Пиратские штучки

Люциус лениво щурит глаза на пробегающие по небу облака, наслаждаясь замечательным днем для того, чтобы ничего не делать. Собственно, как и любым другим днем с тех пор, как на корабле поселился Черная Борода и занял абсолютно все внимание их капитана. А главный источник токсичности был позорно изгнан, к вящей радости всей команды и Люциуса — которого теперь некому упрекать в безделье — в частности. Он вальяжно откидывается на бочку позади себя и переводит взгляд на болтающих у фальшборта капитанов.

Ожидаемо, они крайне увлечены беседой, стоя безобразно близко друг к другу. Черная Борода указывает пальцем вдаль и что-то активно рассказывает их капитану, наверняка посвящая в очередные тонкости пиратства. Тот слушает, улыбаясь и не отрывая сияющего взгляда от лица собеседника. Черная Борода что-то спрашивает у Стида, Стид отвечает, и Эдвард за, видимо, правильный ответ поощрительно похлопывает его по плечу, так и оставив руку на лопатке.

Люциус с ухмылкой наблюдает, как эта самая рука, будто ненавязчиво, через несколько мгновений ползет ниже, остановившись чуть выше поясницы. Он даже мысленно ему аплодирует за идеальную позицию: недостаточно высоко как для «просто друзей», но и недостаточно низко, чтобы счесть это откровенным приставанием.

Хотя, возможно, стоило бы. На экспертный взгляд Люциуса, Стид был слишком Стидом, чтобы понимать такие намеки — с ним нужно было действовать в лоб, желательно подкрепляя слова непосредственно действиями определенного характера. Тогда, возможно, до их капитана бы дошло, что интерес Черной Бороды к нему имеет вовсе не платонический характер. Люциус надеялся, что дошло бы. В конце концов, не может же тот быть настолько слеп.

Из задумчивости Люциуса выводит громкий смех капитанов, после чего Черная Борода снова хлопает Стида по спине, непринужденно чмокает в губы и скрывается за дверью под квартердеком.

Стоп. ЧТО?!

Люциус резко выпрямляется и часто моргает, не в силах сразу поверить своим глазам. Ему же не померещилось, что Черная Борода только что поцеловал их капитана как ни в чем не бывало? Он даже озирается, в надежде найти других свидетелей этого чуда, но таковых, к сожалению, не обнаруживается.

Что ж, Люциус никогда не прочь расспросить обо всем самостоятельно.

— Ита-а-ак, — протягивает он, подходя к мечтательно глядящему за горизонт капитану, — я могу вас наконец поздравить?

— С чем? — Стид поворачивает к нему голову, доброжелательно улыбаясь.

— Ну, знаете, вы и капитан Черная Борода, — Люциус многозначительно играет бровями. Кажется, он все же недооценил способность своего капитана видеть очевидное.

— Я и Эд — что?

— Все-таки занялись «инвентаризацией припасов», — Люциус делает кавычки в воздухе.

— Припасов? — недоуменно смотрит на него Стид. — Что-то не так с припасами? Нам нужно пополнить трюм?

— О, Черная Борода заполняет ваш трюм, не так ли? — хмыкает Люциус.

— Чт… Нет, Люциус, за провизию отвечает Роуч, если что-то закончилось…

— Да нет же, — мотает головой Люциус, — я имею ввиду, что вы с ним скрещиваете шпаги.

— О, ну да, Эд учит меня фехтованию, ты сам видел, я уже довольно неплох в этом! — Стид горделиво приосанивается.

— Да я не в том смысле. Я хочу сказать, вы же пришвартовываете друг друга? — он потирает указательные пальцы один о другой.

— Не очень понимаю о чем ты.

— Ну он раздувает ваши паруса?

— Он, конечно, великий пират, но я не думаю, что даже для него это физически возможно.

— Заводит корабль в бухту?

— Эд не управляет моим кораблем.

— Насаживает ваш киль на свой риф?

— Думаешь у него есть именной риф?

— Ныряет под ватерлинию?

— Так вообще делать нельзя.

— Прочищает дуло?

— Мы стараемся избегать вооруженных конфликтов.

— Полирует мачту? Бросает конец? Накалывает на бушприт? Объясняет на пальцах задним числом? — перебирает Люциус, подкрепляя свои слова жестами, чем окончательно сбивает Стида с толку.

— Люциус! Я совершенно не понимаю, что ты имеешь ввиду. Будь добр, выражайся яснее.

— О, яснее, хорошо. Выражусь яснее. Я яснее ясного только что своими глазами видел, как вы с капитаном Черной Бородой стояли тут и миленько беседовали, прилипнув друг к другу так, будто вокруг не уйма свободного места, после чего он придвинулся еще ближе и совершенно не платонически и не дружески прижался поцелуем своими собственными губами прямиком к вашим, после чего скрылся вон за той дверью. Так достаточно ясно? — Люциус выпаливает это на одном дыхании и тыкает себе за спину в сторону витражной двери.

— Ах, ты об этом, — облегченно выдыхает Стид.

— Да, я об этом!

— Глупости, Люциус, никакой это не поцелуй.

— Да что вы? И что это тогда по-вашему?

— Это, да будет тебе известно, новые… эм, — Стид неопределенно машет рукой, — пиратские штучки, которым меня учит Эд.

— Пиратские штучки? Серьезно? — Люциус скептически складывает руки на груди, все еще не до конца понимая, придуривается Боннет или нет. — И в чем же они заключаются?

— О! — тут же воодушевляется Стид, как и всегда, когда речь заходит о пиратстве. — Оказывается, у пиратов есть древняя и малоизвестная, но крайне любопытная традиция. Иногда, когда один капитан встречает другого и хочет выразить ему свое глубочайшее уважение, а также продемонстрировать свою заинтересованность в обмене опытом, так сказать, обнажить натуру, взявшись за крепкий и твердый метод руководства другого капитана, хорошенько принять его в себя и в последствии извергнуть друг на друга фонтан идей, он, дабы не утруждать себя столь длительным словесным описанием, может заменить все это одним простым действием, а именно: чуть сжав губы, приложить их ко рту другого капитана и слегка втянуть воздух, тем самым как бы разделяя ветер на двоих. Очень метафорично, не находишь?

— Это… — Люциус даже не может подобрать слов, что с ним случается крайне редко, — это Черная Борода вам так сказал?

— Ну практически. Я уверен, что интерпретировал его слова правильно, — уверенно кивает Стид.

— С ума сойти…

— Да, я тоже никогда раньше не слышал о подобном, но Эд все же Черная Борода, немудрено, что он знает о пиратстве больше других. Нам очень повезло, что мы все можем набраться опыта у столь прославленного пирата!

— Мы все? Вы же не хотите сказать, что мы тоже должны теперь с вами…

— О, нет-нет, Люциус. Эд сказал, это только для капитанов.

— Да что вы. Как удобно, что вы оба как раз капитаны.

— Да! — восторженно взмахивает руками Стид. — Я тоже об этом подумал. Как удачно что все так сложилось.

— И что же, позвольте узнать, из вышеописанного он вам демонстрировал только что?

— И это отличный вопрос, Люциус! Потому что, как оказалось, эта… пиратская штучка может выражать намного больше, чем я сказал в начале.

— Куда уж больше.

— А вот представь себе! Оказывается, это также может быть формой повседневного взаимодействия.

— И как же вы это выяснили?

— О, ну, когда Эд сделал это первый раз, то сказал, что это способ выражения уважения у пиратов. Я сразу же этим заинтересовался и попросил показать мне еще раз, чему он очень обрадовался. А после некоторой практики, пару дней спустя, Эд вспомнил, что это, оказывается, может означать больше вещей, чем он обозначил изначально. Сначала он вспомнил, что это может быть еще приветствием, потом — что прощанием, потом — просьбой и благодарностью, ну и дальше, знаешь, со временем мог внезапно вспомнить еще всякие штуки.

— Внезапно вспомнить, значит.

— Да, говорит, у него давно не было других капитанов, особенно тех, за чей штурвал он так сильно хотел бы подержаться, так что некоторые тонкости он может вспомнить только со временем.

— То есть он буквально говорит, что хочет подержаться за ваш штурвал? — саркастично переспрашивает Люциус. — Может, еще и корме вашей комплименты отвешивает?

— О, ты слышал? Это так мило с его стороны: хвалить корабль, который я моделировал.

— И вы... Вы вообще никакого подтекста тут не видите? Ничего не щелкает?

— А что не так?

— Что не так? Что не!.. — Люциус взмахивает руками и хватает ртом воздух, не в силах выразить весь спектр переполняющих его эмоций. — Так. Ладно, — выдыхает он, сжимая пальцами переносицу. Кажется, он погорячился с догадливостью своего капитана. — Что там с повседневным взаимодействием? Вместо чего конкретно это?

— Знаешь, это не то, что прямо-таки «вместо», это скорее в подкрепление позитивного посыла своих слов. Например, — начинает загибать пальцы Стид, — пожелания доброго утра, спокойной ночи, приятного аппетита, признательности за хороший завтрак, обед, ужин, чай, сказку на ночь, урок или помощь. — У Стида заканчиваются пальцы, и он начинает загибать пальцы Люциуса. — А также может использоваться для усиления комплимента, пожелания, поощрения, восхищения, утешения, поддержки, подбадривания, извинения, обещания или даже тоста!

— Тогда уж может и после «будь здоров»? — Люциус в шоке смотрит на двадцать загнутых пальцев.

— Точно! Как я мог забыть! А ты, значит, тоже в курсе этой традиции?

— Это вообще не!.. — начинает Люциус, но тут же прерывает себя. — Хотя нет, знаете, другой вопрос: вы серьезно делаете это после всего перечисленного? Двадцать раз за день?! Двадцать! — Люциус трясет все еще согнутыми пальцами. — Да даже мы с Питом столько не целуемся!

— Я же сказал тебе, что это не поцелуи. И нет, конечно, не все из перечисленного может произойти в течение одного дня, — одаривает его снисходительным взглядом Стид. — Но… К сожалению, я не такой хороший ученик, как Эд. Мне кажется, я все время делаю это неправильно, и потому приходится переделывать. Иногда раз по пять, пока не будет приемлемо.

— Боже правый, вы это серьезно? — Люциус потрясенно смотрит на Стида. — Дайте-ка я подытожу. То есть, вы хотите сказать, что вы с капитаном Черной Бородой обмениваетесь милыми маленькими поцелуйчиками по пятьдесят раз за день буквально на каждый чих и при этом свято верите, что это вовсе не милые маленькие поцелуйчики, а некие «пиратские штучки»?

— Но это и есть пиратские штучки!

— А что ж тогда эти ваши штучки не делать еще при смене направления ветра или погоды?

— Ну ты своем уж глупости не говори.

— Глупости?! — Люциус аж задыхается от возмущения. — То есть вот это, по-вашему, глупости, а верить в то, что капитаны пиратов должны целоваться на каждом шагу, «чтобы выразить глубочайшее уважение» — это, значит, не глупости?!

— Люциус, мы еще многого не знаем о настоящей пиратской жизни.

— Ладно, хорошо, давайте просто остановимся на секундочку, — Люциус складывает руки лодочкой и медленно выдыхает. — Капитан, ответьте мне на один вопрос. Вы когда-нибудь целовались?

— Что за нелепые вопросы, конечно, я целовался! Я же был женат. И целовал свою жену, — отвечает Стид и после небольшой паузы добавляет: — На свадьбе.

— На свадь… А после?

Он неловко пожимает плечами.

— Наш брак был спланирован нашими семьями, так что мы не слишком выходили за рамки необходимого.

— Подождите… Вы же не хотите сказать, что никогда по-настоящему не целовались?.. — Люциус выглядит несколько потрясенным.

— Такие вопросы не принято задавать в высшем обществе, — обижено поджимает губы Стид.

— Мы пираты! Посреди гребаного океана! Какое еще, к черту, высшее общество? — Люциус чувствует, как лимит его терпения стремительно заканчивается. — Знаете, давайте я скажу вам все прямо, раз уж я единственный на корабле, кто умеет так делать! Нет никаких таких «пиратских штучек», и не было никогда. Черная Борода все это выдумал!

— И зачем бы ему так поступать?

— Ой, ну не знаю, может, потому что он такой же нерешительный болван, как и вы? Наверняка он поцеловал вас, а потом испугался, что вы не ответите ему взаимностью и придумал… все это.

— Но это же нелепо…

— Нелепо, что вам надо прикрываться какими-то там «традициями», чтобы целоваться, когда вы оба этого очевидно хотите.

Стид пораженно замирает, что-то усиленно прокручивая в голове, а потом его глаза загораются надеждой.

— Ты… Ты думаешь я правда ему нравлюсь?..

— Да боже милостивый! Величайший капитан пиратов спас вас от испанцев, а потом сидел у вашей постели, никого и близко не подпуская, пока вы не пришли в себя. После чего вообще, не раздумывая, бросил свой корабль и команду, ради того, чтобы остаться с вами распивать чай с мармеладом и проводить все свое свободное время. И если мои глаза меня не подводят (а они не подводят), то он не снимает с шеи вашу черную ленту с момента, как вы обменялись прикидами спустя полчаса знакомства. Так что да, он определенно без ума от вас. И я советую прямо сейчас пойти к нему и сказать, что в этом притворстве больше нет нужды.

— Но если ты ошибаешься, Люциус…

— Я никогда не ошибаюсь. Особенно в таких вещах. Но, если хотите проверить, спросите его, не является ли продолжительность соприкосновения ваших губ прямо пропорциональной степени выказанного уважения. И если он внезапно вспомнит, что да — значит я прав. Потому что я это выдумал. А он просто хочет целовать вас как можно дольше по любому поводу. Так что вперед!

— А если…

— ПОШЕЛ СЕЙЧАС ЖЕ!

— Ладно, ладно, господи…

Стид бросает недовольный взгляд на Люциуса и, взмахнув полами камзола, разворачивается в сторону своей каюты, полагая найти Эда там.

Но чем ближе он подходит к каюте, тем менее твердым становился его шаг. Подойдя к двери вплотную, он и вовсе нерешительно замирает. А так ли уж он хочет выяснить все наверняка?

Не поднимая глаз от пола, Стид медленно толкает дверь.

— Послушай, Эд, я хотел спросить… О! — он останавливается, удивленно осматривая пространство перед собой. — Ты сделал небольшую перестановку.

— Да, поменял кушетку и софу местами, ты не против? — Эд поднимает на него взгляд, закончив ровнять кофейный столик между кресел.

— Нет, конечно, нет. — Стид заглядывает за гардину в свою небольшую библиотеку, где перед камином теперь стоит софа. — А зачем?

— О, ну, знаешь, я подумал мы могли бы устроить небольшой уютный вечер тут, — Эд подходит к софе и хлопает по ее спинке.

— С командой?

— Э-э, нет, не совсем. На самом деле, я думал тут будем только мы. Вдвоем. Мы могли бы задернуть гардины, затопить камин, зажечь твои пахучие свечи, налить пару бокальчиков того чудесного бренди…

— О, Эд, звучит прекрасно! — улыбка сама наползает на лицо Стида. — Это так мило с твоей стороны.

— Тебе нравится?

— Ну конечно! Тут же будет все, что я люблю.

— Правда? — Эд кидает на него полный надежды взгляд. — Тогда мы могли бы сидеть тут, болтая о… ну, там, знаешь, всяких пиратских штуках. А потом, может быть, мы могли бы немного поц… попрактиковаться, — он отводит глаза, поглаживая мягкую обивку, — если захочешь.

— О, да, знаешь, как раз об этом. Я хотел спросить…

— Да?

— Нет, подожди, сядь, — Стид делает пару шагов и садится на софу, похлопывая возле себя. Эд послушно опускается рядом, всем корпусом поворачиваясь к нему. — Я хотел уточнить насчет этой вот традиции…

— Ага? — Эд закидывает руку на спинку диванчика возле плеча Стида и придвигается ближе.

— Не может ли быть такого, что, чем дольше мы делаем это… гхм, действо… — у Стида на секунду сбивается дыхание, — тем глубже выражаемое нами почтение?

— Отличная идея, приятель, — расплывается в улыбке Эд. — Я думаю может, конечно, почему нет. — Его вторая рука осторожно скользит Стиду на колено, и тот завороженно следит за этим движением. А когда снова поднимает взгляд, лицо Эда оказывается в нескольких сантиметрах от его. — Хочешь попробовать прямо сейчас? — выдыхает Эд, и, что бы ни собирался еще сказать Стид, все мысли резко покидают его, а мир сужается до опаляющих горячим дыханием губ напротив, и единственное, на что он сейчас способен, — кивнуть и медленно прикрыть глаза.

Губы Эда прижимаются к его, сначала осторожно, коротким отрывчатым прикосновением, как обычно, но сразу же за этим еще раз, уже чуть дольше, и еще раз, и еще, с каждым разом увеличивая продолжительность контакта, до момента, пока Стид не теряет счет времени.

Хотя, наверное, ему стоило бы отсчитывать секунды для правильного расчета времени, или что-то вроде того. Если это… если это все еще та практика, о которой он думает, то ему следует запомнить… хоть что-то.

Что-то кроме потрясающего ощущения губ Эда, бережно прижатых к его собственным. Почему он сам не догадался предложить увеличить длительность этого раньше? Чем бы это ни было. Может, это не так уж и важно, что бы там ни говорил Люциус.

Стиду совершенно не хочется прекращать, поэтому, когда Эд от него отстраняется, из его горла вырывается маленький разочарованный стон. Он продолжает сидеть с закрытыми глазами, чуть закинув голову, в надежде что если он не будет открывать глаза, то Эд продолжит.

— Еще? — словно прочитав его мысли, спрашивает Эд, и Стид поспешно кивает. Возможно, слишком поспешно. — Тогда давай так, — Стид чувствует, как Эд берет его ладони в свои и опускает себе на плечи. — Удобнее будет. Можешь потрогать мои волосы. Или бороду. Я не против, — говорит Эд и сам скользит рукой Стиду на затылок, а вторую медленно кладет ему на бок, чуть ближе притягивая к себе. — Так нормально?

Все еще не размыкая глаз, Стид запускает пальцы в мягкую бороду, а потом на пробу ведет ладонями вниз и вверх по груди Эда.

— Так замечательно, — едва слышно шепчет Стид, останавливая руки на ключицах под пышной бородой. — Пожалуйста, продолжай.

— С удовольствием, — откликается Эд и снова накрывает его губы.

Жар от руки на поясе чувствуется даже сквозь несколько слоев одежды. Эд немного поворачивает голову и плотнее прижимается к его губам, снова замирая. Только пальцы неторопливо перебирают золотые кудри, иногда спускаясь, чтобы пробежаться самыми кончиками по шее.

Стид млеет от этих прикосновений и издает непроизвольные звуки удовольствия. Он слышит, как Эд громко втягивает воздух носом, а потом чувствует, как рука на поясе скользит дальше и оборачивается вокруг его талии. Эд притягивает его так близко, что, кажется, еще чуть-чуть и пересадит к себе на колени. И почему-то эта мысль не вызывает никакого протеста внутри Стида. Скорее наоборот, тело охватывает сладкая истома и опускается вниз живота. Он бессознательно приоткрывает рот, и Эд тут же смыкает губы на его нижней губе, чуть сильнее надавливая на затылок. И Стид совершенно не против. Ему так хорошо и комфортно в этих объятьях, что, кажется, он сейчас расплавится в руках Эда.

Мысли вяло перетекают одна в другую, двигаться не хочется, да и думать, собственно, тоже. Из состояния неги его вырывает качнувшийся на волнах корабль. Нос Эда впечатывается ему в скулу, и их рты разъединяются, но руки держат все так же крепко. Они замирают, продолжая невесомо касаться губами и дышат в унисон. Борода Эда немного щекочет его подбородок, и Стиду хочется снова зарыться в нее пальцами. Но он не шевелится, боясь разрушить момент. Он ждет, что Эд вот-вот продолжит делать то же, что и раньше, но тот не двигается. Пауза затягивается, и Стид понимает — Эд дает ему выбор: остановиться сейчас или продолжить.

Это снова заставляет его нехотя подумать о словах Люциуса. Если и спрашивать, то сейчас. Но… Так ли ему нужен ответ? Люциус, конечно, уверен в своих словах, но что, если он все же ошибается? Что, если Стид просто выставит себя дураком перед Эдом? Что, если Стид снова все разрушит, испортит? Что, если Эд отвернется от него? Разочаруется, как и все остальные. Больше не обнимет вот так и не прижмется. Не захочет проводить с ним время и вернется на свой корабль. И ради чего? Чтобы Стид узнал, существует ли на самом деле какая-то там традиция? О, очень ценное знание. Просто невероятное! Стид сможет гордиться, что запишет его в своем пиратском дневнике… Когда будет сидеть здесь в одиночестве, покинутый единственным человеком, который делал его счастливым!

Он чувствует, как бурлящая злость на самого себя поднимается к горлу. Хочется вскочить и пнуть что-нибудь. Но, зажатый в тиски рук, он может только топнуть каблуком по дощатому полу.

Эд же, видимо, интерпретирует это по-своему, и кольцо его рук ослабевает. Он трется своим носом о его, прежде чем начать отодвигаться, и этот простой жест как ветром сдувает закручивающуюся в груди Стида бурю.

Это же Эд. Тот самый Эд, что пьет с ним чай с семью ложками сахара и каплей молока по утрам. Эд, который любит изысканные вещи. Эд, который учит его быть пиратом. Эд, который всегда на его стороне. Эд, который никогда над ним не издевается и не обманывает.

Стид порывисто сокращает расстояние между их ртами, впечатываясь в Эда сильнее, чем планировал, и тот мычит от неожиданности. Но не отстраняется. Руки снова крепко, но бережно его обнимают.

К черту Люциуса с его дурацкими замечаниями, дурацкими идеями и дурацкими проверками. Много ли он знает о пиратской жизни! Стиду на мгновение даже становится смешно. Серьезно, разве мальчишка может знать о пиратстве больше, чем капитан Черная Борода? Подумать только, величайший пират на Карибах выдумывает небылицы, чтобы целоваться с ним, Стидом Боннетом! Какая нелепость. Он чувствует, как его губы расплываются в улыбке под губами Эда. «Черная Борода — гроза морей и фальшивых поцелуйчиков». Фырканье невольно вырывается из его рта, и Стид хихикает.

— Что? — Эд с нежностью от него отстраняется. — Борода щекочет?

— Нет… Хотя это тоже. Но мне нравится, — Стид наконец-то приоткрывает глаза, но отодвигаться не спешит. — Просто Люциус сказал кое-что забавное…

— Неужели я настолько плох, что ты прямо сейчас думаешь о Люциусе? — Эд наигранно выгибает бровь.

— Нет-нет, ты превосходен, — Стид вытягивает руки, укладывая локти на его плечи. — Просто Люциус как раз говорил про тебя.

— И что же он говорил?

— Что ты, — Стид снова хихикает, — что ты, представь себе, выдумал эту штуку между пиратскими капитанами, чтобы мы могли целоваться.

— Ну так… да, — Эд недоуменно смотрит на него.

— То есть? — у Стида резко садится голос.

— Мы же этим и занимаемся, разве нет?

— Что.

— Что?

— То есть, ты хочешь сказать, таких традиций не существует?

— А ты… — Эд выглядит крайне растерянным, — думаешь, существуют?..

Стид возмущенно толкает Эда в плечи, подхватываясь с места.

— Поверить не могу! Ты! Все это время! — он негодующе топает к окну. — Играл со мной!

— Нет, подожди, нет, Стид. Нет-нет-нет, — Эд вскакивает следом за ним. — Разве мы не… Разве ты не подыгрывал мне?

— Подыгрывал в чем? — Стид раздраженно скрещивает руки на груди, уставившись в окно.

— Ну, в этом всем, будто мы следуем каким-то там традициям, притворяемся, а не целуемся, когда нам хочется…

— О, ну конечно, насмехайся надо мной теперь, какой я невежа.

— Нет, Стид, постой, ты правда думал, что мы не целуемся? А ты уверен что вообще целовался до этого?

— Да почему вы!.. Люциус спрашивал у меня то же самое!

— И что ты ответил?

— Что в браке по расчету не делается больше необходимого. А поцелуи… — неохотно добавляет он, — не были необходимыми для рождения наследника.

— Так значит… Нет?

— Значит нет, — буркает Стид. — Но это не дает тебе право...

— Погоди, но ведь ты, — перебивает его Эд, — ты же сам посылал мне все эти сигналы…

— Какие еще сигналы? — Стид бросает недовольный взгляд за спину.

— Ну, знаешь, жался ко мне. Смотрел своим восхитительным пылающим взглядом.

— И вовсе я не!.. — Стид аж давится воздухом от возмущения. — Ничего я не жался! Это ты жался! Я просто… не отодвигался.

— И флиртовал со мной.

— Я флиртовал?! — ошарашенно таращится на него Стид.

— Когда мы фехтовали, ты сказал, что хотел бы уложить меня на лопатки.

— Я имел ввиду одержать победу.

— Допустим. А когда ты говорил, что мы, как капитаны, должны делиться опытом и наполнять друг друга?

— Дополнять!

— А в другой раз, ты сказал что хочешь до основания вобрать мой твердый… э-э, как там… — он щелкает пальцами, пытаясь вспомнить слово, — а, «принцип» в свою «картину мира».

— Ладно, возможно, конкретно это звучит…

— И потом добавил, что с удовольствием посмотришь, как я «в несколько предложений» приближу тебя к своей «точке зрения» языком.

— Аргументов! Языком аргументов!

Стид чувствует, как его лицо горит. Теперь, если смотреть на его слова в таком ключе, он допускал, что они… они и правда могли звучать несколько двусмысленно.

— Так… все это время это не были какие-то аристократические намеки?.. — Эд рассеяно приглаживает бороду. — Черт, я думал, что уловил все правильно, но, кажется, я проебался абсолютно во всем, — он понуро опускает голову. — Знаешь, я был уверен, что ты делаешь это специально, потому что, ну… наверное, люди из высшего общества, не могут просто так целоваться с пиратами…

— Что за вздор, — перебивает его Стид, — я тоже пират и могу целоваться с кем захочу!

— А хочешь?..

— А ты? — Стид кидает осторожный взгляд на Эда и снова отворачивается.

— Хочу. Да! Очень хочу!

— Тогда зачем ты… Зачем выдумал все это? Почему ты не мог… — голос предательски садится, и Стид заканчивает почти шепотом: — …поцеловать меня просто так?

— Я запаниковал, — в голосе Эда чувствуется вина. — Я поцеловал тебя и запаниковал, что слишком поспешил. Подумал, что ты сейчас уйдешь или выгонишь меня. И ляпнул первое, что пришло в голову, чтобы сделать вид, что это вовсе не поцелуй, — он тяжело вздыхает. — И ты подхватил это. Попросил повторить еще раз, и я подумал, что все нормально, что ты в игре.

Стид чувствует, как у него щемит сердце от слов Эда. Хочется развернуться и прижаться к нему, зарыться пальцами в густую бороду. Но он не двигается с места.

— Но на самом деле, — продолжает Эд, — я струсил. Боялся признаться напрямую. Боялся твоего ответа. Боялся, что ты скажешь, что я тебе не интересен.

Стид зажмуривается. Он и подумать не мог что Эда будут терзать те же мысли, что и его самого. Какие же они оба дураки.

— Это не так, — тихо говорит Стид.

— М-м?

— Ты интересен мне, Эд. Больше, чем интересен. Я думаю… — он делает глубокий вздох, как перед прыжком в воду. — Я думаю, что ты делаешь меня счастливым.

Он слышит, как Эд в несколько торопливых шагов сокращает расстояние между ними и замирает прямо за его спиной. Нерешительно поднимает руку, чтобы дотронуться до его плеча, но так и не делает этого.

— Стид…

— Обними меня, — шепчет Стид одними губами, не уверенный даже, что Эд его слышит.

Но он слышит. Мгновение, и крепкие руки обхватывают его со спины, крепко прижимая к груди, и Стид наконец-то расслабляется, падая в эти объятья. Он укладывает свои руки поверх Эдовых и чувствует себя завернутым в самый комфортный в мире кокон.

А Эд зарывается лицом в золотые кудри на затылке, глубоко вдыхает запах шампуня и хочет никогда не отпускать этого невероятного мужчину. Стид поворачивает голову, и Эд оставляет невесомый поцелуй на его виске. А потом наклоняется к уху и наконец произносит то, что должен был сказать уже давно:

— Ты тоже делаешь меня счастливым, Стид Боннет. Самым, черт возьми, счастливым на свете.

Стид чувствует, как от этих слов тяжесть уходит с его сердца и остается только легкость и тепло. Он жмется ближе к Эду и блаженно прикрывает глаза.

Они стоят в тишине каюты, прерываемой лишь звуком волн, бьющихся о борт корабля.

— Ты такой мягкий… Мне нравится тебя обнимать, — бормочет Эд куда-то ему в шею. — И целовать. Тебя все время хочется целовать. И трогать. Даже не знаю, как я сдерживался.

— Вообще-то ты не особо и сдерживался.

— И правда, — легко соглашается Эд. — Это было выше моих сил. Не мог устоять, прости. Целиком бы в тебя завернулся.

— О, теперь ты со мной флиртуешь? — хмыкает Стид.

— С момента нашей встречи вообще-то, но спасибо, что заметил.

— Оу… Черт, кажется, я и правда порой не вижу очевидных вещей…

— Да брось, не так уж это важно, — перебивает его Эд. — Особенно теперь, когда я могу делать более очевидные вещи.

— Какие, например?

— Например, я могу сделать так, — отвечает Эд и накрывает ладонью руку Стида, переплетая пальцы. — Или так, — он прижимается губами к щеке Стида. — Что думаешь?

— М-м, кажется неплохо. Но не уверен. Можешь повторить?

— Вот так? – он легко целует скулу. — Или вот так? — целует висок. — Или может здесь? — Эд нежно целует его в хрящик ушной раковины. — Или… — он медленно оттягивает пальцем белый шейный платок, давая Стиду возможность остановить его в любой момент. Но Стид не останавливает, — …здесь? — Эд прижимается поцелуем к шее, и Стид выпускает дрожащий вздох.

— О, боже. Да. Да, — дыхание Стида сбивается. — Определенно — да, мне нравится. И это лишнее, я думаю, — говорит он и дергает за узел платка, стягивая его с шеи. — Продолжай, пожалуйста. На чем ты остановился?

Стид приглашающе наклоняет голову на бок, и Эд припадает к предложенной открытой коже. Покрывает поцелуями от местечка за ухом до изгиба плеча. Стид со стоном откидывает голову, и Эд аккуратно втягивает кожу под самой челюстью, тут же отпуская, чтобы не оставлять следов, пока Стид ему не разрешит.

Он оставляет короткие поцелуи по кромке роста волос и зарывается носом в завитки, глубоко вдыхая запах ароматных масел. Стид пахнет бергамотом и апельсинами, и Эд без ума от возможности втягивать этот запах прямо с его кожи.

— Ты так хорошо пахнешь, — Эд делает еще несколько глубоких вдохов.

— Мне… Мне тоже нравится, как ты пахнешь, — откликается Стид.

— Да ну, я, наверное, насквозь пропитан морской солью и порохом.

— Ага. И мне нравится это. Настоящий пират, — Стид оборачивается в его руках, не отступая ни на шаг, и встречается с ним взглядом. — Поцелуешь меня? — спрашивает Стид прямо в лоб, и Эд чувствует, как заходится его глупенькое сердечко.

— Я разве не занимался этим только что? — с напускным непониманием уточняет Эд.

— Да, но я имею ввиду… не так.

— О, хорошо, — он обнимает ладонями лицо Стида и тот прикрывает глаза в ожидании. — Ты имеешь ввиду так? — он целует его в нос и отстраняется. Стид возмущенно открывает глаза.

— Нет, не так.

— А как же? — поднимает бровь Эд. — Может так? — он целует его в лоб, и Стид фыркает от того, как борода щекочет его лицо. — Или так? — мажет губами по скуле.

— Не совсем.

— Тогда здесь? — Эд покрывает быстрыми поцелуями челюсть и подбородок Стида.

— Почти. Ты кое-что пропустил, — он постукивает пальцами по своим губам. — Где-то здесь.

— О, точно, — расплывается в улыбке Эд. — Как я мог забыть. — Он обхватывает запястье Стида и, поднеся к своим губам, целует пальцы. — Здесь?

— Эд! — возмущенно пыхтит Стид, и Эду хочется затискать его от того, как обворожительно тот реагирует на заигрывания.

— Тогда здесь? — он целует его костяшки и сразу за тем тыльную сторону руки. — Или здесь? — он разворачивает ладонь и прижимается долгим поцелуем к запястью, чувствуя учащенный пульс под своими губами.

— Эд…

— Может, тут? — он медленно скользит губами выше к центру ладони и замирает так, прикрыв глаза. Пальцы Стида подрагивают на его щеке.

— Эд, пожалуйста, — скулит Стид. — Пожалуйста.

— Ну, если ты так просишь… — Эд поднимает на него взгляд из-под веера черных ресниц, и сердце Стида сладко сжимается от предвкушения.

— Да, да! — пылко выдыхает он.

— Тогда пойдем, — мурлычет Эд и, отстранившись, тянет его за запястье к столу. — Садись, — он похлопывает по столешнице, и Стид садится на край стола без лишних вопросов. Эд тут же придвигается ближе, плавным движением разводит его бедра и становится между ними. У Стида вырывается дрожащее «о-о!» и сердце пропускает пару ударов. — Вот так. Хочешь обнять меня?

— Хочу, — тут же кивает Стид и обнимает его за талию.

Эд снова обхватывает ладонями его лицо и мажет большим пальцем по губам. Стид оставляет на нем мимолетный поцелуй и ждет, не отрывая взгляда. Эд еще несколько мгновений поглаживает его щеки, а потом начинает наклоняться. Стид прикрывает глаза, когда чувствует чужое дыхание совсем близко, в ожидании вот-вот получить желаемое, но Эд останавливается.

— Ты такой красивый, — выдыхает Эд, замерев в нескольких миллиметрах от его рта. — У меня от тебя просто крышу сносит.

— Тогда поцелуй меня уже наконец-то, — близким к хныканью голосом отзывается Стид и обхватывает его ногами, притягивая ближе.

— Как скажешь.

Стид слышит улыбку в голосе Эда, а потом наконец-то чувствует ее на своих губах и из его горла вырывается непозволительно громкий стон.

Поначалу Эд прижимается к его рту, как они делали и до этого, но потом его губы начинают двигаться. Он прихватывает нижнюю, чуть втягивает, посасывая, и переходит к верхней. Стид приоткрывает рот, чтобы дать Эду больше доступа, и тот тут же этим пользуется, добавляя язык. Сначала, всего на мгновение — торопливое касание самым кончиком, но потом еще одно и еще, и вот Эд уже с нажимом ведет им по нижней губе и ныряет глубже. Стид глухо стонет и с блаженством откидывает голову, позволяя чужому языку хозяйничать у него во рту.

Он растворяется в ощущениях губ Эда на своих и того, что они с ним делают. Тает от того, как пальцы ласково перебирают пряди на его затылке. Он хочет, чтобы это никогда не заканчивалось, и поэтому, когда Эд обрывает поцелуй, мазнув напоследок языком, Стид даже не пытается скрыть разочарованного стона.

— Почему ты остановился? — полушепотом спрашивает он, едва приоткрыв веки, будто пытаясь удержать ощущение поцелуя.

— Хотел убедиться, что тебе все нравится, — Эд нежно смотрит на него полным обожания взглядом, продолжая держать в ладонях его лицо.

— Мне все нравится. Мне определенно все нравится. Если мне что-то и не нравится, так только то, что мы не начали делать этого раньше.

— Тогда, видимо, нам придется наверстать упущенное.

— Определенно. Можно прямо сейчас. Пожалуйста, продолжай.

— Не-а, — Эд расплывается в коварной улыбке, и его руки медленно ползут вниз по шее и груди Стида, останавливаясь на бедрах.

— «Не-а»? — Стид недоуменно хлопает ресницами. — Тебе не понравилось или…

— Понравилось! — тут же мотает головой Эд. — Очень понравилось! Но теперь твоя очередь.

— Очередь в чем?

— Целовать меня.

— А разве до этого мы не целовались?

— Мы целовались, — уверенно кивает Эд, поглаживая его бедра. — Но скорее я тебя целовал, как мне нравится. А теперь твоя очередь. Целуй меня, как нравится тебе.

— Не то чтобы я сам знал, как мне нравится. Просто… что угодно, если это делаешь ты.

Эд резко выдыхает.

— Если ты продолжишь так говорить, я зацелую тебя до смерти.

— О, это будет долгая смерть.

— И ужасно мучительная.

— Как же мне этого не допустить? — улыбается Стид.

— Как известно, лучшая защита — нападение. Тебе придется зацеловать меня первым.

— Что ж, если это необходимо для спасения моей жизни…

— Крайне необходимо.

— …тогда, кажется, у меня не остается выбора.

— Никакого.

— В таком случае, не ждите пощады, мистер.

Во взгляде Стида начинают плясать маленькие бесята, и, прежде чем Эд успевает что-либо ответить, тот дергает его за ленту на шее и прижмется к губам. Эду только и остается, что приоткрыть рот и принимать не очень умелые, но крайне воодушевленные поцелуи. Стид несколько раз повторяет его движения губ и языка, прежде чем начать экспериментировать самому. Эд довольно мычит, подбадривая его старания, за что получает новую порцию поцелуев и пальцы на голой пояснице, ловко забравшиеся под майку. Он чувствует, как смелеет Стид, как его поцелуи становятся настойчивей, а руки распущенней. Из горла Эда вырывается протяжный гортанный стон, когда Стид запускает пальцы ему в волосы и сжимает, оттягивая.

Кажется, Стид и вправду решил его не щадить, потому что целует так, будто от этого действительно зависит его жизнь. И Эда ведет от этих поцелуев, от Стида в его руках, полностью отдавшегося процессу, от языка, смело исследующего его рот, и восхитительных учащенных стонов, которые тот издает. Ни за что на свете Эд сейчас не готов оторваться от своего сокровища. У него начинают плясать звезды перед закрытыми глазами, и голову сдавливает, будто от нехватки воздуха…

Или не будто. Эд даже успевает задуматься, а так ли ему нужно — дышать, если на другой чаше весов поцелуи со Стидом. Но в конце концов, не задохнуться — чтобы иметь возможность целовать Стида в дальнейшем, перевешивает желание не отрываться от него прямо сейчас, и он делает попытку отстраниться. Но Стид только сильнее обхватывает его ногами и мертвой хваткой вцепляется в лацкан, не желая отпускать.

— Стид… — задушено хрипит Эд между поцелуями, — дай… дай вздохнуть.

Только после этого Стид наконец отпускает его и дает сделать судорожный вздох. Он и сам тяжело дышит, смотря на него несколько затуманенным жадным взглядом.

— Черт, приятель, ты не шутил… Я сдаюсь. Сдаюсь! — Эд побеждено поднимает одну руку, потому что не может заставить себя отнять от Стида обе.

— Ох, я… Я, кажется, увлекся. Я не собирался на самом деле…

— Знаю, — перебивает его Эд. — Но это было чертовски горячо.

Пару минут они оба глубоко дышат, прижавшись лбами, пока Стид не начинает елозить, поглаживая грудь Эда.

— Может, мы уже можем продолжить? — наконец спрашивает он.

— Мы можем, — кивает Эд. — Или же…

— Или?

— Или мы можем сделать что-нибудь еще.

— Например? — во взгляде Стида загорается любопытство.

— Например… — Эд мысленно перебирает десятки фантазий того, что он хотел бы сделать со Стидом, пока не останавливается на одной. — Например, я мог бы сейчас опуститься на колени, закинуть твои великолепные ноги себе на плечи и отсасывать твой член, пока ты будешь сжимать бедрами мою голову.

Стид отрывисто выдыхает, смотря на него расширившимися глазами, и Эд опускается вниз, подхватывает его ноги под коленями и закидывает себе на плечи.

— Вот так, — он поднимает взгляд, выжидательно смотря на Стида.

Несколько секунд ничего не происходит, и Эд уже готов дать заднюю, когда Стид наконец медленно, но уверенно кивает, не отрывая от него взгляда.

Эд расплывается в широкой улыбке, получив разрешение, и тут же утыкается носом в его пах. Стид охает, и его рука дергается к волосам Эда, но замирает в нескольких сантиметрах от них. Эд ждет, а, когда рука начинает отодвигаться, ловит ее и прижимает к своему затылку.

— Можешь хватать меня за волосы, если хочешь. Или надавить сильнее, — говорит Эд и давит на ладонь Стида на своей голове, сильнее вжимая собственное лицо в его промежность.

Они стонут в унисон, и Эд в восторге от того, насколько твердым ощущается Стид. Он аккуратно прикасается зубами к члену через дорогую ткань, но Стид нетерпеливо дергает его за волосы. Эду и самому уже не терпится, так что он довольно ловко справляется с пуговицами на кюлотах и наконец-то обнажает эрегированный член.

— Ну привет, красавчик.

Эд завороженно смотрит на подрагивающий напротив его лица не слишком большой, но очаровательный член. Рот Эда тут же заполняется слюной от желания вылизать Стида целиком. Да, определено, в следующий раз он вылижет его абсолютно везде. Может, Стид даже согласится сесть ему на лицо?

— Эд? С ним… все нормально?

— А? — Эд понимает, что, затерявшись в фантазиях, завис, разглядывая член Стида. — Да. Да, он потрясающий. Такой аккуратный. Лучший из всех членов, что я видел.

— Оу. Правда?

— Абсолютно точно, приятель. Надеюсь, однажды ты меня на нем прокатишь.

— Эд! — удивленный возглас, переходящий в стон, вырывается из груди Стида, и его колени дергаются, на мгновение сжимая голову Эда.

— Ох, блять, да, — выдыхает Эд, чувствуя, как его член от этого движения напрягается еще больше. — Сделай так еще, — просит он и, не дожидаясь ответа, давит на бедра Стида по бокам от своей головы, подстегивая стиснуть их снова.

— Вот так? — уточняет Стид, и осторожно сводит бедра.

— Да, охуенно, можешь сильнее, — подбадривает Эд, и Стид так и делает. — Блять, еще! — сдавленно стонет он, когда Стид продолжает его сжимать.

— Тебе это правда нравится? — Стид смотрит на него, склонив голову.

— Ага. Еще как. Я, блять, мечтал оказаться здесь с момента нашего знакомства. Так что давай, сожми меня как следует, это пиздецки заводит.

— А могу я... просмотреть?

— На что?

— На твой... Ну.

— Член?

Он кивает, и Эда затапливает умиление — Стид смущается сказать слово «член», даже сидя с обнаженным стояком напротив лица Эда, и его ужасно хочется поддразнить.

— Скажи это.

— Не заставляй меня.

— А иначе что? — Эд хитро прищуривается.

— Ладно! — Стид раздраженно выдыхает. — Эдвард, не будешь ли ты так любезен продемонстрировать мне свой пенис, пожалуйста?

Эд поджимает губы, пряча улыбку в бороде.

— Ты так и не сказал...

— Твой член, господи! — Стид нетерпеливо взмахивает руками. — Я хочу посмотреть на твой член, Эд, доволен?

— Да, — Эд расплывается в улыбке. — Доволен, — посмеиваясь, он поднимается на ноги, с неохотой покидая плен крепких бедер. — Но мне нравится, когда ты такой джентльмен, это тоже заводит.

И чтобы не утруждать Стида разбираться с застежками его штанов, Эд сам быстро их расстегивает, доставая полностью твердый член. Зрачки Стида, непрерывно следящего за этим процессом, расширяются.

— Могу я…

— Ага, — быстро кивает Эд, даже не дослушав. О чем бы ни спрашивал Стид, ответ на все будет «да».

Рука Стида очень аккуратно обхватывает его и пару раз на пробу двигается.

— Он и правда очень твердый.

— Как я и говорил, приятель, — Эд тяжело дышит, уткнувшись Стиду в плечо, пока тот продолжает неторопливо поглаживать его.

— И все... Из-за меня?

— А ты видишь здесь кого-то еще?

— Да, ты прав, глупый вопрос, — в его голосе слышится смятение. — Просто это немного странно.

— Что именно? — уточняет Эд, неторопливо покрывая поцелуями шею и челюсть Стида.

— Не думаю, что я когда-либо возбуждал кого-то. Да еще и настолько, — задумчиво тянет Стид, и Эд тут же отстраняется.

— Эй, — он поддевает подбородок Стида, заставляя того оторвать взгляд от его члена и посмотреть в глаза. — Послушай, они дураки. Все они. Все это высшее общество и все твое бывшее окружение абсолютно конченые кретины, если за столько времени не смогли разглядеть, какое ты сокровище. Очень горячее и привлекательное сокровище, между прочим, — подмигивает Эд. — Они не знают, что потеряли. Хотя за это я им благодарен.

— Неужели?

— Ага. Они потеряли, а я нашел. И теперь это мое сокровище.

— Потому что у меня ворох дорогих вещей? — улыбается Стид.

— Потому что ты невероятный. Самый прекрасный и удивительный человек, которого я встречал в своей жизни.

— Эд… — Стид пораженно смотрит на него, ища подвох в словах, но не находит. — Ох, ты… Господи, ты такой хороший, — произносит он с придыханием и с отчаянием прижимается к его губам.

Они снова жадно целуются, и в этот раз Стид еще более настойчив, чем раньше. Его руки увлеченно забираются под майку, мнут бока и царапают короткими ногтями спину. Он притягивает Эда так близко к себе, как только может, и проталкивает язык ему в рот. Эд сжимает его бедро, и Стид тут же скрещивает ноги у него за спиной, ерзает, притираясь. И, когда их члены соприкасаются, они стонут одновременно — низко и тягуче.

Стид разрывает поцелуй со звонким влажным звуком. Его нетерпеливый взгляд, откровенно скользит по телу Эда, лицо раскраснелось, а зрачки, кажется, заполонили всю радужку.

— Сделай… — он глубоко и часто дышит. — Сделай со мной что-нибудь сейчас же, Эд, — выдыхает Стид в заряженный между ними воздух, и его голос дрожит от нуждающихся ноток в нем. — Я больше не могу.

— Блять, я тоже, — вторит ему Эд и падает на колени, закидывая ноги Стида себе на плечи.

Без промедлений вбирает налитую головку в рот и сразу же проталкивает ее глубже в горло. Стид вскрикивает и хватается рукой за его волосы, сжимая в кулак. Эд поощрительно мычит и активнее работает языком, наращивая темп. Двигается ритмично, заглатывает глубже, стараясь вобрать как можно больше, чтобы стенки горла плотно сжались вокруг члена.

— О боже! — Стид цепляется за край стола, пытаясь удержать равновесие под напористыми движениями головы между его ног, и рефлекторно сводит бедра. Эд со стоном закатывает глаза от ощущения того, как плотно они сдавливают его голову. И стоит Стиду их расслабить, как Эд, не отрываясь от члена, прижимает их обратно, приказывая продолжать.

Стид стискивает его снова, и это движение отдается прямиком в члене. Эд обхватывает себя, больше не имея возможности сдерживаться, и двигает рукой в такт движениям головы.

Непрекращающиеся стоны Стида сводят его с ума, как и бедра, все плотнее сжимающие голову. Он уже с трудом может двигаться в этих тисках, поэтому больше работает языком, крепко охватывая головку губами и втягивая щеки.

Стоны Стида становятся громче и протяжнее, он закидывает голову и до побелевших костяшек впивается в столешницу. Эд ускоряется, чтобы довести их до грани одновременно, но Стид внезапно резко дергает его за волосы, заставляя оторваться от члена и посмотреть вверх.

— Эд, постой… — Стид с вожделением смотрит на него сверху вниз, и Эду кажется, что это самое прекрасное, что он видел в своей жизни.

Он ждет, нетерпеливо елозя, — ему ужасно хочется вернуть этот соблазнительно покачивающийся возле его щеки член обратно в рот. Если только Стид не собирается кончить ему на лицо. Ох, блять, он бы хотел, чтобы Стид кончил ему на лицо.

— Можешь… Можешь, пожалуйста, — задыхается Стид, с трудом собирая слова в предложения. — Пожалуйста, не кончай, Эд. Я хочу тоже... — его голос срывается от возбуждения, — хочу помочь тебе.

Эду приходится крепко стиснуть себя у основания, чтобы не кончить от этих слов сейчас же. Он быстро кивает и, когда Стид требовательным рывком снова насаживает его на свой член, — низко стонет. Он впивается пальцами в бедра, обхватывающие его голову, и продолжает сосать, пока Стид еще громче заходится в изумительных стонах.

Эд чувствует, как член Стида все интенсивнее течет смазкой ему на язык, а его захлебывающиеся стоны с каждым толчком становятся все выше и выше. Еще несколько упругих движений языком, и из горла Стида вырывается крик удовольствия. Эд слышит свое имя в нем, а потом только звон в ушах от плотно сжавшихся вокруг его головы бедер. Он с жадностью глотает наполняющую его рот жидкость и из последних сил держится, чтобы не кончить самому.

— О, боже… — потрясенно выдыхает Стид. — Боже мой… — его хватка в волосах Эда медленно расслабляется. — У меня еще никогда такого… Это… Ох, ты просто… — он бросает попытки подобрать нужные слова и наклоняется, чтобы оставить несколько беспорядочных поцелуев на лице Эда. — Иди ко мне.

Он тянет Эда за плечо, заставляя того подняться, и снова покрывает его лицо поцелуями. Эд подставляется, целует в ответ, а после проводит языком от челюсти до уха, прикусывает мочку и утыкается в шею. Собственное возбуждение застилает мысли, но он не требует ничего, позволяя Стиду решать, когда и как ему кончить.

Стид же гладит его живот, задирая топ, и затягивает в глубокий поцелуй, ни капли не смущаясь слизывать собственный вкус. Когда он отстраняется и облизывает губы, чтобы разорвать тянущуюся между ними ниточку слюны, Эду кажется, что ему достаточно одного касания к члену чтобы кончить.

Стид опускает взгляд и вместе с тем ведет рукой по дорожке волос на животе Эда от пупка к паху. Эд замирает, и, затаив дыхание, вместе с ним смотрит, как ухоженная мягкая ладонь оборачивается вокруг его члена.

Синхронный вздох вырывается у обоих, и Эд со стоном утыкается лбом в его плечо, пока Стид медленно водит рукой вверх-вниз.

— Так хорошо?

— М-мг, — невнятно бормочет Эд ему в шею и оставляет на ней несколько поцелуев.

— Хочешь, чтобы я ускорился? — Стид опаляет горячим дыханием его ухо, и Эд непроизвольно дергает бедрами навстречу.

— Пожалуйста, — едва слышно всхлипывает Эд, и Стид ускоряет движения, а потом добавляет вторую руку — плотно обхватывает ею головку и двигает по кругу.

— Ох, блять, Стид… Стид, — стонет Эд и с рыком притягивает его ближе, сминая ягодицы. — Я почти…

— Да, да, Эд, вот так, — вторит ему Стид, не отрывая взгляда от члена. — Боже мой… он такой мокрый… — А потом резко подается вперед и выдыхает, прижавшись губами к самому уху: — Я бы тоже хотел однажды на нем прокатиться.

Это становится последней каплей. Эд резко распахивает глаза, дрожь прошивает все тело, а позвоночник будто пронзает молнией. Он чувствует, как от уха прямиком вниз бежит табун мурашек, спирая дыхание и скручивая живот судорогой. Его член дергается и изливается в обнимающую ладонь, пачкая каплями белоснежные манжеты и лазурные рукава. Он со стоном наваливается на Стида, с трудом удерживая себя на ногах, и чувствует, как горячие губы оставляют поцелуи на его шее.

— Ты невероятный, — хрипит он куда-то в плечо Стида и отчаянно не желает от него отрываться.

— Это ты невероятный, Эд, — шепчет в ответ Стид, обнимая его за шею, — я никогда раньше не испытывал… такого. С тобой так хорошо. Так приятно. Так… правильно, — он целует его во влажный висок, и Эду кажется, что он сейчас расплачется от того, сколько нежности в голосе Стида.

Он отрывается от его плеча и встречается со взглядом ясных глаз Стида, ласкающих его лицо. По груди разливается тепло, и он очень хочет что-нибудь ответить, но Стид его опережает:

— Я бы хотел в следующий раз попробовать сделать для тебя то же самое, — говорит он и после небольшой паузы добавляет: — Своим ртом, я имею в виду, — он указывает на собственные губы для большей ясности.

Тепло в груди тут же переходит в жар, и Эду требуется все его самообладание, чтобы не накинуться на Стида снова прямо сейчас.

— О, у тебя тут немного… — как ни в чем не бывало продолжает Стид, указывая на бороду Эда, а потом быстрым движением достает из кармана кружевной платок, вытирает собственные руки, после чего складывает его уголочком и замирает с ним возле его лица. — Могу я?..

Эд кивает, и Стид аккуратно вытирает что-то в уголке его рта и на бороде.

— Кажется я был несколько неаккуратен, когда… Ну.

— Когда кончал мне в рот? — подсказывает Эд, и лисья ухмылка растягивает его губы.

Стид рвано кивает, и Эд с удовольствием наблюдает, как румянец заливает лицо напротив.

— Ты просто невероятно очаровательный, ты знаешь?

— А тебе намеренно нравится меня смущать?

— О, еще как. Я, блять, просто без ума от этого, — широко улыбается Эд и обхватывает ладонями лицо Стида, чтобы снова поцеловать его.

Когда они отрываются друг от друга, на лице Стида сияет не менее широкая улыбка.

— Так значит… — тянет Эд, — значит, теперь я могу целовать тебя, когда захочу, без всякого предлога?

— Ты имеешь в виду продолжать целовать меня, когда захочешь? — хихикает Стид. — Да, полагаю, можешь.

— Я задолжал тебе кучу настоящих поцелуев.

— Уйму.

— Даже не знаю, смогу ли я когда-нибудь рассчитаться.

— Придется делать это чаще.

— Или дольше.

— И дольше.

— Кажется, на это уйдет много времени.

— В таком случае, — он поднимает лукавый взгляд на Эда и игриво накручивает его локон на палец, — нам следует начать прямо сейчас.

* * *

— Можно? — Люциус нерешительно стучит в дверь капитанской каюты, мысленно молясь, чтобы они уже закончили со своей «инвентаризацией», потому что, бога ради, весь корабль слышал эти звуки из каюты капитанов.

Он делает пару шагов и обшаривает комнату взглядом. Капитанов не видно, только на кушетке, почему-то стоящей на месте софы, лежит аккуратно сложенный камзол Стида с его жилетом и небрежно кинута кожанка Черной Бороды.

— Э… Эм, капитан Стид? Капитан Черная Борода? — Люциус осторожно продвигается вглубь каюты, невольно крадучись, со все нарастающим ощущением того, что ему не стоило и заходить.

Он уже разворачивается, чтобы выйти, но резкий возглас откуда-то сбоку и следующее за ним хихиканье пополам с чмокающими звуками заставляют его дернуться и неловко задеть кресло, которое предательски громко скрежещет ножками по полу.

— Люциус?

Он замирает, как пойманный в ловушку кролик.

— Ты что-то хотел?

Люциус поворачивает голову в сторону голоса и встречается с выжидательным взглядом Черной Бороды, который выглядывает из-за спинки софы (о, вот она где).

— Я… да. Я хотел сказать… Возможно это не слишком важно, но, знаете, на корабле вроде как принято докладывать обо всем, и я подумал, что я должен…

— Ближе к делу, — обрывает его лепетание Черная Борода и поднимается чуть выше, опираясь на колени.

— Да, к делу, да. Дело в том, что я решил перекусить, и сначала я думал съесть еще пару кусочков рыбы, в этот раз она вышла пальчики оближешь, но все же немного жирновата. А я, если съем слишком много жирного, потом плохо сплю, да и знаете, за фигурой следить надо. Так что я решил перекусить чем полегче, и Роуч предложил мне сделать салат. И, кажется, у него новый рецепт, довольно интересный, кстати, там только зелень, но разные виды, и еще он сделал к нему такой соус, которым нужно все это полить и…

— Боже правый, Люциус! — прерывает его голос Стида, и следом он сам показывается из-под Черной Бороды, опираясь локтем на спинку дивана. Выглядит он при этом довольно растрепанным. Ворот его рубашки глубоко расстегнут и… это что, засосы? — Ты можешь уже сказать, в чем дело?

— Да, да, — спохватывается Люциус, — в общем, я наслаждался салатом — и очень вкусным, настоятельно советую его попробовать — и все было хорошо, но потом я услышал какой-то шорох и посмотрел за столешницу и мне показалось, что я увидел там, как две крысы прямо перед моим салатом…

— Крысы? Ты уверен? — хмурится Черная Борода.

— Ну… вообще-то не очень. Там было темно, но мне показалось…

— Тебе показалось?

— Я не знаю, было похоже…

— Люциус, бога ради, — встревает Стид, — ты можешь сначала выяснить это? Попроси, чтобы кто-нибудь тебе помог. Черный Пит, например, только свистни — он появится. Или Роуч. Расставьте мышеловки, я не знаю. Вы должны справляться с таким и без помощи капитанов.

— Да, да, конечно, так точно, сэр, капитаны, — кивает Люциус на каждое слово, пятясь задом к выходу.

— Зайди где-то через часик, расскажи, что там, — добавляет Черная Борода, а потом кидает взгляд на Стида под ним и исправляется: — Или через два.

— Лучше через три, — отзывается Стид и, обхватив Эдварда за шею, утягивает их обратно на подушки.

— Пожалуй, завтра зайду! — бросает Люциус, заметив мелькнувшие ноги Стида вокруг бедер Черной Бороды, прежде чем пулей вылететь из каюты.