А до того момента он, любящий отец, ее поддержит.
В конце концов, даже бесконечно занятый лорд-десница в состоянии освободить вечер-другой ради любимой внучки.
Лорды сколько угодно могли закрывать глаза на правду, лебезить и продолжать называть Рейниру Отрадой королевства. Отто лучше многих видел, что эта девица выросла исключительно вздорной и избалованной. Заметить улыбку и веселье на ее лице стало все сложнее, зато недовольство и жалобы по любому пустяку не прекращались вовсе. Принцесса Рейнира почти не соблюдала приличий. Она не желала мириться с принятым положением вещей, с заведенными порядками и проверенными временем обычаями, чем только без толку тревожила короля. Визерис любил ее безмерно, но в ответ получал лишь обвинения. Конечно, от таких переживаний ему становилось хуже. Рейнира же…
Где была любимая дочь короля и его наследница, когда Визерису пришлось отнять два пальца? Хоть раз заговорила с мейстерами о его болезни, о его пошатнувшемся здоровье? Как часто приходила она в его покои сама и приносила добрые вести? Пыталась ли поддержать отца или только лелеяла давние обиды?
Отрада. Как же.
Иногда Отто казалось, что недуг лишил короля зрения и, возможно, даже памяти. Горько было от того, сколько Визерис упускал, погрузившись в беспрестанные думы о судьбе Рейниры. Его младшие дети, сын и дочь, росли, точно вовсе не имея отца. Визерис не видел их искренних улыбок, не слышал их веселого смеха и попыток что-то объяснить взрослым на своем детском языке, не наблюдал, как они старательно учатся переворачиваться, сидеть, ходить… Столько счастливых моментов король мог разделить с молодой супругой. Жаль, но намекать оказалось бесполезно.
Отто тоже был уже не молод и тоже по воле богов потерял любимую жену. Он помогал королю нести бремя заботы о государстве. Его юная неискушенная в интригах дочь оставалась в Красном замке и перед лицом столичных опасностей могла рассчитывать только на поддержку и опору родного отца.
И Отто не нуждался в намеках.
Его отрадой была Хелейна. Она не любила смотреть людям в глаза, никогда не хватала его за рукава или бороду, как тот же Эйгон, и даже не плакала без повода. Хелейна улыбалась очень редко, но всегда поворачивала голову на его голос. В такие моменты ее глаза сияли совершенно взрослым пониманием, а уголки губ чуть-чуть поднимались вверх.
Вот как сейчас.
Хелейна села сама, привалившись плечом к изголовью своей кроватки, и с интересом рассматривала брошь десницы, которую протягивал Отто. Пламя свечей отражалось от начищенного золота, и крохотные блики играли на мягком детском покрывале. Наклонив голову, Хелейна неловко протянула руку и коснулась ладошкой прохладного металла. Отто и сам улыбнулся: его внучка никогда не хваталась за чужие вещи, не тянула их в рот, только иногда вот так трогала то, что ей предлагали дедушка, мать или старший брат.
И всех этих мелочей король так глупо лишал сам себя. Визерис пропускал слишком многое. Хорошо, что хотя бы Алисента…
Отто медленно повернулся к дочери, но та ничего не видела. Алисента так и сидела у кроватки сына в том же кресле, в которое рухнула, едва вернувшись из покоев короля. Отто просто не мог не заметить, какой взгляд был тогда у его дочери: не просто уставший, а совершенно измученный. Сам он как раз прогнал служанок и держал хныкавшую Хелейну на руках. Увидев его, Алисента на пару мгновений застыла на пороге, словно самой себе не поверила. Глаза распахнулись, ярче заблестели, а улыбка, которой она одарила его, собственного отца, была полной такой искренней радости, что Отто даже удивился. Справившись с собой, Алисента как-то судорожно выдохнула и прошла к кроватке Эйгона. Зря волновалась: ее первенец спал на удивление крепко.
Алисента так и не выпустила бортика кроватки, только тихо дремала, опустив голову на собственные руки. Рыжие локоны рассыпались по плечам, закрывая лицо.
Высокий статус неизменно приносил и большие обязанности. У королевы было бесконечно много забот, начиная порядком в Красном замке и завершая здоровьем царственного супруга. Отто прекрасно видел, какой ценой Алисенте удавалось со всем справляться. Беспокоясь о других, его дочь отрекалась от собственного блага, почти не спала и без напоминания служанок могла за весь день не притронуться к еде. Алисента ни на мгновение не забывала про долг перед супругом ли, перед королевством или перед семьей. Ее самоотверженности хватало на всех. Визерис, Эйгон, Хелейна, сам Отто, даже Рейнира…
Отто отвернулся, стараясь не вздыхать слишком уж тяжело.
Только слепой бы не заметил, как Алисенту тяготит потерянная дружба с принцессой. Его дочь никогда не любила ссор и споров, оставаясь деликатной и внимательной. То, что Алисента заботилась о других больше, чем о себе, было лишь половина дела. Беда заключалась в том, что даже сейчас, когда прошло много лет, а обстоятельства изменились, его дочь пыталась понять и поддержать Рейниру.
Да, Алисента делала это из добрых побуждений. Врожденное благородство не позволяло ей отстраниться от подруги – от той, что так и не простила ей мнимого предательства. Алисента же делала все мыслимое и немыслимое, чтобы отношения отца и дочери снова потеплели, ничего не требуя взамен. Она беседовала с королем – мягко и ни на чем не настаивая, пытаясь объяснить, что именно так волновало Рейниру. Вместо того, чтобы найти себе союзников при дворе, она искала компромиссы между интересам государства и желаниями нынешней наследницы. В вопросе престолонаследия она не рассматривала все варианты, а целиком и полностью встала на сторону Рейниры.
Нет, сами усилия дочери у Отто не вызывали досады или раздражения. Мир и лад в королевской семье шел только на пользу всему государству.
Отто тревожило иное.
Желая мира в семье, желая успокоить мужа, который разрывался между сердцем и долгом, Алисента просто игнорировала законные права собственного же сына. Кажется, она до конца не понимала, что такая забота об интересах Рейниры идет в ущерб ее собственным детям. Она вовсе не замечала, что вокруг происходит.
К неприятному удивлению Отто, в этом его дочь и Визерис оказались неожиданно схожи.
Вскоре после той злополучной охоты – проклятый белый олень, король всегда слишком много внимания уделял знамениям, – Визерис, который еще совсем недавно души в Эйгоне не чаял, точно потерял интерес к своему сыну. Тогда Отто объяснял все обострившимся недугом, но вскоре стало ясно, что проблема кроется еще глубже. После того, как мейстерам пришлось отнять уже второй палец, а раны заросли, Визерис точно посвежел, даже снова стал улыбаться. Алисента или служанки приносили Эйгона в покои короля каждый день – но уносили обратно, не проходило и часа. Отто замечал странный взгляд Визериса в такие моменты: сомнение и горечь плескались где-то в глубине фиалковых глаз.
Только какие его мучили сомнения? Неужели принцесса Рейнира сумела убедить короля, что любить собственного сына – тоже предательство? С Отто о принцессе Визерис не заговаривал вовсе, точно тот потерял былое доверие. Ему явно пришлись не по душе разговоры – еще только умозрительные, пусть и выражающие мнение большинства лордов, – о правах Эйгона на Железный трон. Нет, Визерис тогда ответил очень недвусмысленно: его наследницей остается принцесса, а не принц. Впервые в жизни король так убежденно на чем-то настаивал. Отто казалось, что Семеро над ним решили пошутить. Именно он, десница, когда-то предложил назвать наследницей Рейниру, а не Деймона. Тогда у Отто хорошо получилось воспользоваться обстоятельствами. Теперь же… Увы. Впрочем, чего еще ждать от Таргариенов? Драконы всегда неохотно следовали традициям Вестероса.
И вот любящий отец, который искренне радовался, улыбался молодой жене и с восторгом вырезал крылатые игрушки для сына, исчез без следа. Отто понимал, что есть в этом и его вина: поспешил там, где стоило быть осторожнее и деликатнее. Слишком рано заговорил о смене наследника, опираясь только на привычный Семи Королевствам порядок. Стоило подождать, пока – когда – Рейнира наделает ошибок, и вернуться к этому вопросу, рассуждая о благе королевства. К тому времени сам Отто вместе с Алисентой вырастили бы из агукающего мальчишки достойного юношу, благочестивого и умного. Его успехи впечатляли бы и лордов, и короля. Тогда ни у кого бы и мысли не возникло, кто из старших королевских детей более достоин сидеть на Железном троне.
Отто печалило, что его внукам из-за грядущей борьбы за престол пришлось бы повзрослеть так рано. Еще горше становилось от мысли, что именно по его вине дети так рано лишились любви и внимания своего царственного отца. Если Визерис целых несколько лет пребывал абсолютном восторге от Эйгона, Хелейне не досталось и этого. Сам король перестал навещать младшую дочь, едва ей минуло три луны, а на руки и вовсе никогда не брал.
Отто малодушно сомневался, помнит ли вообще Визерис имена Эйгона и Хелейны.
У Отто было время хорошенько поразмыслить над ошибками, которые допустил он сам, его семья и его союзники. Нет, они не растеряли бдительность, просто решили, что убедить любящего покой Визериса будет не так уж сложно. Отто знал, что женитьба короля на девице рода Хайтауэр – это еще не окончательная победа. После ссоры Визериса и Деймона стало куда спокойнее, и взбалмошный принц больше не мешал деснице. Отто искренне заботился о благополучии государства и короля. Он приложил все усилия, чтобы у короны появился наследник мужского пола. Его умница-дочь делала все возможное, чтобы опечаленный после смерти первой жены Визерис снова обрел счастье. Более того, именно Алисента из раза в раз помогала отцу и дочери, королю и наследной принцессе наконец-то поговорить, услышать и понять друг друга.
Только к добру или к худу?
Алисента выполняла долг хорошей жены, и упрекнуть ее было не в чем. К тому же, очередное сближение Визериса и Рейниры обязательно принесло бы новые ссоры.
Как будучи ребенком наследная принцесса не любила уступать и следовать правилам, так не изменилась она и теперь. Отто был уверен, что в устроенном королем туре она снова учинит скандал вместо того, чтобы показать себя с лучшей стороны. Эта взбалмошная девица никогда не желала брать предложенное. Принцесса не умела использовать открытые ей возможности. Становилось не по себе, стоило только задуматься, насколько Рейнира не желала поступать согласно своему высокому статусу. Она могла бы набираться опыта на заседаниях Малого совета, а не хмуриться из-за одной отклоненной идеи. Она могла интересоваться проблемами поклявшихся ей в верности лордов, а не обижаться разом на всех из-за единожды кем-то высказанного предположения о смене наследника. Она могла показать себя достойной, обрести первейшего союзника в лице семьи будущего короля-консорта, заручиться поддержкой сильнейших домов, получить тысячи воинов, что встали бы за ее плечами…
И тогда единственное, что сумели бы ей противопоставить Хайтауэры, – пол старшего ребенка Визериса от Алисенты.
К счастью для Отто, Рейнира не желала добиваться чего-то упорным трудом. Поступки ее так и оставались поступками ребенка, а не разумной взрослой девушки. Принцесса неосмотрительно полагала, что лишь имени ее и крови Таргариенов в ее жилах достаточно для верности и любви подданных. Рейнира оставалась главным врагом сама себе, сколько бы злые языки не судачили о чем-то ином. Вести, что приходили из ее путешествия по Семи королевствам, только подтверждали правоту Отто.
Но было кое-что еще, косвенно связанное с Рейнирой, что беспокоило сейчас куда больше.
Отто понимал, что царившее в Красном замке затишье – лишь временное. Через несколько месяцев из своего путешествия вернется Рейнира и опять перевернет все с ног на голову. А еще совсем недавно Отто получил вести со Ступеней: говорили, что принц Деймон разгромил пиратов Триархии, за что на него возложили корону и даже дали какой-то громкий титул. Тоже тревожная весть. Возвратится ли Деймон в столицу, не станет ли оспаривать власть родного брата? Какими глазами будет смотреть на повзрослевшую племянницу, которую когда-то баловал подарками из-за Узкого моря? Встанет на ее сторону или бросит вызов и ей, и Эйгону?
В Красном замке должны быть готовы к всему. А уж им, Хайтауэрам, и вовсе следовало готовиться к битвам – не важно, словесным или ратным. Их права снова будут подвергать сомнению. Отто стоило как можно скорее вернуть былую дружбу Визериса, а Алисенте – продолжить укреплять свое собственное положение. Ее разговоры с королем не должны сводиться к одной только Рейнире.
У них еще хватало времени.
Отто искренне улыбнулся, любуясь задремавшей вслед за матерью Хелейной. Скоро такие тихие вечера снова станут редкостью, и отцовскому сердцу от этой мысли было неспокойно.
Причин хватало.
Алисента, погруженная в заботы о семье, так и не обрела новых подруг среди придворных дам. Отто намекал, что поддержка от благородных леди – и, как следствие, их семей, – нужна королеве как воздух. Он старался оставаться внимательным отцом и, конечно же, видел, как недостает Алисенте былой дружбы с беззаботной принцессой. Королеве не хватало друзей, не хватало собственных союзников и сторонников, не хватало даже смекалистой прислуги. Алисента заботилась о ком угодно, но положение ее так и оставалось шатким, а одиночество – все более очевидным.
Кажется, его дочь еще сама этого не замечала, но Отто никогда не был слепцом. Ему ли не видеть, как от бесконечных вопросов короля – всегда о Рейнире и никогда о Хелейне или Эйгоне – хмурится лоб Алисенты, как от невозможности поделиться тревогами тускнеет ее взгляд, как от бесконечной усталости на лице застывает мрачная тень. Отто и сам с трудом скрывал раздражение, когда Визерис в ущерб другим делам расспрашивал его, как проходит путешествие принцессы.
Каково же тогда было Алисенте?
Его дочь сейчас казалась какой угодно: измученной, разбитой, обеспокоенной, тревожной или смирившейся с избранной судьбой, но только не счастливой. Даже дети все реже вызывали у Алисенты улыбку. Чем он, родной отец, мог в этом ей помочь? Отто успокаивал себя тем, что брак с Визерисом принес ей безопасность и обеспечил хорошее будущее. Ее сын и дочь еще могли стать королем и королевой, как это принято у Таргариенов, а сама Алисента больше не должна была не опасаться жестокости принца Деймона. Ее оберегали лучшие рыцари из Королевской гвардии, за ее спиной стоял дом Хайтауэров и весь Старомест. Пусть Алисента так и не обрела близких подруг, вокруг нее достаточно смышленых фрейлин и друзей семьи. Ее отец – десница, чьи советы все еще ценит государь. То, что их голоса до сих пор слышит король, – уже немало.
Она не одна. Алисента все еще молода, и в своем искреннем благородстве просто не желает замечать настоящих лиц под масками. Даже в Рейнире она все еще видит лишь хорошее. К счастью, недостатки вроде юности и невинности быстро проходят. Пока же у Алисенты здесь, при дворе, был отец, который всегда поможет добрым советом и убережет от непоправимых ошибок.
К тому же, Визерис не допустит, чтобы его королеве причинили вред. Он не даст ее в обиду ни Деймону, ни Рейнире, ни кому бы то ни было еще. Впрочем, даже у Порочного принца должно оставаться достаточно совести, чтобы не покуситься на жену собственного брата.
Долгие годы усилий Отто не прошли даром. Впору бы успокоиться и не тревожиться хотя бы из-за дочери, ставшей законной супругой королю.
Вот только…
Визерис уже сейчас слишком многое забирал у Алисенты и ее детей. Все его мысли занимала лишь Рейнира и ее судьба, в то время как молчаливой боли в глазах своей жены он и не замечал. Визерис явно пренебрегал младшими своими детьми, словно юные принц и принцесса были лишними в королевской семье. И уж точно он не задумывался, как это могут воспринять лорды, какой клеветой и домыслами это обернется.
Так кто защитит Алисенту от обид, которые невольно причиняет ей сам король?
***
Отто уже знал, что не принесет хороших вестей брату, когда вернется в Старомест.
Его, десницу двух королей, знающего толк в дворцовых интригах, обошел на его же собственном поле принц Деймон. Тот самый, чьим единственным способом что-то решить всегда было слепое насилие. Со стороны выглядело так, будто Отто потерял былую хватку. Стоило вести себя осмотрительнее, особенно теперь, когда Визерису в уши разом лили яд и старшая дочь, и родной брат. Ни к чему обманываться: слов Алисенты против клятвенных заверений этих двоих оказалось бы недостаточно.
Преклонивший колено и прилюдно – сильный жест, бесспорно, – передавший свою корону Деймон здорово польстил Визерису, успокоил его доброе сердце. Король давно уже тосковал по брату и жалел о былой размолвке. К Рейнире же он всегда испытывал непозволительную слабость, и принцессе прощалось слишком многое. Кто знает, в чем там она поклялась отцу… и как убедила в своей искренности Алисенту.
Его дорогую Алисенту.
Конечно, Отто не обвинял дочь. Принц и принцесса Таргариен против королевы из семьи Хайтауэр. Нет, в таких обстоятельствах Алисента не сумела бы доказать Визерису, что Рейнира лжет. Более того, дело могло обернуться совсем худо. Визерис решил бы, что и Алисента замешана в грязных делах десницы, потому пытается очернить принцессу. Королеве все еще недоставало влияния при дворе, и без поддержки короля ей пришлось бы совсем тяжело. Конечно, Отто предпочел бы вариант, где Алисента вовсе не вмешивалась в этот грязный скандал, но получилось так, как получилось.
Конечно, слова его дочери ничего не изменили бы. Решение принимал король, всегда прощавший родной крови любые прегрешения. Если уж кто-то и был виноват в случившемся, так это сам Отто. Это он желал воспользоваться неожиданным шансом, и он попал в подготовленную ловушку. Он самоуверенно решил, что у него второй раз получится избавиться от присутствия принца Деймона в столице. Ему, Отто, и расплачиваться.
Хуже всего было другое.
Его отсылали, но Алисента все еще не желала взглянуть правде в глаза и наконец увидеть, кем выросла ее давняя подруга. Отто не сумел вовремя объяснить ей, насколько опасна может быть Рейнира и ее сторонники, что интересы принцессы противоположны интересам Эйгона. И то, что у отца не удалось вложить в голову дочери словами, жестокая судьба несла в их жизни на до краев наполненным горем блюде.
Конечно, в этом промедлении тоже была вина самого Отто. Он до последнего рассчитывал, что Визерис одумается и последует законам Вестероса, что назначит наследником Эйгона. Отто искренне желал, чтобы его собственной дочери не пришлось нести это бремя сверх необходимого, напрямую враждовать с Рейнирой и ее сторонниками. Он полагал, что сумеет справиться сам.
Эта ошибка Отто обошлась их семье слишком дорого.
Теперь он уезжал, а его дорогая дочь оставалась в Красном замке одна с малолетними принцем и принцессой. Король пренебрегал ею и ее детьми, просто не замечая, какое сокровище находилось в его руках. Материнство сделало Алисенту еще краше, а новый титул обратил и без того превосходные манеры в безупречные. Эйгон был здоров как бык, а Хелейна росла умной не по годам. К несчастью, всему этому Визерис снова предпочел Рейниру и ее сладкую ложь.
Алисента отчаянно плакала, и у Отто разрывалось сердце. Хотелось нарушить приказ короля и остаться.
Когда он уедет, кто защитит его бедную дочь? Кто еще останется у Алисенты в этих жестоких стенах? Найдется ли при дворе хоть кто-то, чье сердце еще не окаменело? К несчастью, не подчиниться воле Визериса сейчас означало взойти на плаху. Неведомый заберет его душу, и боль Алисенты станет только сильнее. Конечно, она справится… Но кто будет рядом, кто позаботится о ней лучше, чем родной отец? Гвейн, всего лишь старший сын второго сына? Хоберт, у которого на плечах достаточно забот, и который в первую очередь заботится о своих собственных детях? Король Визерис, верящий любому яду, что льется из уст бесстыжих Деймона и Рейниры? Или, может, малютка Эйгон, который даже свое имя еще не способен произнести? Так кто будет незримо стоять за спиной слишком слабой королевы? Кто будет ей поддержкой и опорой?
Отто с трудом заставил себя отпустить дочь и еще раз посмотрел в ее заплаканные глаза.
Нет. Он не останется.
Алисента выросла сильной и гордой леди.
Даже без Отто здесь, в Королевской Гавани, она не потеряет голову. Она сумеет защитить себя сама, его умница-дочь. Ее манеры будут ей броней от наветов, лучшие мейстеры цитадели станут щитом от ядов, а Белые плащи, верные клятве и не выказывающие предпочтений, сберегут ее от холодного железа.
Урок, что преподала им жизнь, оказался жестоким, но запоминающимся. Только так, лишившись главной своей опоры, его дочь поймет, как в действительности Таргариены относятся к крови Хайтауэров. Она будет знать, кто в Красном замке ее друг, а кто – враг. Алисента больше не совершит былых ошибок. А сам он, родной отец, сделает все возможное, чтобы помочь ей оттуда, из Простора, где его руки уже не будут связаны.
Эти горькие слезы сделают его дочь еще сильнее, чем прежде.
А виновные обязательно заплатят за всю боль, что посмели причинить своей королеве.