Есть люди, которые, совершенно случайно встретив свою судьбу, ни за что ее не перепутают.
Он зашел в поезд метро на пересадочной станции, быстро отыскал себе место. Сел удобно, поставив дипломат у сиденья. Бабища справа едва не сверзилась со столпоподобных ног, когда состав, нервно дернувшись, умчался с перрона; молодой пацаненок напротив него ловил немигающим взглядом тоннельные огоньки — они промелькнули в усталых глазах, подобные тут же забывшимся мыслям. Вагон был полупустым. Поздний сентябрьский вечер выпроваживал из метро по домам запоздалых пассажиров. В ожидании своей остановки каждый из них принимал такой вид, будто думал о смысле всей жизни. Стоит лишь приглядеться — и можно увидеть одно и то же вдохновенно-мрачное выражение в юных и зрелых лицах.
Поезд тоже спешил домой, и бабища сквозь зубы ругалась: машинист, чай, не думает, что везет не людей, а дрова?
Мужчина с дипломатом был не молод, но и не пожил еще своего. Опытен. Седина пока еще не целовала темных волос, да только беспокойные морщины на лбу уже обозначились. Он был одет в офисный костюм цвета маренго и полосатый галстук, подобранный не по росту. Дорогие мужские туфли отстукивали такт стучащих по рельсам колес.
На крайнем сиденье, возле самого выхода, возилась девушка: она воевала с взбунтовавшейся "молнией" на кожаной сумке. Очаровательно долговязая фигура, упрятанная в непримечательное пальто, и решительный подбородок создавали обманчивое впечатление студенческой юности. Лишь одержав победу над "молнией" и подняв лицо, занавешенное светлыми (крашеными) волосами, девушка взором выдала свой истинный возраст: двадцать восемь. Может быть, двадцать семь. Уголки губ чуть приподняты. Уголки глаз чуть опущены. Челка, блестевшая ненатуральным оттенком "натурального блонда", отращивалась.
Девушка с кожаной сумкой бросила мельком взгляд на мужчину с дипломатом.
Девушка вышла на следующей пересадочной станции.
Мужчина вышел за ней, прекрасно зная, что его выход должен быть на конечной.
Оба поняли сразу. Все и сразу.
Сверкающий вестибюль. Загвазданный эскалатор. Проспект — загвазданный, но сверкающий.
Весь путь мужчина дышал незнакомке в пальто. Она остановилась чуть поодаль тяжелых дверей метро и закурила. Подойдя поближе, он попросил сигарету; она кивнула — челка сбилась на глаз. Девушка с кожаной сумкой курила крепкие сигареты и с наслаждением разглядывала сизый дым, который стирался в мутном темном небе.
Чиркнув скрипнувшей зажигалкой, он представился:
— Юрий.
— Светлана, — снова кивнула она.
Все было бы просто, не будь у них удрученных, потерянных лиц.
— Совершенно не мой типаж, — отметила Света, скосив карий взгляд на мужчину с дипломатом. — Всю жизнь предпочитала блондинов. Спортсменов. И вот тебе на...
— И много ты повстречала блондинов-спортсменов? — едко усмехнулся Юрий.
Девушка цокнула языком:
— Ни одного.
Помолчали, затягиваясь никотином и проникотиненным городским воздухом.
Решающий вопрос задал Юрий:
— Замужем?
— Еще с института, — она избегала встречаться с ним взглядом.
— А что ж так? Что же не дождалась? — тихо осведомился он.
Приподнятые уголки светиных губ приподнялись еще больше и искривили улыбку.
— Боялась, что больше никто и не позовет. — Девушка с кожаной сумкой все же осмелилась глянуть на Юрия и по-детски наивно спросить: — А ты точно моя судьба?
— А ты разве не чувствуешь? — вопросом ответил он.
— Чувствую, — кивнула Света. — Но как-то не верится. Ты не похож на блондина-спортсмена.
— Я никогда им не был...
— Странно.
Помолчали еще; сквозняк большого проспекта продувал до самых костей. Холодно, впрочем, не было, и это было по-настоящему странно.
— Я не женат. Было некогда: делал карьеру в строительной фирме.
— У меня двое детей.
— Успела ведь.
— Верно, — кривая улыбка и решительный подбородок были упрятаны в высокий воротник пальто. Глаза не улыбались и решительными не были точно.
Ему не пришлось слишком склоняться, чтобы поцеловать ее: она была точно на полголовы его ниже. Словно по росту ему была сделана, в отличие от полосатого галстука.
Поцелуй был коротким, мгновение — длительным.
Отстранившись, она испустила тяжелый вздох. Юрий хмурился так, что морщины на лбу собрались в ряды.
— А я ждал, — вдруг заметил он.
— Миша замечательный, — невольно начала оправдываться Света, — только занудный немного и немного зарабатывает.
— Блондин?
— Вроде русый, — произнесла она с каким-то сомнением. — Но зато он спортсмен. Чемпион по плеванию в потолок.
В ее иронии, призванной разрядить ситуацию, он разглядел лишь плохо скрываемое отчаяние. Словно она только сейчас поняла, что мечту о прекрасной любви променяла на заурядного русого мужа.
— Передумаешь...
— У меня двое детей, — напомнила Света.
— ...звони.
Эхо слов мужчины с дипломатом было сдуто горячими сквозняками метро.
— Хорошо, — девушка с кожаной сумкой кивнула с серьезным видом и взяла протянутую визитку, прекрасно зная, что ее напускное спокойствие мигом исчезнет в стенах родной квартиры. Она будет тихо реветь в ванной комнате и на что-то решаться. А может, и нет.
— Ну, до встречи, — Юрий пожал ей руку: рукопожатие было длительным, мгновение — очень коротким.
Она только привычно кивнула.
Разминувшись, они проклинали встречу. Мужчина с дипломатом — мрачно, сквозь зубы; девушка с кожаной сумкой — лихорадочно, в мыслях. Она ждала автобус, затем шла до дома квартал или два пешком. Он добрался до своей конечной станции, вскоре завернув в свой двор.
По лестницам поднимались одновременно: лифты не работали и в дряхленькой пятиэтажке, где жила Светлана, и в новостройке, где Юрий недавно купил жилье. Только в пятиэтажке лифт не работал по истечении срока годности, а в новостройке — по стечению обстоятельств.
Открывали двери своих квартир они тоже одновременно. Ступили через пороги — тоже.
Его встретила тишина одинокого холостяцкого гнездышка, ее — шум и гам семейного гнезда.
И полное духовное одиночество.
Она проревела в ванной полночи, как и планировала. Встретила мужа с работы, разогрела ужин, уложила детей и супруга и ушла реветь дальше.
Позвонила наутро.
— Алло? — произнес на той стороне бархатный голос, шевельнувший те самые фибры ее души, которые находятся в человеческом теле непонятно где.
— Перекрасишься и займешься спортом.
— Смиришься и займешься собой, — пообещал Юрий в ответ.
Света кивнула, как и обычно, забыв, что судьба не видит ее через телефонную трубку.
А может, и видит.