...

-…а копия завещания моего лежит в столе, в правом ящичке…

Бледный, как сама смерть, фюрер Рой Мустанг лежал на носилках, порой кашлял, закатывал глаза и хватался за рану в груди. Двое санитаров, ещё бледнее, чем Мустанг и сама смерть, тащили раненого в госпиталь и мечтали засунуть что-нибудь ему в рот, чтобы тот, наконец, закончил болтать и ныть. Рядом шла майор Риза Хоукай, терпеливо слушающая бредящее начальство, закрывала фюреру рану некогда белым полотенцем и иногда поправляла винтовку за спиной.

- После смерти моей обязательно, майор, обязательно позаботьтесь о моих детях, - дрожавшим голосом произнес молодой фюрер, пытаясь слиться с цветом полотна на носилках. – Угощайте их моим любимым печеньем и рассказывайте, как храбро боролся их отец за демократию в стране, но пал в одном из сражений…

- К сожалению, Ваше Превосходительство, у Вас нет детей, - устало ответила Хоукай, вновь поправляя винтовку за спиной и сильнее прижимая пропитанное кровью полотенце к груди Мустанга.

- Что, совсем ни одного? – огорчилось начальство, грустно взглянув на небо и пару раз кашлянув для придания трагичности.

- Ни одного.

- А как же мои светлоглазые мальчики? Разве они не мои?

- Вы имеете в виду Эдварда и Альфонса Элрик, сэр? – терпеливому майору уже начинала надоедать эта драма. – Они не Ваши дети.

- Разве?

- Так точно, сэр! – и Риза надавила на рану, заставив фюрера взвизгнуть и, прикрыв глаза и высунув кончик языка, замолкнуть на некоторое время. Санитары с облегчением выдохнули и быстрее принялись подниматься по лестнице, ведущей к госпиталю.

Народ на улице, узрев сию картину, принялся возмущаться по поводу оказания медицинской помощи. Мол, даже тяжелораненого фюрера нормально в госпиталь доставить не могут, а он, бедняга, посинел уже и скоро сапоги отбросит. Поднялся шум и гам по поводу наследника власти.

- Я ещё не умер! – тут же вскочил на ноги вроде бы потерявший сознание и принялся разгонять любопытный народ.

Потом Мустанг вспомнил о ране и с громким стоном рухнул обратно в носилки. Санитары, явно не ожидавшие проявления такой активности со стороны тяжелораненого фюрера, уронили носилки с вышеуказанным на лестницу. Рой больно стукнулся затылком об ступеньку, взвыл, снова подскочил и опять упал обратно, вновь ударившись головой.

На крыльцо госпиталя выкатили каталку, около которой, помимо врачей, уже тёрлись капитан Хавок и бывший Стальной Алхимик - Эдвард Элрик. Если появлению капитана в военном госпитале можно было дать логичное объяснение (“Позвонил младший лейтенант Фьюри, сказал, что фюрер Мустанг получил огнестрельное ранение!”), то Элрика никто не ожидал увидеть в лечебном учреждении (“Я просто шёл к Хьюзам в гости. Прохожу мимо, вижу, полко… фюрера несут. Думал, сдох, обрадовался уже…”).

- Я теперь принципиально умирать не буду, - обиженно произнес Мустанг, когда его осторожно перекладывали на каталку. – Где мои 520 центов, Стальной? – в сторону старшего Элрика потянулась дрожащая рука.

- Вот прооперируют – отдам, - фыркнул Эдвард, шаря в кармане брюк. – Жадюга!

- Это честно заработанные деньги, - перебил фюрер и, схватившись за рану, принялся причитать. – Умираю, наследника нет, деньги не отдают…

- Что-то Вы слишком много болтаете для умирающего, Ваше Превосходительство, - рассмеялся Хавок.

- Молчать! Я фюрер и мне решать, сколько умирающим говорить! – сквозь зубы выдавил Мустанг, и в живот капитана уткнулся окровавленный палец.

- Может, уже поедем на операцию? – тихо пропищал один из докторов, помахав шприцом со снотворным.

- Нет, мне ещё не вернули мои деньги!

- Вот прооперируют – отдам! – повторил Элрик, хлопая по карману с мелочью.

Послышался выстрел, звон пули, упавшей на землю, и звук перезаряжающейся винтовки. Все сразу замолчали и уставились на хмурую Хоукай, выстрелившую в небо и решившую прекратить этот балаган таким образом.

- Успокойтесь, фюрер! – прикрикнула она, с силой надавив на рану. Кровь ручьём хлынула из груди правителя, тот съёжился под взглядом майора и издал странный звук, напоминающий вопль кота, после кастрации.

- Вы мне рёбра сломали, майор, - проскулил Мустанг.

- Эдвард, верни Его Превосходительству деньги! - проигнорировав фюрера, произнесла Риза, направив на старшего Элрика винтовку.

- Вот прооперируют – отдам! – и бывший Стальной Алхимик показал Мустангу фигу.

Врачу со шприцом надоело ожидать, когда глава страны согласится спасти свою жизнь, и он вонзил ему в руку иглу и прыснул снотворное в вену. Огненный Алхимик начал вырываться и возмущаться, вновь привлекая зевак. Потом он замер и начал медленно погружаться в сон, закрывая глаза. Последнее, что Мустанг успел услышать, была угроза от Элрика – (“Чтоб тебе Шрам в платье приснился!”), - и громкий хохот Хавока…

А деньги Стальной Алхимик так и не вернул, потому что уехал в родной Ризенбург до того, как фюрер очнулся.