Дочки-матери

— Это просто возмутительно! — в который раз повысила голос госпожа Имаи, и Рен вздрогнула, покрепче прижав куклу к груди. — Ваша игра на фортепиано становится всё хуже и хуже, а стремления улучшить навыки — никакого!

     — Извините, — прошептала Рен и ниже склонила голову. Из-за слёз, застилавших глаза, девочка видела перед собой размытую картинку: устрашающий образ гувернантки в чёрном глухом платье и строгой причёской волосок к волоску, почти безумные жестикуляции в припадке гнева. При ужасающей тираде госпожи Имаи девочка даже пискнуть боялась, чтобы не вызвать новую волну возмущений. Но сдерживать слёзы и стоны получалось не слишком хорошо, и гувернантка, наслаждаясь жалким зрелищем, продолжала изливать бурную волну негодования:

     — Но мало того, что вы не хотите учиться вещам, которые полагается знать девушке из величайшей семьи, вы совершенно не думаете о том, что скажут о вас в обществе! Посмотрите же на себя, юная леди! Вы только взгляните на свой внешний вид! — продолжала восклицать госпожа Имаи, всё больше походя на злого коршуна, склонившегося над невинным птенцом. Внутри Рен всё сжималось; клетка страха, выстроенная гувернанткой, сдавливала девочку со всех сторон. — Столько прекрасных платьев висит в вашем шкафу, но вы предпочитаете разгуливать в этом ужасном нищенском и откровенном наряде!

     Госпожа Имаи грозно взглянула на помятую рубашку, рукава которой были закатаны чуть выше локтей, и не застёгнутую на все пуговицы, отрезанные ниже колен мужские брюки, открывающие длинные стройные ноги и сандалии, демонстрирующие несколько грязные ступни. Рен искренне не понимала, что плохого было в её одежде. Одна из её старших сестёр не стеснялась ходить в практически таком же облачении даже в город, а в сегодняшнюю жаркую погоду такой наряд был самым подходящим. К тому же младшая Хайтани не особо жаловала длинные платья, сковывающие движения.

     Однако девочка даже не пыталась возразить или что-то сказать в ответ разъярённой гувернантке. Ей наоборот хотелось поскорее скрыться от неё, убежать, провалиться под землю лишь бы не слушать нескончаемый поток криков в свою сторону. Госпожу Имаи это словно подстёгивало чуть ли не визжать подобно свинье. По детскому лицу бежали прозрачные дорожки, и младшая Хайтани боялась сделать лишнее движение, чтобы их стереть.

     — Мало того, что вас видит ваша достопочтенная мать, а как же гости? Вы понимаете, что своим видом вы провоцируете мужчин?!

     Последние слова гувернантки Рен совсем не поняла и находилась не в том состоянии, чтобы вникнуть им. Слёзы задушили сильнее, тихий плачь уже откровенно вырывался из её дрожащего существа, желавшего в этот момент оказаться в тёплых и надёжных руках. Рен отчаянно хотела оказаться рядом со старшими сёстрами.

     — Вы определённо не умеете держать себя в руках, — укоризненно произнесла госпожа Имаи. — И что это за ужасная кукла в ваших руках?! — с новой силой вспыхнула женщина негодованием, только сейчас обратив внимание на куклу, которую сжимала девочка.

     Это была старенькая, но красивая на вид кукла с русыми волосами, горизонтально выкрашенными в чёрный цвет. Она имела бледную фарфоровую кожу, фиолетовые глаза и острые черты, в которых гувернантка смогла угадать образ старшей из трёх дочерей Хайтани. Кукла Ран была облачена в тонкое платье, словно сотканное из лепестков нежной лилии. На первый взгляд кукла притягивала зрителя равнодушной кукольной красотой, но на теле изделия можно было увидеть тошнотворно-бордового цвета месиво. Оно образовывало собой дыру или же разрез с жуткими прожилками, из которого выглядывало кукольное сердце. Госпоже Имаи пришлось приложить ладонь ко рту, чтобы сдержать рвотный позыв. Как этот ужас оказался в руках ребёнка?

     — Кто дал вам эту куклу?! — требовательно произнесла госпожа Имаи.

     — Что здесь происходит? — следом прогремел холодный властный голос из конца коридора.

     Раздавшийся родной голос, принадлежавший старшей сестре Ран, словно вывел девочку из оцепенения. Рен повернулась и, увидев высокий стройный силуэт сестры, тут же со всех ног ринулась к ней, продолжая сжимать куклу к груди. Ран вышла из тьмы, оказавшись в солнечном свете, лившегося из большого окна.

     Госпожа Имаи помрачнела ещё больше и поправила очки на переносице. Появившуюся из ниоткуда Ран можно смело назвать воплощением греха и нарушением всех правил приличной девушки в изысканном обществе. По её виду сразу можно было догадаться откуда пошла мода на коротко отрезанные мужские брюки и ношение рубашек. К возмутительному образу девицы из высшего общества дополняли пушистые тапочки чёрного цвета. Ран присела на корточки, подхватила хныкающую сестру на руки, бережно обняв, и с холодным выражением лица направилась прямо к гувернантке. Казалось, сейчас должно произойти столкновение двух титанов.

     Рен, оказавшись в сильных руках старшей сестры, уткнулась Ран в плечо и затихла. Она почувствовала успокаивающий аромат шампуня со вкусом спелой вишни и немного расслабилась. Эта была её Ран. Ран, которая защитит от всех невзгод.

     — Госпожа Имаи, — привычным холодно-спокойным голосом обратилась Ран к гувернантке, глядя на неё свысока. Высокий рост давал ей преимущество: собеседник всегда чувствовал себя неуютно при виде высокомерно направленного взгляда вниз на него. Но госпожа Имаи ни на секунду не прочувствовала этого ощущения. — Вы позволяете себе повышать голос на членов семьи Хайтани? Кажется, вы позволяете себе слишком многое.

     — Мисс Хайтани, — не менее ледяным тоном заговорила госпожа Имаи, стряхивая с себя властное поведение одной из сестёр. — Ваша дорогая матушка поставила передо мной цель добиться безупречного воспитания её детей любыми способами. Я бы не прибегала к крикам и нравоучениям без вынужденной меры. Но ваша младшая сестра ведёт себя неподобающим образом, и в этом отчасти виноваты вы, потому что имеете над ней куда большее влияние, чем я могла представить в первые дни пребывания здесь. Вы подаёте отрицательный пример вашим младшим сёстрам, — госпожа Имаи сделала паузу, словно задумавшись. Ран легонько улыбнулась, успокаивающе поглаживая сестру по спине. — Вы одеваетесь неподобающе для девушки из знатной семьи, халатно относитесь к учёбе, пренебрегаете правилами внутреннего распорядка, самовольничаете, совершаете немыслимые поступки и к тому же, — женщина вновь сделала паузу. — Вам скоро исполнится девятнадцать лет, а вы до сих пор не замужем.

     Ран хмыкнула, заставив гувернантку ошарашенно поднять брови. Нравоучения никогда не действовали на старшую Хайтани.

     — Госпожа Имаи, — начала Ран, не скрывая самодовольной улыбки. — Вы были совершенно правы, когда сказали, что я имею на своих младших сестёр куда большее влияние, чем, скажем, наша мать. Это обусловлено моей сильной и бескорыстной любовью к ним, они же проявляют ко мне такие же тёплые чувства, за что я им бесконечно благодарна. И как старшая сестра я оказываю на них исключительно благотворное влияние, несмотря на ваши претензии.

     — Я бы так не сказала, — возмущённо вспыхнула госпожа Имаи. — Вы…

     — Вы говорите, — Ран подняла руку, перебивая гувернантку, — что Рен плохо играет на фортепиано? Вчера мы вдвоём провели урок по игре на фортепиано, и моя сестра блестяще исполнила репертуары, которые мы с ней разучили. Если вы считаете, что Рен плохо учит французский язык, то недавно Риндо помогла Рен выучить несколько новых французских слов и даже одну небольшую песенку. Вы не думаете, госпожа Имаи, что дело в вас, а не в Рен, что это вы не способны доходчиво объяснить ей ваши уроки? — Ран одарила гувернантку победной улыбкой.

     Госпожа Имаи раскрыла рот, но Ран снова сделала знак ей молчать.

     — Что касается внешнего вида, то я приучаю своих сестёр носить только то, что удобно им в ту или иную погоду. Мнение общества нисколько не должно их волновать, когда встаёт вопрос об их комфорте и благополучии. Тоже касается и вас о моём замужестве.

     — И всё же, мисс Хайтани, — женщина нахмурила брови. — Вы слишком молода, чтобы браться за обучение и воспитание ваших сестёр, вы слишком избалованы и эгоистичны. Вы учите их своим вздорным правилам, которые не принесут им благополучия и счастья. Если вы сейчас же не образумитесь, ваше поведение плохо скажется на благополучии вашей семьи. Вас все будут презирать, ненавидеть, вы станете изгоем! Только подумайте сколько страданий придётся вынести вашим бедным сёстрам!

     — Мнение общества не имеет смысла, — ответила Хайтани с уверенной улыбкой. — Если оно волнует вас, то это только ваши проблемы.

     — Позвольте! — стальным тоном воскликнула госпожа Имаи.

     — Гораздо больше меня волнует, что вы сильно обидели мою самую младшую сестру, — глаза Ран недобро сверкнули, и улыбка из уверенной приобрела хищные черты. — Поверьте, я не оставлю это безнаказанным. А сейчас до свидания.

     Ран как ни в чём не бывало зашагала дальше, прижимая младшую к груди.

Рен, казалось, не дышала всё это время, слушая спокойный и властный голос сестры. Её теплота, чарующий аромат, крепкие руки и голос позволили ей окончательно успокоиться. Слёзы высохли, и о недавнем плаче свидетельствовало только покрасневшее лицо.

     — Я это так не оставлю, — вдогонку произнесла гувернантка, но Ран проигнорировала её слова. Ни один мускул не дрогнул на лице.

     Рен дрогнула от последних слов гувернантки и теснее прижалась к старшей сестре, практически вжавшись в её плечо. Она беззвучно восхищалась Ран: слова гувернантки не имели для неё значения с первых дней знакомства, а Рен мелко трясло, стоило только той пройти мимо. Что же говорить о занятиях? Строгий тон госпожи Имаи и высокие требования приводили младшую Хайтани в жуткое волнение, из-за которого она не могла сконцентрироваться на игре или в изучении французского языка. Как итог: недовольство и жалоба на плохую учёбу.

     Со старшими сёстрами учёба выглядела не так мрачно, как с госпожой Имаи. Рен чувствовала, что Ран и Риндо всегда старались сделать для неё занятия приятным времяпровождением, которое захочется повторить снова и снова. При этом Риндо всегда была терпеливой, что не являлось её сильной чертой, объясняя сложные и непонятые места по нескольку раз, а Ран завораживала своей музыкой и длинными пальцами, которые красиво выглядели на клавишах музыкального инструмента. Рен всегда говорила себе, что станет играть на фортепиано также красиво, но мечты разбивались на осколки, как только госпожа Имаи занимала место старшей сестры.

     Ран ногой толкнула дверь в свою комнату и вошла. Погрузившись в мысли, Рен не сразу обратила на это внимания. Девочка удивлённо распахнула глаза, когда сестра неожиданно завалилась вместе с ней на широкую кровать и подложила руку ей под голову.

     — Малыш, не переживай ты так из-за этой ведьмы, — Рен оказалась лицом к лицу со старшей сестрой. Она увидела блестящие фиалковые глаза, смотрящие на неё с сочувствием, и не могла отвести взгляда. — Она не заслуживает твоих слёз.

     — Но её слова были такими обидными, — промурчала младшая Хайтани.

     — Я больше не позволю ей на тебя кричать, — взгляд Ран вдруг переменился и стал серьёзным. — Я обещаю тебе, — сестра нежно провела рукой по лицу сестры, убирая чёрную прядку за ухо. — Больше не будешь грустить?

     — Нет, — улыбнулась Рен, показав зубки.

     Ран довольно улыбнулась и поцеловала девочку в лоб.

     Дверь в комнату Ран отворилась снова, и на пороге появилась средняя сестра

— Риндо. Она стояла в рубашке белого цвета и таких же неприлично укороченных брюках, как у Ран и Рен. Её волосы с выкрашенными в голубой прядями были в полном беспорядке — торчали в разные стороны, словно она только что поднялась с кровати. Поправив очки на переносице, девушка с наигранным возмущением произнесла:

     — Милуетесь без меня? — и тут же оказалась на кровати рядом с сёстрами.

     — Рин! Ты пришла, — воскликнула девочка, перевернувшись к сестре. Она тут же обняла её за тонкую талию.

     — Чем вы тут занимаетесь? — Риндо обняла младшую сестрёнку и взглянула на старшую сестру вопросительным взглядом.

     — Придумываем план мести Имаи. Эта стерва позволила себе повысить голос на Рен. Мне она предъявила кучу претензий по поводу моего воспитания, — девушка закатила глаза и положила руку под щёку.

     — Что?! — вскричала Риндо на всю комнату, приподнявшись на локтях, отчего Рен тоже пришлось подняться вместе с сестрой. Со стороны это выглядело так, будто Риндо собиралась куда-то уходить, а девочка не собиралась её отпускать.

     Хайтани тут же опустила глаза на младшую сестрёнку и бережно погладила по голове. Она тут же с сожалением спросила о её самочувствии, и Рен, тронутая беспокойством, поспешила заверить Рин, что с ней всё в порядке.

     — Рен, детка, — вдруг вклинилась в разговор Ран. — Не сбегаешь на кухню, чтобы миссис Син заварила нам свой красный чай по её особому рецепту?

     — Конечно, — с готовностью ответила Рен, в душе понимая, что старшим сёстрам нужно остаться наедине. Подхватив куклу, девочка ринулась в коридор, надеясь не нарваться на госпожу Имаи.

     — Мы должны выставить её из дома! — вновь вскричала Риндо, выждав некоторое время после ухода младшей сестры. — Она переходит все границы! — её глаза полыхали яростным огнём.

     — Это невозможно, — ответила Ран. — Она возомнила себя хозяйкой дома, потому что наша мать даёт ей чересчур много свободы. А знаешь, почему она даёт ей свободу? Потому что спит с ней. Ты знала?

     — Конечно, я же не настолько слепая, — буркнула Риндо, и Ран издала смешок. Из этого могла бы получиться неплохая шутка. — Но что нам делать?

     — Нам нужно убрать её, — просто ответила Ран.

     — Я бы давно переломала ей все руки и ноги, — вздохнула Риндо, потянувшись на кровати.

     Ран не сомневалась в способности сестры лишить гувернантку возможности передвигаться по этому поместью, но она предпочитала другую месть. И не от рук сестры.

     — Ты не должна марать руки, дорогая, — Ран нежно провела рукой по Риндо.

— Она этого не достойна. Я знаю человека, который возьмётся за это за соответствующую плату.

     Риндо застонала, понимая, о ком шла речь. Ещё одна тварь, от которой тошнило и Ран, и Риндо.

     — Нам просто нужно немного потерпеть, чтобы ничего не казалось подозрительным, — продолжила Ран и положила руку на локоть сестры, пытаясь воззвать к здравому смыслу. — Но я обещаю, Рин, потом всё изменится. Мы заживём куда лучше, чем раньше и больше никому не позволим так с нами обращаться.

     Ран ободряюще улыбнулась, настраивая Риндо на позитивный лад. Средняя из сестёр Хайтани тяжело вздохнула и кивнула, повернувшись лицом к старшей сестре, улыбнувшись. Ран с ответной улыбкой взяла Риндо за подбородок и поцеловала в висок.

     Через пару минут в отворившейся двери показалась Рен, а за ней — служанка с широким подносом, на котором стоял чайник с тремя чашками, блюдцами и маленькой вазочкой с булочками.

***

     Риндо не ожидала, что проснётся так рано. За тихим разговором с Ран о плане мести госпоже Имаи за сестру, девушки уснули далеко за полночь, и проснуться через два часа средняя Хайтани совершенно не ожидала. Она разлепила веки и осторожно приняла сидячее положение, стараясь не побеспокоить младшую сестру. Этой ночью на широкой постели Ран оказались сразу три сестры, что случалось не так часто, как можно было подумать. Рен неожиданно заснула во время чтения Ран журналов о моде (Риндо всегда считала это странным, потому что старшая сестра носила только халат и свой костюмчик с укороченными брюками), а Риндо отказалась идти в свою комнату, хотя та располагалась за дверью.

     Девушка вновь хотела лечь на подушку и продолжить сон, но жажда воды дала о себе знать сухостью в горле. Рин решила спуститься на первый этаж и налить из кувшина воды, а ещё принести с собой на случай, если сёстры вдруг проснутся и тоже захотят попить. Девушка осторожно вылезла из-под одеяла и надела мягкие пушистые тапочки. Услышав возню за спиной, она тут же обернулась. Всегда чуткая Ран, почувствовав шевеление, проснулась: её глаза приоткрылись, и она сама чуть приподнялась.

     — Всё нормально, я пойду попить воды, — поспешила успокоить Риндо.

     Ран, чуть заметно кивнув, плюхнулась на подушку и поближе придвинула к себе Рен. Риндо задержала на обеих взгляд. Их смело можно положить в маленькую корзинку с тёплым пледом, и сёстры идеально бы в неё вписались. Улыбнувшись, Риндо нажала на ручку и выскользнула из комнаты в просторный коридор, на стенах которого висели многочисленные портреты членов семьи Хайтани. Впечатление эти старые и новые полотна производили только на Ран и то только тогда, когда она смотрела на свою высокомерную физиономию. Окинув их равнодушным взглядом, Риндо направилась по коридору на первый этаж.

     Глубокой ночью особняк Хайтани погрузился в полную темноту и безмолвие. Риндо слышала только свои шаги и видела нечёткий свет луны, падающий из больших широких окон. Несмотря на то, что в этом доме она родилась и выросла, знакомая обстановка, которую Риндо могла бы описать по памяти, в темноте беззвёздной ночи казалась совершенно иной: каждая деталька статуи, завиток, вырезанный на мраморе или дереве, вазы с причудливыми узорами, часы и многие другие незначительные вещи словно обретали совершенно иное предназначение, которое имели при свете дня. Половину из них Риндо практически не видела без очков, а другие — размыто. Всё это в окружении одинокого человека, блуждающего в ночи, превращалось в совершенно таинственные и даже магические атрибуты для совершения ритуала.

     Риндо спустилась на второй этаж. За разглядыванием резных узоров, покрывавших перила, девушка не сразу заметила слабый свет, исходящий из дальней комнаты в коридоре. Риндо напряглась. Одна из этих комнат принадлежала матери. Недолго думая, Риндо на цыпочках прокралась к приоткрытым двустворчатым дверям, оглядываясь, словно чужая в родном доме. Сердце в волнении забилось сильнее. Из комнаты доносился приглушённый разговор, который, как следует прислушавшись, можно было различить.

     Оглянувшись в последний раз, Риндо поддалась чуть вперёд и затаила дыхание. Один из голосов принадлежал матери, другой же — как неожиданно! — госпоже Имаи. Риндо замерла и стала слушать.

     — Моя дорогая, я понимаю, что ты устала, но прошу тебя, потерпи ещё немного. Очень скоро я улажу нашу проблему, — проворковала мать, и в Риндо всколыхнулась волна возмущения. Хотела бы она сейчас видеть этих двоих!

     — Я уже просто не могу! — отчаянно взвыла госпожа Имаи, и брови Риндо поднялись к верху. — Твои дети — это сущее наказание! Риндо упорно игнорирует все мои советы касательно манер, одежды, элементарных вещей, которые должна выполнять молодая леди, смотрит на меня как на пустое место! — запричитала женщина, и Риндо нахмурила брови. — Единственная, на кого я ещё как-то могу повлиять в этом доме, так это Рен. Она добрая и умная девочка с большим сердцем, но она предпочитает внимать советам своих старших сестёр! Мне так жаль эту бедняжку, она не представляет какое будущее её ждёт, если так пойдёт и дальше!

     — Она — парадокс в нашем роду, — прокомментировала госпожа Хайтани. Риндо напряглась. «В каком это смысле?» — произнесла она про себя. — В нашей семье никто никогда не был настолько добрым. Как ни странно, но в этом полностью заслуга Ран и Риндо.

     — Ран! Ран! — вскричала госпожа Имаи. Риндо вздрогнула. — Эта девчонка самый настоящий дьявол! Она столько же красива, сколько своенравна и горда. Кажется, не существует ничего кроме неё самой и сестёр, — уставшим голосом произнесла женщина. — Она совершенно не думает о репутации своей семьи и приучает этому Риндо и Рен, не понимая, что в будущем это приведёт к ужасным последствиям! Я её совершенно не понимаю! Именно поэтому она до сих пор не замужем.

     — Об этом ты можешь не беспокоиться, — вдруг произнесла мать, и голос женщины был уверенным. Риндо напряглась, её брови взметнулись вверх. — В ближайшее время я собираюсь найти ей жениха. У меня есть пару кандидатов, которые смогли бы усмирить её ужасный характер и сделать примерной женой. Если же с этим не получится, я отправлю её в монастырь. Хочет она этого или нет — это уже проблемы Ран.

     — Но разве такое возможно? — ответила госпожа Имаи.

     — Конечно, — ответила госпожа Хайтани, хмыкнув на последнюю фразу возлюбленной. — Что касается Риндо, то ей я тоже собираюсь найти жениха. Когда девочки будут пристроены, я отошлю Рен в хорошую женскую гимназию, в которой её научат быть настоящей леди с изящными манерами. Вздорное воспитание Ран быстро выветрится у неё из головы.

     — Я так не думаю, — бесцветным голосом произнесла госпожа Имаи.

     Риндо готова была задушить мать собственными руками прямо сейчас! Девушка еле сдерживалась, стоя за дверью, чтобы пнуть ту ногой со всей силы, а потом ворваться и разорвать их в клочья. Она была уверена, что от злости её лицо давно превратилось в спелый помидор. Сердце бешено грохотало от злости, руки сжались в кулаки так, что ногти врезались в кожу, царапая её до крови. Риндо немедленно хотела выплеснуть всю свою злость, но она понимала, что не должна себя выдать. Нужно пойти к Ран и всё ей рассказать, а та уж обязательно что-нибудь придумает.

     Но перед уходом девушка не выдержала и заглянула в щёлку между стеной и дверью. Она не могла рассмотреть детально два силуэта из-за отсутствия очков, но ясно увидела тела госпожи Хайтани и гувернантки, слившиеся в одно целое на просторном диване. Белая и чёрная одежда сплелись между собой, образуя яркий контраст между женщиной из высшего общества и обычной гувернанткой из бедной семьи. За их спинами мать говорит такие ужасные вещи, а сама кувыркается в кровати с человеком из низов!

     Риндо, пылая от гнева, крадучись начала идти назад, стараясь прислушиваться не к голосам, а к звукам в особняке. Её никто не должен заметить этой ночью, даже обычная служанка. Но внимание девушки всё равно возвращалось к матери и госпоже Имаи. Госпожа Хайтани начала говорить той ободряющие слова, в которых Ран, Риндо и Рен покинули особняк, а они остались вместе. Мать рисовала своей любовнице сопливые воздушные замки, от которых Риндо ужасно тошнило. «Как ты ошибаешься!» — хотелось ей вскрикнуть, но девушка не позволяла себе и пикнуть.

     Вскоре голоса стали тише. Хайтани прибавила шагу и быстро взобралась по лестнице на третий этаж. Таким же быстрым шагом она преодолела коридор и оказалась у двери, но за дверную ручку потянула осторожно, чтобы та не издавала лишних звуков. Прошмыгнув в комнату и плотно затворив за собой двери, Риндо быстро оказалась у изголовья кровати.

     — Ран! — шепнула она, склонившись над старшей сестрой.

     Ран поморщилась и нехотя раскрыла глаза.

     — Что случилось? — сонно произнесла девушка.

     — Нам нужно поговорить, — серьезно ответила Риндо.

***

     Рен поморщилась. Солнечные лучи неожиданно прокрались в комнату старшей сестры и упали прямо на младшую Хайтани, пробудив девочку ото сна ярким светом. Для Рен это было неожиданно. В комнате Ран тяжёлые плотные шторы были всегда наглухо задёрнуты, потому что сестра предпочитала просыпаться только к обеду, игнорируя замечания госпожи Имаи о том, что юная леди должна спать в положенное время и определённое количество часов. Рен часто-часто заморгала, прогоняя сон, но мягкие подушки и одеяло явно были этому противниками. Девочка бессильно упала на подушку и снова закрыла глаза.

     — Не хочешь просыпаться? — раздался рядом родной голос, и девочка всё же разомкнула веки.

     — Ран? — удивлённо произнесла Рен и привстала. — Ты не спишь?

     — Ты так удивлена? — улыбнулась сестра. Ран лежала совсем рядом. Её волосы разметались по подушке, напомнив Рен щупальца осьминога из энциклопедии Риндо. Девушка была облачена в свой любимый длинный чёрный халат, который, казалось, уже прирос к телу старшей Хайтани.

     — Ты же обычно очень долго-о спишь, — ответила Рен, положив руку под щёку. — А потом ещё валяешься несколько часов в постели, и тебе приносят обед уже сюда.

     — Ты права, — сказала с широкой улыбкой Ран. Старшая Хайтани нежно провела рукой по волосам младшей Хайтани и поцеловала в щёчку. — Но знаешь, я не просто так проснулась так рано. Я хочу с тобой поиграть.

     — Поиграть? — удивилась Рен, её брови заиграли, выдавая удивление девочки. — Но я ещё не позавтракала и не почистила зубы!

     — Это не важно, — отмахнулась Ран. — Думаю, ты знаешь правила этой игры, но мы с тобой в неё никогда не играли. Даже… — Хайтани задумчиво подняла глаза к потолку, — я не помню, чтобы я в неё играла с Риндо, когда мы были маленькими, но мне кажется, что это пора исправить.

     — И что это за игра? — Рен подвинулась к сестре поближе, позабыв о чистке зубов и завтраке.

     — «Дочки-матери»! — произнесла Ран и мило улыбнулась. — Я и Рин будем твоими мамами, а ты — нашим ребёнком. Мы будем заботиться и воспитывать тебя, а ты — нас слушаться. Как тебе идея?

     Лицо Рен вдруг стало серьёзным. Заинтересованная улыбка превратилась в узкую полоску, а в глазах пропал заинтересованный блеск. Девочка повернулась на спину и сложила руки на животе. Глаза задумчиво поднялись к потолку и огромной блестящей люстре, но сейчас младшая Хайтани явно видела перед собой нечто другое. Мысли завладели ей, и Ран невольно забеспокоилась.

     — Рен, всё в порядке? Я что-то сказала не так? — Хайтани взяла сестру за руку, чтобы та повернулась к ней, но девочка продолжила сосредоточенно смотреть вверх.

     — Знаешь, Ран, — неожиданно произнесла младшая Хайтани, выдержав паузу. — Мне иногда кажется, что тебя и Риндо я люблю больше, чем нашу маму. Хотя это, наверное, не правильно, ведь она меня родила. Но когда я думаю об этом, я не могу сказать, что чувствую к ней то же самое, что и к вам.

     — Это серьёзное заявление, Рен, — сосредоточенно ответила Ран, не убирая руки. Но при этом на её лице появилась довольная улыбка от слов сестры. Мысленно девушка дала себе пометку рассказать об этом Риндо. — Но я тебя понимаю, моя девочка. Как мы с Рин были маленькими, я чувствовала то же, что и ты сейчас. Мне казалось неправильным, что Риндо я люблю больше, чем нашу маму. Но со временем я поняла, что мои чувства не могут быть неправильными. Я убедилась в этом, когда у нас появилась ты.

     — И что же ты чувствовала? — Рен повернула лицо к сестре. Её лицо оставалось таким же серьёзным.

     — Я чувствую счастье, когда обнимаю вас, целую, просто разговариваю с вами, когда мы проводим вместе время или наоборот ничего не делаем, но находимся рядом друг с другом. Я чувствовала счастье, когда Риндо раскрывала мне одной все свои секреты, когда мы спали на одной кровати и просто обнимались. Я чувствовала счастье, когда ты появилась, и нам с Рин приходилось за тобой ухаживать. Когда ты сказала первое слово, сделала свои первые шаги, держала нас за руки и рисовала нам картинки. Я чувствую счастье, когда ты доверяешь мне, принимаешь такой, какая я есть и любишь. И поэтому я хочу подарить вам куда большую любовь, чем матери.

     Рен не выдержала и стиснула сестру в крепких объятиях. На глазах засверкали слёзы, и на лице появилась искренняя улыбка. Знала ли Ран как счастлива была её маленькая сестрёнка в этот момент? Рен хотелось обнять её так сильно, чтобы старшая сестра это поняла. Но Ран и так понимала. Девушка в ответ прижала Рен к себе, положив подбородок ей на спину.

     — Я очень сильно люблю тебя, Ран, — одной рукой размазывая слёзы по лицу, всхлипывая, сказала девочка. — И Риндо я тоже сильно люблю!

     — Я знаю, — в ответ прошептала старшая Хайтани. — Я знаю.

     — Вы ведь всегда будете моими сёстрами, правда? — проскулила девочка и закрыла глаза.

     — Конечно, — улыбнулась Ран, понимая, что её игре не суждено состояться. — Мы с Рин всегда будем рядом с тобой. А ты — будь с нами.

     Рен кивнула и снова всхлипнула.

     — Я хочу найти Рин, — сообщила девочка, отстранившись от сестры и заглянув ей в глаза.

     — Тогда беги к ней! — ответила Ран и указала сестре возможное местоположение Риндо.

     Рен, поцеловав сестру в обе щёки, вскочила с постели и понеслась по коридору в библиотеку.

     После разговора с Рен этой ночью Ран впервые смогла облегчённо выдохнуть. Девушка перевернулась на левый бок, накрылась с головой одеялом, сжалась в позе эмбриона и закрыла глаза. Поступок матери в отношении их — настоящее предательство, но это вполне ожидаемо. Миссис Хайтани всегда считала принципы старшей и средней дочери отвратными и вздорными, но никогда ничего не делала, потому что ей было всё равно. Сейчас же она решила зашевелиться, потому что все трое мешали её счастью с госпожой Имаи. Ран хищно улыбнулась.

     — Нужно немного потянуть время, — произнесла старшая Хайтани и чуть нахмурилась. Девушка вспомнила ответное письмо от Харучиё, присланное сегодня утром. — Осталось совсем немного.

***

     Когда Ран спустилась в сад, чтобы отдать Харучиё её заветную дозу за выполненную работу, Риндо пошла оценивать результат. В особняке Хайтани стояла тишина. Это означало, что о произошедшем узнают только утром или если кто-то из сестёр оповестит об этом самым настоящим искусным криком, выражающим ужас и отчаяние. Но Риндо прекрасно знала, что Ран предпочтёт вернуться в кровать и услышать утром заветные крики прислуг, а она — расположиться рядом с ней. Рен спала в своей тёпленькой постели на пятом этаже, почти как принцесса в башне, и сёстры заранее побеспокоились о том, чтобы визги слуг не достигли её ушей и не напугали.

     Как и той ночью, Рин выскользнула из кровати, нашла любимые пушистые тапочки и вышла в коридор. Безмятежная темнота мягко обволокла особняк Хайтани, даруя свет луны и звёзд только через большие арочные окна. На этот раз Риндо надела очки, чтобы разглядеть всё получше. Девушка с большим вниманием оглядывала окружающие её предметы и специально шла медленным шагом, чтобы полюбоваться красотой ночи прежде, чем глаза увидят уродливое слияние тел, перекошенное ужасом перед надвигающейся смертью, готовой хладнокровно зарезать их ножом ради получения наркоты. Как же это низко по отношению к женщине, принадлежащей великой семьи Хайтани? Риндо улыбнулась.

     Плавным шагом следуя к лестнице, Риндо одновременно касалась рукой полотен картин, изображающих её семью вместе с господином Хайтани, тяжёлых рам с узорами, изящных ваз с рисунками и большими цветами, декоративных предметов мебели, говорящих о богатстве семьи Хайтани и многих других. Всё это Риндо могла разглядывать часами, растягивая волнение перед предстоящей картиной в спальне матери. И всё же медленно, но шла дальше.

     Лестница встретила её тёмным заманчивым круговоротом на второй этаж. Девушка опустилась на первую ступеньку, взявшись за перила, раздумывая, встретилась ли Ран с Харучиё. Той, скорее всего, уже не терпится покинуть эту реальность и отдаться эйфории. Спускаясь ниже, Риндо не выдержала и наклонилась, чтобы побыстрее увидеть коридор второго этажа. На первый взгляд ничего не обычного: тёмная обстановка, как и на предыдущем этаже, безмятежность, но, как и в прошлый раз — в комнате матери горел свет. Риндо прислушалась, но ничего не услышала.

     Девушка зашагала быстрее и уже через полминуты оказалась напротив приоткрытой двери в спальню матери. Без тени страха Риндо взялась за ручку и распахнула её, делая шаг вперёд. В комнате миссис Хайтани была разыграна настоящая драма: госпожа Имаи в своём неизменном чёрном платье с глухим воротником прикрывала своим телом женщину в лёгкой белой одежде для сна.

Её руки были расставлены в разные стороны, заслоняя убийцу, а на лице застыла решимость спасти любовницу от смерти. Глаза, некогда излучавшие жестокость и презрение, были широко распахнуты. И тем не менее её перерезанное горло до сих пор заливало кровью и одежду, и дорогой ковёр. Госпоже Имаи следовало отдать должное за верность.

     Госпожа Хайтани выглядела куда жалко, чем её прислуга. Риндо представила её ужас и страх, всё отчаяние, завладевшее телом, когда она увидела Харучиё с разорванным ртом и ножом в руке. Бедняжка наверняка кричала, но на крики никто не откликнулся, потому что Санзу позаботилась не только о цели, но и препятствиях. Какая она молодец! А детям было просто на неё плевать, поэтому они даже не шелохнулись. Тело госпожи Хайтани безвольно валялось на диване, из её дыры в сердце сочилась ужасная вязкая жижа. К сожалению, только Харучиё видела лицо госпожи Хайтани, когда её любимую служанку зарезали, как свинью, прямо на глазах.

     — Надеюсь, отец продолжит мучить тебя в аду, узнав, что ты после его смерти связалась со служанкой, — произнесла Риндо, улыбаясь.

     Этой ночью страдания всех сестёр были отомщены.