У моряков много суеверий и традиций. Наверное, только жрецы могут сравниться с ними по количеству разнообразных поверий, традиций и, на первый взгляд, странных привычек, которые должны отвести беду, обеспечить хорошую погоду и вознаградить большим уловом. Капитан Оттис не отличался от остальных, у него, ровно, как и у других, имелись свои особые… традиции.

Сегодня стояла на редкость прекрасная погода. Солнце ярко светило над головой и лишь немногие белые облака изредка скрывали теплые лучи, давая глазам возможность насладиться безмятежным морем, ветер оставлял на губах привкус соли и капитан, в который раз облизнув губы, усмехнулся своим мыслям. Боги благословляют его – это точно. Сегодня будет прекрасный улов и огромная выручка, в этом нет сомнения. Главное скрепить договор с переменчивой морской пучиной. И желательно – кровью. Благо у него имелся прекрасный экземпляр.  

- Боги улыбаются нам, господа. Давайте не будем разочаровывать их… приведите нашу леди! – громогласно прокричал капитан, юнга и второй помощник поспешили за будущей жертвой, кто-то из команды закричал от предвкушения шоу, но… единственный целый глаз Оттиса заметил недовольное выражение лица у гарпунистки. Невысокая мрачная девушка-вастаи тихо зарычала, прижав пушистые округлые уши к голове, ее глаз, не скрытый за удлиненной челкой серо-черных волос, смотрел неотрывно на капитана, а тонкие губы, рассеченные полоской шрама, сжались в тонкую линию. Весь вид нанятой выражал крайнее недовольство и скрытое опасение, вастаи постоянно оборачивалась и смотрела на безмятежную морскую гладь, словно чувствуя надвигающуюся беду.

- Тебя что-то не устраивает, Нокс?

- Рррр, нельзя красть бухру. Это разозлит жриц, мряо, - голос охотницы на чудовищ понизился до шепота, девушка говорила крайне неразборчиво, постоянно переходя на рычание. Капитан лишь усмехнулся. Дикарка – что с нее взять, но дикарка весьма умелый гарпунист и берет вместо золота, за свою работу, ошметки от пойманного чудовища, будь то клык или часть шкуры. За такое стоило терпеть ее причуды, происхождение и некоторую своевольность, которая стоит другим – жизни.  

- Это и не бухру, глупенькая кошка, девчонка может одеваться как бухру, говорить и следовать их вере, но она не бухру и мало кто хватится за нее, а богам… какая разница чья кровь?

Из глотки вастаи вновь донесся рык, верхняя губа девушки приподнялась, демонстрируя острый клык, но гарпунистка ограничилась лишь рычанием, кто-то из команды шутя предложил Нокс самой прыгнуть в пучину, раз она такая сердобольная. На что вастаи резко обернулась и распушила длинный хвост, сквозь челку пробился ярко-желтый свет нечеловеческого глаза, а с губ сорвалось дикое шипение. Замершее тело дикарки не без намека говорило о желании напрыгнуть на смельчака и разорвать его в клочья, за подобные слова, но капитан, не моргнув единственным глазом, выстрелил в воздух, заставив Нокс вздрогнуть и недовольно заскулить.

- Хватит, Нокс, я терплю тебя только за твои навыки, еще одно словно против моего и следом за нашей девочкой, отправишься ты, - с легкой, обманчиво доброжелательной, улыбкой сказал капитан, поправляя на голове шляпу с пестрыми перьями, Нокс недовольно дернула хвостом и пошла подальше от команды, не желая участвовать в этом. Корабль мягко качнуло на волнах, заставив капитана улыбнуться, да… боги чувствуют жертву и поторапливают их. Обычно пойманные красавицы кричали и молили о пощаде, предлагали все что угодно, лишь бы их отпустили, но пойманная сегодня… отличалась от остальных. Оттис даже сомневался, а признают ли достойной столь смиренную жертву? Она не кричала, не вырывалась, когда юнга выволок молодую послушницу на свежий воздух. Изношенное платье послушницы не могло скрыть красоту будущей жертвы, напротив, бледная, словно ее кожа ни разу не видела солнечного света, послушница выглядела до очарования беспомощной. Оторванный рукав платья скатался у самой кисти, демонстрируя темно-зеленые татуировки – традиционные рисунки племени бухру. Щупальца Бородатой леди. Всклокоченные волосы сейчас напоминали клубок змей, некоторые спутанные пряди волос падали ей на лицо, едва касаясь зеленой повязки, за которой скрывались глаза. Наверняка невероятно красивых. В этом капитан не сомневался. Молодая послушница напоминала пойманную русалку, у которой на суше хвост менялся на тонкие ноги. Даже единственное украшение не золотые серьги или какой-то магический амулет, а обычный осколок зеркала на черном кожаном шнурке. И невольно Оттис думал, что лучше бы они отдали богам не столь чарующую особу, а другую дурочку, которая легко бы соблазнилась ласковым речам и обещаниям тяжелых кошельков с золотом и жемчугом. Послушница ступала босыми ногами, покорно идя к своей неминуемой гибели, она не поднимала головы, не реагировала на завывания команды. Нокс вздрогнула, когда послушница повернула голову в ее сторону, словно чувствуя недовольство вастаи, но отрицательно качнула головой, безмолвно моля не делать глупостей, из-за которых может пострадать. 

Послушница вздрогнула, когда жесткие крупные руки капитана схватили ее и подняли над землей, как какую-то куклу, она не вырывалась, не дергалась, лишь старалась не вдыхать отвратительный запах прокисшего алкоголя и чего-то тухлого, исходящего от тела этого… мужчины. Повязка скрывала от ее взора команду, но послушнице не нужны были глаза, чтобы видеть этот сброд, она чувствовала все их низменные желания. Пороки. Мать Змея учит плыть по течению своей судьбы… Послушница так и делала, она терпела все невзгоды в своей жизни, когда собственные родители отдали ее народу бухру, получив за дочь лишь небольшой мешочек монет, она не проронила ни слова. Лишь одно удручало сейчас – Иллаой. Ей было жаль расстраивать добрую, заботливую жрицу, ставшую ей сестрой и матерью.

Ее несли все ближе к краю, послушница чувствовала это, она чувствовала, как исходит от воды приятная прохлада, как воздух оставляет на губах тонкий слой соли, как над головой уже выжидающе кричат чайки…

 Стало страшно. На один краткий миг все ее естество содрогнулось, сжалось от когтей липкого ужаса… Нет. Она не хотела умирать. Не так. Не сейчас! Хватка на теле стала крепче, похитители смеялись, упиваясь ужасом своей жертвы, словно вампиры.

- Молви хоть слово перед смертью красавица, - уха коснулось теплое дыхание похитителя, девушка поморщилась и сжала плотнее зубы, не желая радовать команду своими мольбами о спасении или пустозвучными проклятиями о мести. Капитан лишь разочарованно хмыгнул, едва слышно зазвенело лезвие ножа и бок разразился страшной болью.

- Даже сейчас не пискнешь? Ты, что еще и немая? – разочарование сквозило в его голосе все больше и больше, Оттис недовольно скривился, начиная переживать, понравится ли Богам такая жертва, но все же разжал руки, позволяя девушке упасть в объятия беспощадной пучины. Мир в одно мгновение потонуло в тишине. Звуки исчезли, заменив собой безграничную тишину, больно ударившую по барабанным перепонкам. Соленая вода попала в рану, разъедая ее не хуже кислоты, но послушница терпела, она не позволяла себе тратить бесценный воздух на бесполезные крики. На глубине ее крики бесполезны. С чудовищным усилием послушница подняла связанные руки к лицу и попыталась поймать зубами край веревки, осколок зеркала на груди неприятно холодил, звенел, жалобно моля хозяйку бороться за свою жизнь. Девушка потянула веревку вниз, дергала руками и ногами, пытаясь выбраться из пут, пока не стало слишком поздно. Легкие болели, их жгло огнем, а голова становилась все тяжелее, но послушница не сдавалась пока не почувствовала движение в воде. Кто-то приплыл на запах ее крови… ее гибель. Она чувствовала… чувствовала во тьме сотни, нет, тысячи глаз, следящих за ее тщетными попытками спастись. Голодные, хищные, сияющие во тьме глаза морских чудовищ следили за ней. Но среди них был взгляд иной, более осмысленный, хоть и не менее кровожадный. Тот, чье имя заставляло дрожать и капитана, и обычного матроса. Это его собирались умилостивить похитители? Девушка вздрогнула, когда позади кто-то проплыл, кто-то необычайно ловкий и стремительный, неуловимый как сама смерть. Сердце пропустило удар, отозвавшись болью в голове, он близко… слишком. Ей не нужно видеть, чтобы понять это.

- В наши воды заплыла маленькая рыбка, - голос, глубокий, резонирующий, голос самих морских глубин, тот, кто раньше звался Пайком, а ныне Потрошитель Кровавой гавани, засмеялся, низко, жутко… утробно, - Меня тоже бросили умирать. Барахтаться в пучине, пока смерть не настигнет… Но она не настигла, - Потрошитель замолк и с шумом втянул в себя окровавленную воду, словно принюхивался, - Ты в одежде бухру и пахнешь почти как бухру… но ты не одна из них.

Послушница медленно кивнула, легкие жгло огнем, голос Потрошителя звучал все тише, сознание медленно уплывало от нее, отдаваясь благоговейной милосердной темноте, лишь странный скрип, похожий на расползающуюся по стеклу трещину, заставлял ее еще хвататься за остатки угасающего сознания.  

- Тссс, не дергайся, рыбка, барахтаться нет уже смысла, - руки Потрошителя сжали ее плечи, заставив на рефлекторно дернуться от страха, мужчина вновь тихо засмеялся и потянул к себе, с извращенной нежностью прижимая к груди, - Спи, засыпай, рыбка. Твоя смерть будет отомщена.

В голове едва затухающей вспышкой пронеслись голоса команды и их капитана, а затем… Послушница дернулась, подняла голову, заставив потрошителя удивленно приподнять бровь.

- Что? Ты хочешь что-то попросить перед смертью? Хочешь, чтобы я кого-то пощадил? Ха-ха, кого-то из твоих убийц?

«Нет! Вастаи не убийца! Она не заслуживает смерти!» - мысли набатом бились в голове, умирающая сжала рваную накидку морского убийцы и, в минуту отчаяния, открыла рот, чтобы произнести имя, услышанное ею во время разговора капитана. Единственная, кто не хотел ее смерти. Гарпунистка!

Вода наполнила рот и легкие, вместо мольбы о милосердии, из ее рта доносились булькающие звуки и всхлипы, которые оставались для Пайка лишь мелодией утопающего, широкая ладонь прошлась по спутанным волосам, почти нежно, ласково убаюкивая несчастную. Маленькая рыбка не заслуживает смерти в одиночестве, поэтому он станет ее последней компанией в последние мгновения ее жизни. Почти угасшие осколки человечности не позволили потрошителю причинить девушке больше боли, он мог помочь всплыть на поверхность, но рваная рана в боку убьет быстрее чем умирающая успеет почувствовать на коже солнце и в последний раз глотнуть воздуха. Морские чудовища подплыли ближе, желая вкусить плоти жертвы, Пайк убрал руки, позволяя морю утянуть в свои глубины девушку, как… что-то произошло. Потрошителя и морских обитателей оглушило выбросом магической энергии, до недавнего времени обычный осколок зеркала, покрылся вязкой черной дымкой, отливающей ядовито-зеленым светом. Пайк помнил, что это… Это черный туман! Откуда он здесь? Туман окутал тело умирающей, словно в кокон, а позади вместо морской глубины показались сияющие трещины, словно пучина начала покрываться трещинами как обычное зеркало… Разрозненные осколки отражали лик пораженного Потрашителя, неведанные места, в которых он никогда не бывал, отражения чьих-то воспоминаний и среди бесконечных осколков появился силуэт. Едва различимый, блеклый. Девушка! Она смотрела с безграничной болью прямо на него, тонкие мертвенно-белые губы дрожали, глаза, скрытые за округлыми очками, покраснели от едва сдерживаемых слез. Лицо, руки, тело… все было усеяно сквозными ранами. Незнакомка выглядела уставшей, до смерти уставшей, желающей долгожданного покоя, но нечто мешало ей обрести его. Странная цепь, обвивающая стан израненного призрака, тянуло несчастную к своему владельцу, но дух противилась этому, она затравленно обернулась в сторону, а затем потянулась вперед, словно надеясь покинуть пределы своей зеркальной тюрьмы. Обмякшее тело утопленницы упало на осколки, загородив собой прозрачную деву, сквозь трещины просочились прозрачные руки, усеянные множеством рваных ран, призрак мягко обняла умирающую и утянула за собой по ту сторону зеркала. И все прекратилось. Подводный мир вновь погрузился во тьму, оставив о странном происшествии лишь запах крови несчастной. Морские чудища бесновались, они плавали в поисках источника крови, но не могли ее найти, а Пайк лишь смотрел на место, где когда-то был выброс магии Проклятых островов.

- Тихо! – спустя несколько секунд голос Потрошителя раздался словно гром, морские твари замерли, покорно смотря на него сияющими пустыми глазами, в коих был лишь одно желание – Голод. Неутолимый, вечный голод.

- Скоро вы отведаете желанной крови, - достав старый пергамент, Пайк занес новые имена в свой список, - Охота начинается.

Первый удар сердце… сродни удару наковальни. Марэ рвано вздохнула и закашлялась, выплевывая из легких соленую воду. Все ее естество отчаянно желало сжаться в маленький беспомощный комочек и вновь погрузиться в благоговейную темноту, подальше от боли и шума внешнего мира. Кровь в голове шумела, подобно морским волнам, сердце в груди билось неистово, не веря в чудесное спасение, а раненный бок горел огнем. Скорее рефлекторно, чем осмысленно, она прижала руку к кровоточащей ране, стараясь задержать кровь, но вместо рваной колотой раны, из которой должна была вытекать алая река, пальцы нащупали тонкую полоску новой кожи еще совсем тонкой, а потому остро реагирующей на любой раздражитель. 

- Дыши, Марэ, дыши глубже, - широкая горячая ладонь легка на ее спину, мягко придерживая, чтобы ослабленная послушница не упала лицом в песок, Марэ повернула голову в сторону голоса и слабо улыбнулась великой жрице, хоть, и не видя ее лица, послушница ощущала в голосе тревогу и облегчение. Молочно-белый туман в голове расступился, стоило Марэ вспомнить как выглядело лицо Иллаой в тот последний день, когда ее глаза скрыли за ритуальной повязкой. Имевшая особую грубую, можно сказать даже дикую, красоту, жрица сочетала в себе, казалось бы, совершенно не сочетаемые качества: мощь вековых скал, пылкий нрав и огромное доброе сердце, окружавшее последователей особым теплом и заботой. Иллаой была первой кого увидела напуганная маленькая девочка, чьи родители хотели отдать единственное чадо в услужение Бородатой Леди (естественно получив за это небольшое вознаграждение в виде золотых монет). На целых три головы выше отца и в два раза шире его в плечах, жрица производила неизгладимое впечатление. Которое быстро сменилось с суеверного ужаса на бесконечную любовь к могучей, мудрой жрице, ставшей для нее матерью и наставницей. Марэ улыбнулась собственным мыслям, она отчетливо представляла себе красивое в своей звериной мощи лицо жрицы с выбритыми висками и длинными волосами цвета темного дерева. Послушница с легкостью представила как сейчас жрица смотрит на нее с тревогой и заботой, продолжая держать за плечи, пока та выплевывает остатки морской воды.

- Мы искали тебя несколько дней, Марэ, и нашли только сегодня на берегу…

Дальше послушница не слышала, слова слетавшие с уст жрицы, размазывались в ее голове, как рыбий жир на сухом куске хлеба, растекались и превращались в бессвязную мешанину. Марэ медленно моргнула, коснувшись осколка зеркала на тонком кожаном шнурке, диковинный кулон отозвался легкой прохладой на кончиках пальцев, но остался безмолвным. Перед повторным погружением в вязкую черную бездну она вспомнила пучину, охотно принявшую в свои объятия… и голос Потрошителя Кровавой гавани.

***

Когда повязка послушницы скрыла от ее глаз целый мир, все остальные чувства Марэ обострились стократно: прибрежные волны успокаивали молодой разум, а вечерами нашептывали древние легенды, убаюкивая ее перед сном. От запаха рыбы не скрыться в Билджвотере, даже до в самых богатых районах доносится аромат Кровавых доков и многие красавицы из свиты богатеев-капитанов, брызгаются дорогими масляными духами, в призрачной надежде обезопасить себя от въедливого запаха. Разбухшие от влаги деревянные доски скрипели под босыми стопами… потребовалось много времени научиться ходить так, чтобы древесина не оставляла под кожей занозы. Билджвотер – живой организм. Марэ чувствует, как бьется его сердце, как люди, подобно крови, текут по улочкам-жилам, наполняя его древнее тело живительной силой, как нижние кварталы с жадностью вкушают кровь чудовищ, а верхние кровь убитых капитанов, как с каждым приближением черного тумана он замирает и выдыхает полной грудью, стоит Страховинну разжать когти. Сейчас город затаился, чувствуя приближение чудовищ с Туманных Островов, старые доски жалобно скрипели, каменные стены обдавали лицо Послушницы сырым затхлым дыханием, а с крыш покосившихся старых домов монотонно капала вода. Сегодняшняя ночь была на редкость тихой, даже… слишком тихой. Марэ остановилась и прислушалась к гнетущей тишине: крысы затаились в своих норах, не желая показывать и носа, птицы предпочли оставить это место и избрать себе иное место для отдыха (даже если для этого придется лететь еще несколько миль), под подвесным мостом, в предвкушении свежего лакомства, плескалась стая смертогрызов. Они никогда не приплывают сюда просто так… значит скоро воды окрасит чья-то кровь. Осколок зеркала на тонком кожаном шнурке холодил пальцы, не позволяя девушке упасть в омут своих воспоминаний, белесый шрам, обвивающий ее лодыжку, неприятно заныл, а грудную клетку сдавило от тупой боли, но Марэ лишь мотнула головой, прогоняя тени прошлого как можно дальше, сейчас не время и не место предаваться праздным воспоминаниям, тянущим на самое дно. Послушница усмехнулась своим невеселым мыслям… море уже пыталось поглотить ее – дважды, после первой попытки на ноге остался шрам, а от второй… Девушка коснулась перевязанного бока и продолжила свой путь, когда крик ужаса заставил ее остановиться. Он прозвучал внезапно, разорвав тишину, а затем затих… так же неожиданно. Убийства в Билджвотере не редкость, скорее серая обыденность. Было бы удивительно, не услышать утром на базаре сплетни о новом найденном трупе. Разборки между бандами, месть, грабеж, пьяная потасовка, черный туман – в их славном городе найдется множество причин для проливания свежей крови. Так еще и Потрошитель из Кровавой Гавани. Воспоминания вновь уволокли девушку в пучину прошлого, она помнила голос под водой, помнила то ощущение нечеловеческой мощи, дикой и темной как само море. Почти каждую ночь она слышала этот холодный, хриплый мужской голос призывающий ее уснуть. Иллаой называла Потрошителя – мерзостью, застоем, противящимся воле великой Накагейборос и поэтому его стоило уничтожить. Марэ не смела перечить мудрой жрице, никогда бы не посмела, но все же… она помнила его голос, чувствовала на себе взгляд полыхающих инфернальным голубым огнем глаз, помнила, как он говорил о мести, а потом… каким-то образом она оказалась на берегу. Это благодаря Потрошителю? Слабо верилось, чтобы грозный убийца решил спасти умирающую пленницу пиратов… как и в его слова о мести. Но! С недавних пор нескольких членов команды капитана Отиса, действительно нашли мертвыми… зарезанными и следы орудия до ужаса напоминали тот самый легендарный гарпун. Пара матросов, боцман… Марэ с содроганием ожидала того дня, когда услышит новость об убитой вастаи-гарпунистке, но диковинная девушка-кошка, пускай и теперь более настороженная, ходила по земле живых. Нагакейборос не наделила послушницу даром видеть великое течение, но что-то внутри шептало ей, что важно сохранить жизнь гарпунистке… Любой ценой.

Погруженная в пучины своих размышлений и тяжких дум, Марэ не сразу поняла… ее ноги шли в неведомом направлении, подчиняясь воле кому-то незримому. Девушка очнулась от плена своих мыслей лишь тогда, когда ступня коснулась чего-то вязкого и липкого, но все еще теплого, в воздухе витал металлический запах крови, знакомый с первого дня появления на этом свете, но эта кровь была не морского чудовища. Повязка плотно скрывала окружающий мир от ее глаз, но каким-то неведомым чувством Марэ знала, кто сейчас лежал перед ней, выпотрошенный словно рыба. Ни разу не видя его лица, как и лица остальных членов команды, в голове прозвучали обрывки фраз, услышанных ею в тот день. Напускное самодовольство, бахвальство и потаенный суеверный страх перед могущественными силами, коими он никогда не сможет противостоять – таким был некогда живой капитан Оттис. Девушка рвано вздохнула, ей отчаянно захотелось закричать, так громко, как только позволяют собственные легкие, но Послушница подавила постыдное желание и сделала шаг назад, осторожно мазнув ногой по земле, чтобы вытереть ступню. Даже капля крови этого ничтожного человека не должна попасть на земли бухру… Марэ вздрогнула и обернулась, на долю секунды послушнице показалось, что она слышала шаги, неуловимые как тень или скорее… морское чудовище в родной пучине.  

- Пайк, - имя сорвалось с ее губ быстрее, чем Марэ успела осознать кто наблюдает за ней из темноты, Потрошитель из кровавой гавани хрипло засмеялся, от его смеха кровь в жилах молодой девы застыла, а сердце сжалось от страха.

- Значит, ты – выжила, хах, это интересно, - жуткий голос прозвучал ближе, Марэ обернулась на звук его голоса, но перед ней простиралась лишь пустота, - Я был уверен, что с кровью и утекла твоя маленькая жизнь, жрица.

- Послушница, - рефлекторно поправила инфернального собеседница девушка и повернула голову в другую сторону, улавливая звуки его шагов, нарочито громкие, чтобы послушница могла их услышать, хотя мгновение назад Потрошитель скользил так легко и бесшумно, словно плавал под водой, - Я не бухру по крови, поэтому вряд ли стану когда-либо полноценной жрицей.

- Ха-ха-ха, а ты так этого хочешь «маленькая жрица»? - голос раздался совсем рядом, позади, Марэ обернулась и вздрогнула, она… она чувствовала его. Эту силу, силу, подаренную самим морем, чудовищную и необузданную, древнюю как само мироздание, темную и опасную, но совершенно отличную от той, что исходит от черного тумана. Пайк стоял близко, очень близко… послушница не слышала его дыхание и биение сердца (а нужно ли ему дышать после своего перерождения?), но чувствовала соленый запах моря, с привкусом свежей металлической крови.

- Капитан Оттис, - Марэ повернула голову в сторону тела капитана, словно могла его видеть, и рвано вздохнула, заставив Потрошителя тихо усмехнуться, - Он тоже был в твоем списке?

- Многие записаны в мой список… Хочешь узнать есть ли твое? – в хищном голосе проскользнули нотки мрачного веселья, холодные пальцы гарпуниста коснулись ее волос и убрали за ухо, чтобы лучше видеть юное лицо, - Жаждет ли море твоей крови?

Марэ невесело улыбнулась, море давно жаждет ее крови, с того самого дня, как ее еще ребенком успели спасти от клыков прожорливого морского чудовища… Призрачной дымкой в голове промелькнуло воспоминание далекого детства, заставившее сердце болезненно сжаться, а шрам на лодыжке неприятно запечь, словно кожу вновь обвило гладкое щупальце, тупая боль сдавила грудную клетку как тогда при ударе о деревянные доски, в ушах зазвучал крик ужаса матери, а во рту появился привкус соли… тогда ее успели спасти, чтобы затем отдать бухру за мешочек с серебряными змеями.

- Море не раз пыталось меня поглотить, не удивлюсь, если мое имя будет в твоем списке… где-то в середине, - она старалась придать голосу беззаботной легкости, хотя все равно срывалась на предательскую дрожь, вызывая у собеседника снисходительный смешок. Потрошитель хрипло засмеялся, многие жертвы пытались с ним договориться, еще больше умоляли или проклинали, некоторые смельчаки пытались напасть. Но эта девчонка, она вела себя… иначе. Как маленькая рыбка-прилипала, которая осознавала всю опасность тесного общения с акулой, но продолжала виться вокруг.

- Хаха, ты хорошо держишься, маленькая жрица, - сияющие глаза Пайка на долю секунды вспыхнули ярче, девушка резко наклонила голову набок, отчего пряди волос упали на лицо, ложась поверх повязки, чем вызвала новый смешок у убийцы чудовищ, молодая послушница, кажется, позабыла, что вообще-то рядом с таким как он нужно дрожать и молить о пощаде. Пайк нарочито медленно достал древний пергамент, удивительным образом хорошо сохранившийся за все эти годы, древняя бумага была совершенно чистой и сухой, хотя большую часть времени Потрошитель проводил под водой, перечеркнутые имена в бесконечном списке лишь блекло переливались под лунным светом, а вот имена тех, кого еще не настиг охотник, сияли ярко, даже сквозь повязку Марэ видела это. Притихшая собеседница, робко заглядывающая в список, словно могла увидеть, что там написано, напоминала отбившуюся от косяка маленькую рыбку, такую маленькую и беззащитную, что любой даже самый ничтожный хищник сможет проглотить и не заметить этого. Пайк фыркнул, какая только чушь не придет в голову на суше, костяной гарпун пронзил воздух рядом с девушкой, заставив ее вздрогнуть, великое море, Потрошитель мог поклясться, что слышал тихий напуганный писк, ничтожно жалкий, как и сама девушка. Марэ отошла от мужчины, стоило лезвию гарпуна полоснуть воздух в опасной близости от ее уха, чем вызвала лишь довольную усмешку со стороны Потрошителя, не стоило забывать кто сейчас перед ней. Из всех подводных чудовищ – Пайк опаснее всех. Ей нужно было бежать со всех ног как можно дальше, надеясь добраться до земель бухру раньше, чем острый гарпун пронзит ее спину, но… ноги отказывались шевелиться, Послушница лишь стояла, изредка переминаясь с ноги на ногу и тянулась вверх, желая увидеть имена следующих жертв.

- Ты у меня в списке, но в самом-самом-самом конце, Марэ, - нарочито медленно Потрошитель искал заветное имя в своем списке, ведя острием оружия по не зачёркнутым именам, словно живые, сияющие письмена в страхе затухали, стоило лезвию коснуться букв, голоса в голове охотно подхватили имя произнесенное Потрашителем. Они смаковали, повторяли, нашептывали имя маленькой жрицы, навивая сладостные иллюзии. Как бы прекрасно она выглядела с гарпуном в груди, как кровь окрасила ее скромное серое платье в алый цвет. Пайк сжал зубы до скрипа. Он всегда следовал зову моря, голосам в своей голове, поселившимся после предательства команды… Голоса стали громче, словно чувствуя прорастающие ростки своеволия, призраки в его голове напомнили о Том дне. О корабле, о предательстве команды и среди трусов, смотрящих как челюстозуб тянул его на дно, не предпринимая ничего, чтобы спасти… среди размытых лиц и образов ярким силуэтом была лишь одна фигура. Растрепанные, но наверняка мягкие локоны, напоминающие морские волны, на удивление бледная кожа и глаза, скрытые под повязкой. В своем сером одеянии, она стояла у каната с ножом…

Марэ ощутила кожей как воздух в одно мгновение стал холоднее и между ними повисло напряжение, ей почудилось как над головой раскачивается острозаточенный маятник, малейшее промедление или неверный шаг и ее окровавленное бездыханное тело найдут рядом с телом капитана Оттиса. Первая мысль – бежать как можно дальше – была отсеяна тот час, перед готовым к прыжку хищником не стоит делать резких движений, тем более бежать. Оставалась уповать на последние крупицы человечности, что еще слабо теплились в душе Потрошителя, воззвать к его разуму и сердцу.

Ярость всклокотала в давно остывшем сердце, желание отомстить затуманило разум, а голоса лишь яростней шептали зачеркнуть еще одно имя в списке, раз жертва сама так охотно подплыла в сети. Рука сжала рукоять верного гарпуна сильнее, оставалось сделать лишь один замах и жизнь предательницы навсегда оборвется.  Наверное впервые за свою жизнь после смерти, Пайк вздрогнул, поймав на себе взгляд Послушницы. Ее глаза все так же были скрыты за плотной повязкой, но он чувствовал на себе пристальный и спокойный взгляд будущей жрицы. Она не молила о помощи, не кричала или сжималась от страха, лишь смотрела на него чуть приоткрыв светло-розовые, обветренные от морского ветра, губы, словно хотела сказать что-то в последний момент отвлеклась.  Голоса в голове стали громче, они приказывали, требовали пронзить грудь молодой девушки и пролить кровь, но… рука не слушалась. Что-то, как Потрошитель думал, давно потерянное, погибшее внутри него впервые за все его послесмертие зашевелилось… внутри Пайка зародилось сомнение. Не произнося ни слова Марэ протянула ему свои руки, тонкие узкие ладони с длинными пальцами, до скрипа в зубах, белые и чистые, словно ладошки маленькой принцессы. Не руки того, чья жизнь была посвящена корабельному делу, при жизни Пайк знал женщин капитанов, женщин мореплавателей, даже гарпунисток (одну из них, он почти прикончил, но вастайка успела сбежать) и руки их были покрыты мозолями и больше напоминали сухой пергамент, нежели нетронутую солью, солнцем и ветрами кожу.

- Позволь мне увидеть тебя, Пайк, - голос Марэ звучал мягко, почти как колыбельная, она подняла голову, словно видела лицо стоящего перед ней, и протянула к нему руки. Пайк рвано вздохнул, когда бледные пальцы коснулись его шрамов на лице, голоса… они… на одно мгновение стали тише, прохладные пальцы послушницы невообразимо нежно прошлись вдоль огрубевших следах, оставленные когда-то давно морскими чудовищами. Послушница смотрела прямо на него, хотя глаза по-прежнему были скрыты за тканью повязки, руки мягко обвели скулы, игриво касаясь края банданы. Еще не переходя черту, но так заманчиво близко. Марэ подивилась, ощутив совершенно сухую ткань под своими ладонями, из глубин Потрошителя раздался утробный низкий рокот, похожий на рычание или… мурлыканье? Она повторила рисунок белых клыков на красном полотне и на секунду замерла. Что скрывается за алой банданой? Обезображенный лик чудовища? Оголенные острые клыки с ошметками губ? Осколок зеркала обжог грудь холодом, предательская мысль о побеге сладостно кольнула ее в сердце, но Марэ отринула в сторону трусость, она сделала глубокий вдох и запустила руки под алую бандану. Холодная кожа губ, сухих как старый пергамент, а за ними… Пайк хищно усмехнулся столь невообразимой наглости со стороны маленькой жрицы, не будь она послушницей Нагакейборос, а он… чудовищем, эти действия оказались бы соблазнительнее любых сладостных речей портовых девок. ХА! Это даже смешно. Растрепанная девица с повязкой на глазах и сером старом платье своими прикосновениями затмевала собой любую, даже самую дорогую девку из верхней части города. Но самое важное… голоса. Они стали почти безмолвны, лишь призрачный шепот где-то на краю сознания, касался ушей Потрошителя. За такое можно и отблагодарить…

Щеки и шею послушницы тронул румянец, цвета кораллов, стоило ее пальцам коснуться заостренных клыков, напоминающих более зубы морского чудовища, нежели человеческие. Дева замерла, боясь дышать, ее обветренные бледные губы приоткрылись, словно замершая в желании произнести что-то или в ожидании поцелуя.

- Ай! – Марэ тихо вскрикнула скорее от неожиданности, чем от боли, Пайк хрипло засмеялся, оставаясь довольным ее реакцией от укуса за палец.

- Маленькой рыбке нужно быть осторожной, если ей хватает наглости лезть акуле в пасть.

Послушница засмеялась, светлым звонким смехом, таким неуместным в этом темном мрачном переулке, рядом с Потрошителем и его остывшей жертвой, такой дивный смех должен звучать в светлой теплой комнате, наполненной музыкой, шелками и горой мягких подушек, в окружении приятной компании или чувственного любовника, который бы оценил этот смех. Не Пайк, чьи руки сочатся кровью, а мертвое сердце давно перестало биться в груди, должен быть удостоенным слушать этот смех.

Земля под ногами качнулась в сторону, Марэ успела сделать вдох, как пучина поглотила их, нечто огромное тянуло Потрошителя и ее на самое дно с невиданной скоростью, почти как тогда в детстве. Одна рука гарпуниста прижала ее к себе, а другая яростно сжимала гарпун. Ему стоило разжать пальцы и дать добыче уплыть, но Пайк был слишком опьянен охотой…

Погодите.

Это уже было.

Марэ поймала удивленный взгляд Потрошителя, повязка сорвалась с ее глаз, подхваченная течением, она уплыла далеко, слишком далеко, чтобы послушница смогла дотянуться до ткани, Послушница разомкнула веки и увидела его сияющие магическим огнем глаза, в которых разгоралось непонимание происходящего. Вода становилась все темнее, челюстозуб уплывал ниже и ниже, тяня за собой целый корабль, Марэ подняла голову, чтобы увидеть «Ужасающий» и его команду. Пускай глаза разъедала морская соль, бурный поток размывал силуэт морского судна, послушница не могла не отметить странность. Этот корабль выглядел странно, белоснежные паруса то совершенно целые, то в один момент рваные и серые, дерево прогнившее, в некоторых местах зияли дыры – следы от ядер. Разве такое судно могло оставаться на плаву? А команда… почему она излучает призрачное сияние? Веревка – последний шанс на спасение дрогнула и оборванный конец с тихим всплеском упал в воду. Сердце Марэ замерло, морская пучина сдавливала их со всех сторон, легкие опалило от боли, а голову словно сдавил невидимый обруч. Рука Пайка сжала ее плечо, прижимая к себе ближе, послушница едва не закричала, когда увидела, как огромная пасть чудовища захлопнулась над их головами, навсегда оборвав последнюю возможность спастись.

Тошнотворный запах гнили, тухлой рыбы и сырой плоти наполнил нос, Марэ зажмурилась не желая видеть, как их засасывает в самые недра чудовища, но это был еще не конец. Даже через плотно закрытые веки она видела это призрачно-голубое сияние. Словно множество сияющих глаз, смотрящих прямо на них, разрывающих их души на мелкие кусочки и пристально изучающие все их страхи, мечты и желания. Пайк прижал голову девы к своей груди, он помнил этот момент так же хорошо, словно он произошел только вчера. Множество призрачных огней, освещающих непроглядную тьму, запах гнили и голоса… Множество голосов, нашептывающих ему имена, диктующие свою волю. А также лица команды. Размытые, искаженные и с каждым разом все новые и новые лица… Глубина играла с ним, играла на его слабостях, на желании отомстить. Подкидывая неугодных ей, чтобы вершить «правосудие» его руками. Осколок зеркала на груди послушницы завибрировал, знакомый звук треска стекла заставил шепот утихнуть, а белое сияние развеяло тьму пасти челюстозуба. Белый сияющий шар начал расти, формируя силуэт… Пайк уже видел его раньше. Когда, как он думал, умершая рыбка начала идти на дно, а незнакомка в отражении диковинного амулета утянула маленькую жрицу в свой зеркальный мир. Сияющая мертвенно-белым светом фигура молодой девушки выглядела точно так же как и тогда. Разодранное платье, изрезанные руки, обнимающие себя за плечи, призрак неизвестной, словно старался сжаться снова в сияющий шарик и стать совсем крохотной. Под ребрами сияли осколки, несчастную заживо похоронили под множеством битого стекла? Что за чудовище могло сделать такое? Некогда красивое молодое лицо с невообразимой болью смотрело на них, а призрачные цепи начали сдавливать ее фигурку сильнее, словно несчастной не хватало страданий. Мир покрывался трещинами, скрежет стекла резал барабанные перепонки, а потом все исчезло.

От первой порции кислорода голова грозилась взорваться в тот же миг, Марэ почувствовала, как они падают на холодную деревянную мостовую и ночной воздух немилостиво обдул своим ледяным дыханием продрогшие плечи. Промокшие морской водой до ниток, дева хватала ртом воздух не в силах насытиться им. Пайк лежал на земле почти без движения, пытаясь переварить, то, что он сейчас видел. Впервые за столько лет существования мир перед его глазами стал чуточку чище… понятнее.

- Что это было? – спустя минуту безмолвия Потрошитель все же задал мучавший его вопрос, Послушница зашевелилась под его рукой и слегка привстала на локтях, опираясь своими маленькими ладошками о грудь гарпуниста.

- Я увидела тебя, а ты… видел себя, Пайк, - Марэ закрыла глаза, а затем прикрыла их ладонью, соскальзывая с его груди на землю, - Я потеряла повязку… Ты можешь оторвать от моей юбки лоскут ткани? Пожалуйста.

- Хах, чтобы ты не «увидела» еще секреты?

- Мне нельзя смотреть… я и так нарушила завет, - послушница сжалась под пристальным взглядом Потрошителя, словно ожидая удара, голос сорвался на предательскую дрожь, - Пожалуйста.

Рядом послышалось фырчание, но все же мужчина потянул край ее юбки на себя и одним резким движением оторвал длинный лоскут ткани, Марэ вздрогнула когда мокрая ткань коснулась ее волос, а руки убийцы завязали на затылке крепкий узел, замерев на несколько мгновений, грубые мозолистые пальцы почти ласково прошлись по ее мокрым спутанным волосам.

- Спасибо, Пайк. Она не так хорошо справится, как моя повязка, но… я что ни будь придумаю.

- Гм, тебе… спасибо, ты дала мне пищу для размышлений.

- Пайк, - Марэ обернулась в сторону шагов, приглаживая рваную ткань юбки, стараясь скрыть оголенные ноги от взгляда мужчины, - Прошу… Вастайи на том корабле, она… она должна жить, я не знаю почему и в чем ее предназначение, но… Молю. Если нужно, ты можешь взять мою жизнь, вместо нее.

Марэ ожидала удара, боли и мрака, но услышала лишь звук тяжелых шагов, а затем всплеск воды. Услышал ли он ее мольбы или нет? Послушница не ведала, она не помнила, как добралась до дома, уставшая и измотанная, упала на свою подстилку и уснула в лихорадочном больном сне, проспав до самого утра. На вопросы Иллаой послушница отвечала с извиняющейся улыбкой, ненавидя себя за ложь. Кто угодно, но только не жрица, заменившая ей семью.

Пропажа повязки послушницы – немыслимый проступок и самое гуманное наказание для нее – кормление морских змей и других чудовищ, которое выпросила у старейшин Иллаой (и доброта Великой жрицы вновь резала острым клинком ее сердце, заставляя себя ненавидеть еще больше за ложь) но Марэ исполняла свои новые обязанности с самой искренней самоотдачей, она кормила морских тварей, выполняла самые сложные поручения и вечерами сидела у берега моря, слушая его песни. Ее дни вновь стали протекать так же однообразно и спокойно, как и всегда. Словно река смогла разрушить все препятствия и вновь заструиться в привычном для себя темпе. Добрая жрица даже обмолвилась, что скоро ее глаза скроют за новой повязкой послушницы, заменив рваный лоскут ткани. Но самое главное, та самая вастайи по имени Нокс. В один из дней девушка-зверь пришла к ним и ломанным языком, скрываясь на мурчание и мяуканье, поблагодарила послушницу.

Марэ с легким сердцем отдала вастайи осколок зеркала, попросив лишь об одной услуге – хранить его как зеницу ока и отдать, когда понадобиться.

***

Сегодня послушница убиралась в храме Нагакейборос, служение давно прошло, жрицы ушли по своим делам, оставив ее одну – выполнить новое поручение, Марэ меняла свечи, очищая изысканные подсвечники, выполненные в форме самых разнообразных морских чудовищ, от застывшего воска, когда почувствовала знакомый запах моря, с примесью железистой крови, наполнивший пустующую залу.

- Это ты, - ей не нужно было оборачиваться, чтобы узнать тяжелую поступь и хриплое дыхание Потрошителя, сердце дрогнуло и забилось, от чего бледные скулы и шея окрасились в алый цвет, - Я слышала, что Иллаой нашла тебя и подвергла испытанию. Я… так испугалась.

- Гмм, меня не так легко сломить, маленькая жрица, как тебе кажется, - голос Пайка зазвучал чуть мягче, мужчина засмеялся хриплым жутким смехом, от звука которого кровь у бывалых моряков стыла в жилах, но только не у хрупкой девы с перевязанными глазами, Марэ протянула к нему руку и коснулась крепкой груди, - Твоя подруга-жрица что-то сделала со мной и голоса стали тише… появилась ясная цель.

- Я понимаю, просто… возвращайся скорее, пожалуйста.

- Гмм, закрой глаза.

Марэ удивленно приоткрыла рот, но вопрос так и остался витать воздухе непроизнесенным, девушка тихо ахнула, когда ее лица коснулись холодные мозолистые пальцы, сначала подбородка, затем прошлись вдоль щек и замерли у самой повязки, словно раздумывая, а стоит ли ее снимать. Прохладный воздух коснулся оголенных век, Марэ так хотелось открыть глаза и взглянуть еще раз на Пайка, но лишь сильнее зажмурилась, борясь со своим желанием.

- Хм, у тебя красивые глаза, жаль, что надо их постоянно скрывать.

- Хах… спасибо, могу сказать также и о твоих глазах, они сияют как лунный свет в воде.

- Гмм, не стоит такое говорить Потрошителю, маленькая жрица, я могу утянуть тебя на дно, в Подводный город, - в голосе звенели шутливые нотки, но… Марэ чувствовала, как он говорит серьезно, губ коснулось холодное дыхание… слишком близко, а мозолистые руки Потрошителя сжали ее талию, Послушница почувствовала, как ей за пояс заткнули что-то длинное и узкое… Повязка! – Догадалась дева и губы расцвели в благодарной улыбке.

- Хах, звучит заманчиво, когда все закончится, я уйду с тобой в Подводный город, как желает этого глубина.