Последняя королева Нэйлы

В крохотной камере почти нет мебели: круглый стол из серого биопласта да два белых кресла. Окон тоже нет. Они не нужны — по злой иронии последний приют нэев в толще долеритовых скал. Стены здесь из затемнённого триплекса с оптическим эффектом, чтобы не сойти с ума в закрытом пространстве. В одну из таких, отключив иллюзию, смотрится сейчас Её Величество Королева Нэйлы Ферэлла Арим Кедари, Старшая из рода аммари. И единственная.

Рэлль внимательно изучает своё отражение, искажает его, меняет облик. Синие глаза темнеют, длинные прямые чёрные волосы завиваются в озорные кудри, светлеют, пока не становятся цвета мокрого песка, смуглая кожа бледнеет, на носу появляется россыпь веснушек. Если Рэлль заговорит — её голос тоже будет другим, зазвучит на октаву выше.

Рэлль делает это, чтобы напомнить себе, кто она и каким даром владеет. Чтобы поверить — обратного пути у неё нет. Каждый нэй способен превратиться в кого угодно, стать невидимым, обмануть чувствительный детектор. Рэлль не исключение. Она может явить бунтующему миру невозможное, вылечить любую болезнь, но не знает главного — как спасти свой народ.

Два лунных месяца назад вместо траура ей пришлось надеть мантию и принять из рук Первого Королевского Советника корону. Новая королева проглотила слёзы и торжественно пообещала нэям чудо. Два лунных месяца — с той самой ночи, когда на побережье столицы обрушился первый солитон, она отчаянно ищет способ вернуть планете стабильность. Но ей всё чаще кажется — его не существует. Нэи обречены.

Мир перевернулся, как будто кто-то подсмотрел и оживил самый страшный из её детских кошмаров. Новая реальность Нэйлы настолько безнадёжна, что она, королева, готова рискнуть жизнью. Один шанс на миллион, что у неё получится добраться до Королевского Хранилища в затопленном дворце. Ещё меньше на то, чтобы отыскать там хоть какие-то хроники прошлого. Несусветная глупость надеяться, что они уцелели. Верх самонадеянности думать, что она сможет повторить опыт предков и обуздать планету снова. Настоящее самоубийство выходить на берег одной даже ночью в отлив. Но её отчаяние так велико, что сумело победить разум и заставило замолчать самый сильный из инстинктов рода аммари — самосохранение.

Прятаться в пещере дальше бессмысленно, они лишь оттягивают агонию. Рано или поздно очередной солитон доберётся сюда и затопит горы Вары так же, как уже затопил три четверти Нэйлы. Нэям некуда отступать, океан загнал их в ловушку, оставив сотне выживших малюсенький клочок из чёрных скал и красного песка.

Рэлль возвращает себе родной облик, щурясь, вглядывается в отражение на стене. На миг кажется, что оно кивает ей, отвечая на невысказанный вопрос. Она всё ещё не уверена, что поступает правильно.

За её спиной — стеклянная дверь, за ней — узкий коридор в двадцать семь шагов, четыре ступеньки, большой светлый зал, овальный стол и одиннадцать кресел. Одно до сих пор свободно. Рэлль не слышит ничего, кроме шума работающих лопастей в вентиляционной шахте, но ей несложно представить, о чём говорят те, кто сидит в оставшихся десяти и ждёт её появления.

— …Королева Ферэлла так молода и неопытна.

— Возраст не имеет значения. Её Величество обязана взять на себя ответственность. В конце концов это её священный долг.

— Мы живы, потому что последняя аммари с нами. Мир окончательно не рухнул только благодаря её биополю. Вы подумали, что будет с планетой, если она сбежит?

— Рэлль некуда бежать. И незачем.

— Разве? У неё ничего не осталось. Прилив забрал всё: дом, семью, любовь…

— Но не надежду. Вспомните, именно аммари первыми заселили Нэйлу, подчинили прихоти планеты, а ведь угроза и тогда была смертельной. Считалось, здесь никогда не возникнет разумная жизнь.

— Угроза никуда не делась. Как только у планеты появился шанс избавиться от нас раз и навсегда, она им воспользовалась.

— Не говорите ерунды. Мы сами виноваты. Нэйла находится в постоянной регенерации. Естественным процессам — да, искусственным — нет. Стоит один раз нарушить правило, и мнимая прочность мироздания пойдёт прахом. Что и происходит сейчас.

— Неправда. Мы усердно трудились, чтобы не допустить новой катастрофы.

— И всё-таки допустили.

— Это обвинение?

— Констатация факта. Ситуация полностью вышла из-под контроля.

— Мы бессильны перед стихией. Такого никто не мог предвидеть.

— Чушь. Мы всегда знали, что сидим на вулкане. Не в буквальном смысле, конечно.

— Господа, вопрос, на который необходимо найти ответ — не кто виноват, а как спастись. Именно для этого я собрала Совет. К моему великому сожалению, у нас больше нет возможности экспериментировать, подтверждая или опровергая теории. У нас просто не осталось времени. Как и права на ошибку. Тысячи уже погибли. Если мы не примем сегодня верное решение, завтра погибнут все…

Боры случались и раньше, в периоды новолуний и полнолуний — там, где у впадающих в океан рек устье сильно сужается. Высота водяной стены, стремительно несущейся против течения, достигала порой десятка метров, но никого не пугала. Нэи всё о них знали, научились использовать — две трети Силовых станций работали от энергии воды и лишь треть — благодаря солнцу и ветрам. Последняя находится на утёсе Урсейи; когда и она выйдет из строя, пещера погрузится в удушающий мрак: здесь не будет ни света, ни кислорода.

Солитоны стали для нэев сюрпризом, для многих — смертельным. Никто так и не понял, откуда они взялись. Никаких подземных толчков или аномальных проникновений в атмосферу датчики не зафиксировали. Сама природа их появления противоречила всем известным законам в теории волн — однажды во время самого обычного прилива громадная масса воды, похожая на гладкий холм, неожиданно поднялась над уровнем океана, покатилась в сторону побережья, не меняя формы и не снижая скорости. А через несколько минут с яростью обрушилась на столицу, сметая на своём пути дома, деревья, людей… Тысячи погибли сразу, но это было только начало Большого прилива.

Солитоны случались чаще, становились агрессивнее, отбирали у нэев кров, близких, надежду. Меняли судьбу целого мира, не спешили уходить обратно с отливом, медленно и непреклонно превращая единственный материк Нэйлы в океанское дно.

Рэлль продолжает смотреть в глаза отражению. С ним не нужны маски и можно быть до конца откровенной. Она уже ни на что не надеется, но с упрямым отчаянием ищет способ спасти свой мир и спастись. Или умереть достойно, как должна поступить последняя королева.

Её гибель не станет напрасной. Она уйдёт, зная, что сделала всё, что могла. И что с ней вместе сдохнут эти мерзкие твари — кидопы. Когда кругом будет одна вода, им тоже не выжить.

Худые, лохматые, огнедышащие, кидопы явились в их мир за лунную неделю до первого Прилива, словно предвестники грядущего апокалипсиса. Жестокие, коварные, неуловимые. Огромные. Они устроили на нэев охоту днём, набрасываясь с небес и раздирая несчастных на куски прямо в воздухе, а по ночам прятались. Наверное, со временем получилось бы их истребить, но следом за кидопами пришли волны-убийцы.

Нэй прожили здесь больше тысячи лунных лет, но так и остались чужаками. Планета не захотела принять даже аммари — тех, в чьих жилах течёт кровь древних нэйлян. И теперь все они погибнут, все до одного. А Нэйла выстоит, переболеет, вернёт себе первоначальный вид. И, как обещают легенды, здесь действительно больше никогда не зародится разумная жизнь.

Встроенный в потолок динамик предупредительно светится голубым, и вкрадчивый голос Первого Королевского Советника нарушает тишину:

— Простите, Ваше Величество. Вы не отвечаете на вызовы… Вы же помните, что Вас давно ждут в Зале Совета?..

Рэлль стряхивает оцепенение, старается отвечать уверенно:

— Я помню. Конечно, помню. Передайте… скажите Совету, я скоро буду.

— Ваше Величество, — в бесстрастном почтительном тоне появляются виноватые нотки, — простите, у Вас не осталось времени на раздумья.

— Знаю.

Свет гаснет, динамик отключается.

Она не собирается туда идти, в Совете нет смысла: любое решение уже ничего не изменит. Выжившим остаётся ждать конца или надеяться на чудо.

Рэлль хочет оправдать надежды своего народа, хочет стать их чудом, хотя бы попробовать. Ведь она аммари, Старшая из рода, сумевшего когда-то усмирить Нэйлу.

***

Рэлль бредёт по краю обрыва, жадно глотает влажный солёный воздух. Северный ветер словно жалеет её, не набрасывается сразу, не бьёт наотмашь по лицу. Ласково треплет распущенные волосы, игриво задирает полы широкой туники. Солнце почти укатилось за горизонт, резкими яркими мазками раскрасив чернеющее небо. С другой стороны, на востоке, уже виднеется тонкий серпик луны. Пора.

Время отлива. Вода отступает медленно, будто бы нехотя, словно океан не торопится возвращать бывшую столицу. Любимую Киарни.

Рэлль терпелива, ей некуда больше спешить — опозданий к собственной смерти не бывает. Скоро она сможет перенестись на пляж и снова, возможно, в последний раз войти в родной город, пройтись по его улицам, заглянуть во дворец, где прошло её детство, где была счастлива, где любила и теряла, где навсегда остались дорогие сердцу люди.

Рэлль не знает, сколько у неё в запасе времени. Прилив всегда начинается неожиданно, забирая то, что никогда ему не принадлежало. Сначала вода прибывает тихо, с мягким шелестом подбираясь к скалам. Волны становятся злее, бестолково сталкиваются, пряча в океанской пучине пустые глазницы окон, разрушенные башни, огрызок серебряного шпиля. А потом, сливаясь с горизонтом, к берегу двинется новый солитон, чтобы поставить в истории нэев жирную точку.

Её народ, его наследие, мудрость рода уже погребены под водой. Сегодня к ним присоединится и она — последняя королева.

***

Холодная вода щекочет пятки, через пару мгновений её в Нижнем зале будет по пояс. Рэлль с гибельным восторгом наблюдает, как та прибывает через двери и дыры в стене. Это даже красиво. Отчаянно, неумолимо красиво.

Вода доходит уже до подбородка, попадает в рот, жжётся солью на языке. Босые ступни скользят по каменному выступу, позволяя не захлебнуться. Всё ещё не захлебнуться. Рэлль пытается выцепить из памяти фрагменты собственной жизни. Не получается. Каждый лунный день, каждый месяц, каждый лунный год сливаются сейчас в безликую череду напрасных усилий, ненужных слов, бессмысленных поступков. Словно не было ничего хорошего. Словно жалеть не о чем. И можно остаться здесь навсегда, позволить солитону смести себя, как пушинку, растерзать, уничтожить. За миг до того, как всё оборвётся, удивиться, как прекрасна, оказывается, смерть.

Впервые Рэлль так близка к ней и впервые её не боится. Впервые ей безразлично, что случится потом, потому что потом уже ничего не случится.

Это конец. Всему.

Чуда не будет. Она лишь глупая девчонка, которая ничего не умеет. Даже не королева. Не настоящая — её не готовили к престолу, не учили, как управлять Нэйлой. Никто не думал, что за одну ночь больше не останется женщин-аммари.

Вода бурлит, смыкается над ней. Рэлль обречённо закрывает глаза.

«Когда не сможешь смотреть вперёд — не оглядывайся, смотри вверх», — ласково шепчет мамин голос.

Она послушно глядит на потолок. Он весь в трещинах, вот-вот обрушится. На осознание уходит ещё несколько мгновений.

Рэлль не знает, кто придумал называть этот дар «сотами», но уверена — точнее слова не подобрать. Когда перед ней впервые открылась «дверь» в другое измерение, ей едва исполнилось семь лунных лет, она безо всякой причины подняла взгляд и увидела, как часть неба покрылась мириадами трещин, поделив его на крохотные многоугольники. Счастью не было конца — ведь юной принцессе столько рассказывали про это.

На деле всё оказалось сложнее, многому пришлось долго учиться: как правильно выбирать, как возвращаться домой, как концентрироваться, чтобы охватить площадь, которую необходимо «рассечь», как не застрять между мирами. У каждой вселенной — свой цвет, у каждого существа — индивидуальный узор-след. Обычным зрением нэя их не разглядеть, их видят только аммари.

Вот оно, её спасение, прямо перед ней: выбирай любой мир и иди.

Рэлль закрывает глаза, покорно опускает голову. Из поколения в поколение каждая аммари проходит через торжественный ритуал и клянется подданным не использовать ради личной выгоды дар, сохранившийся в их роду, ни при каких обстоятельствах. Сбежать сейчас, не сдержать клятву — непростительная слабость, а она — королева. У неё нет права быть слабой. Она не может предать нэев. Так она предаст себя, семью, всё, что на этой земле создали её предки, всё, за что они боролись. Лучше уж смерть.

И тогда чудо всё-таки происходит.

Мир предстаёт перед глазами гигантским клубком из миллионов разноцветных ниточек. Надо выбрать одну, потянуть, распутать. Дойти до конца.

Рэлль знает, что способна. Она как паук в самом центре паутины — чувствует мельчайшее натяжение каждой нити, слышит, как бешено стучит в венах пульс, как он сливается с ритмом планеты. Она сможет спасти нэев, потому что когда-то их создали её предки и привели сюда. Ей надо вернуться к истокам и понять, как усмирить бунтарку. Рано или поздно Нэйла их примет. 

Ничто не возникает из ничего. Кто-то обязательно первым бросил камень, создав круги на воде. Рэлль лишь нужно найти его, тогда она будет знать, как всё исправить.