Дождь лупил по стёклам автомобиля, кромешная тьма проселочного шоссе лишь изредка освещалась светом одиноких фонарей, громыхал гром, то и дело сверкали молнии, но Кони упорно ехал вперёд почти наугад. Вдруг красные огни едущей впереди машины притормозили и свернули налево. То есть единственная надежда, за которую можно было уцепиться и хоть как-то дотянуть до города, где освещение намного лучше, исчезла. Стало совсем страшно. Кони начал жалеть о ссоре с Гарри, а больше о том, что психанул и уехал в ночь. Может вернуться? Но это так же ужасно, как ехать вперёд, ибо дождь все усиливался, уже не просто лупя, а грохоча по капоту машины. Небо все яростней озарялось молниями, а гром гремел так, что Кони в итоге заплакал. Видимость стала равной нулю, не помогали ни дворники, ни дальние фары. Парень съехал на обочину, надеясь, что его не смоет в кювет, и заглушил двигатель. Грохот стихии послышался ещё злее. Кони зарыдал в голос и затрясся от страха, а тут еще ветер попытался скинуть машину в кювет, долбанув в ее бок хлестким порывом воды. Кони захлопнул уши, чтобы не слышать пугающий гул.

— Гарри — чертов дурак! — выкрикнул он. — Мне страшно! Что ты наделал?! — он дрожащей рукой вцепился в свои белые волосы, другой вытер слезы и попробовал включить радио. В салоне раздался заботливый голос диктора:

«Старайтесь не покидать пределы своих домов, — посоветовал он. — Шторм ожидается до самого утра. Не стойте под деревьями и не касайтесь металлических конструкций. А сейчас послушайте песню о неразделенной любви…»

— А-а-а! — завопил Кони, вырубив радио. — Я домой хочу! Помогите! — а когда молния

жахнула снова — с шипением и треском, а на крышу машины будто упал самосвал, Кони взвизгнул, слился в пространство между передним и задним сиденьем и залег на полу.

— Боже-е… — он задрожал всем телом. — Это что-то совсем уж-жасное… Что происходит?.. Когда это кончится?! — он сильнее сжался в комок, насколько позволяло пространство, и снова заплакал.

Кони был слабым парнем — и по характеру, и по физическому здоровью. А сейчас так вообще сдал, потому что ушел из дома и стал жить с любимым — совершенно простым парнем из обычной семьи — с Гарри Леоном Поттером, наркоманом и алкоголиком. Но Кони — а точнее Дракон Теодор Малфой — слишком его любил. Они познакомились в наркологическом центре, который содержал отец Кони. Гарри притащила туда бабушка, пока он был в бессознательном состоянии, — похоже, потратив на эту затею все свои сбережения, — но внук и не думал лечиться. Все, что он ждал, это удобного момента сбежать. Хотя из клиники отца исчезнуть незаметно было совсем не просто. Охрана, сигнализация, замки на дверях и окнах. Принудительное лечение тут практиковалось часто, и хоть результатов давало мало, зато хорошие деньги. Отец и не скрывал этого, — но только в домашних беседах. Родителям же несчастных подростков он вроде бы намекал, что результат может оказаться сомнительным, но после сам же и подводил их к мысли попробовать, искусно манипулируя их разбитыми чувствами. Впрочем, кто-то даже вылечивался — они-то и давали клинике отца прекрасную рекламу. Но что удивительно, Гарри все же умудрился сбежать, воспользовавшись случаем, когда рабочий ремонтировал кондиционер, и окно одной из палат на время открыли. Как ему удалось усыпить бдительность охраны — неизвестно, но ему понадобились лишь доли секунды, чтобы рвануть в палату и сигануть из окна второго этажа. На что он рассчитывал, непонятно. Хотя в детстве он занимался спортивной гимнастикой и, наверное, намеревался перескочить через ограду, но этого не случилось. Гарри свалился в клумбу, которой как раз любовался Дракон Теодор Малфой, и тот упал в обморок от испуга.

Позже рассказывали, что беглец уже бросился наутек, чудом не переломав себе ноги, но зрелище потерявшего сознание Кони его остановило. В итоге он подошел к нему проверить, все ли в порядке, — так и попался. Охрана в клинике реагировала оперативно. Гарри вернули в палату, привязали к кровати и накачали снотворным. А когда он очнулся, Кони сидел рядом с ним.

***

Не влюбиться в этого зеленоглазого парня с вечно взъерошенными, черными волосами и добрым взглядом было просто нельзя. Он казался мужественным, но в то же время и нежным; решительным, смелым, но в то же время настолько в себе неуверенным, если дело касалось чувств, что ему требовалась дополнительная стимуляция в виде наркотиков и алкоголя, чтобы быть на плаву.

К Кони он расположился не сразу. Сначала возненавидел его, ибо тот стал причиной провала его операции по побегу, и даже назвал его «мерзким аристократишкой», когда узнал, что он сын главы клиники, но позже все чаще смотрел на него из окна палаты, когда Кони занимался с цветами (ведь именно он украсил территорию клиники клумбами — с помощью садовников, разумеется) и, как ни странно, сбегать Гарри больше не пробовал. Даже говорить об этом перестал и начал лечиться. А после окончания курса подошел к Кони и предложил ему встречаться.

Бедняжка чуть сознание не потерял во второй раз, таким неожиданным стало это событие. Ведь они с Гарри почти не общались в течении трех месяцев, пока тот проходил реабилитацию, и лишь вежливо кивали друг другу при редких встречах, — при этом Гарри всегда смотрел задумчиво и долго, а Кони ужасно краснел и поскорее сбегал. И вдруг такое. Но Дракон дал согласие…

А через месяц они уже съехались. Вернее, Кони перебрался к Гарри в его среднестатистический частный дом после ужасного скандала с отцом. Малфой-старший страшно взбесился, узнав, что сын решил отдать свое сердце кому-то НЕ из аристократической семьи, да еще со средним достатком и сомнительной репутацией. Пол избранника родителя не слишком-то волновал — Кони с детства тяготел к мальчикам, и отец уже давно смирился с подобным казусом, а для получения наследников всегда можно найти суррогатную мать. Но отсутствие родовой фамилии и бедность! Это слишком. Отец заморозил все счета Кони и отправил его испробовать вкус горькой жизни среди простолюдинов, надеясь, что отпрыск быстро вернется к отчему дому. Но замысел не оправдался: Кони жил с Гарри уже три года и расставаться не собирался.

Он познал все: и безумную страсть, и нежность, и разочарование, и боль — у возлюбленного был очень сложный характер, часто случались истерики, нервные срывы. Но как бы сильно Гарри не злился, он никогда Кони не трогал, ну разве что мог швырнуть его на кровать, зная, что тот не ударится. А причины истерик: ревность, потеря работы (из-за периодических срывов в запои), безденежье и куча долгов. Но в итоге Гарри брал себя в руки (не без помощи Кони, конечно) и снова вливался в жизнь, а после опять срывался, порой из-за какой-нибудь мелочи, и все начиналось по-новой. Поэтому Кони тоже решил работать, чтобы хоть как-то залатывать дыры в бюджете во время таких вот случаев: он выучился на флориста, устроился в магазин цветов, а еще всё чаще получал заказы по оформлению садовых участков частных домов. У него обнаружился настоящий талант к этому делу и он стал хорошо зарабатывать. Он потихоньку гасил долги Гарри, облагораживал дом, но в итоге друг об этом узнал, и это стало очередной причиной запоя. Собственно, из-за этого они и поссорились в последний раз, и Кони не выдержал. Гарри обвинил его в том, что тот привык к непомерным расходам из-за своего происхождения, что не может довольствоваться малым, что он купил слишком дорогую машину, а главное, Гарри не верил, что за дизайн садов могут так много платить. Наверняка друг оказывает хозяевам и другие услуги, и этот грязный намек так больно порезал душу, что Кони, который даже в мыслях никогда не допускал никого рядом с собой, кроме Гарри, умчался из дома и поехал… неизвестно куда.

Нет, не домой, — он никогда не проиграет отцу! Как бы тот ни давил, Кони скорее умрет, чем вернется. Тем более сейчас он и правда стал хорошо зарабатывать, и перспективы просматривались совсем неплохие, но единственной болью был Гарри — его зависимость, его психика, а так же любовь, которая доводила его до отчаяния, ибо он все время боялся, что Кони бросит его. В итоге сам же и толкал любимого к этому всем своим поведением. Он и сам не знал, почему, тут требовалась срочная помощь психолога, а может даже и хуже, но Гарри и слушать о таком не желал. Тем более, когда он брал себя в руки и завязывал с выпивкой, он становился совсем другим человеком: добрым, мягким, улыбчивым, неприлично счастливым, излучающим страсть и любовь, в такие моменты он возвращался в модельное агентство, где тоже хорошо зарабатывал и где его выходки терпели только лишь потому, что директор был к нему расположен, и Гарри даже делил с ним ложе. Кони об этом знал, но понимал, что это издержки профессии, что в модельном бизнесе быть недотрогой — это значит быстро оказаться за бортом, а заодно понимал, что чувств в подобных свиданиях никаких не было. И Кони не ревновал. А вот Гарри из-за этого обижался. Он считал, что его не любят, раз позволяют такое, и это порой становилось одной из причин ссор.

Но к сожалению, в последнее время таких просветлений, когда Гарри становился собой, происходило все меньше: парень пристрастился ещё и к наркотикам, а они так просто не отпускали. В последнее время даже агентство от него отказалось, и еще он потерял хорошую роль в сериале, которая могла обеспечить его на несколько лет вперёд. Надо было всего-то держать себя в форме, но Гарри не смог, в итоге совсем опустился, и Кони впервые сбежал. Пока просто поездить и проветрить мозги, но внезапно начался ливень, гром и гроза, и теперь он лежал на полу своей машины, между передним и задним сиденьем и плакал. Даже рыдал. Но не от страха, а от того, что он обожал Гарри и понимал, как тот разительно изменился за последнее время. Что от прошлого друга уже почти ничего не осталось, он практически исчезал, умирал, а на смену ему приходило что-то ужасное, монстр, и лишь иногда, в промежутках между дозой и ломкой на Кони еще смотрели любящие глаза. В них сквозило отчаяние, как в глазах утопающего. В такие моменты Кони хватал друга за руку и пытался его тянуть — на свет, на любовь — но тот лишь топил его вместе с собой. Кони сейчас впервые подумал о смерти. Он не справлялся. Но к отцу он никогда не вернется, а Гарри почти потерял.

«Как ты смеешь так унижать меня?! Я не просил тебя платить мои долги!»

«Но я просто хотел помочь!»

«Ты хотел растоптать меня! Показать, что я грязь у тебя под ногами!»

Гарри даже не помнил потом, что говорил в пьяном угаре. Но сейчас он превзошел сам себя:

«Зачем ты со мной? Зачем?! Чтоб презирать?!»

«Замолчи! Тебе надо лечиться!»

«Я совершенно здоров! А вот ты… За какие-то дурацкие клумбы не могут столько платить! Скольким ты отдался уже?!»

Кони и так трясло, но от этих слов его глаза испустили такой яростный гнев, что Гарри на мгновение отпрянул, и лицо его стало прежним — любящим и немного испуганным, — но тут же перекосилось вновь.

«Мразь…» — выплюнул он, и это стало последней каплей. Кони сбежал. Он не мог больше слышать этого. Его любовь пожрало чудовище, Гарри уже не спасти, сил больше нет! Кони сел в свою «дорогую» машину и уехал в дождливую ночь. А теперь лежал и рыдал.

Злобно сверкнула молния, опять громыхнула гроза, дождь избивал машину, но она уверенно защищала водителя. Кони вдруг понял, что в последнее время его никто так не защищал. Он стал совсем одиноким, Гарри исчез, а тот, кто сейчас вместо него — это кто-то чужой, ненавидящий, в нем нет больше тепла, нет любви. Да и отец тоже, он никогда не любил Кони — за слабость, за совсем не мужское изящество, а матери давно уже нет. Так что в отчем доме он все равно не найдет утешения. Ну и плевать… Такая жизнь не нужна! Кони поднялся и стал открывать заднюю дверь. Она заблокировалась, машина будто не отпускала его, хотела спасти. Но Кони повозился с кнопками, и машине пришлось отступить. Он открыл дверь, шум дождя ворвался в салон, небо на время затихло, будто заманивая свою жертву, но стоило парню выскочить на мокрую землю и побежать в открытое поле, как послышался яростный треск, все озарилось вокруг ярким, ослепительным светом, а потом стало темно. И пугающе тихо.

***

Похороны закончились. Драко стоял над могилой матери совершенно один. Больше никто не пришел. Отец в Азбакане, большинство его приверженцев — тоже. Жены и дети разъехались кто куда от порицания общества. Драко Малфой-младший остался совсем один. Да еще без жилья и без денег.

Впрочем, поместье еще сохранилось, — но оно все разрушено. Слуги убиты, матери больше нет, денег на счетах тоже: всё пришлось отдать в качестве компенсации за причиненный ущерб. Конечно, не только Малфои раскошелились, но именно их Темный Лорд еще при жизни, живя в их доме, практически разорил. Просто из ненависти, из которой состояла вся его суть. Поэтому если семьи других осужденных бывших Пожирателей Смерти хоть какие-то деньги да сохранили, то Малфои стали нищими. Все эти переживания окончательно подкосили мать. И пусть ей удалось избежать заключения (благодаря Поттеру — он замолвил за нее слово на суде), но это ее не спасло. Весть о том, что отец совсем плох в Азбакане, безденежье, разруха в поместье, — им с Драко даже готовить приходилось самим, — все это привело к выгоранию магического ядра, к самому опасному недугу волшебника, и мать умерла.

На прощание она сказала, что у Драко есть счет в магловском банке, о котором никто не знает, — один лишь гоблин, которому семья Малфоев когда-то оказала услугу, спасшую его репутацию, а банкиры такого не забывают. Мать назвала этого поверенного, завещала Драко его навестить и перебраться в магловский мир, где он сможет жить более менее безбедно и без осуждения. Ведь Малфоя-младшего лишили магии — на обоих его запястьях красовались теперь магические браслеты, которые не давали ему использовать волшебство в течении неопределенного времени. Возможно, и навсегда. Но Драко тоже ждал Азбакан. И опять чертов Поттер вмешался. Почему — непонятно. Хотя, впрочем, он заступился за всех подростков, кто участвовал в каверзах Темного Лорда, сказав, что они слишком молоды и у них еще есть шанс исправиться. Все они получили браслеты на год, на три года, к ним пристроили наблюдателей, но Драко получил блокировку магии на неопределенное время, потому что именно он впустил Пожирателей в Хогвартс, когда погиб Дамблдор. Именно он… Да в общем — не важно, его просто все ненавидели. Поэтому ему и грозил Азбакан, как отцу, но Поттер потребовал снисхождения (да, именно так: прямо рявкнул на весь Визенгамот, что Малфой действовал под сильным давлением и что он, Гарри Поттер, Главный герой войны, готов за него поручиться). С чего он взял, что Драко действовал именно так? Хотя, впрочем, так ведь и было, но Поттер-то откуда узнал? Драко возненавидел его еще больше за эту догадку. Он всегда ненавидел его. И думал, что дальше некуда. Но оказалось, что есть: Малфой возненавидел Гарри сильнее, когда тот спас его из адского пламени в тайной комнате. Чертов герой! И вот сейчас… Красный, лохматый, сверкает глазами и требует для Драко свободы. Придурок. Малфой бы живьем его закопал, поменяйся они местами! От ненависти даже горло сдавило, а в глазах навернулись слезы. Драко чуть не сломал свои красивые зубы, как крепко их сжал. Но браслеты все равно получил. И повод для издевательств. Так что слова о том, что он может спрятаться и пережить бурю в магловском мире, стали настоящим спасением. А почему бы и нет? Надо сменить обстановку, и чем кардинальней, тем лучше.

С этой мыслю Драко в последний раз вздохнул над могилой матери — и направился к разбитому дому.

***

— Что?! Деревушка называется Хогвартс?! — Малфой глазам не поверил, когда прочитал проспект.

— Так точно, сэр, — гоблин (тот самый, которого указала мать), слегка покачиваясь с носков на пятки, смотрел на Драко ничего не выражающим взглядом.

— Но это же магловский мир! — Малфой всё хлопал ресницами.

— Совпадения случаются, — поверенный терпеливо кивнул.

— Ну, хорошо, но Малфои там откуда?! Что это за семья?!

— Возможно, ваши дальние родственники…

— Что?! У нас чистый род! — Драко долбанул кулаком по столешнице. Гоблин остался невозмутим. — Конечно, сэр. Это тоже нелепое совпадение.

— Вот именно, — Драко поозирался по сторонам в кабинете поверенного, вздохнул полной грудью и потер свой красивый лоб. — Ладно. Выбора нет. Этот дом самый дешевый. Кстати, а почему?

— Там живут призраки.

— Мерлин всесильный. И всё? — Гоблин неопределенно пожал плечами на эти слова. — Вам лучше съездить самим и все посмотреть. Вот ключи от дома.

Драко взял протянутую ему звенящую связку с запиской, разъясняющей, какой ключ от чего, и положил ее в конверт, где уже лежал магловский паспорт, магловские права и еще бумаги, касающимися четырехколесного чудища, с которым Малфой теперь практически не расставался. Единственный друг.

— Проклятье… — он посмотрел расстояние. — На этой магловской колымуге туда ехать целую вечность! Я усну по дороге.

— На «колымАге», сэр, — спокойно поправил гоблин. — Возьмите с собой кофе. В термосе.

— Угу… — Драко неопределенно кивнул, думая о предстоящей поездке. — Ладно, спасибо.

— Всегда рад помочь. — Гоблин поклонился почтительно: значит, все еще чувствует себя обязанным семье Малфоев и долг до конца не отдал. Что ж, это может оказаться полезным. Похоже, этот банкир теперь единственный, кто хоть как-то готов помочь разоренному Малфою в родном, но теперь таком недружелюбном, волшебном мире. Даже думать об этом страшно. Драко вышел из Гринготтса и через ближайший портал перебрался в магловский мир, где стояла его колымУга. Перемещаться между мирами браслеты не запрещали: хоть какая-то радость.