Средь темноты вдруг повеяло сквознячком. Он принес с собой неясные звуки и запахи, мгновением позже — тупую боль в примятом, похоже, черепе.
Что характерно, девять из десяти несчастных, едва очнувшись из глубокого обморока, первым делом страдальчески стонут: «Моя голова-а-а-а...» Эйприл Райан оказалась десятой. Приходя в себя, она помянула нелестным словом Баланс, затем, нащупав на затылке внушительную шишку, сочинила весьма непристойную рифму к слову «азади» — еще одну вдобавок к распространенным среди повстанцев. Вы спросите, при чем тут азади? Возможно, если бы Эйприл не отважилась на ночную вылазку, то были бы не при чем.
Почти четверо суток Эйприл, Чаван и несколько их сотоварищей провели в заброшенной сырой землянке в самом глухом уголке леса Ривервуд близ Меркурии. Напавший на след повстанцев азадийский отряд, превосходящий их числом и мощью, раз за разом прочесывал лес, порой шагая прямо по их убежищу (то прикидывалось холмом). Почти четверо суток — в треклятом доме старухи Грибблер, к счастью, уже давно истлевшей. Спешно переступая порог, Эйприл чувствовала, как кожу дерет противным морозцем; а уж за бесконечно тянувшиеся часы, в то время как они хоронились от азади, она мечтала поскорее покинуть это место. И дело было не только в прекрасно сохранившейся коллекции черепов, глаз в банках, сердец в склянках и прочей жутковатой атрибутики вокруг них. Просто повстанцы взвыли от голода уже через двадцать четыре часа. Везение было хотя бы в том, что стояла не слишком прохладная погода (опасаясь привлечь внимание, камин, чтобы согреться, не разжигали), и в том, что в просыревшей землянке получилось добыть воды. Однако еще через день сдал боевой дух, и повстанцы взвыли от бездействия.
Нет хуже, чем запереть на долгое время шестерых отчаянных, горячих, страдающих энтузиазмом (а других в рядах сопротивления не водилось) людей и наказать им сидеть тихо. Они не могли сидеть тихо. Они не умели. Эйприл готова была самолично перегрызть глотку любому, кто проявит слабость и рискнет попроситься наружу, но заткнуть упаднические речи или запретить непоседам шастать из угла в угол у нее не было сил, как бы все это ни действовало на нервы. Эйприл была упертой, но — увы! — азади понимали, что из оцепленного леса группе ослабших мятежников так просто не выбраться, и потому продолжали поиски. А повстанцы продолжали сидеть. Их цель, Меркурия, была близка, но отсюда — недостижима.
Как ни странно, первым сдался... Чаван, и это само по себе не оставило Эйприл выбора. Здоровяк Чаван, способный голыми руками завалить быка, человек стойкости невероятной, был наделен невероятной же чуткостью. Спертый воздух, запахи грязи, гнили и немытого тела сводили его с ума, но до последнего он молчаливой скалой восседал в самом темном углу. Но вот когда он вдруг начал ломиться в дверь, грозясь зашибить любого, пусть азади, пусть саму Грач, сколько бы ни было их — только бы выйти отсюда... Райан смекнула, что дело-то дрянь и вылазки не избежать. Насилу угомонив бедолагу Чавана с его слетевшей крышей, она убедила его и своих сотоварищей, что надо ждать ночи, еще только немного подождать!..
И вот, с наступлением темноты, горе-партизаны вышли из добровольного заточения, прислушиваясь к ночному Ривервуду — дружелюбен ли, нет ли? — чтобы через два поворота еле заметной тропинки попасть в самую настоящую западню.
А больше Эйприл ничего не помнила, пришла в сознание только сейчас. Воспоминания последних дней потихоньку заняли свое место в памяти, и девушка окончательно очнулась. Итак, похоже, она жива. Руки-ноги (Эйприл осторожно пошевелилась) вроде бы целы, и, если не считать шишки и абсолютно пустого желудка, потери были малы. Но что с нею стало, где же она? Вокруг тишина. Открывать глаза не хотелось, совсем как в школьные годы, когда маленькая Эйприл как только можно оттягивала момент, когда придется встать с постели.
Тем временем обоняние подало тревожный сигнал: явственно ощущался аромат подгнившей листвы и травы, влажной земли... Что это, снова землянка? Неужели она задремала, и все это — луна, змеящаяся тропинка, свежий воздух и азади в кустах, словно рояль, — ей приснилось? Но где же это она успела так шмякнуться головой... Не вынося сомнений, Эйприл открыла глаза, увидела рассредоточенным зрением земляной потолок, едва ли не вскрикнула — не то от досады, не то от облегчения. И в ту же секунду почувствовала: что-то не то.
Дымок!
Она чуяла запах дыма.
Она лежала на чем-то мягком.
И поблизости — ни дыхания.
Эйприл Райан села на моховой подстилке, борясь с тяжелой саднящей головой, и наконец-то огляделась. Это место было меньше несчастной землянки, уже и ниже, но здесь, пожалуй, было теплее. Тлел костерок у ног Эйприл, мерцали огоньки свеч; массивные корни деревьев словно держали стены. И еще здесь были грибы. И не какие-нибудь там махонькие поганки и опята, а здоровенные, размером с целое кресло.
В отупевшем мозгу Райан что-то зашевелилось.
— Это же Нора Духов! — вдруг воскликнула она. — Вот занесло так занесло!
Как занесло — отдельный вопрос, однако девушка узнала это место. Священная пещера, а точнее сказать — нора в поселении народца банда... Эйприл уже бывала здесь раньше.
И, как и в прошлый раз (почти пять лет назад), напротив сидела еще одна Эйприл.
Настоящая Эйприл почему-то совсем не удивилась. Духи банда, насколько она помнила, те еще шутники, а если прибавить к их чувству юмора возможность принять любой облик... Тут даже ежу будет ясно: ночь предстоит веселая.
— Что... — осторожно осведомилась Эйприл у самой себя, — опять будем заниматься самокопанием?
— А зачем? С тобой и так все ясно, — ответила копия. И Эйприл вдруг ощутила приступ мигрени вдобавок к ноющей шишке: этот голос, мелодичный, словно перезвон колокольчиков, уж никак не напоминал ее собственный.
Псевдо-Эйприл по ту сторону Норы мило хлопала глазами. Райан нашла в себе силы встать и подобраться поближе, но не слишком близко. Ее подозрительная натура, проявившая себя в Аркадии, подсказывала, что не стоит лезть на рожон. Мало ли что? Вдруг сегодня эти духи не сеанс психотерапии пришли проводить, а смертную жертву кушать? Откуда ей знать?
— И что со мной ясно? — еще более осторожно поинтересовалась она.
Столь похожая на нее девушка вскинула остренький подбородок с крайне задумчивым видом:
— Твое дело губительно. Тебя зажмут в угол и...
— Стоп-стоп-стоп, ты чего несешь? — перебила ее непонимающая Эйприл. — Ты вообще кто такая?
Вот незадача: эту девушку предводительница повстанцев знать не знала. Она могла о заклад побиться, что духи на сей раз приготовили ей нечто более сумасбродное, чем просто разговоры за жизнь с самой собой. Эта девица, она не была тенью Эйприл Райан, но до чего они были схожи! Овал лица, форма глаз, губ и носа, бледность кожи и острота черт... Даже причесывались обе одинаково! Хотя, честно сказать, Эйприл уже много дней не причесывалась: каждодневная борьба с азади и заодно с шалопаями-повстанцами отбила у нее привычку следить за собой. Давно не стиранный, измятый ее кафтан походил на лохмотья, тогда как девушка напротив была одета со всем вкусом и изяществом, насколько могла видеть Эйприл в полутьме, рассеиваемой огоньками. Ее лицо было изумительной красоты — в отличие от потерявшего краски лица спасительницы Баланса.
На незнакомке была совершенно шикарные кофточка, джинсы и туфли. Вообразить себе, что аркадианка может где-то достать и напялить на себя все это, означало лишиться всяческого ума.
Она из Старка.
Вот это номер.
Итак, на сей раз Эйприл Райан уготовано сыграть роль кэролловской Алисы, а именно — нырнуть в нору и найти там вот этого «кролика», от которого к тому же несет европолийским парфюмом. Так пахло от Эммы... но это было очень давно. Эйприл не раз повторяла себе, что Старк был очень-очень давно. А может, его и не было. И теперь этот запах вызывал в ней не лучшие воспоминания; в голове пульсировали острая боль и желание сматываться. К черту все эти грязные норы Ривервуда! Как же она устала за эти дни...
Темноволосое создание вдруг снова открыло рот и прозвенело:
— Твое будущее исчезает на всех тропах, кроме восточной... Пойдешь восточной тропой — она приведет тебя в угол, где я снова не вижу твоего пути... Словно завеса, за которой ничего не видно. Нет... — создание нахмурилось, потирая виски. — Не дыши так громко. Не могу сосредоточиться.
Уж сколько чудаков и чудиков Эйприл повидала на своем коротком веку... Неужели еще не всех видела? Девушка из Старка, облаченная в брендовые шмотки (пусть Эйприл была не в теме модных тенденций в Старке за последние пять лет, но глаз на дорогую одежду у нее, когда-то бедной студентки, не замылился), сидит перед нею в вонючей норе и лепечет о завесах, тропах, углах, мешая будущее с настоящим, словно заправский венар! По собственному опыту Эйприл знала, что духи банда просто так не являются, и если уж Бак-Баар снизошли на мятущуюся душу предводителя повстанцев, значит, так нужно. Однако то, что она видела перед собой, означало, что кто-то из них спятил. Либо Эйприл, либо Бак-Баар.
— Так, — Эйприл решила взять, наконец, ситуацию в свои руки, и явление отвлеклось от своих предвидений, подняв голову и внимая. — Не знаю, зачем вы мне все это говорите, но... но спасибо. Я уверена, что ваши слова... э-э-э... очень помогут мне. А теперь я пойду. У меня там еще люди, знаете ли, ни на секунду их нельзя оставить... Все на мне, все на мне...
— Стой! — вскочила на ноги девушка, стоило Райан сделать шаг в сторону. Какая коротышка, мысленно отметила Эйприл. — Не ходи! Не сейчас! Нельзя. Я ни за что не позволю тебе разгуливать по лесу в таком виде. Это что за рубище ты на себя напялила? Ужас!
— Вы в своем уме, Бак-Баар? — проникновенно воззвала к здравому смыслу Эйприл. — Вы что, пришли сюда модный приговор зачитывать? В чем есть, в том и разгуливаю. Скажите спасибо, что не в трусах.
— Для начала: меня зовут Элис, — фыркнула девушка. — А вовсе никакой не Бак-Баар.
Нет, ну с чувством юмора у духов банда по-прежнему было ничего.
— ...а во-вторых, — стрекотала девица по имени Элис, — в этом ты похожа на мальчишку-оборванца. Нет, вообще на что-то бесполое! Фигуры — ноль, лицо — хоть сейчас на надгробие. У вас тут есть бутики?
— Что? — только и выдала Эйприл.
— Ну, магазины.
Последней модной вещью, которую носила Эйприл, был черный костюм, купленный в торговом центре округа ньюпортского метро, еще в Старке. Помнится, он пошел на тряпки, которыми Бенрима по сей день драила свои котлы в «Путнике». Именно это Райан и собиралась сейчас сообщить, дабы выразить свое мнение по поводу уместности подобной одежды в давно и прочно средневековой Аркадии.
Но не успела. На ум ей вдруг пришел более важный сейчас вопрос:
— Как я сюда попала? Это банда спасли меня? Где азади?
— Банда? Ты преступница? — удивилась Элис. — Это объясняет твой внешний вид.
Эйприл уже совсем было решила, что гостья малость не в себе, но потом догадалась: откуда девушке из Старка знать, кто такие банда? Пускай даже девушка — это притворяющиеся Бак-Баар.
— Ну... ну, ежики... — беспомощно попыталась объяснить она.
— А! — просияла Элис, хлопнув в ладоши. — Те вкусные ежики!
Райан вдруг ощутила, как внутренности словно прошибло холодком.
— Вкусные?
И вдруг Элис улыбнулась, показав белые зубы:
— Я умирала от жажды, вот и пришлось... Да ты не волнуйся так.
Вид очаровательно острых белоснежных клычков приковал к себе внимание Эйприл. В голове всплыли все приключенческие фильмы о вампирах, которые она когда-то смотрела, и все аркадианские байки о кровопийцах, которые она когда-то слушала.
Нет. Ни фига они не похожи. Никакого сходства. Нет-нет.
* * *
— Очнулась! Очнулась!
— Моя голова-а-а-а... — изрекла Эйприл Райан, еле-еле поворачиваясь набок. На своих губах она ощутила мерзкий вязкий привкус. «КРОВЬ!» — взревело воображение. «Тошнило», — внес ясность рассудок. «Сотрясение мозга...» — пришло понимание.
— Ты как? — над ней склонился Чаван. Его обеспокоенное лицо было едва различимо в темноте.
— Г-где мы? — предводительница повстанцев ошалело поморгала... и неожиданно завопила не своим голосом: — Великий Баланс! Старк! Вампиры! Банда! Кофточка!
Замолчала она лишь тогда, когда медвежьи руки Чавана сгребли ее и начали трясти, словно яблоню.
— Хорошо ей прилетело, — заметил кто-то из повстанцев. — Рукоятью меча точь-в-точь в темечко.
— Как бы не помешалась...
Вдруг боевой товарищ встряхнул мятежницу как следует, и голова, будто щелкнув, встала на место. Тихонько, не сопротивляясь, Эйприл Райан опустилась обратно на моховую подстилку. Что это, опять Нора Духов? Уловив осознание в ее глазах, повстанцы радостно заверещали:
— Как хорошо, что ты цела!
— Подошло подкрепление с болот!
— Хватились нас на второй день!
— Азади дали деру!
— Мы так волновались, Грач...
— Уж думали, не придешь в себя!
— Уже рассвело, а ты все лежишь!
— Товарищ!
— Друг!
— А ну заткнулись. — У Эйприл гудела забинтованная голова, и только поэтому горе-партизаны без малейшей обиды прикрыли рты. Она взглянула на Чавана, взглядом требуя объяснений.
— Они высыпали из кустов, подкараулили и напали со спины, словно последние трусы, — начал Чаван. — Наверняка по всему лесу расставили своих патрульных. Как только мы увидели, что тебя оглушили, так сразу бросились мутузить этих мерзавцев, дрались, как в последний раз! Правда, сидя в землянке столько дней, сил не скопишь. Когда мы уже подумали, что все, конец, подоспел отряд с болот. У нас двое тяжело раненных, зато семерых азади мы отправили к их Богине, чтоб ей не скучно было!
— Да, да! — подтверждали каждое слово люди вокруг.
Эйприл ухмыльнулась уголком губ... едва заметно, так как в следующей миг ее бледное от боли лицо приняло суровое выражение:
— Что сейчас?
— Выбираться надо из этого проклятого леса, — выплюнул здоровяк. — Мы лишь выиграли время, но нам пришлось углубиться в чащу, чтобы спрятаться и...
— ...обсудить план действий. Да. И тут вы нашли бывшее поселение банда, — Райан кивнула отстраненно, в душе пытаясь прогнать неприятное чувство, возникшее после идиотской шутки Бак-Баара.
— Они ушли отсюда, думаю, сразу же как азади заняли Ривервуд, — предположил Чаван. — Мы послали Карима разведать; он сказал, что азади нас окружили. Они патрулируют все тропинки...
— Кроме одной. Пойдем востоком.
Эйприл встала на ноги, чуть покачиваясь, но спустя мгновение как ни в чем не бывало выпрямилась. «Чертовы духи... А нельзя было просто взять и показать направление? Без жутковатых девиц с клыками?»
Несмотря на раздражение и даже обиду, Райан ощутила облегчение. Банда живы. Их не съели. Слава Балансу.
— Востоком? Но...
— Сказано: востоком, значит, пойдем востоком, — стальным голосом пресекла Эйприл возражения, избавляя голову от бинта. — Или я пойду одна, или идем все.
Повстанцы переглядывались, неуверенно, недоверчиво. Минутой раньше раненая Грач, как сумасшедшая, вопила что-то непонятное, а теперь вдруг велит им идти непроверенной тропинкой, ничего не объясняя! А вдруг все-таки помешалась? С такой ответственностью, как у лидера повстанцев, кто хочешь сойдет с ума...
...Отряд осторожно, стараясь не шуметь, двигался восточной тропой вдоль пруда. Эйприл замыкала процессию; она сама вызвалась идти сзади, понимая, что в случае нападения со спины подвергается большей опасности, чем остальные. Но зато, если кто решит вдруг повернуть назад, то наткнется на оскал воистину страшной женщины!
В какой-то миг Эйприл наклонилась и поймала взглядом свое отражение в спокойной мутной воде. Бледное лицо со стершимися чертами смотрело на нее из пруда. На женщину ЭТО было вообще не похоже. «Лицо — хоть сейчас на надгробие»; она вздохнула про себя. Удивительно, но отчего-то ее задели эти слова.
В кармане ее кафтана лежал прихваченный из Норы Духов уголек костра; в другом кармане — несколько съедобных ягод: ими Эйприл подкрепляла силы, прежде чем двинуться в путь. Эти ягоды окрашивали язык, словно черника. Она остановилась на берегу пруда, присела над водой...
— Ну, чего уставились? — рявкнула она вскоре, поднимая необыкновенно синие глаза, подведенные углем, и искривив потемневшие от ягод пухлые губы. — Шагаем, пока азади не нагнали!
Ее спутники замерли от неожиданности.
— А... — подал голос Чаван.
— Вперед!
— А... может быть...
— Чаван...
— Все-таки...
— Чаван!
— Все-таки ты женщина! — сорвался на фальцет здоровяк. — А потому пойдешь в центре!
— Чего? — округлила Эйприл глаза. — Чаван, у тебя крыша пое...
— И только посмей мне спорить!
Отряд с интересом ждал развязки. Райан прикусила губу.
А потом, опустив плечи, словно нашкодившая девчонка, заняла свободное место в центре отряда. Хаос ее подери! На крохотную секунду мятежникам показалось, что суровая, жесткая, ужасная Грач с ее непререкаемым авторитетом и ледяным голосом... ниже их, крепких, здоровых мужиков, чуть ли не на голову. Коротышка! Вот привидится же такое.