Беру из мыслей своих кирпичик — спрессованную идею. И ставлю ее на чистый листок бумаги.
Вокруг заложенного фундамента разрастаются чернильные города. Вон там, на востоке, — бумажный лес, весь соткан из полутеней. С южных скал — спустись по тропинке тетрадной косой линейки, — веет свежими мыслями.
Нужно придумать людей; вначале — сердца. Добрые, злые? Каменные, замшелые? На душу нарастает тело, словно зимний иней на ветку. Блондинки, брюнеты, рыжие и седые, старые и молодые — они начинают существовать. Улыбаются, хмурятся, косятся на меня с интересом, грозят хрупкими пальцами.
Они шагают каждый своей дорогой; вокруг них природа приобретает краски. Я раскрашу для них целый мир, тысячи цветов нанесу одной лишь синей ручкой и придумаю еще тысячу. Новый кирпичик — я строю для них целую пирамиду, каждая ступенька которой — глава сюжета.
Мысль мечется между флорой и фауной, войной и миром, золотым и серебряником, политикой и торговлей; я создаю прекрасное эхо, будто бы отражение, будто бы тень той реальности, что вокруг меня. Я создаю, я творю.
Я сотворила тот мир, что на моем столе, спрятала целую пирамиду в твердой обложке картонного переплета. Там, меж страницами — море, рассветы, туманы, крики новорожденных, пение петухов, флейты и колокола, паруса и бушприты, сияние солнца на черепице дворцовых крыш, запах свежего хлеба и жареного металла, цокот подков и подошв. И с последней страницей, последней ступенью кончится пирамида, — но до чего необъятно небо нового мира над ней...