— Знаешь, а ведь Самар всё знал, — сказала Роми.

— Что знал?

Они сидели на берегу, смотрели на тёмно-фиолетовое, гладкое, застывшее, словно зеркало, ночное море. Роми пришла сюда, чтобы заставить Ллэра вернуться в замок и наконец-то сделать то, что он пообещал Мире, но разговор никак не доходил до этого.

— Всё. Он создал Тмиор, построил это место, сделал массу вещей, притворяясь садоводом. Мне кажется, он никогда не лишал себя памяти и понимал, что нам, наоборот, ни в коем случае нельзя обретать её обратно. Потому что тогда детище пошлёт создателя к чёрту. Доа ведь не искали вечность, не хотели её, а как только обрели — сразу полезли менять обратно, попутно разрушая на пути всё.

— Может, у него были веские мотивы притворяться.

— Плевать. Лично я благодарна ему, что он не позволял нам вспомнить.

— Почему же?

— Потому что нельзя жить вечно и помнить истоки. Это противоестественно. Бесконечность тянется в оба конца. Но когда есть исток… Когда мы не можем отречься от него, переступить, перерасти…

— Тогда это не бессмертие, а бесконечная очередь. Вечное ожидание чего-то, — засмеялся Ллэр. — Видишь, а ты со мной всегда спорила. Мы не готовы к бессмертию.

— Мы не готовы к бессмертию, — эхом повторила она. Криво улыбнулась. — Я не помнила. Теперь знаю. Ты и Алэй — единственные, кто пожалел.

— Мы похожи. Доа и нэйляне, я имею в виду, — горько усмехнулся он, помолчал. — Кто его знает, может, миллионы лет назад наши предки вышли из одного мирового океана.

Роми с испугом подумала, что Ллэр сейчас заговорит о родной планете. Вернее, о том, что произошло там сотни лет назад. Заявит, что именно поэтому тянет с сывороткой. Раньше она была уверена, что Ллэр давно достиг согласия и мира с собой, найдя тот самый баланс, о котором говорил Алэй. Что он точно знает, чего хочет, и уж точно не мечтает о преждевременной смерти.

Но он удивил, продолжив рассуждать вовсе не о Нэйле:

— Такое ощущение, что всё именно так и должно было закончиться. Закольцеваться. Вся эта долгая, безумная, бесконечная жизнь должна была вернуться к тому, с чего начинали. Вернуться домой.

Роми задумчиво посмотрела на тёмное небо, усыпанное звездами.

— Жаль, что на деле это чуть сложнее сделать.

— Переживаешь о тех, кто ушёл?

— Есть немного. Всё время думаю, что если бы успела уговорить их пойти со мной в пещеру и коснуться капсул памяти, они бы ни минуты не сомневались сейчас, какой выбор сделать.

— У них полно времени, чтобы передумать.

— В отличие от тебя. Почему ты до сих пор не принял лекарство? — решилась спросить она.

— Моя помощь всё ещё нужна.

— Перестань. Здесь полно истинных, которые маются от безделья. Без тебя есть, кому помогать Таль.

— Есть, — неожиданно легко согласился он, посмотрел на неё. — Ты задавала Алэю тот же вопрос?

Роми стиснула зубы.

— Вы что?.. Играете в игру — кто первый сдастся?

— Ни в какую игру мы не играем, — Ллэр хмыкнул.

— Вам надо поговорить.

— Возможно. Но это он просил, чтобы я держался от него подальше, если не остановлюсь.

— Потому что ты уничтожил родную планету.

— И живу с этим.

— Учитывая, что происходит сейчас с нами, на всё можно посмотреть по-разному, — Роми не хотела говорить о прошлом. Они втроём должны остановиться. — Ты в порядке?

— Это твой способ спросить, не устрою ли я очередной конец света, если Мира не вернётся? Ответ — нет, не устрою.

— Я имею в виду: ты в порядке?

Ллэр покусал губу. Мотнул головой.

— Нет. Но это сейчас не имеет значения. — Он поднялся с песка, отряхнул джинсы. — Сегодня ведь только второй день.

Роми молча кивнула. Откинулась на спину, закрыла глаза, прислушиваясь, как удаляются его шаги.

— Если у Миры получится вернуться, ей понадобится он. Живой, вменяемый, любящий, — донёсся справа уставший голос Таль.

Роми приподнялась на локтях. Та стояла босиком у самой кромки воды, спиной к ней. В тех же голубых джинсах, белой футболке, что и вчера. Растрёпанные волосы небрежно собраны в пучок на макушке. То ли не нашлось времени привести себя в порядок, переодеться, то ли — сил. А может быть, желания.

Таль медленно присела на корточки, опустила обе руки в воду. Тихо спросила, не оборачиваясь:

— Ты не против, что я тут? — И ещё тише добавила: — Одиночество сейчас — не лучший советчик, но не хочу, чтобы остальные видели меня такой.

Как ни странно, сегодня Роми тоже не хотелось оставаться одной.

— Как долго их будет?.. — Она махнула рукой, не зная, как назвать состояние, в котором пребывали те, кто уже согласился на сыворотку. Сейчас они все были без сознания или даже глубже — будто в коме, но время от времени тела сводила судорога, и вот такого Ллэра Мире действительно лучше не видеть.

— Не знаю. Ни когда, ни что выйдет в итоге. Надеюсь, что успешные лабораторные пробы — не случайность. В противном случае… Боюсь даже думать, что будет с ней, если Ллэр не выдержит. Или с ним, если он очнётся, а Мира так и не вернулась, — Таль прерывисто вздохнула. — И что будет со мной.

Роми знала, что может быть с Ллэром. Он не станет искать виновных. Сначала просто уйдёт в себя, никто ничего даже не заметит, тем более, кроме неё и Алэя, никто его хорошо не знает. Он сам не заметит. А потом… Нет. Роми не хотела думать о том, что может случиться. Всё-таки Ллэр теперь старше. На почти триста лет и два, если считать гибель Тмиора, конца света. Но как отреагирует Мира, если что-то пойдёт не так, с её-то силой? Кого станет винить?..

— Всё получится. Должно.

— Думаешь?

Роми видела, что Таль растеряна. Будто сама не знает, что чувствует, к кому, как. Они все вдруг стали совершенно другими последние сутки. Будто раскрылись, сбросили шелуху. Не стали ближе, но словно научились лучше понимать. Если не других, то самих себя. И это понимание только ещё больше всё запутало.

— Как было бы проще, если бы изначально все не носились с собственным планом, а просто поговорили.

— Говорить сложно. Особенно таким, как ты и я, даже если мы знаем с кем и как, — Таль развернулась, неспеша приблизилась, опустилась на песок в том месте, где недавно сидел Ллэр. Пристально посмотрела на Роми. На осунувшемся, усталом лице глаза выглядели пугающе огромными. — Вот и сейчас. Ты боишься спросить Алэя, я избегаю Адана.

— Я не спросить боюсь, а услышать его ответ… Хотя, наверное, это одно и то же, — невесело усмехнулась Роми. — Алэй столько лет искал способ всё закончить. У меня нет права его отговаривать снова. А ты и Адан?..

— Он молчит, но я вижу, как ему нелегко принять всё таким. Ади старается, помогает, подбадривает, но в глубине души уже винит меня. Из-за Миры. Он… Ади её чувствует. Единственный из нас, у кого ещё получается. Он считает, что у Миры проблемы. Что она застряла на Фахтэ и не может открыть портал. Только… — Таль встретилась с Роми взглядом, почти шёпотом попросила: — Не говори пока ничего Ллэру. Ещё ведь есть шанс.

— Я не враг нам всем. 

Роми вдруг осознала, что за всё это время ни разу не оставалась с Аданом наедине и не разговаривала. Не отдавала себе отчёт, но тоже, кажется, избегала. Или он её. Или они оба избегали друг друга. Попыталась ободряюще улыбнуться:

— В какой-то степени это хорошие новости. Проблемы или нет, но Мира жива. А сейчас одного этого хватит, чтобы Ллэр перестал валять дурака.

— Я уже не знаю, какие новости хорошие, а какие — наоборот, — вздохнула Таль. — Никогда не думала, что всё обернётся вот так.

— Как ты там говорила, я вмешалась и всё испортила? — Роми усмехнулась. — Чем сложнее план, тем неожиданней результат. Наверное, ни один из моих планов не завершился так, как я рассчитывала. Может, мы постоянно не то планируем?..

— Может быть, но я не об этом, — Таль едва заметно улыбнулась. Пожала плечами. — Мой план не был сложным, и я в определённой степени предполагала, что что-то пойдёт не так, как задумано, но такого… — Она обвела глазами тёмное, усыпанное сверкающими звёздами небо. — Я уже говорила, что не собиралась ничего глобально менять. Тем более признаваться вам. Мире — особенно. Но она поразила меня. Её реакция на происходящее, связь с Ади, готовность жертвовать собой… Всё это заставило меня переосмыслить и решиться. И вот теперь я по уши в этом дерьме. Помогаю атради, спасаю тех, кого ещё можно спасти. А собственную дочь, из-за которой я всё затеяла, зачем-то отправила на верную смерть.

— Это был её выбор. 

— Но я подсказала ей, как. Ведь могла промолчать. Могла же? Могла. И должна была. Никто из ва… них этого не оценит. Ты сама видела реакцию атради. И это они всей правды не знают. А представь, что будет, если узнают? Захотят оторвать мне голову и будут правы. Или Миру четвертуют. Но почему-то осознавая это, я не смогла промолчать. Или хотя бы соврать ей, что способа помочь тем, кто на Тмиоре, нет. — Таль со вздохом опустила подбородок на согнутые колени, обхватила ноги руками, скрестив пальцы в замок. — Как раз это Ади и не понимает. Да я и сама не понимаю.

Роми хотела возразить, что Таль не могла бы поступить иначе. При любом раскладе. Изменила её Мира или она всегда была такой где-то глубоко в душе — неважно. Оценят или нет — тоже. Не ради награды и признания это делается. Человек, который бы мог наплевать, забыть, соврать, промолчать в последний момент или сразу, скорее всего, не стал бы изначально ничего затевать. Пытаться спасти… И дело не только в том, что Мира винила себя во всём, что происходило сейчас на Тмиоре. Они все о себе частенько последнее время думали хуже, чем оно было на самом деле.

— Ты не смолчала не потому, что мои сородичи заслуживают спасения настолько, что мы должны положить свои жизни в борьбе за это. Ей слишком важно помочь им. Тебе слишком сложно обмануть её. Независимо от того, что ты думала раньше. Верно?

— Может быть, — не слишком уверенно согласилась Таль. — Я вообще-то не склонна винить прошлое. Что было, как, почему… На все свои причины. И это только кажется, что будь у нас возможность вернуться, мы поступили бы по-другому. На самом деле сделали бы всё точно так же, повторили бы все ошибки. Так же бы заблуждались. Исправлять что-то если и возможно, то в настоящем, чтобы будущее стало другим. Я всегда в это верила, всегда так жила, а теперь… Я боюсь будущего. Меня пугает, что ожидает нас всех. Всё слишком непредсказуемо. И это, — она растерянно покачала головой, — совсем не так, как все мои даже самые смелые исследования и опыты. Не только потому, что не могу гарантировать успешный исход, а потому что понятия не имею, как это отразится на нас, на Эннере, на остальных вселенных. Ведь последствия будут, обязательно.

— Тысячелетия назад мой народ перевернул с ног на голову энергетику миров. Теперь мы пытаемся вернуться к тому, как оно было до. Может, если заставить всех до единого атради обратиться в доа… Не позволить нового существования доани, чья энергия в своё время и нарушила баланс... Но мы ведь не станем и не сможем этого сделать. — Роми помолчала. Потом улыбнулась. — Мы бы совершенно точно поступили бы так же! Я имею в виду, если бы нам дали возможность изменить уже свершившееся. Знаешь, нашу вечную жизнь можно сравнить с путешествием во времени — бесконечные возможности переиграть свою судьбу, стать кем угодно, где угодно, достичь чего угодно. Не выйдет там, найти другой мир, даже — точно такой же. Ты бы знала, сколько во вселенных похожих миров! Практически идентичных! Попробовать всё сначала. Чтобы через лет десять понять, что совершаешь те же ошибки. Снова, и снова, и снова. Исправляешь одно, вылезает другое. Как будто поступить правильно, учесть всё, сделать по-настоящему идеально — невозможно в принципе. И выхода нет. Я, наверное, будь у меня разум хотя бы на половину такой же, как у Ллэра, смогла бы только из чистой статистики тысяч своих жизней просчитать, как всё будет дальше, как отразится, что произойдёт с нами. Но и точное знание подводных камней не поможет. Ллэр уже однажды просчитывал похожие варианты, — она покачала головой. Возвращается мысленно к одному и тому же! Будто наказание, навязчивая идея, страх, что всё может повториться. Но эта партия — последняя. — Мы не имеем права проиграть и в этот раз.

Таль ответила не сразу. Молчала несколько секунд, словно обдумывала услышанное. Потом открыла рот, явно собираясь задать вопрос, но в последний момент передумала. Нахмурилась.

— Не знаю, в чём для тебя заключается победа. Смертная жизнь мимолетна и быстротечна. В ней полно сюрпризов, далеко не всегда приятных. Вы забыли об этом, многим из вас всё ещё кажется, что смерть — это не про вас. Но вы больше не бессмертны. Рано или поздно каждый из вас умрёт и гораздо быстрее, чем может показаться. 

— Совсем, как обычные люди.

— Не настолько безнадёжно. Всё-таки организм доа гораздо выносливее, чем обычного человека. — Таль с улыбкой поднялась с песка. — Ладно, пойду. Надо попробовать уговорить Ллэра не тянуть.

Роми кивнула на прощанье. Долго смотрела ей вслед, даже когда Таль скрылась из виду.

Сколько лет у них впереди — на самом деле неважно по сравнению с тем, что может случиться с Эннерой. Они не могут проиграть, не могут допустить смерти ещё одного мира. Хотя, возможно, единственный способ не допустить больше катаклизмов — если все до одного атради, доа и доани исчезнут, и только тогда остальные менее энергетические миры вздохнут свободно.

Впрочем, исчезать прямо сейчас и даже завтра не хотелось. Жизнь, какой бы короткой и непредсказуемой ни была в дальнейшем, оставалась предпочтительнее смерти. Только бы не идти по ней в одиночку.

В тот день она больше ни с кем не разговаривала. До самой ночи просидела на пляже, иногда слышала шаги за спиной, но никто так и не приблизился, не заговорил. Был ли среди них Алэй — не знала, она больше не оборачивалась. Что-то вспоминала, что-то обещала себе забыть, мечтала, представляла, ругала себя за всё это, и если бы кто спросил — о чём думала, не смогла бы внятно ответить. Обо всём и ни о чём.

День расцвёл, достиг пика, пошёл на убыль, небо снова постепенно темнело, потом солнце скрылось, уступило место луне. Огромной, фиолетовой. Знакомой. За тридцать тысяч лет Эннера изменилась. От яркого, красочного мира сохранились гигантский город и замок. Но луна все эти годы оставалась прежней и словно обещала своим заблудшим детям: только вернитесь и вы увидите, всё станет хорошо. Правильно. Вы никогда не должны были отсюда уходить.

Здесь, на песке, не болела голова, не тошнило, не ломили кости, как было утром, в замке. Роми физически чувствовала, как из неё вытекает энергия Тмиора. Капля за каплей уходит в песок. Навсегда.

Потом, когда тёмно-фиолетовое небо вновь начало светлеть, Роми, поддавшись охватившему желанию, воскликнула в никуда:

— Эннера — мой дом! Впервые за столько лет я — дома!

— Правда, классное ощущение? 

Роми не слышала, как Алэй подошёл. Он умел ступать бесшумно, особенно, если босиком. А может, просто перенёсся, использовав тающие силы.

— Тогда почему ты не хочешь остаться здесь со мной?

— Хочу, — ответил он за спиной.

Роми могла бы отклониться сантиметров на пятнадцать, не больше, и прижаться к нему. Не стала, хотя хотелось. Сильно. Не меньше, чем накинуться на него с кулаками.

— Тогда почему ты здесь, а не с Таль?

— Искал тебя, — он сел позади, близко. — Я не видел тебя с утра.

— Раньше мы не виделись годами, — едко буркнула она.

— А ещё раньше — не расставались ни на минуту.

Роми шумно выдохнула, тряхнула головой.

— Ты прекрасно понял, что я не это имела в виду, — процедила она с неожиданной для себя злостью. Не видела, но знала: он сейчас улыбнулся, едва-едва, и кивнул. Может, почувствовала это движение, легкое колебание ветра, может, всё ещё проще — как же хорошо его знала! Он мог ничего не говорить, не отвечать, не делать… Она всё поняла бы и так. Но как же надоело понимать! Как же хотелось услышать. — Ты знаешь, где Ллэр?

— Таль убедила его. Уж не знаю, какими словами… Но убедила.

Надо было спросить — успели ли они побеседовать. Заговорили ли вообще друг с другом. Но Роми лишь бросила раздражённо:

— А тебя — нет?

— Меня нет нужды убеждать.

— Не надо?.. Алэй, чего не надо — так это всего этого! — Роми всё-таки сорвалась. Внезапно. Ярость, обида, боль, страх, отчаянье, всё смешалось. Нахлынуло, захватило, подбросило с песка. Она вскочила, сжала пальцы в кулаки. Схватилась за голову, будто это могло помочь выбить из себя истерику. — Перестань! Перестань! Перестань!!! Или объясни, или уходи! Куда-нибудь… Я не могу больше. Я пойму. Приму. Любой ответ!.. Постараюсь. Я не буду…

— Рэм! — Он тоже поднялся, протянул к ней руки, почти дотронулся, но Роми оттолкнула его. — Рэм…

— Нет! Хватит. Скажешь, ещё подождать? Скажешь, поверить? В тебя, в себя, в будущее, в мир, в баланс, в любовь… Ты умеешь говорить! И ты всё время молчишь. Ты прикасаешься ко мне ночью не так, как раньше! Ты заставляешь чувствовать, будто… — она осеклась. — Не могу. Думала, выдержу — сколько тебе потребуется, столько и выдержу! Но не могу! Сдаюсь. Правда сдаюсь…

— Мне страшно, — тихо сказал Алэй, и Роми замолчала. — Просто страшно. Я тяну не потому, что не знаю соглашаться или нет. Не потому, что пытался переупрямить Ллэра, заставить его первым принять вкусную «таблетку», — он сделал шаг ей навстречу, Роми не шелохнулась. — Не потому, что не верю Таль. Я поверил ей в первый вечер. Как и ты. Ты же помнишь, как я сам чудил, когда узнал о Ллэре, — Алэй улыбнулся. — Мне не надо обдумывать что-то, искать своё место в будущей, третьей жизни, в следующем мире. Новом, непонятном, не бесконечном. Наоборот. Я всё давно нашёл и понял. Знаю, почему выжил дважды. Почему хотел умереть. И почему теперь — не хочу. Именно поэтому страшно. Я ведь могу ошибаться. Таль может. Исследования, лабораторные опыты — ещё не все. Всегда есть место случаю. Это ведь даже не смерть. С ней всё просто. Это рождение, с которым всегда полно неопределённостей. И… по крайней мере у нас были эти два дня, пусть даже весь сегодняшний ты просидела тут одна!

Она хотела ответить, что Таль не ошибётся, что можно не бояться, что…

Алэй не дал: как когда-то давно она сама приложил ей палец к губам, заставляя молчать.

— Можно, мне ещё побудет страшно до завтра? А утром, обещаю, на завтрак же — супер-лекарство Таль.