…Нужно что-то сказать, и слова вырываются помимо воли — глухим стоном. Мысли брызжут тающими осколками, оставляя после себя такую приятную и радушную пустоту… Сбивчивое дыхание нарушает тишину вокруг, как и пустые, ничего не значащие слова.
Вздох.
Вздох еле сдерживаемого наслаждения. Губы порхают в дивном танце по его плечам и груди, таким восхитительно горячим… Пальцы заблудились в его волосах цвета закатного солнца. Он сам как солнце: тёплый, временами ласковый, а временами безжалостно испепеляющий.
Но не её. Ей он не посмеет причинить хоть какую-то боль.
Боль.
Боль где-то внутри от того, что всё это может закончиться в одночасье. Но боль уходит от прикосновений его пальцев к бархатной коже, уходит, уводя с собой за руку страх. Они вместе, благодушно щурясь, наблюдают за двумя прильнувшими друг к другу людьми.
Стон.
Совсем тихий, будто случайно сорвавшийся с прикушенных губ. Смущение? Она забыла, что это такое. С ним она готова забыть обо всём.
Её волосы похожи на стекающий по плечам и груди золотистый ручей. А глаза — подтаявший шоколад — продолжают глядеть ему в глаза. Ей нужно их видеть, чтобы всё происходящее не вспорхнуло спугнутой птицей и не оказалось сном.
Глаза — значит, надежда.
Или надёжность?
Они были нужны друг другу как воздух. А воздух теперь был не нужен.
Любовь.
Её любовь была как ветер, раздувающий и распаляющий жадное до ласок пламя. Её невозможно было увидеть, но можно было почувствовать…
Он чувствовал. В каждом движении. В каждом жесте, взгляде… и это сводило его с ума.
Иногда сходить с ума приятно. Приятно до безумия…
И снова слова. Их можно было не слушать, да и не нужно, главное, что они когда-то существовали и были правдой.
Безумие захлёстывало их, вспенивая кровь.
Кровь.
Бурлящая, сумасбродная река, то приливающая к щекам, то отливающая, оставляющая после себя фарфоровую бледность.
Немыслимо.
Невероятно.
И как прекрасно…
Вскрик.
Мышцы напряглись, глаза сузились, и страх на секунду выглянул из темноты угла. Но её взор успокаивает и шепчет: всё хорошо… продолжай…
Жадное пламя и не думало утихать. Она была слишком красива.
Кажется, осталось совсем немного… и так хочется, чтобы эти мгновения растянулись на века.
Безумие…
А затем — смерть. Одна на двоих.
Сбивчивое дыхание постепенно становится спокойным и умиротворённым. Люси мигает; её голова лежит на плече у Нацу, и поэтому длинные ресницы щекочут его шею. Она слышит звуки, теперь обретя слух, — шорох воздуха в его легких и биение сердца.
Биение и не думает замедляться.
А воздух так сладок и свеж…
Осколки мыслей вновь собираются в единое целое.
Одно слово.
Его имя.
И он просыпается, чтобы кинуть на неё взгляд серых глаз и улыбнуться так, как умеет только Нацу — задорно, и светло, и чуть устало.
Нежный поцелуй в шею.
Прерывистый вздох. Сердце вновь сходит с ума, а мысли вновь разбиваются. Не нужны они. Совсем не нужны.
Думать иногда бывает вредно.
Боль и страх уходят через открытое окно вместе с весенним ветром…